Властная девочка

      Дамиано сидит на полу крохотной однушки, прислонившись спиной к кровати. В голове роятся мысли и воспоминания тяжелого дня, никак не желая укладываться в цельную картину. Вот они собираются утром на студии, чтобы порепетировать, Томас как всегда опаздывает, и Виктория в порыве злости кидает в него каподастр, как только тот оказывается на пороге комнаты. Парня то не задело, но пластиковому зажиму пришлось не сладко. Дамиано купил новый, он лежит сейчас на столе на кухне. Вечером была фотосессия и фотограф, исключительно из лучших побуждений и желания сделать хороший кадр, постоянно просил солиста и басистку стать поближе. Когда места между ними уже в принципе не осталось, а «поближе» от этого извращенца с камерой никак не заканчивались, Виктория прикусила нежную кожу Давида на шее, направляя хищный взгляд в объектив. Остается надеяться, что этот кадр не попадет в сеть. День паршивый был у всех. Итан сломал палочки три за утро, отравился обедом в не самой плохой кафешке, а потом еще и с девушкой вроде как поссорился. Все интервью барабанщик сидел, если можно так сказать, zitti e buoni. Ах точно, еще и интервью, была б воля парня, он бы забыл его и больше никогда не вспоминал. В топе неловких вопросов, которые им задали, все места будут заняты теми, что они услышали сегодня. — Томас, вы сами моете голову или это делает Итан? Это правда, что вы спите в одной комнате с барабанщиком? Это поэтому у вас нет девушки? Насколько сильно вы переживаете из-за того, что наименее популярны среди всех участников группы? — Итан, ваша девушка ревнует вас к Дамиано и Томасу? Почему вы не выходите на сцену голым? Нравится ли вам находится дальше всех от зрителей и совершенно не получать внимание фанатов? — Виктория, как часто вы позволяете себе ходить голой при парнях и сколько раз вас домогались из-за этого? Ваши сценические наряды — это сексуальный фетиш, желание, чтобы на вас смотрели? Любите ли вы доминировать в сексе?       Наверно, определение «неловкие вопросы» недостаточно хорошо определяет ситуацию. Возможно «пиздецовые» подошло бы больше, но все равно недостаточно. — Дамиано, сколько раз в неделю вы занимаетесь сексом?       Сложный вопрос. Если быть честным с самим собой, то ответ 0. Это его трахают. Хотя это все равно секс же, да? Порой он чувствует себя игрушкой, которую очень умело используют. Как резиновый член, ну только… прикрепленный к человеку. Но он бы соврал, сказав, что недоволен этим. Ему нравится, о, еще как. Пожалуй, предложи ему выбор: либо карьера, либо такая сексуальная жизнь, которую он имеет сейчас, и все, сцена лишилась бы молодого дарования. Хорошо, что такого выбора перед ним никто не ставил и все аспекты жизни прекрасно совмещались между собой. — Три-четыре раза в неделю. — Но вашей девушке, Джорджии Солери, нельзя заниматься сексом.       Блять. Журналистка в любом случае не права, у них с Джо был секс. Нежный и плавный, после бутылки вина в виде обезбола для девушки. Джо всегда считала, что отношения без физической близости существовать не могут. А он что? Да он и отношениями не считал то, что было между ними. Да, начиналось все серьезно. И длилось до первого крупного успеха Maneskin. Концерт в Риме, перед ними толпа фанатов, кричащих их песни вместе с ним. По завершению кланяется до земли, берет за руки гитариста и басистку, и они цепочкой уходят за кулисы, жутко счастливые и довольные собою. А потом алкоголь и вечеринка. И Дамиано находит в себе силы признаться самому себе в том, что отношения с Джорджией начинались как способ забыть прошлую любовь. И продолжаются так же. Это было подло по отношению к девушке, но порвать с ней тогда он так и не смог. Солери отлично умела давить на жалость, хоть и делала это неосознанно. Концерт за концертом. Тур. Сан-ремо и Евровидение. Вот они вроде и в отношениях, но общаются раз в месяц, видятся и того реже. А когда встречаются, Джорджия ломает себя, заставляет заниматься сексом с человеком, которого любит всей душой, потому что когда-то вбила себе в голову, что все предыдущие отношения у нее заканчивались именно из-за отсутствия физической близости. Причиняет боль себе и Давиду, который попал в ловушку «смотри, на что я ради тебя готова, цени это». Приходится, Джо, приходится. — У нас свободные отношения. У меня туры, у нее съемки, сами понимаете, — подмигивает журналистке так, будто сегодня вечером она окажется перед ним на коленях, пополняя его список «трех-четырех раз в неделю».       Дамиано дернулся, избавляясь от не самых приятных воспоминаний минувшего дня. Заигрывать с интервьюершей не стоило, это была ошибка. Смотрит на часы. Виктория пошла с Томасом в клуб четыре часа назад. Обычно ей хватало трех, чтобы напиться в хлам и ехать домой, но сегодня день паршивый, наверно ей надо больше времени расслабиться. Сам Дамиано вечеринок не любит, а поэтому сидит как хороший мальчик и дожидается ее в квартире, которую они снимают, чтобы побыть наедине. Она совершенно непригодна для жилья в тех условиях, в которых они привыкли, но тут есть кровать, занимающая почти всю комнату, шкаф со встроенным зеркалом в пол (отличная вещь, надо сказать) и тумбочка, заполненная до отказа всякими интересными вещами. Кухня с вечно пустым холодильником и санузел со сломанной душевой (одна дверца не открывается) достойны еще меньшего внимания. Что ж, эту квартиру можно описать как их личную комнату в борделе, учитывая для чего она используется и что в себе хранит тумбочка у кровати.       Ожидание выматывает, но Виктория точно приедет к нему, Давид был уверен. Почему? За обедом он пролил чай и немного напитка попало на белые кроссовки Виктории. Она тогда посмотрела на него своим любимым убийственным взглядом, сказав вслух что-то вроде «ничего страшного», но Дамиано слишком хорошо ее знал, накажет.       Дверной замок тихо щелкает и в прихожую заходит Виктория, опираясь на стену, чтобы не упасть, потеряв равновесие. — Дамиано? — парень разминает спину, после неудобной позы и немного улыбается от того, как хорошо знает Викторию — И тебе добрый вечер, Винченцо, — обнимает ее одной рукой за плечи, целуя в щеку. — Как настроение? — Настроение на клетчатую юбку, — немного растягивая гласные, произносит девушка, усаживая свою пятую точку на табуретку. — Дами, помоги разуться, — заглядывает ему в глаза как-то умоляюще, будто сейчас заплачет от того, что сама не в состоянии наклониться. — Так мне за юбкой идти или кроссовки с тебя снимать? — А ты совмести, если хочешь снять с меня не только кроссовки, — Виктория гладит парня по голове, когда тот присаживается перед ней на колени, развязывая шнурки, будто собачку, что послушно принесла палочку. — Спасибо, дорогой, я в душ.       Выходит Виктория из душа с той же одежде, в которой пришла с клуба, уже чуть более ровно и, можно сказать, почти трезвой, будто не было той бутылки мартини. Хотя наличие в ней литра вина все же прослеживалось. С влажных волос девушки капает вода, стекая каплями по шее и груди, очерчивая ее контур под майкой. Желание снять этот предмет одежды стало в несколько раз больше. Только потому что Вик сейчас наверняка холодно и неуютно в мокрых вещах, отчего же еще       У кровати, облокотившись спиной на деревянный каркас, точно так же, как до ее прихода, сидел Дамиано в зеленой клетчатой юбке. Это, в принципе все, в чем он сидел. — Ого, — открывает девушка рот, выражая неприкрытое удивление. Зрачки ее немного расширяются то ли от довольно тусклого освещения в комнате, то ли от возбуждения при виде ее сексуальной фантазии, о которой она думала весь вечер, воплотившейся в жизнь. И сама она теперь уверена, что мокрая на ней не только майка. — Хороший мальчик, послушный. Как ты вел себя сегодня, когда ждал меня?       Обычно таким наводящим вопросом Виктория хотела узнать, дождался ли Давид ее. Ему нельзя было дрочить без ее разрешения, и он об этом прекрасно знал. И сам соглашался на такие условия, ибо Виктория не Джо, Виктория почти всегда рядом, и за воздержание в пару-тройку дней награждает его таким оргазмом, что, кажется, сейчас искорки из глаз посыплются. Дамиано усмехается, нервно проводя рукой по волосам. Сегодня на фотосессии басистка была чертовски сексуальной и выбросить из головы эти воспоминания просто невозможно. Особенно когда ты сидишь один в квартире, буквально пахнущей сексом, вариантов, чем заняться, не сильно много. — Хорошо, — произносит парень почти шепотом, потупив глаза в пол. — Врешь, — врет, конечно. И не скрывает этого, чтобы даже затуманенный алкоголем мозг Вик понял. — Это плохо, Дамиано, очень плохо. Почему ты решил, что можешь сам получать удовольствие? — Ты меня накажешь за это? — перед глазами Давида яркими вспышками мелькают их ночи после того, как он был очень непослушным, и будь он сейчас в джинсах, в них бы определенно стало тесно. — О, нет, сегодня Томас сказал, что я слишком грубая с тобой, так что впервые его послушаю и за это не накажу. Отработаешь, дорогой, я тоже хочу получить сегодня оргазм.       Она обходит его и садится на кровать. Поглаживает Дамиано по голове, немного надавливая на затылок, направляет к своим приветливо раздвинутым бедрам. Девушка в брюках и поле для действий у Давида не сильно большое. Он расстегивает две пуговички и ширинку, проникая пальцами под штаны, очерчивает несколько узоров на лобке и немного надавливает на клитор, наблюдает за реакцией Виктории на столь медлительные и неторопливые действия. — Если ты думаешь, что я засну и ты отделаешься от меня, то сильно ошибаешься. — Тогда приподними свой очаровательный зад, если хочешь продолжения. — Ты же знаешь, что это сейчас был самый отвратительный комплимент? — Я писал об этом песню. Знаю, конечно, — Виктория несильно бьет парня по лицу ладонью, как бы предупреждая, что может быть за дерзость, но бедра приподнимает, позволяя снять с себя лишние предметы одежды, оставаясь полностью обнаженной ниже пояса.       Дамиано стоит перед ней на коленях, выводя незамысловатые узоры на внутренней стороне бедра и на лобке, не спеша начинать самое интересное. Его собственные бедра в клетчатой юбчонке двигаются в такт с движением языком и Виктории нравится наблюдать за этим через зеркало в пол, что находится аккурат за спиной Давида. Но вот парень проходит языком меж половых губ, поднимается к клитору, смачивая чувствительную точку смазкой девушки и собственными слюнями, и Виктория зажмуривает глаза. Запускает немного огрубевшие от струн пальчики в волосы Дамиано, буквально вжимая его в себя. Открывает рот в немом стоне, когда солист входит в нее сразу двумя пальцами, сгибая их внутри нее, задевая, кажется, одновременно все ее нервные окончания, собравшиеся сейчас в одной точке.       Дамиано двигается в ней пальцами синхронно с языком на клиторе. Он слишком хорошо знает, как ей нравится, и не стесняется использовать все приёмы, даже запретные, на которые Вик не согласилась бы, не будь она пьяной и уставшей. Прикусывает набухший кровью клитор, поднимая на девушку самый невинный взгляд из всех возможных, но та прощать не собирается. Шипит от боли, словно ядовитая змея, и бьёт Дамиано пощёчину, чуть сильнее, чем в первый раз, но сейчас он заслужил. А у него тугой узел возбуждения внизу живота завязывается еще больше, кажется уже принося физическую боль, перебивая неприятные ощущения, разливающиеся от места удара на щеке. Ни одна девушка не способна была возбудить его так же сильно, как Вик, только она знала абсолютно все его фетиши и тайные желания. Дамиано немного дует на место укуса, создавая контраст температур с обжигающе горячей на невероятно холодную. А потом опять припадает ртом, вылизывая клитор еще более активно. Его язык, тёплый и влажный, делает сейчас с Вик что-то невероятное. Она стонет, прикусывая губы, кажется, разрывая их в кровь, но не может позволить себе большего, ибо соседям за стеной вовсе не обязательно слышать то, что тут происходит. Девушка готова поклясться, если Давид сейчас прекратит все это, то она его точно изобьет, а синяки потом лично тоналкой закрасит, но Дамиано не дурак, он прекращать не собирается, только ускоряется пальцами внутри нее и слышит, как участились ее сдавленные стоны.       Виктория выгибается в спине, словно кошка, дикая и неподвластная. С ее губ срывается последний стон, который она даже не пыталась сдержать. Ноги подрагивают, а пальцы занемели, так бывает, когда она долго не может кончить, но в битве Дамиано-алкоголь, первый все же победил, даря ей желанную разрядку после тяжёлого дня. Парень слизывает с ее входа и своих пальцев смазку, и поднимает глаза на Викторию. Она сейчас обворожительна. С высоко вздымающейся грудью, в попытке восстановить дыхание, с задорно торчащими сосками, что так и хочется припасть к ним губами, и с румянцем, разливающимся по щекам. Девушка хватает Давида двумя пальчиками за подбородок, отрывая того от беззастенчивого рассматривания ее тела, заставляя заглянуть в глаза: — Ты сегодня молодец, хороший мальчик, за итальянский язык получаешь восемь баллов из десяти, — Дамиано видит, что Виктория пытается скрыть улыбку, но делает это не очень-то хорошо. — Всего восемь? — Хорошо, накину еще бал за юбку, но в следующий раз добавь какие-нибудь игрушки. Да, кстати, ты же не думаешь, что я забыла за чай на моих любимых кроссовках? — О, возможно я смог бы получить прощение моей королевы за этот инцидент? — наклоняется и целует ножку девушки где-то в районе колена, спускаясь влажной дорожкой к лодыжке. — Возможно. Но за то, что ты заигрывал с журналисткой, так просто прощения не получить, — Вик окончательно расслабляется и ложится на кровать, приподнимаясь на локтях. — Как насчет наручников? — Уже лучше. В прошлый раз мы оставили их на кухне, сходишь?       Сходит, конечно, но когда вернется, Виктория уже будет посапывать на подушке, немного приоткрыв рот. Чего скрывать, сексуальна даже во сне. Дамиано наливает чашку воды, берет таблетки от головы и наручники с подоконника, где они их и забыли около недели назад. На столе лежит новый каподастр. Ничего, Вик завтра его заберёт, главное, чтобы заметила. Давид возвращается со всем добром, что сейчас набрал, в спальню.       Воду со спасительным лекарством ставит около кровати, оно ей завтра пригодится. Металлическая игрушка отправляется в тумбочку, к другим участникам их сексуальной жизни. Дамиано улыбается, смотря на девушку, обнимающую подушку. Конечно, Вик уже спит, как парень и предполагал. Он слишком хорошо ее знает, они достаточно давно вместе для такой короткой жизни. Накрывает басистку одеялом, берет ключи от машины и, умилившись спящей Вик в последний раз, уезжает домой. Не в их это стиле, засыпать в обнимку, а на утро будить друг друга поцелуями. Викторию после пробуждения встретит похмелье, а Дамиано — Джорджия. И так, вроде, было всегда, их устраивает.