Запутанная планета

Чай мягко мерцал, переливался перламутром, всё из-за того, что листья собирают особым образом: верхушку куста срезают драгоценными ножницами, высушивают и окрашивают настоящим золотом. Коробочка с блестящими головками этого чая была самой простенькой из тех, что теснились в кухонном шкафчике ТАРДИС, корабле для путешествий в пространстве и времени. Клара держала две чашки полупрозрачного розового фарфора, пальцы начинало жечь, от цветочного аромата веки тяжелели, хотелось скорее сделать глоток. Она прошла галерею, которая опоясывала второй этаж огромного зала, спустилась по лестнице на круглый капитанский мостик, в его центре уходил в потолок сияющий столб консоли. На столбе, словно юбочка на грибе, располагался шестигранный пульт управления, ряды лампочек вспыхивали голубым и жёлтым, висела пара мониторов. Доктор стоял возле него, в сомнении тёр горбинку на переносице. – Полшестого уже. Так ты прервёшься? – поинтересовалась Клара. Подходя, сделала кокетливый полукруг бедром и слегка наклонила голову, так что каштановое каре перетекло вбок. – Мы рядом с галактикой Колесо Телеги, а не в твоём Блэкпуле, не обязательно соблюдать ваше файф-о-клок, – проворчал он, но чашку взял. И тут же отставил её на край пульта, подёргал седые кудряшки. Ткнул в экран: – Посмотри-ка – снова вызов на кириллице! Придётся лететь в Россию, кто-то нас там очень сильно ждёт. – Россия? – Клара сморщила вздёрнутый носик. – Где всегда холодно? – Всегда холодно на планете Волаг-Нок, хорошим летним днём у поверхности обычно три градуса выше абсолютного нуля из-за эндотермических реакций в коре. А Россия – страна с вполне мягким климатом. Клара пригубила терпкий напиток, втягивая пар с жасминовыми нотками. Хитро улыбнулась, но ни ответного подмигивания, ни ободряющей улыбки не дождалась: вместе летали уже три года, однако второй день кое-кто изображает железную болванку. Доктор изучал надпись на экране, сдвинув кустистые брови, и вдруг схватился за висок: – А-арр… – Что с тобой не так? Поставив чашку рядом с первой, Клара подскочила, поддержала под локоть – но её тут же отстранили: – Послушай, мне две тысячи лет, я последний из расы Повелителей Времени, мотаюсь по космосу в корабле, который вырастили на исчезнувшей планете. Что со мной может быть так? Если когда-нибудь увидишь, что со мной всё в порядке – тогда и беспокойся. Хотя нет, тогда уже поздно будет беспокоиться. Просто беги. Он встряхнулся, поправил ворот старомодного тёмно-малинового сюртука, дёрнул за рычаг… Рычаг остался у него в руке. Свет ослепительно вспыхнул и погас. Пол накренился, чашки полетели вниз, рассыпая по пути горячие капли, зазвенели, разбиваясь. – В чём дело? – крикнула Клара, которую отбросило на перила лестницы. В слабом мерцании аварийного освещения галлифреец, кажется, жал все кнопки подряд. Нет, не кажется: он действительно жал все подряд кнопки. Пол перекосило в другую сторону. – Ручное управление отключилось. – Пнув консоль, Доктор перехватил Клару, летящую мимо. – И что теперь будет?! – Направимся к ближайшему источнику гравитации. – Так мы приземлимся на какую-нибудь звезду? – Не говори глупостей! – Доктор, наконец, пристроил спутницу на ступеньку лестницы, ведущей вниз, и присел рядом, обхватив своё запястье. – Чтобы ТАРДИС приземлилась на звезду? Да она терпеть не может протуберанцы. Скорее, к чёрной дыре свернёт. Раздался звук «туу-у-тум»: ТАРДИС где-то встала. Внешнее наблюдение не работало, как и всё остальное. Доктор подкрался к выходу. За белыми деревянными дверьми мог быть вакуум, но корабль создавал вокруг себя воздушный пузырь, который и на открытый космос позволял взглянуть без страха, что тебя выкинет и разорвёт. Доктор осторожно высунул нос наружу – и тут же захлопнул дверь, прижался к ней спиной. – Ни в коем случае не выходи! – Он погрозил пальцем Кларе. Та распахнула шире глаза, в испуге приподнялась, спросила шёпотом: – Что там, чёрная дыра? Армия далеков? – Нет, хуже, намного хуже! Он прошёлся к консоли управления, отодрал панель и погрузился по локоть в жёлтые искры. – Доктор, что за дверью? – настойчиво повторила Клара. – Система звезды Лампаданос, планета Неклида, летящая среди межгалактической пустоты, – раздражённо отвечал галлифреец, копаясь во внутренностях своей машины. – И, похоже, мы приземлились в Небесные Палаты. Не совсем приземлились: до поверхности полторы тысячи метров. Не до поверхности планеты, а до Матричного Магнита. – И чего ты расстроился? Тут, наверное, жители недружелюбные? – Наоборот. Иллинойцы дружелюбны крайне. Повелители Времени были для них расой наставников, почти богов. Здесь нас готовы задушить в объятиях и разорвать на сувениры. – В общем, ты не выйдешь. – Ни за что. Доктор сбежал по лестнице, забрался под капитанский мостик и начал разбирать стенку консоли. – Кстати, нас забросило во времена Древнейшей Истории, – заметил он. – Твоя планета ещё только собирается возникнуть из межзвёздной пыли, молекулярного газа и кладки яиц ракноссов. Кажется, ракноссы – это пауки с человеческими торсами. Бр-рр, внутри Земли действительно их кладка?! Вдоль позвоночника словно холодным провели. Доктор отскочил от фонтана искр. Неслышно, но мощно взвизгнула ментальная сигнализация, ударяя по мозгам. Клара потёрла пятно от чая на клетчатой шерстяной юбке, посмотрелась в чёрный экран: – Эй, я потеряла накладную ресницу! Почему ты не сказал? И ноготь сломала, а сумочка в классе осталась. Сегодняшнее приключение началось, как всегда, внезапно. Школа гудела ожиданием матча по регби и всегдашними разборками у шкафчиков. Клара провела урок английской литературы для старшеклассников, собиралась помыть руки и вернуться к ученикам. Но тут её затащили в комнатку для щёток, где стояла синяя полицейская будка – ТАРДИС почему-то всегда так маскируется. Доктор сказал, дело срочное, и потребовал, чтобы спутница немедленно отправлялась с ним. Причём с таким видом… Точно она ему секретарша. А не друг, который помогает спасать разные миры и народы чисто из-за человеколюбия и чувства долга. Ну и хорошего отношения к одному ворчунишке-умнику. Отнекивания, дескать, «некогда, у меня урок», не работали: машина времени способна вернуть путешественника в тот же момент, из которого забирала… Способна-то способна, но не каждый раз получается. – До твоего класса семьсот тысяч световых лет и четыре с половиной миллиарда обычных. Поломка серьёзная, чинить мне дней восемь, так что не беспокойся, у тебя всё успеет отрасти обратно. – Хочешь сказать, мне неделю ходить в одном платье? – Почему, вон гардеробная, можешь подобрать наряд из любой исторической эпохи. – А если я выберу эпоху «до изгнания из Рая», ты взглянешь в мою сторону? – Клара, Рай – это миф. – Миф – твоя способность кого-либо замечать. Чего ты там копаешься? – Надо разобраться с системой связи. Похоже, артронная энергия на нуле. Не нравится мне, как тут скачут временные линии; и стоит проверить одну штуку. Он отряхнул ладони, взбежал по лестнице на галерею второго этажа, пропустил четыре двери и распахнул пятую: – Идёшь или нет? – Куда? – Клара недоверчиво склонила голову. – Конечно же, в обсерваторию. Пришлось тащиться следом. Дверь вела в коридор, тот шёл к шестиугольному люку, за которым открылся круглый зал, где вместо стен были панорамные окна. Они сходились высоко над головой, образуя прозрачный свод; посреди зала торжественно возвышался древний медный телескоп с шестерёнками и острым плавником на трубе. За окнами зияла темнота, даже звёзды не горели, на ночном небе виднелись только маленькие бледные сгустки. – Мне показалось, через дверь пробивался дневной свет, – заметила Клара. Доктор махнул на неё и бросил: – Это ТАРДИС, давно пора привыкнуть. Старушка вынесла свою обсерваторию за пределы атмосферы, чтобы не мешали погодные явления и купол Небесных Палат. Он то прикладывался одним глазом к окуляру, то подкручивал ручку сбоку; наконец, протянул: – Странное дело: у самого светила болтается планета, похожая на Неклиду, как одна фасолина на другую. И удерживает атмосферу настолько близко к звезде! Но ещё удивительнее: она просвечивает снизу, представляешь? Планета-призрак. Клара взглянула на свой сломанный ноготь, провела пальцами ниже юбки – и нащупала зацепку на колготках. Так действительно голой останешься, пока кое-кто будет любоваться космическим пейзажем! А они с Дэнни Пинком, новым учителем математики, идут в кафе после уроков, сама пригласила. И ведь Доктора не допросишься переместиться сначала домой, чтобы можно было нормально подготовиться к свиданию. Хорошо, если опоздает всего на час; в прошлый раз он прилетел через три недели, хотя отправлялся раздобыть кофе. Клара закусила губу и кашлянула: – Кажется, ты хотел чинить ТАРДИС? Понимаю, у тебя куча времени до следующей регенерации, но мне-то уже двадцать семь. Спутникам Доктора положена пенсия, не подскажешь? Галлифрейцы, когда приходит срок, не умирают, а регенерируют: ничего не забывают, но изменяют облик; и, похоже, не только облик. Доктор погиб и регенерировал два дня назад по его времени. Тот бросил окуляр и посмотрел долгим взглядом, сведя вместе брови. Потом проговорил: – Четырнадцать триллионных от массы Земли. Каким образом такое возможно? До перевоплощения он был другим, не только моложе: бесшабашным, остроумным, внимательным и чутким. Вечный галстук-бабочка, милый широкий подбородок, затеи такие, что никому во Вселенной не снилось. Умел ввязываться в неприятности и с блеском из них выкручиваться, пугать и удивлять, каждый миг с ним был наполнен изумляющими открытиями, приключениями у края бездны, восторгом и ужасом. Вместе они могли лететь куда угодно, флиртовать, целоваться, сидеть на пороге ТАРДИС и смотреть на взрывающиеся звёзды. Этот хмурый старик называл себя Доктором. Знал обо всех совместных путешествиях, помнил, что Клара терпеть не может кофе американо. Но вёл себя так, словно вчера познакомились! Собирается просидеть неделю над своими механизмами, не обращая внимания на спутницу? А что делать ей? Клара поняла, что больше не выдержит. Круто развернулась на каблучках и бросилась в консольную, пролетела мимо колонны пульта управления и выскочила наружу.

***

Когда Клара убежала – скорее всего, в гардеробную, искать новый наряд – Доктор ещё семь с половиной минут вычислял траекторию движения планеты-призрака. Несомненно, объект был искусственным: космическая станция, удерживающая в силовом поле миллиарды тонн материи. Прервав наблюдение, Доктор окликнул спутницу; никакой реакции. ТАРДИС по-прежнему не отвечала, хотя симбиотическая связь была. Внутри микровселенной ТАРДИС чувствовалась подозрительная пустота. Доктор вскочил, пробежал к разобранной консоли, блестевшей в тусклом аварийном освещении… И замер возле дверей, прижав пальцы к вискам. – Клара?! Помните мультик «Головоломка», про то, как устроен разум 11-летней девочки? Так вот: разум Повелителя Времени устроен совсем по-другому. Хотя в чём-то и похоже. Настолько, насколько похож первый искусственный спутник Земли на ТАРДИС. За пультом управления не сидят пятеро по очереди: Радость, Печаль, Страх, Гнев и Брезгливость. В разуме Доктора управлять должны одновременно шестеро, но вместо всех вокруг консоли носится один, и имя ему – Упорство, или попросту Джон Смит. Остальные слишком заняты выяснением отношений. Островов «Семья», «Дружба», «Честность» и «Хоккей» здесь уже нет. Они десятки раз низвергались в пыль (все, кроме «Хоккея»), и груда обломков достаёт до багряных небес. Эта груда не оставляет места для новых воздушных замков, в ней прокладывают туннели и создают свои цивилизации такие формы жизни, о которых не слышал даже сам Доктор. Но ровно посередине её, как в котловине Йеллоустонского вулкана, пролегает обширная долина. У девочки из мультика имелась библиотека впечатлений, разложенных по полочкам. У Доктора библиотек было тринадцать. Каждая помещалась в ступенчатой пирамиде в десятки раз больше, чем пирамида Хеопса, да ещё поставленной на макушку. В них царил порядок… Примерно такой же порядок, как на полях Трензалора после девятисот лет непрерывных сражений. Эти потрескавшиеся гиганты покоились на дне котловины. Над ними возвышался холм с новой перевёрнутой пирамидой. На самом широком, верхнем её уровне светилось панорамное окно Зала Контроля – там кипела работа. Возле консоли управления, похожей на ту, какая была в ТАРДИС, бегал высокий худощавый шотландец с пепельными волосами и пробовал разные комбинации кнопок. Большой экран на стене перед консолью отображал закрытые двери в тусклом освещении. Сзади подошла кудрявая женщина в белом космическом скафандре, на её крутом бедре был приторочен бластер. – Джон, чего ты завис? Вперёд, к приключениям! – Она ободряюще улыбнулась, похлопала пилота по плечу. – В Небесных Палатах мы ещё не бывали, там наверняка интересно. – Ривер. – Тот досадливо скинул её руку. – Я же сказал, что не пойду. Металлический голос, напрочь лишённый выражения, произнёс: – У нас серьёзная поломка. Необходимо экстренно принять меры к починке, иначе возможная утечка артронной энергии приведёт к гибели планеты. Слева от консоли стояли четыре стеллажа, заполненные разноцветными шариками – образами текущего дня. Из-за стеллажей вышел киберчеловек. – Мы это уже слышали, – отмахнулся Джон. Сидящий на полу белобрысый мальчик в противогазе всхлипнул: – А вдруг что-нибудь случится с Кларой? Как же Клара? Сложив руки на груди и презрительно поглядывая на остальных, возле окна прислонился осанистый галлифреец в расшитом золотом алом плаще. На его левой руке сверкала массивная латная перчатка. В серых глазах горели звёзды, выдавая диагноз хозяина: шизоидная психопатия с чертами темпоральной паранойи. – Ещё одна жалкая земная букашка, – хмыкнул он. – Иди, спасай её. Конечно, это важнее, чем найти родную планету и вернуть свой народ во Вселенную. Ривер Сонг тут же наставила бластер: – Кажется, мы договаривались, Колючка, что ты не будешь путать людей с насекомыми! Надменный тип даже не посмотрел в её сторону, процедив: – Можешь называть меня «Властелин». – Ты, случайно, не моя мамочка? – оживился мальчик. – Я отвечал на этот вопрос две тысячи восемьсот сорок один раз. – Две тысячи восемьсот сорок два, – поправил киберчеловек. Колючка изогнул бровь и поиграл пальцами латной перчатки; она отлично стреляла лучами дезинтеграции, поэтому Кибер резко повернулся и, высоко поднимая ноги, отошёл за стеллажи. – Клара уже наверняка попала в беду! – Мальчик подтянул колени к противогазу и принялся кататься по полу. – Но это иллинойцы, – сложив пальцы домиком, заметил Джон. – Нам наверняка начнут воздавать почести. Все поморщились, даже Кибер, выглянувший из-за верхнего ряда стеллажа, прямо над небесно-бирюзовым шариком. – Если планета взорвётся, Клара погибнет вместе с ней, – изрёк он бесстрастным голосом. Джон сказал раздумчиво: – Симбиотическая связь работает, но как бы мигает. ТАРДИС не отвечает: такое впечатление, что она сильно занята, словно танцует вальс с кем-то и не хочет отвлекаться. Может, нарушен энергообмен между ней и Оком Гармонии? Такое уже бывало, когда Десятый залетал в параллельную вселенную. Он порылся под консолью, достал лампочку и подкинул её под потолок: – Идея! – Та примагнитилась к патрону и вспыхнула. – Надо найти информацию по строению систем связи с Матрицей в Десятой пирамиде. Кажется, именно Десятый с этим разбирался. Ривер Сонг подбила одним выстрелом лампочку, другим разнесла вдребезги центральную часть панорамного окна, пробежала к нему – и прыгнула вниз. – Она разобьётся! – всхлипнул мальчик, пытаясь утереть слёзы; противогаз мешал. – Надеюсь, это была не моя мамочка? Над каменной равниной летело тёмно-коричневое существо с кожистыми крыльями, горящими красными глазами и хвостом, похожим на косу. На спине его восседала стройная фигурка в белом скафандре. – Поймала жнеца, оригинально. Что за дурацкая привычка – всегда выходить через окно? – Колючка раздражённо пожал плечами. Время внутри разума течёт медленнее внешнего, поэтому Доктор смотрел на закрывшиеся за Кларой двери ровно сорок две секунды, после чего встряхнулся – и стремительно спустился по лестнице, направляясь к Энергетическому залу.