[i want to be good // я хочу стать лучше]

Римус не вернулся до воскресенья. А когда наконец появился в комнате, Сириус тут же бросился к нему. — Ну наконец-то! Как ты? Мы пытались навестить, но Помфри сказала, что ты слишком болен! Римус улыбнулся. Он выглядел очень уставшим, но хотя бы перестал быть болезненно бледным, как в самом начале недели. — Я в норме. Тяжёлый случай обсыпного лишая. Я был слишком заразным, чтобы с кем-то видеться. — Обсыпной лишай? — скептически спросил Джеймс. — То есть ты один заболел и не перезаражал всю школу? Римус пожал плечами. — Получается так. Он отвернулся, и тогда Сириус заметил. Новый шрам на шее сбоку. Его раньше точно не было. — Это ещё что? — Где? — Этот шрам на шее. Новый. Он выше натянул свитер, но шрам всё равно было видно. — Всегда был, — уклончиво ответил Римус. — Нет, — возразил Сириус. Римус повернулся к нему лицом. — О, извини, Сириус, не знал, что ты специалист по моим шрамам! — Ладно, давай, ври мне дальше, — фыркнул Сириус. — Я только пытаюсь помочь. — Ну, значит, перестань, — холодно ответил Римус, схватив свою школьную сумку, и выскочил из комнаты. — Римус, стой! — попробовал позвать Питер, но дверь уже захлопнулась. — Ты ему веришь? — спросил Сириус. — Ты перебарщиваешь, — укоризненно сказал Джеймс. — Начал тут инквизицию, конечно, он обозлился. — Мне тошно, что я никак не могу ему помочь! — Я знаю, приятель, — сказал Джеймс. — Но мы разберёмся, я обещаю. Когда Римус вернулся ночью, Сириус неловко извинился за то, что переборщил. Он не умел извиняться и делал это нечасто, но Римус улыбнулся и тоже извинился за свою вспыльчивость. В начале апреля учителя стали говорить только об экзаменах. Римус составил себе строгий график подготовки к каждому [что казалось Сириусу абсолютно бесполезным]. Но Римус был полон решимости, и остальные тоже всё время просиживали в библиотеке. Сам Сириус совершенно не переживал — разумеется, он сдаст всё на отлично, так какой смысл готовиться? Джеймс думал так же, нужное он схватывал на лету, а лишним не интересовался. Пит, скорее всего, разочаруется результатами. Но никто не жаловался. Римус бросал мародёров каждый день и учился вместе с Эванс, а они пока откопали в библиотеке все книги о магических болезнях и тщательно изучали каждую по очереди, чтобы найти хотя бы что-то похожее на болезнь Римуса. Пока прогресса никакого. Они исключили около сотни болезней, но так и не приблизились к ответу. Когда Римус снова исчез на два дня в конце месяца, Сириус впал в отчаяние. — Мы делаем всё, что можем, — сочувственно сказал ему Питер. — В конце концов что-нибудь найдем, просто потерпи. Сириус быстро понял, что просто терпеть у него не получается. Но выхода нет, и он продолжал исследования сам. Когда Римус наконец вернулся, никто не стал спрашивать, чем он заболел на этот раз, — ребята просто попрятали свои библиотечные книжки и рассказали обо всём, что он пропустил [то есть рассказали, как близнецы Пруэтты запускали фейерверки за обедом, но так и не вспомнили, какая новая тема на Истории магии]. Апрель сменился маем, на улице стало тепло, все вокруг ещё больше переживали из-за экзаменов. И у Сириуса засосало под ложечкой. Куча забот снова свалилась на плечи, и расслабиться не получалось ни на уроках, ни с Джеймсом, ни пока Римус крутил свои пластинки. Сириус постоянно переживал из-за Римуса и предстоящих каникул дома. Не получалось забыть разговор с Нарциссой. По правде сказать, Сириус просто боялся, что не сможет промолчать, если речь зайдёт о чистоте крови. И это стало окончательно ясно в первый четверг мая. Первокурсники из Гриффиндора и Слизерина торчали возле кабинета опаздывающего Слизнорта [плохая идея, учитывая напряжение между факультетами]. Джеймс как обычно болтал о своих шансах попасть в квиддичную команду, когда Сириус услышал обрывок разговора Розье и двух других слизеринцев. — Отец говорит, сейчас в Хогвартс берут кого попало. Очень печально, сразу понятно, у них нет даже способностей. Дамблдор пытается всех научить магии, но это просто пустая трата времени. — Что ты, блять, сказал? — спросил Сириус, закатывая глаза. — Здесь только на тебя впустую тратят время. — Да ладно? — фыркнул Розье. Все остальные затихли и прислушались к их перепалке. — Тогда почему грязнокровка — худший в классе? — спросил он, указывая на Римуса. И Сириус взбесился. Никто не посмеет оскорблять Римуса. Только не его Римуса с мягким уэльским акцентом. Не Римуса, который каждый вечер ставил его любимую пластинку Боуи. Не Римуса, который старательно учился на каждом уроке, кроме чёртового Зельеварения. Не Римуса — самого доброго человека на всем грёбаном свете. И уж точно никто не посмеет называть его грязнокровкой. Сразу же в голове Сириуса промелькнул разговор с Нарциссой о том, что грязнокровки должны знать своё место. Промелькнули наполненные ненавистью фразы матери, походя брошенные за обеденным столом. И промелькнули расстроенные глаза Римуса, когда сам Сириус обозвал его грязнокровкой в первый же день их знакомства. Кажется, всех передёрнуло. Но Сириус только заметил, как передёрнуло Римуса. И тогда он сделал то, чего не позволял себе весь год в Хогвартсе, — стал наследником древнейшего и благороднейшего семейства Блэков. Лицо его стало пустым — никакого выражения. Он выпрямил спину и подошёл к Розье в упор, заглядывая ему прямо в глаза. В голове звенел материнский голос. Ты обладаешь особой силой, Сириус. Используй её. Пусть тебя боятся. Не позволяй никому проявлять хоть малейшее неуважение. — Предлагаю тебе извиниться, Розье, — вкрадчиво сказал он. — И хорошенько думать, прежде чем говоришь. Розье неловко поёрзал, он больше не выглядел так уверенно. — Нет, — сказал он, — я сказал, как есть. Никогда не теряй контроль, Сириус. Наказывай за наглость, но сохраняй достоинство. — Хорошо, — пробормотал Сириус, в точности копируя интонации отца в разговоре с деловыми партнёрами и также лениво держа в руке палочку, — твоё право. Он продолжил неряшливо вертеть палочкой — и когда она не была направлена в сторону Розье, прошептал себе под нос: «Ласеро». Розье согнулся пополам, на рубашке начали быстро расплываться багровые пятна, а Сириус отошёл в сторону, будто ничего не замечая. Беллатриса часто использовала этот трюк [реально зрелищно получается, надо признать]. Паника заполонила коридор — слизеринцы бросились на помощь Розье, а шокированные гриффиндорцы обступили Сириуса. Сыграл он так себе, на самом-то деле, у матери получалось гораздо лучше. И тогда [очень вовремя] появился Слизнорт. — Что происходит? О, борода Мерлина! Мистер Розье, вы в порядке? Что случилось? Розье только застонал. — Мистер Уилкс, немедленно отведите его в больничное крыло! — Розье обессиленно споткнулся, и Уилкс подхватил его сбоку. Слизнорт поморщился от шума. — Так, потише! Благодарю… А теперь кто мне объяснит, что произошло?! Конечно, Снейп сунул свой крючковатый нос. — Это Блэк, сэр. Они с Эваном поссорились, и Блэк проклял его. — Ничего подобного, — пожал плечами Сириус, сохраняя равнодушие. — Это ты! — воскликнул Снейп. — Я видел, что это ты! — Видел что? — небрежно спросил Сириус. — Может, ты видел, как я с ним разговаривал, а потом у него пошла кровь? Ну, любой мог проклясть его, Розье не сдерживался в выражениях. Вот и преимущество Ласеро, подумал Сириус. Палочка не выпускала искр. Снейп обескураженно уставился на него [нечего сказать, ублюдок?]. Слизнорт тоже осторожно посмотрел на Сириуса. — Мне придется отвести вас к профессору Макгонагалл, мистер Блэк, — решил он. — Объясните ей, что случилось. Уверен, у вас получится разобраться в ситуации. Остальные, урок отменён, можете возвращаться в общежития. Сириус любезно улыбнулся. — Конечно, сэр. Слизнорт сам отвёл его в офис Макгонагалл, осторожно постучал и только потом пропустил вперёд Сириуса. По пути, немного отставая от препода, Сириус несколько раз бросил Вингардиум Левиоса, зачаровывая гобелены. — Профессор Слизнорт, мистер Блэк, — удивленно сказала Макгонагалл, сидя за своим столом. — Что случилось? — Возникла неприятная ситуация перед уроком, — серьёзно начал Слизнорт. — Я пришёл и обнаружил, что мистер Розье истекает кровью. Кто-то довольно сильно проклял его, мистер Снейп утверждает, что виноват мистер Блэк. По всей видимости, мальчики повздорили. Макгонагалл строго посмотрела на Сириуса [ну, его не напугать такими взглядами — Вальбурга Блэк смотрит гораздо смертоноснее]. — Это был ты, Сириус? — спросила Макгонагалл. — Нет, мэм, — ответил Сириус. — Даже Северус признаёт, что не видел, как я колдую. — Можно твою палочку? — резко попросила она. Сириус послушно передал палочку, и она применила Приори Инкантатем, но заклинание показало, как Сириус левитирует из стороны в сторону уголки гобелена. Профессорша одарила его подозрительным взглядом. — Подожди здесь, — сказала она и стремительно вышла из кабинета. Сириус уселся в кресло, ёрзая, чтобы устроиться поудобнее. Слизнорт неуклюже встал позади него. Макгонагалл вернулась только через двадцать минут. — Я поговорила с мадам Помфри, — сказала она. — Она считает, что это было проклятие Ласеро. Ты его знаешь, Сириус? — Что-то слышал, — беспечно ответил он. Макгонагалл посмотрела на него в упор. — Уверен, вы и с Эваном поговорили, — продолжил Сириус. — И он тоже не видел и не слышал, как я проклинаю его, да? И моя палочка не показала, что проклинал я. Как я уже говорил профессору Слизнорту, это мог быть кто угодно. А теперь, когда мы разобрались, я могу идти? Макгонагалл поджала губы. — Ладно, — сказала она. — Но я внимательно слежу за вами, мистер Блэк. Чтоб вы знали, мы в Гриффиндоре не проклинаем однокурсников. Сириус встал. — Буду знать, — сказал он, выходя из её кабинета. Сразу же Сириус пошёл в гриффиндорскую башню. Впервые с сентября он почувствовал себя настоящим Блэком. Оно ощущалось странно. Проклясть Розье, а потом избежать наказание было приятно, приносило какое-то странное удовлетворение. Но теперь Сириус чувствовал себя опустошенным. Сириус произнёс пароль и зашёл в гостиную. Там столпилась только кучка первокурсников — остальные, видимо, ещё были на уроках. Как только он вошёл, все обернулись с абсолютно нечитаемыми выражениями лиц. Молчание нарушила Марлин. — Хорошая работа, Блэк, — усмехнулась она, — Розье ублюдок. — Спасибо, Маккиннон. Он улыбнулся, но улыбка вышла слабой. — Что ж, может, ты и права, — сказала Эванс, копируя интонации Макгонагалл. — Но это уже перебор! Нельзя просто нападать на людей в коридоре! Как ты вообще это сделал? Сириус ничего ей не ответил, и Джеймс обеспокоенно подошёл ближе, сразу же обнимая Сириуса за плечи. — Ты в порядке? — спросил он еле слышно, чтобы остальные не услышали. — Выглядишь не очень. И там на тебя что-то нашло… Что бы Сириус вообще делал без Джеймса? Сейчас его тело само по себе расслабилось, и только тогда Сириус понял, что последний час был натянутым, как струна. Эмоции хлынули обратно, размывая пугающую пустоту внутри. Он улыбнулся Джеймсу, стараясь передать в этой улыбке всю свою благодарность, — за то, что он рядом, за то, что заботится так, как умеет только он. — Я в норме, — пробормотал он, — не мог позволить, чтобы он сказал эту херню безнаказанно. Не парься. Джеймс открыл было рот, чтобы сказать что-то ещё, но Сириус отошёл и сел на край дивана рядом с Питером. И посмотрел на Римуса, который до сих пор молчал. — Ри, все нормально? — спросил Сириус. Римус сидел прямо рядом с ним, как и недовольная Лили. Но мыслями как будто был далеко. Он долго смотрел на Сириуса с выражением, которое было невозможно прочитать. — Ты не должен был этого делать, — наконец сказал он. — Не знаю, что именно и как ты сделал, но не надо было. Он может думать что угодно про меня. И он даже прав, я правда худший по Зельям. Сириус уставился на него. — Да ты шутишь! Ты вообще слышал, как он тебя назвал? Я думал, ты расстроился. Почему ты на меня-то злишься? — Мне не надо, чтобы ты защищал меня, Сириус! — воскликнул Римус. — И я не хочу чувствовать себя виноватым за то, что ты причинил кому-то вред. — Ну, не всё крутится вокруг тебя! Он сказал, что в Хогвартсе должны учиться только чистокровные! Я эту чушь слышу всю жизнь дома! Но дома я ничего не могу сказать, а этому уроду могу. И не говори, что он не заслужил! Может, ты не хочешь признавать, но даже не смей говорить, что реально так думаешь! Глаза Римуса расширились, его удивила такая быстрая смена настроения. И сейчас он больше не выглядел злым — скорее виноватым. — Я… я не думал о твоей семье, — сказал он, — прости. Я думал только о себе. Ладно, ты прав, он заслужил. В комнате воцарилась тишина, и все как-то странно смотрели на Сириуса. Он не собирался ничего говорить про свою семью, и теперь ему стало неловко за такую честность. Единственной, кто не смотрел на него со смесью страха и жалости, была Эванс. И, Мерлин, сейчас Сириус даже был благодарен за то, что она всегда оставалась занозой в заднице. — Итак… — сказал Питер после долгой паузы. — И сколько у тебя отработок? — Нисколько, — ухмыльнулся Сириус. — Они не смогли доказать, что я это сделал. — Ты шутишь! — воскликнула Марлин. — Неа. — Так как ты это сделал? — спросила она. Сириус только подмигнул. — Семейная тайна.