[i want to be good // я хочу стать лучше]

Вечером в пятницу мадам Пинс выгнала Лили из библиотеки за то, что она слишком засиделась со своими экзаменационными конспектами. Даже Римус ушёл несколько часов назад, чтобы потусоваться с мародёрами [что за название такое вообще]. Лили осталась, потому что она просто обязана в этом году набрать больше баллов, чем Сириус. Ему постоянно удаётся стать лучшим в году, и это чертовски несправедливо, потому что он практически не учится. Может написать эссе за полчаса, вообще не задумываясь. Может, и сама Лили могла бы также, если бы с самого детства с репетиторами занималась. Или если бы знала до поступления, что магия вообще существует. С каждым годом она была все ближе и ближе к цели и сейчас точно знала, что у неё есть все шансы. Так что перед экзаменами она сидела за учебниками до упора, чтобы подготовиться к любому вопросу. Из библиотеки Лили вышла в абсолютную темноту. Каждый раз это нервировало. Может, она слишком себя накручивала, но магглорождённым сейчас правда небезопасно даже в стенах школы. На секунду сзади послышались шаги, Лили резко оглянулась, но ничего не увидела. Она постаралась убедить себя, что зря паникует, но шаг всё равно ускорила. На всякий случай порылась в сумке, но, как только палочка оказалась в руках, кто-то сзади крикнул: «Экспеллимеллиус!». Палочка ударилась об пол. Лили резко обернулась и увидела прямо перед собой Мальсибера. Коренастый и массивный, он угрожающе возвышался над ней. На два года старше. Дома Лили всегда избегала таких парней — слишком агрессивные. Она просто молча уставилась на него, сказать тут нечего. Палочка валялась на полу между ними, и, как только Лили дёрнулась, Мальсибер направил на неё свою. — Инкарцеро! Вокруг её запястий закрутились толстые верёвки и туго затянули руки за спиной. Лили потеряла равновесие и рухнула на пол, чувствуя, как сердце начинает бешено колотиться. Мальсибер медленно надвигался, ухмыляясь, и теперь она понимала, что дело не просто в том, что она магглорождёная, а он чистокровный. Он выглядел так, будто жаждет крови. Мальсибер сделал ещё пару шагов, а Лили отползла ещё на дюйм назад. Если бы она могла дотянуться до палочки, она бы хоть что-то сделала, но ей оставалось только глядеть в упор на Мальсибера. — Что тебе нужно? — спросила она, ненавидя себя за дрожь в голосе. — Я хочу вернуть свою школу, — выплюнул Мальсибер, его голос тоже дрожал, но от ярости, а не от страха. — Я хочу вернуть свой мир. Лили ничего не ответила. А что тут ответишь? Судорожно она пыталась выдумать, что можно такого сказать, чтобы хоть как-то отвлечь его и выиграть момент, чтобы дотянуться до палочки. Но сказать было нечего. Мальсибер, видимо, тоже умел думать, потому что он додумался использовать ещё и заглушающее заклятье, чтобы Лили не смогла даже позвать на помощь. Чёрт, она должна была закричать, как только он обезоружил её. Префекты же патрулируют коридоры. Хоть кто-то мог услышать. Тем временем Мальсибер подошёл ещё ближе и нагнулся так низко, что Лили могла бы ударить его, если бы руки были свободны. Он взмахнул палочкой в воздухе, и её рубашка на груди треснула по швам. Лили открыла рот в безмолвном крике, параллельно ёрзая по полу и пытался руками нащупать палочку. Палочка, где же эта чёртова палочка. — Обусто, — пробормотал Мальсибер, прижимая палочку к её коже чуть ниже ключицы. Она снова закричала, на этот раз не от страха, а от боли, обжигающе горячей боли. Казалось, кончик его палочки прожигает кожу. Мальсибер водил палочкой так осторожно, как будто что-то писал. Лили не знала что именно, знала только, что это невыносимо больно. Краем сознания она понимала, что плачет, слёзы щипали щёки и стекали в уши. Каждое касание палочки казалось укусом. К горлу подкатила тошнота из-за отвратительного запаха горелой плоти. Лили из последних сил судорожно перебирала пальцами по полу, пока не наткнулась на гладкий деревянный наконечник. Искра надежды придала ей сил, вернула остатки храбрости. Она быстро схватилась за палочку, чуть дёрнулась всем телом и направила её на Мальсибера, стараясь изо всех сил мысленно прокричать, твёрдо и уверенно: «ОСТОЛБЕНЕЙ!» Её молитвы были услышаны. Невербальное заклинание сработало, и Мальсибер упал навзничь, потеряв сознание. Тут же заклинание молчания перестало действовать и верёвки вокруг запястий ослабли. Лили моментально схватила то, что осталось от рубашки, прижала к груди и побежала изо всех сил, остановившись только у Полной дамы. Она не могла зайти в общую гостиную. Не так, не в таком виде. Разорванная окровавленная рубашка ничего толком не прикрывала, локтями и ладонями Лили прижимала её к телу, чтобы сохранить хоть крохи своего достоинства. Она закрыла глаза и попыталась сдержать слёзы. Тихо, потом будешь реветь, подумала она. Держи себя в руках, только не сейчас, не ломайся прямо сейчас. Только не здесь. Она тихонько просунула голову за портрет. Мэри и Марлин в гостиной не было, наверняка уже легли спать. Зато у камина сидели мародёры, перекрикиваясь и смеясь, как всегда поглощая весь свет в комнате. — Римус! — прошептала Лили, стараясь не привлекать лишнего внимания. Он поднял глаза, и, боже, наверное, она выглядела просто ужасно. Улыбка моментально сползла с его лица. Римус вскочил и практически бегом выскочил в коридор, бегло оглядел её и стянул с себя свитер. Лили сразу же натянула его на себя. У Римуса под свитером был только жилет, голые бледные руки у него все были покрыты шрамами, как и лицо, и кисти рук. Большие и маленькие, шрамы беспорядочно покрывали всю кожу. Лили только сейчас поняла, что никогда раньше не видела, чтоб он носил одежду с короткими рукавами. Понятно почему. — Боже мой, Лили, что случилось? — спросил он, бледнея. Она открыла рот и обнаружила, что не знает, что сказать — Я… Я… — её голос дрогнул, и Римус обнял её, успокаивая. — Тише, — сказал он мягко, но твёрдо, — всё хорошо, теперь ты в безопасности. Давай я отведу тебя в комнату, мы успокоимся вместе и поговорим? Она молча кивнула, напоминая себе дышать, пока Римус осторожно взял её за руку и повёл за собой. Он касался её ладони совсем мягко, почти невесомо. В гостиной было не так много народу, но все, казалось, смотрели прямо на них. Не обращая внимания, Римус быстро провёл Лили вверх по лестнице в спальню мальчиков. Она смутно осознавала, что трое других мародёров тоже подорвались с места, переговариваясь между собой и пытаясь узнать, что случилось. Она слышала их и одновременно не слышала, как будто ныряла под воду и только изредка глотала воздух на поверхности. Они зашли в комнату, и Римус усадил её на кровать. Как ни странно, Лили могла думать только о том, какой здесь ужасный беспорядок. — Почему трусы на потолке? — глухо спросила она. Никто не засмеялся и не ответил. Римус сел напротив неё, остальные остались стоять. Все они внимательно наблюдали за ней. Лицо Римуса было пепельно-серым. — Лили… — медленно сказал Римус, глядя ей в глаза. — Мне позвать Макгонагалл? — Нет, — сказала она, яростно качая головой, — я не хочу… я не могу… я не… — Ладно, ладно, — перебил Поттер. — Мы сделаем только то, на что ты согласна, слышишь, Эванс? Просто постарайся успокоиться. Я принесу тебе воды. Он побежал в ванную. — Ей не вода нужна, а огневиски, — сердито пробормотал Сириус, не сводя с Лили глаз. Она знала, что глаза у неё все красные, что все поняли, зачем ей свитер Римуса. — Кто это сделал, Эванс? — его голос был резким и скрипучим. Поттер вернулся в комнату, осторожно протягивая стакан воды. Лили с благодарностью выпила залпом. — …Я шла из библиотеки, — сказала она, принимая решение смотреть только на Римуса. Он посмотрел ей в глаза и ободряюще кивнул. — И Мальсибер подкрался ко мне… Он обезоружил меня и наложил связывающее заклятие… — Не торопись, — сказал Римус. Его рука дёрнулась, как будто он хотел дотронуться до неё, но потом передумал. И она была благодарна. — Он… он использовал какое-то проклятие, я не знаю, что это было. Он пытался написать… что-то на мне. Но он не успел, я дотянулась до палочки, оглушила его и сбежала. Пока она говорила, Сириус опустился на колени перед ней, их лица оставались на одном уровне. И на него будто что-то нашло. Сначала он казался злым, почти яростным, но сейчас... сейчас он казался по-настоящему пугающим. Настолько тихий и спокойный, что его лицо вообще ничего не выражало. — Мне нужно, чтобы ты хорошенько подумала, Лили, и постаралась вспомнить, — гулко сказал он, как врач, — как звучало это заклинание? — Я думаю… Кажется, обусто или как-то так?.. Сириус кивнул. — Ощущалось как ожоги? — Ага. — Если он всё сделал правильно, эти ожоги навсегда, — сказал Сириус отстранённо. — Настойка растопырника поможет, но надо обработать как можно быстрее. — У меня есть, — быстро ответил Римус. — Ты можешь сходить в нашу ванную. Он встал, порылся у себя на полках и протянул ей горшочек с липкой зелёной пастой. — Подожди, — резко сказал Сириус. — А где Мальсибер? — На третьем этаже, если ещё не очнулся, — ответила Лили. — Тогда я пойду и разберусь с ним. Кто со мной? — Сейчас не время, — резко сказал Поттер, проводя рукой по волосам. — Мы должны остаться с Эванс. — К чёрту всё это, — холодно рассмеялся Сириус. — Я пошёл. Когда Лили впервые приехала в Хогвартс, она не понимала, почему учителя и ученики шепчутся о наследнике Блэков. Потом она узнала, конечно, что он из семьи важных шишек, магической аристократии по сути. Но он всё равно казался просто избалованным мальчишкой, который родился с золотой ложкой во рту. У Лили не было никаких сомнений, что в Коукворте ему бы надрали задницу за десять минут. Да, все вокруг пытались объяснить ей, какие слухи ходят о его семье, какая у них здесь репутация, но никогда ничто из этого не соответствовало Сириусу Блэку, которого она видела. Да, аристократ. Да, ужасно привилегированный, раздражающий, но безобидный. Потом был случай, когда Сириус проклял Розье, когда им было по двенадцать. И она поняла. Тогда на его лице не было вообще никаких эмоций, это пугало больше всего. Не только то, что он делал, но и то, как он при этом выглядел. Потом всё повторилось во время ссоры с братом. У него будто был переключатель в голове. Так он выглядел и сейчас. Обычно Сириус не мог усидеть на месте, он постоянно дёргал коленками, ёрзал, хрустел пальцами. Но сейчас он стоял неподвижно, каждое его движение казалось отрепетированным. Обычно выразительное лицо было пустым и апатичным. Он вышел из комнаты, не оглядываясь. Римус посмотрел на Лили, потом на дверь. — Я пойду с ним, — решительно заявил он. — Хорошо обработай, Лилс. И вышел вслед за Сириусом, оставив Лили наедине с Джеймсом и Питером. — Чёртовы придурки, — выругался им вслед Поттер, прежде чем повернуться к ней лицом. — Прости, Эванс? Что мы можем сделать? Хочешь, я позову Макгонагалл? Или Марлин с Мэри? Лили покачала головой. Она не хотела, чтобы кто-то ещё знал. — А что насчёт Снейпа? — в отчаянии спросил Поттер. — Он твой лучший друг, хочешь, я найду его и приведу сюда? Обещаю, я ничего не буду ему говорить, просто приведу. — Нет-нет, всё нормально, — сказала она. — Я просто собираюсь… — она указала на ванную. — А, точно! Да, иди! Если станет нехорошо, позови, мы отведём тебя в больничное крыло. Только не это. Лили молча заперлась в ванной, сняла свитер и отодрала остатки рубашки. Отвратительные кровяные волдыри образовали размашистое «грязно» на её груди, чуть ниже ключицы. Нет смысла гадать, что бы он написал, если бы смог закончить. Лили осторожно нанесла настойку растопырника на всю кожу, сначала щипало и жгло, но быстро прохладное мягкое ощущение начало успокаивать. Остаётся только молиться, чтобы ожоги не остались навсегда. Лили снова надела свитер, выкинула рубашку в мусорку и вышла в комнату. Там был только Поттер. — Я послал Пита за едой на кухню, — неловко сказал он. — Тебе нужен сахар, после… такого выброса адреналина. — О, — сказала Лили, — гм, спасибо. — Полегче? — Думаю, да. Не так больно. Поттер поморщился. — Я бы заставил тебя пойти к Помфри, но, если честно, я думаю, в тёмных проклятиях Сириус разбирается даже лучше неё. — Да, — Лили уже поняла это и совсем не хотела задумываться о том, почему он знает так много. Поттер пристально наблюдал за ней, словно пытаясь понять, что ей нужно. Она и сама не знала, что ей нужно, ему откуда знать? — Хочешь присесть? — спросил он наконец. — Или вернуться к себе? Или… может, тебе ещё что-то нужно, Эванс, просто скажи. Она одарила его лёгкой улыбкой и села на кровать Римуса. — Думаю, мне нужно немного подумать, — сказала она. — Хорошо, — тихо сказал Поттер и сел в изножье своей кровати поближе к ней. Или из-за очков, или из-за того, как он смотрел, его глаза казались просто громадными. Это были самые выразительные глаза, которые Лили когда-либо видела, и сейчас они казались одновременно и сердитыми, и обеспокоенными. — Точно не хочешь пойти к Макгонагалл? — спросил он. Лили задумалась. — Нет, — вздохнула она. — Если все узнают, слизеринцы будут боготворить его, а я стану девчонкой, на которой буквально выжжено «грязнокровка». Если я никому не скажу, то и он не сможет. Поттер кивнул. Она видела, что он не согласен, но спорить не стал. — Ты была очень храброй сегодня, Эванс, — сказал он вместо этого. Лили молча приняла комплимент, хоть и не считала себя храброй. У неё даже выбора не было. — Я не позволю ему напугать меня, — ответила она. — Только этого они и ждут от нас. Страха. Лучший способ бороться с ними — не бояться. Я ведьма, и я магглорождённая, и я не стану извиняться ни за то, ни за другое. Глаза Поттера загорелись, и он наклонил голову. — Чертовски верно, — улыбнулся он, глядя на неё с каким-то новым уважением. — Мы никогда не позволим напугать нас, никогда не позволим помешать нам жить своей жизнью. Она кивнула и уже собиралась сказать что-то ещё, когда в комнату вошёл Петтигрю с термосом и огромнейшим куском торта. — Горячий шоколад и бисквит «Виктория», — улыбнулся он, явно пытаясь скрыть неловкость. В каком-то смысле даже это казалось милым. — Тебе точно станет получше. — Спасибо, — сказала она, забирая у него еду. — Я пойду к себе, хочу уже спать. Поттер тут же встал. — Да, конечно, — сказал он, пробегая мимо неё, чтобы открыть дверь. — Дай нам знать, если мы сможем что-нибудь сделать, хорошо, Эванс? Вот прям что угодно. — Только… никому не говорите, — попросила она. — Я не хочу, чтобы люди знали. Он серьёзно кивнул. — Как скажешь.