;; ;;;
Неделю спустя на последней странице «Пророка» появилась короткая заметка о том, что в лесу поймали и заключили под стражу незарегистрированного оборотня, который был замечен во время трансформации. Сириус захотел обсудить это с Римусом, но Римус вернулся с собрания префектов в скверном настроении. Он молча ворвался в комнату, резко вытряхнул из сумки все свои конспекты и сел за домашку, не говоря ни слова. — Что с настроением, Лунатик? — спросил Сириус. — Ничего, — коротко ответил Римус. — Да, ты, очевидно, в полном порядке, — Сириус закатил глаза. — Фенвик попросил передать тебе сообщение, — ледяным тоном доложил Римус. — Очевидно, он свободен сегодня вечером, если ты свободен. Сириус фыркнул. — Мы уже давно с ним договорились насчёт вечера, — сказал он Римусу. — Он просто издевается. — Очень смешно. — Я скажу, чтобы он прекратил, — засмеялся Сириус, — но правда, Лунатик, не нужно так драматизировать, это моё хобби. — Как скажешь. Хорошо повеселиться. — Я могу никуда не идти, если появится более приятное предложение... Римус посмотрел на него, приподнимая одну бровь, но ничего не сказал. — Ладно, — пожал плечами Сириус, — жаловаться не на что, я хотя бы могу потрахаться. — Господи, как же ты заебал! — Хорошо, хорошо, молчу, — ухмыльнулся он. — Что делаешь? — Эссе по чарам. — Круто, я тоже ещё не писал. Хочешь, вместе сделаем? Римус вздохнул, но улыбнулся. — Ладно. Только не отвлекай меня. — Я обещаю. Сириус постоянно его отвлекал.;; ;;;
В последний день семестра Сириус заглянул к Бенджи. Когда они, уставшие после секса, раскурили на двоих сигарету, Сириус откинулся на спинку кровати. — Не могу поверить, что не боюсь праздников до усрачки, — сказал он. — Только я, Джеймс и его родители. Будет просто потрясающе. — Звучит потрясающе, — улыбнулся Бенджи, — видит бог, ты это заслужил. — Надеюсь, у тебя будет хорошее рождество. Со всей это твоей церковью и... — Сириус задумался на секунду, пытаясь вспомнить всё, что учил на маггловедении. — Псалмами и... священниками. — Близко, — ухмыльнулся Бенджи. — Но у нас пасторы. Священники у католиков. — Ну, в любом случае, хорошо проведи время. Бенджи поцеловал его и отвернулся, начиная одеваться. — Остальные скоро вернутся. Сириус кивнул и потянулся за своими брюками. — Слушай, Бенджи, — задумчиво сказал он, — а что ты думаешь о Дирборне? — О Карадоке? Думаю, что он потрясный. Один из лучших парней из всех, кого я знаю, реально. А что? — Ничего, просто интересно, — Сириус мысленно улыбнулся, сохраняя эту информацию у себя в голове.;; ;;;
Сириус вывалился из гостиной Когтеврана и только начал доставать карту, чтобы не наткнуться на кого-то из преподов по дороге, когда из-за угла вывернули Римус и Лили. Сириус замер, неловко глядя прямо на них и прекрасно понимая, что выглядит он... растрёпанным. Очень растрёпанным. Лили тоже остановилась, удивлённая. Римус же быстро пробежался глазами по одежде Сириуса, пока тот поспешно пытался пригладить хотя бы волосы. — Как дела? — слабо начал Сириус. — Мы, э-э… — Лили выглядела так, словно не могла подобрать слов. — Ты нарушаешь комендантский час, Блэк, — наконец выдавила она. — Ну, староста захотел меня видеть. Лили фыркнула, быстро и виновато оглянулась на Римуса, а потом снова вернула своему лицу выражение неодобрения. — Просто иди в башню, — решительно сказала она. — Очки мы снимать не будем. В этот раз. Сириус посмотрел на Римуса, но он молчал, продолжая в упор смотреть на Сириуса непроницаемым взглядом. — Хорошо, — медленно сказал Сириус, — увидимся. Он развернулся и зашагал в гриффиндорскую башню. Неловко — не то слово. Он прекрасно знал, что Римус сегодня патрулирует. Этого можно было легко избежать, надо было просто посмотреть карту заранее. Дразнить и подкалывать — это одно, но Сириус совсем не хотел, чтобы Римус видел его в таком состоянии. Он шёл недолго, пару минут от силы, когда услышал за спиной шаги, обернулся и замер, как вкопанный. Это был Римус. — Слушай, Лунатик, — тихо сказал он. — Прости, я не хотел… — Заткнись. — Я... Что? Римус затолкал Сириуса в пустой класс, захлопнул дверь и только тогда подошёл — так близко, что между ними остались считанные дюймы. Сириус застыл, не смея даже поднять глаза, ему пришлось просто пялиться на подбородок Римуса и слушать невыносимую тишину. Римус только тяжело дышал. — Я чую его запах на тебе, — наконец просипел Римус, практически переходя на рык. Сириус, кажется, забыл, как дышать. Он осторожно поднял голову, чтобы заглянуть Римусу в глаза, но так и не придумал, что сказать. — Я так сильно тебя хочу, Бродяга, — пробормотал Римус. — Так бери. Римус поколебался, но потянул Сириуса на себя, сокращая всё то микроскопическое расстояние, которое между ними осталось. И он поцеловал Сириуса — мучительно медленно, как будто бы боязливо; и он осторожно опустил свои руки на бока Сириуса — так невесомо, что прикосновения едва ощущались. Сириус отозвался так неистово, как только мог. Он целовал совсем иначе — эгоистично и настойчиво, глубоко и грубо. Так, чтобы губы заныли. Так, чтобы было больно дышать. Сириус цеплялся за Римуса, цеплялся везде, где только мог дотянуться, запуская руки в волосы, держа за подбородок, притягивая к себе. И этого всё равно было недостаточно. Римус сжал его сильнее. Сириусу уже давно не доставало воздуха, но он просто не мог остановиться, он не хотел останавливаться, пока не пришлось отстраниться и глубоко вдохнуть, но даже тогда Римус не отпустил его, продолжая прижимать к себе. Они соприкоснулись лбами, и Римус тихо застонал. — Мне так страшно, Бродяга, — пробормотал он. — Мне, блять, так страшно, и я так стараюсь держаться от тебя подальше, но ты всё давишь и давишь. Ты как будто мне петлю на шею накидываешь. — Тогда скажи мне перестать, — прошептал Сириус. — И ты её затягиваешь, и с каждым днём она всё туже и туже, я чувствую её. И ты её затянешь так туго однажды, что мне придёт конец. — Лунатик… Я не хочу быть каким-то смертельным приговором для тебя, — для него Римус никогда не был петлёй на шее. Для него Римус был мягким одеялом, он был смехом на похоронах, он был отваром диттани, который может излечить даже самые страшные порезы от ласеро. Для Сириуса он был любовью на площади Гриммо — олицетворением безопасности. — Ты не смертельный приговор. Не только. Но всё, что связано, с тобой, это такой риск, такая угроза, а я всё равно... Я просто не могу остановиться сейчас. Римус взял его за подбородок и чуть потянул вверх, заставляя посмотреть себе в глаза. Сириус покачал головой. Этого было недостаточно. Этого никогда не было достаточно, и этого не будет достаточно. — Не надо, — твёрдо сказал Сириус, заставляя себя произнести эти слова. — Если это просто ревность. Если это временно. Тогда нет. Только если на этот раз всё по-настоящему. — Всё всегда было по-настоящему. — Ты знаешь, что я имею в виду. Мне нужно больше, Римус. — Я знаю. — Ты не можешь быть со мной только иногда. Это несправедливо. Римус вздохнул. Он долго молчал, и Сириус мог только ждать. — Только ради тебя я могу отказаться от инстинкта самосохранения. Сириус уставился на него настороженно и скептически. Все эти месяцы на краю пропасти утомили. Ему нужен был ответ, любой ответ. — Что ты имеешь в виду? — Я имею… к чёрту. Пусть это кончится катастрофой, мне плевать, мне ужасно плохо без тебя. Я хочу… я тоже хочу большего, чем бы это ни было. — Правда? Римус целомудренно поцеловал его — нежно, аккуратно. И Сириус позволил себе улыбнуться, он уже чувствовал, как первая волна радости приливает изнутри, пока ещё недоверчивая и острожная, но всё же она несёт счастье. — Но нам нужно поговорить, — сказал Римус. — Я знаю, — тихо ответил Сириус, — давай потом. — Ладно. Но мне страшно, Сириус, ты должен это понимать. Я не нарочно тебя отталкивал, я не хотел быть жестоким. Мне правда пиздец как страшно прямо сейчас. — Ты можешь доверять мне, Лунатик, — это было обещание. Они медленно побрели обратно в гриффиндорскую башню, но Сириус постоянно останавливался просто для того, чтобы снова поцеловаться. Внутри зудело ощущение, что всё просто не может быть так просто. — Я напишу тебе на рождество, — сказал Сириус, когда они зашли в гостиную. Римус улыбнулся. — Хорошо. Я буду ждать твоих писем. Сириус снова поцеловал его. Ещё раз, всего один раз. Он не мог остановиться.;; ;;;
На следующий день Хогвартс-экспресс отправлялся в Лондон. В мародёрском купе яблоку было негде упасть, потому что к ним присоединились Эванс, Мэри и Марлин. Сириус ухмыльнулся Римусу, который сел напротив него, и Римус таинственно улыбнулся в ответ. Всю дорогу Сириус не могу перестать сиять, а ещё сомневаться, точно ли ему это не снится. Но нога Римуса покоилась на его ноге, она была тёплой и самой настоящей. Когда поезд начал набирать скорость, заезжая в Лондон, Сириус встал. — Я пойду, хочу ноги размять, пока мы не приехали. — Да, я тоже, — небрежно отозвался Римус. Джеймс повернулся к ним, но заметил, что Лили никуда не собирается, и остался сидеть на месте. — Я останусь, — быстро сказал он, улыбаясь Лили, которая закатила глаза, но выглядела довольной. — И я, — сказал Пит. Сириус встретился взглядом с Марлин, она приподняла бровь, но он только слегка покачал головой в ответ, и Марлин отвернулась обратно к Мэри. Тогда Сириус вышел из купе, оставляя дверь приоткрытой для Римуса. Они держали дистанцию, пока шли по вагону, пока Сириус не нашёл пустой туалет и не затащил Римуса за собой. Внутри было ужасно тесно, особенно если вы долговязые парни, пахло тоже так себе. — Как романтично, — прокомментировал Римус. — Заткнись, Лунатик, — усмехнулся Сириус, сразу же цепляя Римуса за воротник и притягивая к себе. Прошло двенадцать часов с тех пор, как Сириус в последний раз целовал его, — целая вечность. Пришлось напомнить самому себе перестать так тупо улыбаться и целоваться уже по-нормальному, но никак не получалось, хотя Римус, похоже, не возражал. — Я так счастлив, — прошептал Сириус, когда они оторвались друг от друга. — Я тоже, — ответил Римус, его лицо покраснело, а глаза заблестели. — Скажи мне, что это по-настоящему. — Это по-настоящему, — сказал Римус. — Мы настоящие.