***
Гермиона совершенно не слушала профессора Снейпа. Она рисовала какие-то непонятные ей самой узоры на пергаменте, что было на неё не похоже. Гарри, сидящий рядом, вновь поднял глаза от своего конспекта, взглянул на нее и покачал головой. «Мы всегда будем с тобой. Мы всегда поможем тебе», — утром сказали ей мальчики, когда она наконец успокоилась. Она была им благодарна. Она знала, что они сделают все, чтобы хоть как-то помочь ей. Но проблема была в том, что ей нельзя было помочь. И ее проблема сейчас сидела за соседней партой и что-то быстро писала. Ох, как же ей было сложно. С ним было слишком сложно. Она вдруг заметила, что он достал палочку. А потом у нее на парте оказалась записка. Она развернула ее, сразу узнав его ровный почерк. «Я просил мать прислать мне книгу «Древнейшие проклятия». Она прислала. Мы должны ее посмотреть. Сегодня. В полночь. И не опаздывай, Грейнджер». Она закатила глаза. Ну надо же, он удосужился ей написать. И, конечно же, он не забыл упомянуть, чтобы она не опаздывала. И зачем им встречаться посреди ночи? «Зачем делать это посреди ночи?» Она скомкала записку и отправила ее на его парту. — Мисс Паркинсон, не могли бы вы поменяться местами с мисс Грейнджер, — холодно проговорил Снейп, в глазах которого блеснул опасный огонек. — Зачем? — Пэнси изящно изогнула бровь. Гермиона замерла, уже примерно понимая, что он скажет. — Мистеру Малфою и мисс Грейнджер неудобно перекидываться записками через весь класс, — ответил Снейп в своей обычной манере. Черт. Гермиона сжала зубы. Весь класс изумленно уставился на него. Откуда-то сзади послышалось хихиканье Лаванды и Парвати. Замечательно. Просто превосходно. — Вот как? — Пэнси произнесла это ничего не выражающим тоном. — Я решил, что пора положить конец их страданиям, — Снейп приблизился к парте Малфоя, который выглядел так, словно это не про него сейчас говорит профессор. — Не могли бы вы дать мне вашу записку, мистер Малфой? Думаю, всем в классе будет интересно услышать, что в ней? Снейп оглянулся на класс. Почти все слизеринцы оживленно закивали. О нет. — Да, конечно, — Драко вытянул вперед руку, протягивая записку ему. Снейп уже потянулся к ней. Но тут лист в руках Малфоя загорелся и исчез, оставив после себя лишь пепел. Малфой несколько раз цокнул языком, с самым невозмутимым видом стряхивая пепел на пол. Снейп следил за его действиями. Хотя бы ради лица Снейпа ему стоило это сделать. Гермиона изо всех сил старалась не расхохотаться. — Какая жалость, — произнес Малфой громко, так, чтобы его слышал весь класс. — Да, — Снейп несколько раз кашлянул, чтобы не выдать разочарование, которое испытывал. Вскоре его лицо приобрело то же выражение. — Итак, мисс Паркинсон? Пэнси поднялась и стала собирать вещи. Снейп же следил только за Гермионой, ожидая ее реакции. Она изо всех сил старалась не покраснеть. Но как она могла оставаться спокойной? Снейп издевался над ней прямо перед всем классом. «Иди сюда, Грейнджер. Ничего страшного в этом нет», — проговорил Малфой в ее голове. Его самоуверенности было так много, что ее хватило на них обоих. Поэтому она спокойно встала и, собрав свои вещи, поменялась местами с Пэнси. Снейп вновь повернулся к доске, разочарованный, что главные герои его маленького спектакля не оправдали его ожиданий. Гермиона взглянула на сидящего рядом Малфоя, который крутил в руках перо. — И теперь вы будете сидеть с мистером Поттером, мисс Паркинсон, — он, как обычно, выплюнул фамилию ее лучшего друга, еще раз взглянув на них. — Для удобства. «Свинья», — проговорила Гермиона мысленно, понимая, что никогда не скажет этого вслух. «Еще какая свинья», — подтвердил Малфой. — Думаю, еще пару недель отработки у Хагрида не повредят вам. За переписку на уроке, — сказал Снейп, даже не поворачиваясь. — И еще я бы хотел посмотреть ваши конспекты после урока. Гермиона опустила глаза на свой чистый пергамент. Похоже, они с Малфоем будут ходить на отработки до конца семестра. «Какого черта ты разбрасывался записками, если я могу читать твои мысли?» «Снейп может использовать легилименцию». «Ему запрещено использовать легилименцию на учениках», — Гермиона покачала головой. «Поговорим об этом потом, я ему не доверяю».***
Гермиона шла по коридору, не рассчитывая никого встретить, патрулируя коридоры после отбоя. Гермиона свернула, сама не понимая, как оказалась у винтовой лестницы, ведущей на Астрономическую башню. Она стремительно взлетела по ступеням, уже ощущая дуновение холодного ветра. Гермиона поднялась на верхнюю площадку и в свете уже появившихся звезд увидела фигуру, стоящую у самого края. Эту фигуру невозможно было не узнать. Она училась с этой девушкой вот уже шесть лет. На краю площадки, перегнувшись через перила, стояла Пэнси Паркинсон. — Паркинсон? — удивленно вскрикнула Гермиона. От неожиданности слизеринка покачнулась, но все-таки сумела удержать равновесие. Гермиона едва сдержала испуганный вскрик, заметив, как она едва не сорвалась вниз. — Иди отсюда, Грейнджер, — ее голос был каким-то отрешённым. — Что ты делаешь? — спросила Гермиона, хотя это было и так очевидно. Она сделала несколько осторожных шагов в ее сторону, раздумывая над тем, что лучше предпринять. Если она сейчас достанет палочку и применит какое-нибудь заклинание, Паркинсон может от неожиданности сорваться вниз. Не было сейчас времени раздумывать над тем, как такое вообще возможно. Паркинсон никогда не создавала впечатление человека, способного на суицид. — А на что это похоже? — На то, что ты собралась спрыгнуть? — осторожно проговорила Гермиона, чувствуя, как сильно колотится ее сердце. — Невероятная сообразительность. А теперь, будь добра, оставь меня одну. — Почему ты хочешь это сделать? — спросила Гермиона, не зная, что делать дальше. Она определенно не хотела быть свидетелем ее прыжка. Она не хотела, чтобы Паркинсон прыгала. Она не желала ей смерти. Пэнси повернула голову в ее сторону. Ветер разметал ее волосы, до этого собранные в идеальную прическу. Даже сейчас, невероятно бледная и с покрасневшими от слез или ветра глазами, Пэнси была красива. Она была красивой, но какой-то неживой. — Это не твое дело. — Знаю. Но я все-таки не советую тебе этого делать. — Почему это? — Ну, возможно, после прыжка с такой высоты ты не умрешь. По крайней мере, не сразу. Зато сломаешь все кости и будешь лежать там, внизу, полностью разбитая. Пэнси пожала плечами, показывая, что ей все равно. — Значит, я буду снаружи такой же, как и внутри, — сказала она каким-то обреченным тоном. После ее слов стало холоднее. Гермиона поежилась, чувствуя, как что-то сдавило ее горло. Словно все тепло ушло из этого мира. По крайней мере, из мира Пэнси Паркинсон. Неужели Пэнси Паркинсон способна совершить прыжок? Вот так просто расстаться с жизнью? Насколько несчастной она была, раз посчитала, что это — единственный выход? — Не делай это. Ради Блейза, — проговорила Гермиона, испугавшись, что она все-таки на это решится. — Что ты знаешь о нем? — рявкнула Пэнси так, что Гермиона сделала шаг назад. — Только то, что он тебя любит, — все-таки осмелилась сказать Гермиона, уверенная, что так оно и было. — У нас нет такого понятия, как «любовь», Грейнджер, — Пэнси прикрыла глаза, вновь отвернувшись от нее. Гермиона не знала, что на это ответить. Она это знала. Знала, что так думает и Малфой. — Все еще можно исправить, — сказала она уверенно. — Как? Скажи мне, как это исправить, Грейнджер, потому что сама я не вижу выхода. Гермиона молчала, думая, что ей делать дальше. Нужно срочно позвать сюда Малфоя. Если он не сможет ее остановить, то тогда уже никто не сможет. «Малфой», — мысленно крикнула она. Никакого отклика не последовало. Не самое подходящее время, чтобы ее игнорировать. — Молчишь, Грейнджер? Не знаешь, что сказать? Все правильно, потому что нет никакого выхода. — Просто откажись от всего этого. Пэнси засмеялась. В ее смехе не было и капли веселости. «Малфой, сейчас же!» Ничего. Лишь тишина. — Как у тебя все просто. Все правильно, ты родилась в совсем другой семье. Твои родители носили тебя на руках, не так ли? А у нас: у меня, или у Драко, или у Блейза — такого не было. Знаешь, кто меня воспитывал? Моя гувернантка и домовые эльфы. Как тебе такое? Они, а не мои родители, которые всегда были слишком заняты, чтобы уделить мне хоть каплю внимания. Своей родной дочери. Гермиона вздохнула. Эта девушка всегда казалась ей такой ледяной, бездушной и самовлюбленной. А на самом деле у Пэнси Паркинсон была душа. И сейчас она разрывалась на части. Гермионе показалось, что она видит в ее покрасневших глазах осколки этой самой души. — Всегда есть выход, Пэнси, даже когда кажется, что его нет. Она первый раз за шесть лет обратилась к ней по имени. Вот так вот, ты учишься с человеком шесть лет и до сих пор не знаешь о нем ничего, кроме его громкой фамилии. И так было всегда. Гриффиндорцы и слизеринцы — вечное противостояние. Вечная холодная, тихая, почти незаметная война. А ведь и у слизеринцев тоже есть свои проблемы, своя боль и свои страхи. Просто когда учишься на Гриффиндоре, по другую сторону баррикад, ты не задумываешься об этом. Ты перестаешь воспринимать их как людей. Они для тебя — главный противник, который обязательно нападет на тебя, если ты повернешься к нему спиной. «Малфой, пожалуйста», — взмолилась Гермиона. — «Ты нужен мне. Прямо сейчас». «Грейнджер?» — его мысли были наполнены удивлением. «Паркинсон. На Астрономической башне». «Уже иду», — он не стал задавать лишних вопросов, быстро просмотрев ее воспоминания. «И, пожалуйста, Грейнджер, не позволь ей этого сделать. Дождись меня». Она еще ни разу не видела, чтобы мысли Малфоя наполнялись страхом. Таким обычным, человеческим, липким страхом. — Нет, Грейнджер, даже ты не сможешь найти выход. — Ты не можешь отказаться от замужества из-за того, что не хочешь разочаровывать свою семью, не так ли? — мозг работал с невероятной скоростью, обрабатывая информацию и стараясь подобрать правильные для этой ситуации слова. — Подумай, что будет с твоим отцом, если ты умрешь? — Он разочаруется. Еще как разочаруется. Но мне все равно. Он сможет это пережить, в конце концов, он всегда надеялся на рождение наследника, я была для него живым разочарованием. Это было так ужасно. Даже звучало ужасно. Как она могла так жить? Как она могла столько лет так искусно притворяться, что она самая счастливая девушка в мире, живя в такой обстановке? В такой семье? Как они вообще выживают, как не теряют самих себя? Или все-таки теряют? Ведь если бы это было не так, Пэнси Паркинсон бы не оказалась сейчас здесь с таким отчаянием в глазах. — Тогда подумай о своей семье. О своей настоящей семье, — продолжала Гермиона, чувствуя, что у нее получается. — О своей няне. Она ведь воспитывала тебя, не так ли? Подумай, что будет с ней. На лице Пэнси появилось сомнение. — Подумай. О Забини. О Малфое. Они тоже твоя семья. Не делай этого, не поступай с ними так. Пэнси прикрыла рот рукой, и по ее щекам покатились слезы. — Что же я наделала? — Ничего такого, чего нельзя было бы исправить, — Гермиона подошла к краю, протягивая ей руку. Пэнси неуверенно схватилась за нее. — Давай, Пэнси, — Гермиона помогла ей перелезть через перила, отпустив лишь тогда, когда убедилась, что Пэнси твердо стоит на полу башни. Дверь в башню с грохотом распахнулась, и на площадку влетел растрепанный Малфой, таким диким Гермиона его никогда не видела. Их сердца бились, как сумасшедшие, от страха и облегчения. Пэнси тут же кинулась к нему. Малфой заключил ее в объятия, уткнувшись носом в ее волосы. Гермиона терпеливо ждала, когда они оба успокоятся. По идее ей нужно уйти и оставить их одних, но она почему-то стояла на месте. Потом он резко поднял голову, и их взгляды встретились. — Спасибо тебе, — проговорил он одними губами, продолжая обнимать Паркинсон. Она даже не слышала его голос, но это были самые искренние слова, которые она когда-либо слышала от него. Гермиона кивнула. Она чувствовала, что, какие бы странные вещи сейчас ни происходили, они были правильными. Это было началом. Началом самой нереальной дружбы за всю историю Хогвартса. Она едва заметно грустно улыбнулась, проходя мимо них, и Малфой прикрыл глаза, кивая ей на прощание.