***
Когда она сказала «никаких прикосновений», это вовсе не значило, что она должна была проснуться в его объятиях. Она открыла глаза и обнаружила, что ее голова лежит у него на груди, а нога перекинута через его талию. Его рука обнимает ее, пока он практически полностью прижат к ней. Несколько секунд она позволяла себе наслаждаться его близостью, пока реальность не рухнула на неё тяжелым грузом. — Малфой, вставай, — проговорила Гермиона, отбрасывая от себя его руку. — Уже утро? — ответил он сонно. — Да. Давай быстрее. Мы и так уже опаздываем на завтрак. — Ты что же, меня выгоняешь? — Какая невероятная проницательность, — хмыкнула Гермиона. Сейчас произошедшее вчера ее нисколько не волновало. Не прыгать же ей с Астрономической башни, в конце концов. — Ты хоть в курсе, что вчера мне пришлось доделать все одному, — жаловался Малфой, поднимаясь с кровати. — А потом еще пришел Снейп… — Что ты ему сказал? — спросила Гермиона, наблюдая, как он берет в руки метлу. — Что тебе стало плохо, — он пожал плечами и выскочил в окно. Гермиона пошла в ванную, подумав, что все не так уж плохо. Она может и дальше притворяться, что ничего не произошло. Пока что у нее получается неплохо. Она может это сделать. — Где Рон? — спросила она, спускаясь в гостиную и застав там одного Гарри. — У него какие-то свои дела, — ответил тот. Гермиона решила, что это не ее дело, и не стала больше задавать вопросов. — Что мне подарить тебе на Рождество? — спросил Гарри, когда они шли к Большому залу. — Не знаю. Придумай что-нибудь, — ответила Гермиона. У нее-то подарок для него был уже давно готов, и она нисколько не сомневалась, что он ему понравится. — На этот раз это должно быть чем-то особенным, — сказал Гарри. — ПОТТЕР! — послышался позади знакомый голос. — Черт, — тихо проговорил Гарри, поворачиваясь. — Доброе утро, профессор Снейп. — Поттер, сейчас же идите за мной! Ага! Мистер Забини, как вы вовремя. Гермиона повернулась. Малфой, Забини и Паркинсон как раз подходили к Большому залу. — Прошу вас, мистер Забини, тоже следовать за мной. И вы двое там бы тоже не помешали, — проговорил Снейп Гермионе и Малфою. Все пятеро переглянулись, но послушно последовали за Снейпом. Снейп зашел за угол. Гермиона обнаружила, что там уже стоят Лаванда и Парвати. — ЧТО ЭТО, ПОТТЕР, ЗАБИНИ?! — Снейп указал рукой на стену, на которой огромными красными буквами было написано «ЛАВАНДА, С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!» — Э-э-э, поздравление? — выдал Забини. Снейп окатил его таким злобным взглядом, что Забини отступил назад. — Я это понял. Почему оно здесь? Поттер, Забини, это было написано сегодня ночью, когда вы двое ДЕЖУРИЛИ! Скажите-ка мне, по-вашему, для чего проходят ночные дежурства? Все молчали. Пэнси стояла позади всех, закрыв рот рукой, чтобы в голос не расхохотаться. — Так вот я вам скажу зачем: чтобы ничего подобного, — он снова указал рукой на стену, — не случилось, вы, два идиота! — И еще, по какой причине, вы, Малфой, Грейнджер, оставили краску в коридоре? Вы что, не могли догадаться, что ее следует принести МНЕ? Из-за вас кто-то решил сделать себя художником. — Профессор Снейп, вы вчера ночью сами приходили сюда, могли бы и забрать краску, — сказал Малфой. Снейп уставился на него с таким видом, словно был уверен, что это последние слова Малфоя в жизни. На какой-то миг он просто потерял дар речи. Гермиона поражалась дерзости Малфоя. «Грейнджер», — позвал Малфой. Гермиона повернула голову к нему. «Посмотри на руку Браун», — отозвался он. Гермиона повернулась в сторону Лаванды. По коридору разнесся громкий смех, заставивший Снейпа замереть. Гермиона закрыла ладонью рот, но было уже слишком поздно. — ЧТО ЗДЕСЬ СМЕШНОГО, МИСС ГРЕЙНДЖЕР? — Гермиона могла поклясться, что еще никогда в жизни не слышала, чтобы Снейп ТАК кричал. — ВЫ НАХОДИТЕ ЭТО ОЧЕНЬ ЗАБАВНЫМ? — Простите, — проговорила она, по-детски надеясь спрятаться за спиной Гарри от этого взгляда. — ЗНАЕТЕ, ЧТО Я НАХОЖУ ЗАБАВНЫМ? ТО, ЧТО ВСЕ ВЫ, ВСЕ СОБРАВШИЕСЯ ЗДЕСЬ, БУДЕТЕ ЭТО ОТМЫВАТЬ, ВАМ ЯСНО? И НИКАКОЙ МАГИИ! И НЕ НАДЕЙТЕСЬ УВИЛЬНУТЬ ОТ ЭТОГО, МИСС ПАРКИНСОН, БУДЕТЕ РАБОТАТЬ СО ВСЕМИ, РАЗ УЖ ЗАГЛЯНУЛИ К НАМ НА ОГОНЕК! Гермиона слушала его крики вполуха, она все никак не могла оторвать взгляда от браслета, красовавшегося на руке Лаванды. Того самого, который Малфой нашел в библиотеке. Сама же Лаванда была бледной; ей определенно казалось, что это не самая лучшая перспектива для празднования дня рождения. — Рано или поздно я узнаю, кто тут у нас такой художник, и тогда, вот тогда, Поттер, — продолжал Снейп, — ему придется за это заплатить. — Почему… причем здесь… — начал Гарри. — Поттер, молчи, — рявкнул Блейз. — Вам все понятно, или есть вопросы? Вот и отлично, после уроков можете приниматься за работу. Он ушел. Лаванда уже почти билась в истерике. Не самое удачное начало дня рождения, Гермиона ее прекрасно понимала. — Да что за урод это сделал? — возмущался Забини, расхаживая туда-сюда. — Я вот только не понимаю, причем здесь я, — это была уже Пэнси. Сейчас ей было не до смеха. — Я так и знал… — Что ты знал, Поттер? Кто вообще стал бы такое делать? — Малфой еще раз взглянул на надпись, покачав головой. Лаванда и Парвати удалились, и Гермиона решила, что им с Гарри тоже пора на завтрак. Она взяла его под руку и повела в сторону Большого зала. — Я ведь говорил Рону… — О нет. Только не говори, что это он сделал? И ты ему помогал, да? Гарри, — Гермиона не знала, плакать ей или смеяться. — ТАК ЭТО БЫЛ УИЗЛИ? — прокричал идущий прямо за ними Забини. — Ну что за человек? Он что, не мог ей цветы подарить, а? Делайте, что хотите, но он пойдет признаваться Снейпу, я это отмывать не собираюсь. В Большом зале их уже ждал Рон с неописуемым счастьем на лице. — Знаете, что сегодня за день? — проговорил он тут же. — Ты идиот, Рон, — не стала долго ходить вокруг да около Гермиона, садясь за стол. — Что-то случилось? Вы какие-то невеселые. — Снейп у нас случился, — отмахнулся от него Гарри, накладывая на тарелку тосты. Гермиона же обнаружила, что у нее полностью пропал аппетит. Снейп всегда умел испортить ей настроение, но сегодня он просто превзошел сам себя. — Еще раз только попробуй выкинуть что-то подобное, — пригрозила она Рону, ткнув его вилкой. — Ай! Да что я сделал-то? — Рон, я сразу говорил, что идея плохая… — Какого черта ты краску трогал? — перебила его Гермиона, сделав несколько глубоких вдохов. Она чувствовала, что ей нужно как можно быстрее успокоиться, иначе она просто накинется на Рона. Она понимала, что вся эта ярость исходит от Малфоя, но ничего не могла с этим поделать.***
Рон своим поступком сделал еще кое-что. Снейп решил, что Гарри и Блейз не могут патрулировать школу, и теперь это вновь делали они с Малфоем. А ведь Гермиона была так рада, что она, хоть и на время, освободилась от этого занятия. Несколько дней протекли незаметно и как-то слишком быстро. Рождество неумолимо приближалось, до него осталось лишь три недели. О том, что будет после него, Гермиона предпочитала не думать. Потому что так было легче. Гораздо легче. Про тот поцелуй она вообще предпочитала не вспоминать. Потому что, во-первых, все ее мысли мог слышать Малфой, а во-вторых, она боялась своих мыслей. Малфой с той ночи стал приходить к ней каждый вечер. Это стало чем-то привычным. Он залезает в окно и привычно раскладывается на ее кровати, не забыв при этом оскорбить ее кота или интерьер комнаты. А потом они разговаривали. Разговаривали часами. О всяких глупостях. Малфой цеплялся за какую-нибудь фразу и целый час ей доказывал свою точку зрения. Гермиона все это время спорила с ним, перебивая его почти после каждого слова. Иногда Малфой, когда было еще не так поздно, брал метлу и исчезал за окном, но в основном он оставался у нее. Это стало таким привычным. И неизменно ночью она каким-то образом оказывалась в его объятиях, а утром в очередной раз жалела о том, что позволяла ему остаться, но вечером все повторялось. Она была не в силах противиться этому, боясь признаться себе в том, что это значит. В его сознание она старалась не соваться, потому что до смерти боялась увидеть там что-то, с чем не была готова столкнуться. Они никогда это не обсуждали, эта тема была под строгим запретом. Им удавалось поддерживать иллюзию хрупкой дружбы. Днём они вели себя как обычно. Хотя нет, теперь они сидели вместе на факультативах, потому что никто из их друзей их не посещал. Как-то Гермиона спросила его, зачем он их посещает, а он ответил, что ему просто было бы скучно без них. Он был умным, пожалуй, слишком умным. Они могли разговаривать на любые темы, она была впечатлена тем, как много вещей он знал. Стены они по-прежнему разрисовывали, но Гермиона старалась в это время держаться от него как можно дальше. Во время ночных дежурств коридоры они патрулировали вместе, но Гермиона считала это бессмысленным. С тех пор, как Рон ночью разрисовал стену, больше никто ничего не нарушал. — Грейнджер, ты слышишь это? — Малфой схватил ее за локоть, заставляя замереть в темном коридоре. Гермиона прислушалась. Какие-то звуки раздавались в конце коридора, там, где располагалась ванная старост. — Если это опять рыжий… — Перестань, — Гермиона закатила глаза. — Идем. Только тихо, — приказал Малфой. Гермиона последовала за ним. Наверное, когда Малфой говорил «только тихо», он не включал в это понятие падающие с громким лязгом доспехи, которые Гермиона случайно задела ногой. По коридору прокатился жуткий грохот. — Твою мать, Грейнджер! — прошипел Малфой. В этот момент из ванной старост выскочило две фигуры, которые тут же кинулись наутек в другую сторону. Было слишком темно, чтобы узнать их. Малфой даже не предпринял попытки погнаться за ними, потому что это было просто бесполезно. Слишком большое расстояние. Они исчезли из виду почти сразу, вряд ли ему сейчас удастся их найти. Да и желания не было бегать за детьми. — Господи, Грейнджер, как так можно? — негодовал Малфой. — Ты их спугнула. — Прости. — Да нужно мне твое «прости», — Малфой оглядел доспехи, лежащие перед ним. Потом он достал палочку и поставил их на место. — Что они делали в ванной старост? — задала Гермиона совершенно дурацкий вопрос. — Ну давай, Грейнджер, подумай, — Малфой закатил глаза. Гермиона направилась в сторону ванной старост, чувствуя, что краснеет. — Может, там они оставили свои мантии или еще что-нибудь? — И что если оставили? Пойдешь жаловаться? Да будь ты человеком, Грейнджер… Ого. Они вошли в ванную. Почти все пространство было занято горящими свечами. Они были и на полу, и просто висели в воздухе. Прямоугольный бассейн был наполнен до краев цветной водой с розовой пеной. Гермиона никогда не пользовалась этой ванной, но знала, что бассейн довольно глубокий. — Ничего себе, — была вынуждена признать Гермиона. На что бы там ни рассчитывала Гермиона, они не нашли вообще ничего. — Видимо, они только что пришли, — сделала вывод Гермиона. — Просто гениально. — Давай, Малфой, нужно все здесь убрать. — Почему это? — Чтобы они не вернулись сюда. По крайней мере, сегодня. — А представляешь, если это твой рыжий с Браун? — веселился Малфой. — Рон бы не стал… — Гермиона осеклась, потому что Рон был буквально способен на что угодно. — Пожалуй, это слишком красиво для Уизли. Этот идиот способен только рисовать каракули на стенах, — Малфой усмехнулся, подходя к краю бассейна. Гермиона проигнорировала оскорбление Рона, решив, что в этом Малфой прав. — Как спускается вода? — поинтересовалась Гермиона. — Гермиона Грейнджер чего-то не знает? Там на дне несколько затычек, — отозвался Малфой, — кому-то придется нырнуть. — Вот и отлично, — Гермиона, ни секунды не задумываясь, толкнула его в бассейн. Малфой упал в воду, и только потом Гермиона поняла, что она сделала. Это же не Гарри, который просто посмеется над ее поступком, это Малфой. И это очень плохо. Пару секунд она даже подумывала сбежать, но что-то все-таки ее остановило. Может, то, что бояться Малфоя — слишком глупо? — Грейнджер! — заорал Малфой, выныривая. — Какого черта? Я вообще-то пошутил! Для этого можно было использовать палочку! — Прекрати жаловаться, Малфой, ты все равно уже в воде, — проговорила Гермиона, стараясь сдержать смех. Просто очень уж смешно выглядел мокрый Малфой: волосы прилипли к его лицу, а взгляд буквально метал молнии. Вряд ли кто-то ещё поступал с ним настолько бесцеремонно. — Ты ведь понимаешь, что сейчас я тебя убью, — проговорил Малфой. — Давай посмотрим. Ты сидишь в бассейне, я стою почти у двери, вряд ли… — ей пришлось замолчать, потому что Малфой подплыл к бортику и без особого труда выбрался из бассейна. Гермиона кинулась к двери, но было уже поздно, Малфой взмахнул палочкой (она так и не поняла, когда он успел ее достать) и запечатал дверь. Гермиона дергала ручку, но дверь не поддавалась. Она повернулась. Мокрый и очень злой Малфой приближался к ней с таким видом, что Гермиона очень надеялась слиться с дверью. — Малфой, — умоляла она, хотя внутри все тряслось от его ярости. — У тебя сейчас есть выбор, Грейнджер, — проговорил он, подходя к ней почти вплотную, Гермионе стало холодно из-за того, что он был мокрый, — либо ты прыгаешь туда сама, либо ты все равно прыгаешь туда, но уже с моей помощью. Ни одна из описанных перспектив ее не привлекала, и она собиралась сказать ему об этом. — Я начинаю терять терпение, — пояснил он. — И еще мне холодно. Так что давай быстрее. — Ну, Малфой, ну пожалуйста, — говорила она, стараясь смотреть на него умоляюще. Но Малфоя это, конечно же, нисколько не тронуло. Даже если бы она сейчас извинилась, он бы все равно не отстал. — Все, Грейнджер, время истекло, — проговорил он, без труда поднимая ее на руки. — Нет, не надо, — просила она, смотря, как он останавливается у бассейна. Она пыталась удерживаться за его мокрую рубашку. Малфой не стал больше ее слушать, он просто кинул ее в бассейн. Вода была не такой холодной, как она ожидала, скорее даже теплой, но это вовсе не означало, что она мечтала искупаться в одежде. Гермиона вынырнула, убрала волосы с лица и с ненавистью уставилась на Малфоя, который сидел на бортике и невинно смотрел на нее. — Давай, вытаскивай затычки, — предложил он. — Пошел ты, — проговорила Гермиона, подплывая к нему и намереваясь вылезти. Но Малфой просто не позволил ей этого сделать, отталкивая рукой. — С чего это ты вылезаешь? — поинтересовался он. — Кто будет спускать воду? — Сам ее спускай, а ко мне вообще не подходи. — Кто-то обиделся? То, каким тоном он это сказал, разозлило ее еще больше. Гермиона резко дернула его за ногу, а так как он просто этого не ожидал, он вновь оказался в воде, соскальзывая с бортика. — Грейнджер, сколько можно? — проговорил Малфой, выныривая. — Просто заткнись и все, — сказал Гермиона, окатив его брызгами. — Тебе что, пять лет? — прокричал он, отворачиваясь. — Заткнись, или клянусь, я тебя утоплю. Малфой принялся смеяться, и Гермиона уже даже подумывала претворить свои слова в жизнь и действительно утопить его. Ей хоть жить стало бы легче. Конечно, то, что она утонет вместе с ним, сейчас даже не пришло ей в голову. — Ну давай, можешь попытаться, мне очень интересно на это посмотреть. — И что это, разрешение? — Ну, можешь считать и так, — ответил он, хмыкнув. Гермиона разозлилась еще больше. Как будто она стала бы спрашивать его разрешения. Она кинулась к нему, надеясь действительно его утопить, но стоило ей оказать возле него, он тут же дернул ее на себя. — Что это ты делаешь? — спросила Гермиона, оказавшись у него в объятиях. — Ты же не собираешься нас топить, правда? — Малфой заглянул ей в глаза. Ну вот. Снова. Гермиона замерла, смотря на него и, как всегда не вовремя отмечая, что он слишком близко. Малфой тоже это почувствовал. Этот электрический заряд, прошедший по всему телу, стоило его рукам оказаться на ее плечах. Злость на него куда-то исчезла. Лопнула, словно шарик. Нет, пожалуйста, только не это. Только не снова. — Грейнджер… — начал он, но так и не договорив, наклонился к ней и прикоснулся к ее лицу, убирая с щеки прилипшие волосы. — Не надо… Но было поздно. Малфой уже целовал ее, и она так и не успела ничего сказать. Она должна была его оттолкнуть. Потому что именно сейчас они ходили по самой границе, они ходили по лезвию ножа. Но она этого не сделала. Не смогла. Вместо этого она вцепилась руками в его плечи, позволяя ему делать с ее ртом все, что угодно. Пусть этот момент не заканчивается. Потому что ей опять придется убежать, чтобы не смотреть ему в глаза. Ей опять придется сидеть, уткнувшись в колени, и умолять себя не думать об этом. Малфой отстранился от нее. Они оба тяжело дышали, сердца бились где-то в районе горла. Гермиона даже как-то перестала замечать, что они стоят в бассейне по грудь в воде. А потом Малфой вновь притянул ее к себе. И она снова не оттолкнула его. Он снова целовал ее так, что у нее кружилась голова. Она снова цеплялась за него, боясь вновь очнуться. Он приподнял ее за бёдра, и она обвила его талию ногами, желая оказаться как можно ближе к нему. Каким-то невероятным образом ей удалось стянуть с него прилипшую к телу рубашку. Она даже не понимала, что делает, резко выдыхая ему в губы, когда ее пальцы коснулись его горячей кожи. Его сердце бешено билось под ее ладонями. Малфой вдруг, не прекращая поцелуя, ушел под воду, потянув ее за собой. Они целовались под водой до тех пор, пока в легких не закончился воздух. Гермиона даже не подозревала, что это вообще возможно. — Нам нельзя… — проговорила Гермиона, когда они вновь оказались на поверхности, отодвинувшись друг от друга лишь на миллиметр. Их носы соприкоснулись. — Знаю… — прошептал Малфой ей в губы. — …мы не… — …знаю… — …я… ты же… — …знаю… Поцелуй за поцелуем. Она уже даже не пыталась считать, сколько раз он целовал ее. Гермиона не была способна договорить ни одну фразу, ее мозг плавился, по телу разливался огонь, пока он чертил пальцами узоры на ее спине через прилипшую рубашку. — Хреновые из нас друзья, — сказал Малфой, прижавшись лбом к ее лбу. Он был прав. Не получились из них друзья. Она не знала, в чем тут дело. Может, в заклятии, может в том, что они столько лет ненавидели друг друга, а может, еще в чем-то. — Нам нужно уходить отсюда, — все-таки смогла выговорить она, когда уже не могла чувствовать собственных губ, а голос охрип. Малфой согласно кивнул, медленно отпуская ее. Она старалась не смотреть на его покрасневшие от поцелуев губы, потому что вряд ли смогла бы удержаться. Она усилием воли заставила себя отдернуть руки от его голой груди. Гермиона, забравшись на бортик, наблюдала за тем, как он раз за разом ныряет, вытаскивая затычки. Она поднялась на ноги, доставая палочку, и стала сушить одежду. Не могла же она идти по замку в мокрой одежде. Потом вылез и Малфой, вытаскивая из бассейна свою мокрую рубашку. Он чисто на автомате высушил одежду и натянул на себя мятую рубашку. — Идем, — через какое-то время сказал он, первым выходя за дверь. Гермиона последовала за ним, но в дверях остановилась и оглянулась на бассейн. Грустно обведя комнату глазами, она достала палочку, взмахнула ей и потушила свечи. В комнате стало темно, и Гермиона подумала, что внутри у нее тоже вдруг стало совсем темно. — Ты идешь, Грейнджер? — тихо позвал Малфой. Гермиона вышла, плотно закрыв за собой дверь. — Я провожу тебя до гостиной, — сказал Малфой. На этот раз она даже не стала спорить. Что-то случилось с настроением Малфоя. Он чувствовал себя… разбитым? Она хотела, она желала помочь, но что-то подсказывало, что если она попытается, то станет еще хуже. Жалел ли он о том, что только что было в ванной старост? Да, жалел. Она остро это ощущала. Ей было обидно и больно, но она старалась не обращать на ненужные чувства внимания. Потому что и здесь он был прав. Малфой дошел с ней до портрета Полной Дамы. — Ты не совсем правильно все понимаешь, — сказал он, и она вздрогнула, не уверенная, что хочет слышать продолжение. — Это не твоя вина. Это моя ошибка. Ну или несколько ошибок. Она кивнула, изо всех сил закусывая опухшую губу. Он развернулся и ушел. Она хотела его окликнуть. Она хотела спросить, придет ли он сегодня, но так и не решилась. Она не была уверена, что это пойдет им обоим на пользу. Лучше ей вообще забыть об этой ночи. Малфой хочет этого, а значит, хочет и она. Гермиона зашла в свою комнату. Двигаясь, словно робот, она разделась и сходила в душ. Потом легла в кровать, но так и не смогла заснуть. Она поднялась с кровати и открыла окно. Она знала, что он не придет. Чувствовала. Но все равно открыла для него окно.***
Малфой так и не пришел. Это было вполне ожидаемо, но она все равно на это надеялась. Она так и пролежала всю оставшуюся ночь, глядя в потолок и при этом стараясь вообще не думать. Она знала, что он тоже не спал этой ночью. Знала, что он там, в своей комнате, лежит и смотрит в потолок так же, как и она. Просто в какой-то момент она не выдержала и, хоть и обещала себе этого не делать, все-таки заглянула к нему в сознание. И не обнаружила там ничего. Вообще ничего. Малфой, когда хотел, мог полностью очистить свое сознание. Он как-то говорил ей, что это помогает прийти к такому-то выводу чуть позже. Если ему нужно о чем-то подумать, что-то решить, он очищает свое сознание, и потом, когда он позволяет мыслям вернуться, все встает на свои места, и решение само приходит к нему. Утром она так и не пришла на завтрак. Просто не захотела. Сразу после этого в комнату к ней ворвались взволнованные Рон и Гарри. Их забота не могла не радовать ее, но сейчас ей это было совсем не нужно. — Гермиона, что случилось, ты так и не пришла на завтрак, — начал Рон, садясь на ее кровать. — Ты заболела? — спросил Гарри. Видимо, он пришел к такому выводу, потому что она так и не встала с кровати. — Нет, просто не захотела. — Может, тебе все-таки стоит сходить к мадам Помфри? Ты какая-то бледная, — посоветовал Рон, а Гарри согласно закивал, взволнованно смотря на нее. — Нет, со мной все в порядке. Правда, — она приподнялась и похлопала Рона по плечу, — но думаю, что сегодня мне лучше отлежаться и не идти на уроки. Она сама не могла поверить, что пытается просто прогулять уроки. Такого желания у нее еще никогда раньше не возникало. Парни переглянулись. — Нет, срочно надо в Больничное крыло, — сделал вывод Рон. — Ага, — в тон ему отозвался Гарри, — раз она собирается пропустить уроки… — То дело совсем плохо, — закончил за него Рон, весело улыбаясь. Гермиона засмеялась. Просто не смогла не засмеяться. — Ну, как сказали бы Фред с Джорджем, раз шутки понимает, не все так плохо, — объявил Рон, и Гермиона столкнула его с кровати. — Ты уверена, что не пойдешь? — спросил Гарри, когда парни были уже у двери. — Подумай, ты ведь пропустишь невероятно познавательную лекцию профессора Бинса, — пропел Рон. Гермиона запустила в него подушкой, но он уже закрыл дверь. Из-за двери послышался их смех. Гермиона закатила глаза. Ну, по крайней мере, они чуть подняли ей настроение. Гермиона взяла книгу и решила, что весь день пролежит в кровати.***
Он даже не знал, что ему теперь делать. То, что присутствие Грейнджер на него странно влияет, не могло его не волновать. И то, что это может очень плохо закончиться, тоже. Только вот для кого плохо? Для него самого или все-таки для нее? Его жизнь уже расписана по секундам. Его приговор давно вынесен, и рано или поздно его приведут в исполнение. И тогда это закончится. Да вообще все закончится. Он доучится здесь этот год, а потом поездка в Хогвартс будет уже необязательной. Потом у него будет совсем другая жизнь. Но нужно избавить от этого Грейнджер. Он не может тянуть ее за собой. А если это случится до того, как заклятие спадет, то он обязательно потянет ее. На самое дно. Она утонет вместе с ним. Он не имеет на это права. Тут хоть иди и ищи Гойла, черт возьми. Это должно закончиться. Нужно срочно снять заклинание и забыть об этом. И никогда, никогда не вспоминать об этом, никогда не думать. Да у нее же есть Поттер и Уизли, пусть защитят ее. Даже если защищать придется от него или, что еще хуже, от самой себя. Он так и не видел ее на следующий день. Но ничего не стоило ему закрыть глаза и определить ее местонахождение. — Драко, что-то ты не очень весел, — пропел Блейз, — обиделся, что ли, что снова дежуришь по ночам? — Отстань, — отмахнулся он от Блейза и очень не вовремя поймал на себе внимательный взгляд Пэнси. Вот она-то уж из него душу вытрясет, но узнает, что случилось. Надо заканчивать с этим, Малфой. Еще немного и ты превратишься в Мерлин знает кого. Ты же слизеринец. Ты же Малфой, в конце концов. Очнись. Давай, пробуждайся. — Ты в курсе, что скоро бал? — проговорил между тем Блейз. — Это намек на что? Приглашаешь меня? — отозвался Драко вяло. — Вот, — обрадовался Блейз, — узнаю Малфоя. — Ну, так что с твоим балом? — Ты идешь с Пэнси, не так ли? — Драко показалось, что Блейзу было очень трудно это произнести. — Я об этом не думал, — ответил он. — Ну как же по-другому? — с горечью проговорил друг. — Она твоя невеста. После Рождества состоится ваша официальная помолвка. Ты просто не можешь не пойти на бал вместе с ней. Блейз был прав. Драко по идее должен был идти на бал с Пэнси. Потому что это было как бы обязательно. Плевать он хотел на этот бал и все эти чертовы обязанности.***
На следующий день она все-таки вышла из комнаты. Ей пришлось, она не могла прятаться там вечно. Гарри и Рон уже действительно собирались тащить ее в Больничное крыло. Этого она допустить не могла. Поэтому покорно поднялась с кровати и отправилась на завтрак. Малфой тоже был там. Но у нее был целый день, чтобы подготовиться, чтобы убедить себя, что ничего такого не произошло и что она вполне спокойно может на него смотреть. Он ответил ей своим обычным взглядом и даже чуть махнул рукой в знак приветствия. — О, отлично, теперь Малфой нам машет, — она не одна это заметила, Рон изо всех сил махал Малфою в ответ. Гарри, да и вся половина гриффиндорского стола, покатился со смеху. Забини лежал едва ли не под столом, сотрясаясь от смеха. — Черт, у тебя сейчас такое лицо, Уизли, — прокричал Забини через весь Большой зал. — Рон, черт побери, нельзя же так издеваться, — выговорил Гарри, стараясь прийти в себя. Рон сам уже хохотал над своей шуткой. — Идиоты, — проговорила Гермиона сквозь смех. Вечером, когда Гермиона возвращалась с ужина, лестница, словно назло, перестроилась, и ей пришлось делать огромный крюк. Как будто у неё без этого не было проблем. Даже лестницы имели что-то против неё. Идя по коридору, она услышала два знакомых голоса, доносящихся из заброшенного кабинета. В этом кабинете много лет назад случился пожар, кабинет восстановили, но занятия там с тех пор не проводились. Она, Рон и Гарри иногда приходили сюда, чтобы поговорить наедине. Но она даже и не думала, что кто-то еще знает о нем. Просто ей казалось, что про него все забыли. Ну, как оказалось, не все. — Что-то я не понимаю, что с тобой происходит, а? — этот голос принадлежал Блейзу Забини. — Ты за этим притащил меня сюда? — это был уже Малфой. Гермиона знала, что ей следует уйти. Не должна она здесь стоять. Но что-то заставило ее остаться здесь и продолжать слушать. — Ну давай, выкладывай, в чем дело, — настаивал Забини. — Мне нечего тебе сказать, Блейз. — Малфой, мы не пять минут знакомы. — Да, спасибо, что заметил. — Ну, так в чем же дело? Это Грейнджер, да? Гермиона вздрогнула, услышав свою фамилию. Сердце забилось чаще, хотя, возможно, не ее сердце. Она была удивлена, что Малфой до сих пор ее не заметил. Он же постоянно твердил, что чувствует ее присутствие. Ну, видимо, на этот раз он слишком увлечен, чтобы заметить ее. — Выходит, я угадал, — правильно расценил его молчание Блейз. — И что же с ней? Ты что, наконец понял, что влюблен в нее? Гермиона не заметила, как задержала дыхание. Ответом ему был смех Малфоя. Какой-то странный, неестественный. — Почему ты смеешься? — не понял Блейз. — Да потому что ты несешь бред, Забини, — ответил он. — Бред, говоришь? Ты на себя со стороны бы хоть раз посмотрел. — Послушай, Блейз, — проговорил Малфой, его голос стал каким-то обреченным, — я не могу влюбляться в Грейнджер. — Почему… — Она не может мне даже нравиться! — рявкнул Малфой, перебивая его. Только было непонятно, кого в первую очередь он убеждал: себя или Блейза. — Ты понимаешь… — Да я даже смотреть в ее сторону не могу, черт подери. Ты это понимаешь? — В чем, собственно, проблема… — Проблема в том, Блейз, что я Малфой. Гермиона прикрыла глаза, прижимаясь к стене. Она так и знала, что не нужно здесь оставаться. Не нужно ей все это. Она не хотела слышать эти слова, которые буквально впивались в кожу, словно шипы. — И это что, приговор? — Не притворяйся, Блейз, ты прекрасно понимаешь, что это значит. И прекрати играть в психолога. — Так ты больше не отрицаешь, что она тебе нравится? — Блейза интересовало совсем другое. — Ты что, оглох? Ты не слышишь меня? Я уже говорил тебе… — Мне плевать, можно тебе или нет. Хоть раз в жизни честно ответь на вопрос, хотя бы самому себе. — Мне нельзя ничего чувствовать к ней. Просто нельзя. И знаешь, что самое ужасное? — голос Малфоя резко изменился, словно заледенел. — И что же? — То, что она стоит сейчас прямо за дверью и все слышит, да, Грейнджер? Гермиона испуганно распахнула глаза и тут же кинулась наутек, как можно дальше отсюда. — Правда? — Забини кинулся в коридор, но там уже никого не было. — Грейнджер! — прокричал он. — Грейнджер. — Прекрати это, Забини, — Малфой устало прикрыл глаза, выходя в коридор вместе с ним. — Ты знал, что она тут? — Узнал на твоих словах «честно ответь на вопрос», — ответил Драко. Он сам не мог понять, как сразу не почувствовал ее рядом. — И что ты теперь будешь делать? — А я разве должен что-то делать? — Ну, если бы я услышал, что про меня говорят что-то подобное, мне бы не очень понравилось.***
Гермиона бежала, надеясь сбежать от самой себя, от того, что только что услышала. Ну зачем, зачем она там стояла? Почему проклятая лестница так не вовремя перестроилась? Почему она должна была это услышать? Как ей на это реагировать? Что ей теперь делать? Она предполагала, что примерно так он и думает. Она знала, что для него это хуже, чем для нее. Всю жизнь его учили, что грязнокровки — отбросы общества, которые не имели права на существование. Разумеется, сама мысль о ней должна была вызывать у него отторжение. Естественно, он не хотел, не мог и не собирался что-то к ней чувствовать. Это все ее вина. Ее и ее глупого сердца. Гермиона врезалась в кого-то. Книги разлетелись по полу. — Осторожней, — проговорила Пэнси Паркинсон недовольно, наклоняясь, чтобы подобрать книги. Ну почему ее окружают слизеринцы? Гермиона тоже села, чтобы помочь ей с книгами. — Грейнджер, что это с тобой? — спросила Пэнси, заметив, как дрожат ее руки. — Драко в порядке? — В порядке твой Драко, — ответила Гермиона, выпрямляясь. — И что он сделал, раз ты говоришь о нем таким тоном? — усмехнулась Пэнси. — Вот скажи мне, Паркинсон, почему именно он, а? Я же могла быть связана с кем угодно. Он-то почему? — Судьба? — предположила Пэнси. — Я не верю в судьбу. Теперь. — Я тоже, — отозвалась Пэнси. — Да пошло оно все к черту. — Ого, да я вижу, ты не в настроении. Гермиона пожала плечами, садясь на пол возле стены. Сил двигаться дальше просто не оставалось. Пэнси, чуть поколебавшись, поставила книги на пол и села рядом. — Драко — сложный человек, но ведь никто не обещал, что будет просто, — сказала Пэнси. — Вот что я такое несу? Я сроду бы так не сказала. Ты плохо на меня влияешь. — Что вы за люди, а, Паркинсон? Почему вам просто нельзя жить, как все? Зачем вы соблюдаете эти глупые правила, а? — Тебе это вряд ли понять… — Да уж куда мне, — усмехнулась Гермиона. — Я не могу ему нравиться, не так ли? — она сказала это чуть ли не с болью. «Господи, Гермиона, что с тобой стало?» Пэнси удивленно на нее посмотрела. Она тоже заметила эту странную перемену в ее голосе. — Он не может даже смотреть в мою сторону, — проговорила она, передразнивая его. — Он сам так сказал? — Да. Только что. Забини. — Ну, здесь он прав. — Плевать мне, прав он или нет. Я сама это понимаю. — Мне правда жаль. Но так устроен наш мир. Ты — на одной стороне, а он — на другой, тут уже ничего не поделаешь. «Два мира не должны пересекаться. Никогда», — вспомнила Гермиона слова Сивого. Надо же, даже он это знает, а она нет. — Правильно, — в голосе Пэнси послышалась горечь. — Не мы выбираем свой путь. Его выбирают за нас.