***
О чем он думал? Зачем сделал это? Он просто не смог вынести всего этого. Когда отец разыграл очередной спектакль на глазах всей школы, предложив Драко отдать Кристин их старинное кольцо в честь будущей помолвки, он просто швырнул коробочку в отца. Прямо в лицо. Он сделал это, не подумав, в порыве ярости. Сделал, потому что захотел это сделать. Это видели все. Драко Малфой швырнул в лицо своему отцу, директору, коробочку с фамильным кольцом. Только когда отец привел его в свой кабинет и без лишних слов применил «Круцио», он понял, что ему сначала стоило подумать, а только потом что-то делать. Он упал на пол, корчась от боли. Он кричал. Боль была ужасной. Почему он такой идиот? Как он мог забыть, что последствия отразятся не только на нем? Она ведь сейчас точно так же лежит на полу, содрогаясь от боли. Из-за его глупости, из-за идиотской выходки. Он больше не капризный ребенок, а ведет себя все так же. Люциус снова поднял палочку. Драко выгнулся, закричав громче. Люциус стоял над ним и наблюдал за его мучениями. Драко закашлял, выплевывая на белоснежный старинный ковер кровь. Он уткнулся лицом в ковер, словно это могло спасти его от боли, и почувствовал, как по щекам его текут слезы. Если бы у него сейчас были силы или если бы он сейчас хоть что-то понимал, его бы это удивило. Люциус не первый раз применял «Круцио», которое, как он считал, помогает ему в воспитании сына, но Драко никогда не плакал. Он вообще не думал, что умеет плакать. Он такой идиот. И она платит за его поступки вместе с ним. Это так несправедливо. Она этого не заслуживает. Она не заслуживает боли. А он постоянно делает ей больно. Даже когда пытается защитить. Его тело вдруг расслабилось. Драко решил, что это из-за длительного применения заклинания. У тела просто больше нет сил выгибаться и содрогаться. Он не помнил, сколько времени это длилось, но все это время он думал лишь о ней. Он представлял ее лицо и думал, сможет ли она его простить. Его сознание медленно ускользало от него, затухало, словно тлеющий огонек. Очнулся он от чьих-то нежных прикосновений. Драко открыл глаза. Он по-прежнему лежал на ковре в кабинете своего отца, Люциус сидел за столом и наблюдал за ним. Рядом на коленях сидела Кристин. Драко попытался оттолкнуть ее руки, гладящие его по лицу, но сил на это просто не было. Он чувствовал себя… никак. Не было сил даже поднять голову, что уж говорить о том, чтобы встать. — Мисс Анора, проводите, пожалуйста, моего сына до его комнаты, — сказал Люциус и принялся что-то писать, словно тут же забыв о том, что он в комнате не один. — Давай, — шепотом проговорила Кристин, поднимая его за талию. — Зачем ты пришла? — спросил Драко, ведь это казалось ему глупым. Ей не поднять его. — Почему не пришел Блейз? — Он… хм… не смог, — ответила она, запнувшись. — Что? Что с ним? — Драко нашел в себе силы схватить ее за запястье. — Давай не здесь, — сказала она, все еще стараясь поднять его. — Ну же, Драко, я не смогу поднять тебя, если ты не поможешь. Драко решил, что на сегодня ему позора хватает. Он медленно, не без помощи Кристин, встал. Они вышли из кабинета директора, и Драко тут же оттолкнул ее, но сам едва устоял на ногах. Кристин чертыхнулась и вновь перекинула его руку через свое плечо. — Зачем ты это делаешь? — спросил Драко, продвигаясь с ней по темному коридору. Очевидно, он довольно долго пролежал у Люциуса, потому что сейчас уже отбой. — Прекрати эту тупость, Малфой. Ты уже не ребенок. — Зачем? Я задал тебе вопрос, — Драко вновь попытался ее оттолкнуть, но она не позволила. — Успокойся. Все, что ты делаешь, — глупо. Тебе это нравится, да? Нравится идти против отца? Ты хоть понимаешь, что он мог тебя убить? — Это вряд ли, — ответил Драко, — но тебе-то какое дело? Только не говори мне, что ты за меня беспокоишься. — А что если правда беспокоюсь? — спросила она. Драко не мог понять этой перемены в ней. Она была не такой, сейчас она не была его отражением. — Ага. Я понял. Сейчас уже полночь и стерва-Кристин стала обычной Кристин. А завтра утром с рассветом ты вновь превратишься в стерву, я прав? И что это за заклятие? Какая-то старая ведьма наложила его на тебя? — спросил Драко насмешливо. — Да пошел ты, Малфой, — раздраженно проговорила она, отталкивая его. Драко пришлось опереться на стену, чтобы устоять на ногах. — Я не хочу, чтобы ты стала моей женой, — спокойно сказал он. — Ты ненастоящая. Кукла. Ты воплощение всего, от чего я хочу избавиться. — Ты мало в этом понимаешь, — сказала она, вздохнув. — А ты много, да? — Я когда-то была такой, — она села на подоконник, — такой, как ты сейчас. Драко пожал плечами. Ему было плевать. Эта девушка не значила для него ничего. Хотя он понимал, что она, скорее всего, совсем не такая. Он знал, что значит — всю жизнь носить маску. Он понимал это как никто другой. Но она не нравилась ему. Может, все дело в Люциусе, который навязал ее ему. А может, потому что ему было слишком жутко смотреться в свое собственное отражение. — И что же случилось? — спросил Драко просто потому, что ему надоело это молчание. А Кристин, видимо, сейчас была где-то в своем прошлом. — Я не тот человек, который должен рассказывать тебе об этом, — сказала она. Он увидел, как она переменилась. Маска снова надета на прежнее место. И эта их игра вновь продолжается. — Мир устроен совсем не так, как ты хочешь. И ушла. Ее больше не заботило, сможет ли он дойти до своей комнаты. А он дошел. В комнате было холодно. Драко подошел к окну и закрыл его. Драко не стал включать свет, потому что без него было лучше. Он дошел до кровати. А на ней лежал конверт. «Малфою», — было написано на нем. Драко усмехнулся; можно подумать, в его комнате есть еще кто-то, кому может быть адресовано это письмо. Так написать мог только Блейз. Драко взял конверт и поплелся к столу. Включив настольную лампу, он еще раз взглянул на конверт. Что-то было не так. С чего это Блейзу писать что-то, когда он сам сможет все сказать ему лично? Драко открыл конверт и достал письмо. «Малфой, я не знаю, где ты сейчас и что делаешь, но у меня просто нет времени ждать. Поэтому я пишу тебе письмо. Я не знаю, сможешь ли ты понять меня, понять нас, но мы больше не можем оставаться здесь. Мы давно думали над этим. Мы хотели сбежать. Прости, что не сказали тебе, но это было опасно, ведь ты говорил, что Люциус постоянно проникает в твое сознание. Я решил, что так продолжаться не может. Сколько нам еще ждать, пока родители не выберут нам новых, подходящих, по их мнению, кандидатов? Я этого не хочу. И Пэнси тоже. Мы решили сбежать, как бы глупо это ни звучало. У Пэнси есть в Лондоне квартира, о которой не знают ее родители. Какое-то время мы побудем там. Что дальше? А я не знаю. Мне, честно говоря, плевать. Прости, что так поступаю с тобой, оставляя тебя здесь одного. Но ты всегда был сильнее меня. Малфой, ты самый сильный человек из всех, кого я когда-либо встречал. Я не был на обеде, но мне уже передали, что ты выкинул. Я просто поражаюсь твоему бесстрашию. Так опозорить Люциуса… Я в восторге. Но, Драко, подумай, что однажды это может плохо закончиться. Пожалуйста, будь осторожен. Не делай глупостей. Последнее меня попросила написать Пэнси. Она сейчас сидит рядом и плачет. Говорит, что не в состоянии написать что-то сама. Она говорит, что любит тебя, но ты ведь это знаешь, верно? Мне жаль, что я так и не дождался тебя, чтобы попрощаться. Но, черт возьми, мы ведь не навсегда расстаемся? Пожалуйста, будь осторожен. И побереги свою задницу, друг. До встречи. Твой Блейз». Драко отложил письмо и сжал пальцами переносицу. Сбежали. Нет, Драко их не осуждал. Он был даже рад за них. Но теперь он здесь один. Драко вновь посмотрел на кровать. Да, поспать сегодня не удастся. Он откинулся на спинку стула. Он так устал от всего этого. Хотелось закончить все это побыстрее. И сбежать. Как Пэнси и Блейз. Найти Поттера и Гермиону… На глаза ему попался старый дневник. Подарок Грейнджер. Дневник Сириуса. Он так ни разу и не открыл его. Столько всего случилось, он просто про него забыл. Драко открыл его. «Сегодня 1 сентября. Лето закончилось. Слава богу. Мне так хочется вернуться в школу. У нас с Джеймсом столько новых идей, которые нужно осуществить. Отец разбудил меня совсем рано, и это при том, что заснул я только в три часа. Он был взволнован как в тот, прошлый раз. Притащил меня в библиотеку, посадил на кресло и приказал внимательно выслушать. Когда я зевнул, он заорал на меня так, что весь мой сон как рукой сняло. Он сказал, что должен продолжить тот разговор. Я про него почти забыл, хотя я ведь записал это в своем прошлом дневнике. Отец вновь достал медальон. Он сказал, что это ключ. Ключ к тому, что мы должны оберегать. Даже ценой своей жизни. Эта задача возложена на нас Мерлином. Наша семья должна охранять то, что открывается этим ключом. Он сказал, что я буду следующим. Ключ перейдет ко мне. Я сказал, что мне это не нужно. Мне правда это не нужно. Отец кричал так, что казалось, сейчас разобьются окна. Он говорил, что это не зависит от наших желаний. Мы просто должны выполнять свой долг. И никто не должен знать про то, кто мы, потому что иначе может случиться что-то ужасное. Наша семья делала это с начала времен. С момента, когда Мерлин поручил нам это. Ключ передавался от Блэка к Блэку. Ключ и история. Но прошли века с тех пор. И история стиралась из памяти людей. И, передавая ключ, передаваемая вместе с ним история была все короче. Потому что наши предки решили, что нам лучше не знать всей истории, потому что один из Блэков когда-то давно уже пытался использовать ключ, чтобы захватить власть. Его поймали и казнили, но этого было недостаточно. Вот, что сказал мне отец, когда я спросил, что же открывает этот ключ. Он не знает. Никто не знает. Я спросил, почему именно я. Ведь есть еще Нарцисса, Белла, Андромеда, да Регулус, в конце концов. Отец сказал, что я подхожу лучше всех. Если со мной что-то случится, ключ перейдет к Нарциссе. Она следующая. Я так и не понял, по какому принципу отец делал выбор, но он сказал, что это сейчас неважно. Важнее сейчас то, что я никому не должен говорить про ключ. Никто не должен знать. Отец повторил это трижды, но я и с первого раза понял его. Никто не узнает, я пообещал». Драко перечитал это несколько раз, но так ничего и не понял. О чем вообще говорит Сириус? Что за ключ? Значит, теперь этот ключ у Нарциссы, что бы это ни значило. Он вновь подумал о матери, которая находилась сейчас возле Волан-де-Морта. И как долбаный Люциус мог это допустить? Оставить ее с этим чудовищем одну! Драко ненавидел то, каким беспомощным и бесполезным он был для матери. И для Гермионы.***
— Где Гарри и Рон? — спросила Гермиона, обнаружив в гостиной лишь Снейпа. — В магазине, — ответил он. Гермиона не стала больше ничего спрашивать. Гарри и Рон все рассказали ей, когда она очнулась. Они рассказали и про обет. Гермиона не могла поверить, что они сделали это. По правде сказать, она ожидала, что сегодня же утром Снейп заставит и ее сделать это. И не была к этому готова. Потому что в отличие от Рона и Гарри она понимала, насколько серьезно то, что называется Непреложным обетом. Было так странно находиться в одной комнате со Снейпом. Было так странно находиться с ним наедине. Он не хотел говорить. Она знала, что он не в восторге оттого, что они теперь живут у него. Сама эта мысль звучала абсурдно. И именно из-за этого это было самое безопасное место. Потому что никто и никогда даже не подумает искать их здесь. Никогда. Гермиона бы сама не поверила, скажи ей кто-нибудь, что Поттер будет жить со Снейпом. Это же смешно. — Хотите кофе? — вдруг спросила она. Снейп опустил газету, которую до этого внимательно изучал, ну или притворялся, что изучал, и удивленно уставился на нее. — Кофе? — переспросил он. — Ну да, кофе, — подтвердила Гермиона. Он лишь пожал плечами и вновь скрылся за газетой. Гермиона расценила это как согласие. Она удалилась на кухню. Какое-то время ей потребовалось, чтобы найти в шкафах все необходимое. — Вот, — Гермиона протянула ему чашку; когда он не принял ее, она просто поставила ее на столик перед ним. — Я не знала, сколько положить сахара. Поэтому вот, — она поставила сахарницу. Снейп отложил газету и взял чашку. — Сахар всегда только портит вкус, — сказал он ей. Гермиона стояла и наблюдала, как он пьет ее кофе. Она знала, что сварила его хорошо. Этому ее научил папа, который просто не мог без кофе. Снейп не предложил ей сесть, он даже не сделал приглашающий жест рукой, но Гермиона все равно уселась напротив него, понимая, что он никогда и не сделает этого. То, что Снейп вообще с ней разговаривает, — уже много. Они так и сидели в тишине. Гермионе это не нравилось. Но она просто не могла заставить его говорить с ней. Это же Снейп. Этот человек никогда не изменится. А какой он человек? Этого она не знала. Никто не знал. Потому что он никому не позволял знать это. Она раньше считала, что он Пожиратель, что он такой же, как Люциус Малфой. А еще раньше он был просто ненавистным учителем. — Можно вопрос? — Гермиона сама не знала, зачем заговорила. Снейп поднял на нее глаза. «Нельзя», — вот, что говорил его тяжелый взгляд, но Гермиона спокойно выдержала его. — Почему вы на нашей… на стороне Дамблдора? — спросила она. Просто она не понимала этого. В этом совершенно не было никакой логики. А Гермиона Грейнджер всегда и везде предпочитала руководствоваться логикой. Он долго смотрел на нее. Она уже сотню раз пожалела, что вообще заговорила; она уже жалела, что вышла из комнаты. Зачем? Ну зачем она спросила? Разве это ее дело? Как она может спрашивать его о таких вещах? А потом он поставил на столик чашку и взял газету. Гермиона тут же поднялась на ноги, собираясь уйти. Она надеялась, что мальчики скоро вернутся. Потому что находиться со Снейпом в одном доме было как-то странно. — Всегда только две стороны, не так ли, Грейнджер? — спросил он, заставив ее остановиться. — Только Поттер и Волан-де-Морт. Белое и черное. Тьма и свет. — Я… — Гермиона не знала, какого ответа он ждет от нее. — Вы слишком ограничены. Не ожидал от вас, Грейнджер. Поттер, Уизли — это да. Но вы-то не такая. Больше он ничего не сказал. Она ждала, но он лишь вновь скрылся за газетой. Она ждала от него объяснения. Как она должна понимать его слова? Что они значат? Но он молчал. Гермиона вздохнула и вернулась в гостевую комнату. Она не представляла себе, как они будут жить со Снейпом.***
Без Блейза и Пэнси здесь стало совсем скучно. Среди учеников прошел слух, что их захватили члены Сопротивления. Драко сам пустил его, чтобы запудрить мозги отцу. Люциус в это не очень поверил. Но какие доказательства у него были? Драко уничтожил письмо. Значит, никаких. Люциус связался с родителями обоих учеников. Хотя Паркинсоны поначалу даже не стали с ним разговаривать, потом глава семьи обвинил Люциуса в том, что тот плохо исполняет обязанности директора. В общем, они снова поругались, и Паркинсоны уехали. Драко так жалел, что не сбежал с ними. Зачем он здесь теперь? Что он может сделать? Он что, и дальше будет действовать по приказу какого-то человека, пишущего ему письма? Он до сих пор не представился ему, хотя письма приходили через день и всегда с новыми указаниями. Драко исполнял все, что ему говорил неизвестный. Он писал письма Грюму, докладывая обстановку в замке, пользуясь совой этого человека. Он писал, что это единственная сова, которую не смогут перехватить. Драко верил. Ему вообще казалось, что эта сова — призрак. Хотя, конечно, такого быть не может. Кристин Анора все время была рядом. Сначала его бесила ее настойчивость, но потом он привык к этому. Он мог бы сказать, что они почти друзья. Она была единственным человеком в замке, который знал, что Драко пишет письма Ордену. Знала и ничего не говорила. Кристин вообще была странной. Иногда, в редкие моменты, она становилась снова той девушкой, которая ночью вытащила его из кабинета отца. В такие моменты она нравилась ему гораздо больше. Она могла бы стать его хорошим другом. Когда она была такой — настоящей — общаться с ней было легко. Если бы не было этого года и не было бы Гермионы Грейнджер, Драко бы смог связать свою жизнь с этой девушкой. Он бы вряд ли полюбил ее, но смог бы смириться с тем, что она рядом. Но потом она снова становилась стервой, такой же, как когда приехала сюда. Иногда, когда они часами сидели в гостиной у камина, она вдруг снова надевала на себя маску. Она накидывалась на него. Драко всегда лишь спокойно отодвигал ее от себя, вставал и уходил. Всегда одно и тоже. Он не злился на нее за это. Потому что знал, что на самом деле она совсем другая. Просто притворяется. Драко протер глаза. Он пролистал еще несколько страниц, но ничего не нашел. — Так и знала, что ты здесь, — Кристин присела рядом с ним. — Скоро отбой. — Знаю, — Драко даже не поднял голову. — И что ты ищешь? — спросила она, потянув книгу. Драко положил руку на книгу, не позволяя ей ее забрать. — Иди спать, Кристин, — устало сказал он. Хотя прекрасно знал, что она не отстанет. — Я могу помочь, — предложила она. Драко усмехнулся. Кристин редко предлагала свою помощь. — Что ты ищешь? — повторила она. — Ищу Мерлина. — В каком смысле? — не поняла она, взглянув на обложку лежащей рядом книги. — Мне нужно знать, что он создал. — Он создал магию, Малфой, — снисходительно сказала она. — Знаю. Я ищу, что еще он создал. — Он создал волшебников. — Знаю. Я просмотрел так много книг, но нигде не сказано, как он это сделал. Почему мы все знаем, что он сделал, но не знаем, как именно он это сделал? — спросил Драко. Это был скорее риторический вопрос. — Почему об этом не написано в книгах? — Написано. Драко поднял глаза на нее. — Ну, то есть было написано. Они все хранились в замке Мерлина. Но в конце 16-го века он сгорел, и книги сгорели вместе с ним. Про замок Драко знал, а вот про книги — нет. — У моей семьи сохранилась одна книга из той библиотеки, кто-то из моих предков купил ее за огромные деньги. Я ее читала, — она пожала плечами. — И что было в ней? — Эта книга написана одним из учеников Мерлина. Ты что, не знаешь про учеников? Драко замотал головой. Откуда ему было знать? Ему всегда было плевать на историю. Может, Гермиона знала об этом, но сейчас ее разум был недоступен. Драко первый раз за всю жизнь пожалел, что обычно спал на уроках Истории магии. — Что у вас за школа такая, а? В Америке и то больше про Англию знают, — Кристин закатила глаза. — Ну так что там с учениками? — спросил Драко, не желая больше слушать ее сетования. — У Мерлина было несколько учеников. Он выбрал их сам. Они были обычными людьми. — Ты хочешь сказать, что учениками Мерлина были маглы? — В те времена, Драко, все люди были маглами. Про короля Артура ты хотя бы слышал? Драко не нравилось, что она считает его полным идиотом. — Да, слышал, — огрызнулся он. — В общем, у Мерлина было шесть близких учеников, которых он готовил. В планах Мерлина было наделить людей магией. Но для этого ему были нужны те, кто поможет ему контролировать людей, только что получивших силу. Мерлин несколько лет путешествовал по миру, выбирая людей, которых он наделит силой. — И по какому же принципу он их выбирал? Он брал самых добрых и бескорыстных, неспособных посеять зло? — издевательски проговорил Драко. Ему с трудом верилось, что один человек, пусть даже и Мерлин, способен создать остальных волшебников. — Нет. Среди выбранных им людей были и те, кто жаждал власти, корыстные и бессердечные. — Такие, как Волан-де-Морт? — Не думаю, что Мерлин был настолько смел, чтобы наделять магией таких людей, если в те времена вообще были такие, как он. — Зачем же он тогда это делал? — Среди тех людей были и слабые, неспособные о себе позаботиться. А были сильные духом и верой люди, которых нельзя было сломить. Мерлин выбирал разных людей. Он знал, что если он не возьмет людей, жаждущих власти, то ничего не получится. Мерлин слишком хорошо знал людей. Он знал, как устроен мир. Равновесие. Вот, что нужно для того, чтобы магия прижилась в мире. Поэтому он сделал все, чтобы люди были разными. Одни должны уравновешивать других. Хотя наделять магией людей, которые сделают все, чтобы заполучить власть, было очень опасно, Мерлин все-таки рискнул. — И скольких же он создал? — Он выбрал двести двадцать самых подходящих, на его взгляд, людей и передал им часть своей магии. При этом он сам чуть не умер. Но выжило лишь двести. Остальные двадцать людей умерли, они не смогли принять магию. — Мерлин убил двадцать человек? — удивился Драко. Этого точно никто на Истории магии не проходил, иначе бы Мерлин не был бы всеобщим любимчиком, и вряд ли бы он был на карточках в шоколадных лягушках. — Эти люди принесли жертву ради магии. — Это так Мерлин успокаивал свою совесть? — усмехнулся Драко. — Не знаю, может быть. Я лишь рассказываю, что было написано в книге. — И что же дальше? Он позволил оставшимся людям разгуливать по миру? — Нет, его ученики обучили их. — Подожди, а ученики тоже были волшебниками? — Они были одними из тех двухсот выживших. Ну так вот, они постарались обучить этих людей. — А что, все люди стали волшебниками по своей воле? — Драко не понимал, как люди могли участвовать в этой сомнительной авантюре. — Никто из них не знал о том, что собирался с ними сделать Мерлин. — Как же тогда он все это провернул? — Не знаю, — Кристин явно была раздражена и собиралась закончить рассказ. — Прости. Продолжай, — быстро проговорил Драко. — В общем, в книге не сказано, что делал Мерлин и как он заставил людей подчиняться ему, но вроде бы никто сильно не возмущался, что его использовали. Драко понимал, что это неправда. Просто в книге этого не было. — Сто двадцать человек создали семьи. Шестьдесят первых семей. — Шестьдесят древних семей, — проговорил Драко. Про это он слышал. Малфои — одна из этих семей. Правда, раньше фамилия у них была другой. — Правильно. Осталось… — Всего тридцать семей, — договорил за нее Драко. Кристин кивнула. — Никто не знает, что случилось с остальными. — А как же те люди, остальные восемьдесят? — Они не стали участвовать в этом. Мерлин позволил им уйти. Он предполагал, что будут те, кто не станет продолжать род волшебников. Просто не думал, что их будет так много. — Постой, то есть те, кто не создавал семью с другим волшебником, не могли продолжить магический род? — Драко просто не понимал, как такое может быть, ведь есть же полукровки. Даже маглорожденные есть. — Мерлин думал так. Ведь до этого ничего подобного не происходило, откуда ему было знать, что волшебники могут продолжать род и с маглами. Впоследствии он это заметил, но… — Но? Что за «но»? — Неважно, — она махнула рукой. — В чем дело, Кристин? Что такое? — Там не написано, что за «но», — соврала она. Драко знал, что она лжет. Но не понимал почему. Видимо, на это есть причина. Просто он ее не видел. Он не стал давить на нее дальше, надеясь, что она сама скажет ему. — История интересная, но я искал нечто другое, — сказал он, захлопывая книгу, от которой не было толку. Кристин знала так много про Мерлина, но все равно недостаточно. Он искал что-то, что как-то связано с ключом, с Блэками. Но ничего не было. — Что еще Мерлин создал? Мог ли он создать что-то неодушевленное, некий предмет, который нужно было охранять? — Ты про Чашу Всезнания? — спросила Кристин. Драко замер. Как она сказала? Чаша Всезнания? Даже в самом названии чувствовалась какая-то скрытая сила. Драко знал: это то, что он ищет. Он чувствовал, что это то. Это как раз то, что ищет Волан-де-Морт. Вот почему он таскает везде Нарциссу. Ему нужно именно это. — Что это такое? — почему-то шепотом спросил он у Кристин. Она непонимающе смотрела на него, словно это и так было очевидно. — Ты и этого не знаешь? — она тяжело вздохнула. Было видно, она не хочет рассказывать. Но на этот раз не потому, что что-то скрывает, а ей просто лень, или она устала. Она попыталась встать, но Драко схватил ее за руку. — Кристин, пожалуйста, — проговорил он. Она смотрела на свою руку, которую он по-прежнему сжимал. — Ладно, — она закатила глаза. Она просто не понимала, почему это так важно. — Что это такое? Почему Мерлин создал ее? — У Мерлина было шесть близких учеников. Одна из них — Венера Далас. Девушка невероятно умная и способная, но, помимо этого, невероятно красивая. Она была младше Мерлина на двадцать лет, но ему иногда казалось, что она гораздо мудрее его. Мерлин стал чувствовать к ней что-то большее, чем просто привязанность к своему ученику, и она отвечала ему взаимностью. Мерлин знал, что это неправильно. Ему было сорок, ей двадцать. Между ними не могло ничего быть. Но все-таки было. Он любил ее, а она, видимо, любила его. Она хотела быть с ним, но он сказал, что это невозможно и что ей придется уйти из его учеников. И тогда она сделала выбор. Она поклялась ему, что больше никогда не вспомнит о своих чувствах, но он должен оставить ее у себя. Она хотела быть его учеником. Мерлин согласился. И она продолжала быть рядом с ним. Ему было пятьдесят, а выглядел он так, словно ему было девяносто. Дряхлый старик, он старел с каждым днем. Он знал, что скоро умрет. Он слишком много сил потратил на создание волшебников, ему оставалось еще несколько месяцев. Мерлин старался передать всю свою мудрость ученикам, все свои знания. Но он не мог. Их было слишком много. Тем более, Мерлин знал такие вещи, которые могли запросто уничтожить мир. Никто не должен был знать об этом. По-настоящему он доверял лишь Венере, но он не смог сложить это бремя на ее плечи. Он считал, что она не заслуживает нести это ужасное знание. Но и умирать, забирая все это с собой, он не хотел. Под конец своей жизни Мерлин почти растерял свою мудрость. Ему пришлось вновь собирать ее по крупицам. Он знал, что этого делать нельзя, но все равно сделал. Он создал предмет, чашу. В нее он поместил все свои знания. Все, что знал сам. Такой вещи не должно существовать, она нарушает равновесие в мире, но он ничего не мог поделать. Он хотел сохранить свои знания, он не хотел, чтобы они бесследно исчезли. Чтобы отправились в небытие вместе с ним. — Что это за Чаша? — Никто не знает, — пожала плечами Кристин. — Раньше люди верили, что в ней скрыт секрет бессмертия. — Но почему же Мерлин сам не стал бессмертным? — Потому что он видел мир. Таким, каков он есть. Он просто не смог бы выдерживать это вечно. Драко не понимал. Зато теперь стало ясно, что ищет Волан-де-Морт. — Другие говорили, что в Чаше есть знания, которые позволят владеть миром. Драко присвистнул. Теперь он уже не знал, за чем именно охотится Волан-де-Морт. — Еще в Чаше была информация, как забирать у других людей магию. — Что? Такое возможно? Забирать магию себе? — Не знаю. Но это ведь знания Мерлина, так что, наверное, это возможно. — Господи, он не должен был такое создавать, — сказал Драко. Мерлин выжил из ума. Ведь за этой вещью будут охотиться все, у кого есть хотя бы капля ума. Такая вещь позволит владеть миром. С такой вещью Волан-де-Морта не победить. Поттер тут уже никак не поможет. Он станет непобедим. И к тому же еще и бессмертен. — Мерлин спрятал ее, чтобы никто никогда не смог ее найти. — Но зачем тогда создавать ее, если никто не найдет ее? — Он верил в то, что люди после смерти перерождаются. — Я понял, — Драко ударил кулаком по столу. — Я так и знал, что здесь что-то не так. Мерлин собирался переродиться и заграбастать все знания себе. — Но это логично, знания-то его. — Я все понял. Знаешь, все дело было не в том, что он не мог выдерживать ужасы этого мира вечно. У него просто не хватало сил после всего, что он сделал. Он не мог сделать себя бессмертным, понимаешь? А вот он и надеялся, что переродится и все исправит. Станет бессмертным. Черт, этот Мерлин псих похуже Волан-де-Морта. — Драко, — теперь Кристин сжала его руку. Драко понял, что его занесло. Обычно с ним такого не случалось. Он контролировал себя. Но просто сейчас он получил слишком много информации, и она просто не укладывалась в голове. Как такое может быть? Мерлин — это… У Драко даже слов для него не было. — Драко, ты кое-что упускаешь, — проговорила Кристин. — Если у Мерлина не было сил стать бессмертным, то как он смог бы переродиться? Не думаю, что на это нужно меньше сил. — Об этом я не подумал. Видимо, он полагался на судьбу в этом вопросе, — сказал Драко. Кристин усмехнулась. — Значит, Мерлин думал, что однажды переродится и сможет отыскать Чашу? — спросил Драко. — Да. Он считал, что не будет помнить, кем был раньше. Но если он тот самый человек, то он найдет ее. — Ага, — Драко хмыкнул, — каков гений. Значит, если Волан-де-Морт отыщет Чашу, это будет Мерлин в новом теле? Как мило. — Не думаю, что это Волан-де-Морт. — Как это все связано с Венерой? — Драко понял, что они ушли от темы. — Мерлин сказал о том, что сделал, только ей. Он предложил ей стать Хранителем Чаши. Она, конечно же, согласилась. Он дал ей ключ и сказал, что она должна защищать его даже ценой своей жизни. А потом он умер. — Мило, — проговорил Драко. Только он не понимал, как с этим связаны Блэки. — А что случилось с Венерой? — Когда она стала ученицей Мерлина, в пятнадцать лет, она уже была замужем. Когда же Мерлин умер, она оплакивала его слишком долго. Ее муж понял, что между ними что-то было. Хотя ничего и не было. Он бросил ее. Она так и умерла в одиночестве, без мужа, а детей у нее так и не было. — А что с ключом? — Она отдала его своему родному брату Эрику Блэку. Вот теперь все складывалось. Значит, Венера Блэк. — А Эрик Блэк был волшебником? — Да. Мерлин сделал волшебником и его. И теперь Блэки стали Хранителями ключа. Хранители ключа. Хранители Чаши Всезнания. — И что, никто не стал охотиться за Чашей? — Стали. Началась война. Блэку пришлось покинуть Англию. И тогда оставшиеся в живых ученики наложили на людей заклинание. С каждым поколением Чаша стиралась из памяти людей. В наше время об этом знают единицы. Драко это заметил. Еще бы Волан-де-Морт об этом не знал, тогда все было бы гораздо проще. А теперь Драко знает, за чем охотится Темный Лорд. Нужно сделать так, чтобы тот никогда ее не нашел. Верить Мерлину, что ее сможет найти только лишь он сам, просто смешно. Нужно было срочно сказать об этом кому-нибудь. Драко встал. — Спасибо, Кристин. — Ты куда? — Спать. Нам давно пора спать. Драко решил, что скажет обо всем этом тому человеку, который присылает ему письма. Если этот человек так много знает про Волан-де-Морта, то может уже слышал про Чашу. Может, у него будет решение. Единственная проблема — как с ним связаться. Сегодня была как раз та ночь, когда прилетала сова с письмом. Она никогда не опаздывала. Прилетала всегда ровно в полночь. Драко услышал ее еще до того, как она появилась в окне. Он кинулся к окну с мантией в руках. Стоило бедной птице появиться на подоконнике, Драко тут же набросил на нее мантию. Какое-то время ушло, чтобы донести ее до заранее приготовленной клетки, потому что она отчаянно отбивалась, да еще и орала так, что у Драко заложило уши. Громко проклиная чертову сову, Драко все-таки запихнул ее в клетку. — Сиди спокойно, — пригрозил он ей. — Сейчас я только письмо заверну. Ты отнесешь его своему хозяину, поняла? — Драко не был уверен, что она его понимает. Он даже не был уверен, девочка ли она. Черт возьми, насколько он повредился рассудком, что разговаривает с совой? Драко еще раз взглянул на письмо. Теперь все то, что он написал, казалось глупым. Но что писать? Его письмо было каким-то чересчур… слишком много чувств. Но переписывать не было времени, сова явно собиралась перегрызть прутья клетки, пока что она неплохо с этим справлялась. — На, — Драко протянул ей письмо. Она клюнула его в руку. — Да что с тобой не так? Черт! Я тебя сейчас отпущу, ладно? Но ты должна взять письмо. Хочешь, я тебя покормлю? Что ты ешь, а? Только письмо передай. Драко не доверял ей. Но выбора у него не было. Он открыл клетку, и она тут же вылетела из окна, хорошо хоть письмо с собой прихватила. Драко смотрел ей вслед, надеясь что она все-таки донесет письмо до своего хозяина. Кем бы он ни был.