День и ночь кого-то ждет
Маленький остров забытых людей,
Если память сердце жжет
Свежим порезом…
Тут тебя ответ найдет
В шепоте вещих, печальных дождей…
Почему ты здесь
И кто ты здесь есть?
Gouache — Маленький остров забытых людей
Около года спустя
Она сглотнула, отложив в сторону газету. Так и знала, что не стоило ей ее покупать. Здесь, в Париже, новости магической Англии никого не волновали. Она так удивилась, когда увидела в магазине «Ежедневный Пророк», что не смогла удержаться. Просто схватила его и положила в сумку со всем остальным, оплатив покупки. И вот теперь, сидя в своей маленькой квартире, окна которой выходили на Эйфелеву башню, она достала газету, громко вздохнув. Огромный портрет Гарри Поттера смотрел на нее с первой страницы. Поттер не улыбался; он вообще выглядел так, словно не понимает, зачем его фотографируют. Вспышка снова и снова озаряла его лицо, и он неизменно вздрагивал. Над его фотографией шел заголовок: «Годовщина победы Гарри Поттера над Тем-Кого-Нельзя-Называть». Дальше шло указание, какую страницу следует открыть. Она покачала головой, но ее взгляд вновь и вновь возвращался к отложенной на столе газете, словно чертова газета обладала способностью к гипнозу. Чертыхнувшись, она яростно раскрыла газету на третьей странице. Тут было много колдографий. Вот Поттер жмет руку министру Магии. Вот Поттер, Грейнджер и Уизли получают свои Ордена Мерлина. А вот и Драко Малфой, жертвующий все свое семейное состояние Министерству. Дальше шла душещипательная драматичная история борьбы Гарри Поттера с Волан-де-Мортом, во многом приукрашенная. Здесь было и про Блейза, отдавшего свою жизнь в этой войне. Черт. История заканчивалась тем, что Поттер победил при помощи Чаши Всезнания, которую после уничтожил. А после… После все жили долго и счастливо, как в сказке. Она прикрыла глаза. Это больно до сих пор, так больно, словно все это произошло вчера. Время не помогло, по крайней мере, еще не помогло. Она не смогла бы остаться с ними, хоть это было и не совсем честно по отношению к Драко. Она не смогла бы просто продолжать жить и смотреть на то, как они все счастливы, пока она рассыпается на осколки. Она не смогла бы радоваться их счастью и не обвинять их в том, что произошло с ней. Это было несправедливо. Но, как уяснила для себя Пэнси Забини, жизнь и не собиралась быть справедливой. Детский плач, доносившийся из соседней комнаты, заставил ее прийти в себя и выбраться из болезненных воспоминаний. Этот звук всегда помогал, всегда спасал ее, доставал из бездны. Она подошла к кроватке и аккуратно взяла свою дочь — самое ценное, что было в ее жизни — на руки, успокаивая. — Все хорошо, все в порядке, — это были слова для них обоих. Ей нравилось успокаивать себя таким образом. Дочь смотрела на нее глазами Блейза Забини, и это было единственное, что у нее осталось. Единственное, что ей было нужно.***
— Драко, что все это значит? — Гермиона не любила, когда не может что-то контролировать. Ей не нравилось, что ее глаза были завязаны. Но она послушно следовала за ним, крепко держась за его руку. Она пошла бы за ним куда угодно. — Сколько еще раз я должен объяснить тебе значение слова «сюрприз»? — недовольно проворчал Драко, потому что она была слишком упрямой. — Я не люблю сюрпризы, ты же знаешь. — Грейнджер, ради… — И с каких пор я Грейнджер? — поддразнивала его она. — Это очень хороший вопрос. Вероятно, с самого рождения, — Драко надеялся, что его голос не дрожит. Он резко остановился, и Гермиона врезалась в него. — Что такого важного может быть сейчас? — возмущалась Гермиона. Она не понимала, что происходит. Все ее мысли были заняты предстоящими экзаменами, которые, к слову, начинались через несколько дней. В последнее время она вообще была особенно раздражительной. Они наконец-то почти доучились в Хогвартсе, который был полностью восстановлен после разрушений, оставленных Пожирателями, за несколько месяцев. Им позволили закончить шестой курс заочно. А сейчас они почти доучились на седьмом курсе. У нее впереди была масса возможностей. Она даже не знала, что выбрать. Предложения из университетов поступали со всего мира, потому что ее имя было слишком известно после войны. Но Гермиона знала, что она выберет только тот вариант, который позволит ей находиться рядом с Драко. Они тысячу раз говорили об этом, и он никогда не настаивал на том, чтобы она ограничивала себя из-за него, но о том, чтобы оставить его и уехать в другую страну, речи даже не шло. Это был ее выбор. Единственный из всех. Драко снял повязку с ее глаз. Гермиона огляделась. Она ожидала увидеть что угодно. Но перед ней не было ничего. — Твой сюрприз — пустой коридор? — она постаралась, чтобы ее голос не звучал так насмешливо. Заклятие давно было снято, но его повадки проникли так глубоко под кожу, что она стала с ними одним целым. — Это не просто коридор, — сказав это вслух, Драко понял, насколько идиотской была его идея. И как это вообще пришло ему в голову? С каких пор он стал таким сентиментальным слюнтяем? — Это тот самый коридор на втором этаже, в котором все началось. Он не видел выражение ее лица, потому что стоял позади нее, но что-то подсказывало ему, что восторга она не испытывала. Да и не должна была. И о чем он, собственно, думал? А что будет, если она обернется? Этого допустить нельзя. И какой же он идиот? Тесное общение с Поттером и Уизли сведет его в могилу. — Тот коридор, где в нас попало заклинание, — сказала Гермиона. Вообще-то она почти подсознательно избегала его, довольно успешно, кстати сказать. До этого момента. — Когда ты говоришь о том, что здесь все началось, то подразумеваешь, что здесь все и должно закончиться? Что это значит, Драко? — Черт, все должно было быть не так, Грейнджер, — Драко был готов провалиться под землю. Он и без того нервничал. А сейчас, когда в ее голосе было слышно едва заметное напряжение, он чуть не начал биться головой о стену, как провинившийся домовой эльф. — Почему я снова Грейнджер? — осторожно спросила Гермиона. Они вроде стали называть друг друга по именам сразу после победы. Так что опять изменилось? Она попыталась обернуться, чтобы посмотреть ему в глаза, но он удержал ее за плечи. — Вот именно. Почему бы тебе не сменить фамилию? — стоило ему выдать это, как сразу же захотелось поймать эти слова в воздухе и затолкать обратно себе в рот. Отыграть назад. Потому что даже в самом страшном сне он не мог представить себе то, что только что выдал. Это было самое ужасное предложение из всех, какие существовали. Если это вообще можно было засчитать за таковое. — Что? О чем вообще речь? — Гермиона окончательно запуталась. В последнее время он вел себя странно: бросал на нее долгие взгляды, когда она не видела, избегал смотреть ей в глаза, но она списывала это на волнение перед предстоящими экзаменами. — Как насчет того, чтобы сменить фамилию на Малфой? — больше тянуть было нельзя, все и так вышло из-под контроля. Отыграть назад и что-то изменить уже не получится. Остаётся только продолжать в том же духе, чтобы она не решила, что он окончательно спятил. Но это были совершенно не те слова, которые он собирался сказать и которые несколько раз репетировал. — …что? Драко вытянул вперед руку и раскрыл ладонь, демонстрируя ей золотое кольцо с маленьким бриллиантом. Это было кольцо, которое он купил на оставшиеся у него деньги, потому что ничего из фамильных драгоценностей он ей дарить не собирался. Он не хотел иметь дело ни с чем, что было хоть как-то связано с Люциусом, поэтому и передал все своё состояние и даже всю недвижимость Министерству. Он не хотел, чтобы что-то связывало его с этой семьей, оставив себе только фамилию. Его устраивала семья Блэков, как и его мать, которая вернула себе девичью фамилию. — Ты что… Это… Боже! — Гермиона не могла подобрать слов, находясь в полнейшем шоке. — Сделай одолжение, ответь сейчас, пока я не умер, — выдохнул Драко не в силах больше ждать. — Мне кажется, это неизбежно — стать Гермионой Малфой, — Гермиона выхватила кольцо, надевая его себе на палец. — Это хорошо, потому что… — Драко развернул ее, решив, что и это тоже неизбежно. Лучше он сделает это сам. — Ты этого не сделал, — Гермиона не могла поверить своим глазам. — Похоже, что сделал, — отозвался Драко. Это казалось таким забавным, таким значимым, таким сентиментальным. До этого момента. Пока он не понял, какой он идиот. На стене огромными красными буквами была выведена надпись: «Гермиона Малфой?» Гермиона не выдержала и расхохоталась. Она не могла поверить, что он действительно сделал это. Отголосок из прошлого был таким сильным, что из глаз брызнули слезы. Она смеялась и плакала, потому что это было так… У нее перехватило дыхание. Эмоции переполняли ее; она даже не понимала, что чувствовала в первую очередь. Вероятно, всепоглощающее счастье. Любовь к нему была такой сильной, что она едва устояла на ногах, хватаясь за его локоть. — Я так люблю тебя, но я не могу поверить, что ты сделал это, — вместе с рыданиями вырвалось из нее. — Угадай, кто мне помогал? — Драко вдруг осознал, что все прошло именно так, как и должно было. Все и не должно было быть идеальным, потому что он сам не был идеальным. Он любил ее так, как умел. И она принимала его таким, какой он есть. А он абсолютно точно не идеальный. — Рон Уизли однозначно должен поступать в художественный университет, — Гермиона вытерла слезы, пытаясь взять себя в руки. Секунда, и она кинулась ему на шею, рассыпая поцелуи по его лицу. Никогда ещё она не любила его так сильно. Для нее все прошло идеально. Она бы никогда не смогла придумать предложения лучше этого. Он был ее внезапно сбывшейся мечтой, которая собиралась остаться с ней навсегда. — Спасибо, — прошептала она ему в губы. — За что? — Драко едва соображал от накатившего на него счастья. Он не думал, что можно чувствовать себя настолько счастливым. — За все это. — Я думал, это провал, — засмеялся Драко. — Зато теперь будет, что рассказать детям. — Мы очень быстро перешли от предложения к детям, тебе не кажется? — Гермиона улыбнулась, поглаживая его по затылку. — Это тоже довольно неизбежно, — заметил Драко, обнимая ее за талию. — Мне нравится, что все в нашем случае неизбежно, — проговорила Гермиона. Ей нравилось это слово. Между ними оно имело какое-то особенное, волшебное значение. Внезапно она нахмурилась. — А тебя не беспокоит, что из-за нас магии в мире станет еще меньше? Они несколько раз говорили о проклятии чистокровных. Но ее всегда это беспокоило гораздо больше, чем Драко. — Это прозвучит эгоистично, но мне плевать, даже если вся магия исчезнет, если ты при этом останешься со мной, — он всегда говорил что-то подобное. Гермиона вдруг решила, чем будет заниматься в жизни. Она сделает все, чтобы решить проблему, созданную Мерлином, даже если на это уйдут десятилетия. Она сделает все, чтобы сохранить магию. Все, что угодно, но Драко Малфой станет отцом ее детей. Это ведь неизбежно, не так ли? — Я бы хотел, чтобы Блейз и Пэнси сейчас были здесь, — Драко не хотел портить этот момент, но он не мог этого не сказать. Он потерял их обоих, потерял совершенно по-разному. Он любил их обоих, своих самых близких, единственных друзей. Ему все еще снились кошмары, в которых Блейз умирает на его руках. Он все еще слышал крик Пэнси. Он хотел бы сделать что-нибудь для неё, хоть как-то помочь, просто быть рядом с ней. Но совы с письмами возвращались обратно. Ее мать не знала, где она. Ее квартира в Лондоне была пуста. Гермиона говорила, что он не сможет заставить ее вернуться, если Пэнси не захочет этого сама. Но он не сдавался. Он знал, чувствовал, что это проигранная война, он никогда не сможет победить, но все равно пытался. — Я тоже, — Гермиона провела ладонью по его щеке. — Я скучаю. Но ты знаешь, что это ее выбор.***
Много лет спустя
— Блейз! — рявкнул Драко. Его шестнадцатилетний сын вздрогнул, повернулся и отправил недокуренную сигарету под поезд. Драко не знал, как он умудрился это подцепить — эту магловскую привычку. Видимо, Хогвартс сейчас уже совсем не тот. — Мать бы убила тебя, если бы увидела, — проговорил Драко. Блейз улыбнулся. — Но она же не видела. — Завязывай с этим. Иначе я отправлю тебя на перевоспитание к Уизли. Блейз притворно ужаснулся. — Больше никогда. Обещаю тебе. Кстати, а мама где? — Она с Джейн ищет Поттеров. Твоя сестра сегодня впервые отправляется в Хогвартс. — Я знаю. Идем найдем их. Они двинулись по платформе, расталкивая людей. — Пожалуйста, Блейз, присмотри там за ней, хорошо? — попросил Драко. Он волновался, как же сильно он волновался. Его маленькая Джейн выросла так быстро. — Конечно, обещаю. Гермиону и Джейн они нашли в компании не только Поттеров, но и детей Уизли. — Привет Поттерам, — прокричал Блейз, увидев их в толпе. Драко шел за ним. — Привет, Поттер, — проговорил он, хлопая того по плечу. — Здравствуй, Малфой, — они через столько прошли вместе, что просто не смогли не стать друзьями. Прошло столько лет, а Драко помнил ту ночь в поле так отчетливо, словно это было вчера. — Где ваши родители? — спросил Блейз у Роберта и Розы. — Они в Америке. — И Уизли даже не соизволили притащиться сюда, чтобы проводить своих детей, — Драко покачал головой. — Они дают своим детям свободу, — заметил Джеймс. — А мы вам — нет? — покачала головой Джинни. — Нет, — ответил целый хор голосов, заставляя Драко закатить глаза. В этот момент в Драко врезалась какая-то девушка с чемоданом. — Извините, — пробормотала она, обернувшись. — Это… — выдал Гарри. И повисла тишина. Дети изумленно смотрели на своих бледных родителей. Эта девушка. Она была Блейзом, давно умершим. И была Пэнси, давно потерянной. Она была ими. Каждым из них по отдельности, и была их единым целым. Словно перед ними предстал призрак прошлого. — Вы чего? — спросил Блейз обеспокоенно. — Кто эта девушка? — спросила Гермиона у сына. — Это? Хоуп, — проговорил Блейз. — Она ненормальная. Перевелась к нам в прошлом году. Она на седьмом курсе, старше меня на год. Говорит, что ее фамилия — Забини. Но я-то знаю, что это неправда. — Она точно ненормальная, — подтвердил слова друга Джеймс Поттер. — Она как-то сказала мне, что мое имя не сочетается с фамилией, — усмехнулся Блейз. — Как будто ее имя — Хоуп — не самое заезженное в мире. — На год старше? — спросил Драко. — Она дочь Пэнси и Блейза. Дети изумленно смотрели на них. Каждый из них знал историю своих родителей. И каждый из них знал про Пэнси и Блейза. Сын Драко и Гермионы носил его имя. Послышался гудок, оповещающий о том, что поезд скоро отправится. — Нам пора, — проговорил Блейз. — Идем, Джейн. Дети прощались со своими родителями и садились в поезд. Драко поцеловал дочь. — Только, пожалуйста, Джейн, не попади в Гриффиндор, как это сделал твой брат, — взмолился Драко, вспомнив тот ужас, когда ему пришло письмо от сына. Гермиона лишь закатила глаза. Поезд тронулся и вскоре скрылся из вида. Но они четверо все так же оставались стоять на платформе. Война давно закончилась, Гарри Поттер победил, его шрам больше не болел, в Драко больше не было части Волан-де-Морта. Время исцелило раны. Но шрамы от этих ран останутся с ними навсегда. А Блейз шел по вагону, игнорируя приветствия знакомых. Войдя в купе, он обнаружил, что Хоуп сидит в нем одна. — Малфой, — бросила она так, словно его фамилия была ругательством. — Забини, — вторил ей он. Что-то в этой девчонке его бесило. Да вся она раздражала его. Он фыркнул и с громким стуком захлопнул ее купе, разделяя их. Он еще не подозревал, что история неизбежно должна была повториться. Но это уже другая история.