Паранойя

Уолтер Ламберг ожидал в своем кабинете Джеймса Барнса, известный также как Зимний Солдат — он дал ему такую кличку за хладнокровие в любой ситуации, сам же Ламберг не мог похвастаться такими качествами. Барнс ему уже доставил сынишку Бартона. Теперь осталось дождаться Клинтона. И тогда его месть наконец-то свершится. Со стороны, если посмотреть, то Уолтер выглядел вполне презентабельным человеком — хорошо выглаженный костюм, блестящие ботинки, прямой нос, серые глаза, каштановые волосы искусственно выпрямленные и уложенные в причёску. Кабинет пестрел разными фотографиями, грамотами и наградами. На запечатленных кадрах нынешнего Ламберга не узнать — кудрявые волосы в творческом беспорядке, круглые очки, клетчатая рубашка и брюки в полоску, неизменный галстук уложенный слегка вкось. Но главное отличие — взгляд. На фотографиях смотрел и улыбался в камеру смущённый молодой человек, с живыми глазами, искренней радостью от полученной награды или грамоты. В то время как в помещении стоял мужчина с холодным, жёстким взглядом, а когда он нервничал, в его глазах появлялось немного ошалелое выражение лица, делающее его внешний облик безумным. Последние 10 лет облик Ламберга был именно таким. Добившись высот самостоятельно, он сделался жёстким человеком, всячески открещиваясь от прежнего себя. Люди, которые были знакомы с Ламбергом в период учёбы в школе, называли его милым, немного смешливым человеком, пытающимся стать лучше. Люди, которые знали Ламберга последние годы, называли его холодным, расчётливым человеком, и даже злопамятным. Те, кто его хоть раз задел могли распрощаться с учёбой в школе или с работой. Он делал все возможное и невозможное, чтобы проявивший неуважение к нему получил с полна. Даже если это было сделано не намеренно. Ламберг в последние годы, старался мстить всем, кого он считал своим обидчиком. От его действий пострадали почти все сокурсники, кроме одной девушки. Каждый чего-то лишился — работы, друзей, уважения коллег, карьеры, даже семьи. Он не пощадил никого. Благодаря Джеймсу Барнсу он узнал обо всех способах как можно запутать следствие и направить по ложному следу. Всегда находились какие-то дополнительные причины казавшиеся более реальными, чем месть за унижение. И ни один полицейский или судья ни разу не подумали, что главным преступником окажется Ламберг. Так что, он мстил всем направо и налево ощущая безнаказанность. Теперь Ламберг ждал своего наизлейшего врага, как он считал. Он всегда во всём винил Клинта — тот был виновен во всех неудачах и несчастьях Уолтера. Ему так казалось. Он пробовал стать лучшим, чтобы ни у кого не было повода над ним смеяться. Но Бартон каким-то образом всегда выходил первым, хотя видимых усилий не прилагал. У него просто самое собой получалось. Конечно, иногда Ламберг анализировал, почему он выбрал своим главным врагом Бартона. Тот не был красавцем, не вылезал, не выпендривался, девушки за ним стайками не бегали. Однако, он был что в школе, что в университете лучшим. Знакомые Ламберга часто говорили: «Да ты зациклился на Клинте Бартоне. Он тебе ничего плохого не сделал». Когда Ламберг приводил примеры, что тот над ним смеялся, обходил его по всем предметам, ни разу не поддался, чтобы дать Ламбергу первым проявить себя. Отец Ламберга считал сына слюнтяем. «Ты, как сосунок, плачешься, что тебя обходит какой-то Бартон. И что? Он просто ещё один парень, который обходит тебя по всем пунктам. Ни в школе, ни тем более в университете, ты так и не стал лучшим. Так после этого, какой ты Ламберг? Ламберги стоят выше остальных людей. Их не может обойти третьесортный мальчишка!». С тех пор он просто помешался на Бартоне, выяснил, где тот работает, адрес, где он живёт, с кем встречается. Проследил за ним буквально во всех аспектах жизни. Работу в университете нашёл? Нашел. Считался одним из лучших преподавателей литературы? Да, считался. Женился на красивой женщине? Женился. Произвёл на свет умного сына? Произвёл. И Ламберг его попросту возненавидел. Потому что у него по всем этим статьям была лажа. Устроился работать в школу, — ученики его не уважали. Женился на девушке, — развелись (она просто не выдержала его истерик и ушла). Произвел на свет не сына, а дочь, и то с синдромом Дауна. Он как-то забыл, что, поступив в аспирантуру считался лучшим из лучших. Написал с десяток статей, которые потом изучали студенты. Поучаствовал в некоторых конкурсах, где он получил первые места. Ему даже предложили уйти из школы и устроиться работать в исследовательский журнал в области литературы, и он согласился, но всегда вспоминал о Бартоне, который его обошёл. Влюбился ли он в Лору Бартон, когда впервые увидел её в живую, а не на фотках? Нет. Она была красивой, но такую женщину он не хотел. Красивые — истерички. Коллеги Бартона были такими же обычными, как и сам Бартон. Обычные люди, ничем не примечательные. Сам университет, где работал Бартон не считался самым престижным, но лекции Бартона были самыми лучшими. Об этом ходили целые легенды. Он даже как-то пришёл послушать, когда начальство заставило Бартона провести мастер-класс по литературе. И как учёный, он не мог не оценить качество и проработку лекций Клинта. Он знал, что с такими конспектами, его бы взяли преподавать в Гарвард. И он искренне радовался, что Бартон не пытался пойти выше. Что думал Ламберг о Питере Бартоне? Что это не по годам умный ребёнок. Внешне — вылитая мать, но характером вышел в отца. Поэтому он его тоже недолюбливал. Раздался стук в дверь. — Да? — отозвался Уолтер, весь в предвкушении. Ну-ка, сейчас придет Барнс и подаст ему Бартона на блюдечке с золотой каёмочкой. — Мистер Ламберг? — послышался знакомый голос. — Войдите. В кабинет зашёл Барнс собственной персоной. — Ну, что, подарок доставил? — Да, сэр, — отрапортовал Барнс. — Отлично! Он не замечал, каким напряжённым был Джеймс. — Сэр? — позвал он Уолтера. — Чего тебе, Барнс? — Я доставил сюда не только Бартонов. — А ещё кого? — Наташу Романофф. — О-о-о, это та самая девка, что терлась рядом с Бартоном и пару раз помешала моим планам? — Она самая, сэр. Мысленно Ламберг уже представлял, как расправляется с Бартоном. — Тем лучше для меня, и хуже для неё. Подстилка Бартона. Он догадался, что причины, по которым Романофф помогала Клинту, были личные. Влюбленная дурочка. Очередная Лора Бартон. Он вспомнил, первую и единственную встречу с Лорой один на один. Ну, почти… Барнс не в счет. — Не нужно было выходить замуж за Бартона, осталась бы целой. Подстилка… Лора стояла вся напряжённая, в глазах стояли слёзы. Она даже не пыталась защищаться. Смелая. Но глупая. — Пощадите! Пожалуйста! Ламберг рассмеялся. — Твой Бартон является причиной всех моих несчастий! — Но в чем он виноват?.. Что он вам сделал?.. Клинт ведь и мухи не обидит… обычный учитель по литературе… в университете! У Лоры Бартон даже не получалось говорить целыми предложениями. Губы у нее дрожали, голос был тоненьким и срывающимся от рвущихся наружу рыданий. — Да ты что? А то я не знаю! — он ходил вокруг нее как зверь, пасущий свою добычу, чтобы не сбежала. — Я знаю о вас все, Лора Бартон. Ваше расписание, место работы, любимые места, где вы закупаетесь и какой пьете чай… — З… зачем вам это? — Из-за вашего Бартона я не мог продвинуться по карьере, в университете надо мной смеялись. В школе ученики меня не уважают, жена бросила, повесив на шею больного ребенка. Лора в ужасе отпрянула. — Вы сумасшедший! — О да! — Отпустите, умоляю! Ламберг рассмеялся снова, на этот раз смех был неистовый, на грани истерики. — Хочешь пощады? Ладно. — Ламберг расплылся в немного сумасшедшей усмешке. — Только у меня будет одно условие. Лора от услышанного напряглась еще сильнее. — Какое? — Ты бросаешь Бартона, говоришь, что его не любишь, что он тебе противен, что ты жила с ним только ради его денег! — Но это не правда! — Хочешь жить — сделаешь как я сказал! — рявкнул Ламберг. — А ребенка сдашь в детский дом! — Нет! — выкрикнула Лора в полном отчаянии. — Я так никогда не поступлю, ни с мужем, ни с сыном! — Тогда, то, что будет дальше — полностью твоя вина. — Ламберг кивнул Барнсу: — Солдат, твой выход! Лора сжалась: — Нет! Уолтер Ламберг наблюдал, как Барнс убивает Лору, с наслаждением слушал ее крики. Весь разговор он записал тогда на диктофон. А сейчас он в красках представлял, как-то же самое проделает с Клинтом и его сыном, уже сам. — Сэр, я бы хотел вас попросить об услуге, — раздался голос Барнса, вырывая из приятных воспоминаний. — Какой? — подозрительно спросил Ламберг. Он всегда считал Барнса слишком щепетильным — никаких следов, даже намеков. — Дело в том, что Наташа Романофф… — Баки замялся, он не знал, как преподнести просьбу так, чтобы Ламберг не отказался. — Я к ней испытываю нежные чувства… — И?.. — Уолтер не был впечатлен. Влюбился, значит. Такой же идиот, как и все мужчины. — Не могли бы вы пощадить её? Что?.. Да как он смеет! — Ни за что! Ещё чего! Чтобы он отпустил эту шалаву? Взгляд Баки стал умоляющим: — Но она лично вам ничего плохого не сделала! Она никак не связана с вашим прошлым! Этот влюбленный дурак хочет оставить в живых свидетеля. Свидетеля его возмездия. — Она общается с Бартоном, значит уже априори виновата. — Для Уолтера было все логично. Он считал, что и Баки это понимает. Баки кивнул, зная, что отговаривать Уолтера Ламберга бесполезно. — Понял, сэр. — Она все равно не стала бы твоей, Барнс. — Ламберг подошел к Баки, и положил руку на плечо. — Пока она отравлена вирусом по имени Клинт Бартон, она выберет только его. А вирус Клинта Бартона поражает мозг полностью, и девушки уже не соображают. И готовы ради него даже умереть. Дождавшись кивка Барнса, Ламберг приказал: — Приведи их в чувство, и позови меня. Меня ждет наиприятнейшая встреча… — Хорошо, сэр. Баки сглотнул, и молча вышел из кабинета. Зря он связался с Уолтером Ламбергом. Это поистине ужасный человек.

***

Наташа пришла в себя в маленькой каморке. С трудом приоткрыв глаза, она пыталась принять вертикальное положение — голова гудела. Видимо в дротике было не снотворное, а какой-то наркотик. Баки. Это был Баки Барнс. Тот самый парень, который звал ее на свидание. Баки, который напал на неё и Клинта. И, возможно, он был тем, кто похитил Питера. Фил. Фил Колсон. Пожертвовал собой, чтобы она и Клинт могли сбежать, но она поддалась эмоциям, и их схватили. — Ну, что, очнулась? Щёлкнул выключатель, и Наташа начала часто моргать глазами, пытаясь привыкнуть к яркому освещению помещения. В комнатке стоял Баки. — Как видишь, — буркнула Наташа, и со стоном, откинулась назад, прислонившись к стене. — Зря ты не послушалась тогда того парня и пошла на встречу с Блюманом. Его звали Фил, кажется… Наташа бросила колючий взгляд на Барнса. — Так ты следил за мной. Еще тогда, когда я пыталась познакомиться с Клинтом. — Нет, — Баки тяжко вздохнул и медленно опустился на корточки. — Моим заданием было следить за Бартоном и его сыном. Обставить гибель ребенка как несчастный случай. — Ну ты и козел! — прорычала Наташа. — Ты хоть понимаешь, что ты пытался сделать? Убить ребенка! Ни в чем не повинного! Что он сделал этому Ламбергу? Барнс хмыкнул. — Да, я прекрасно понимаю. Но у меня не было выбора. Однажды я оказался не в том месте, не в то время, и стал свидетелем преступления. Это был Ламберг. Он предложил сделку — я ухожу, и делаю вид, что ничего не видел, обеспечиваю себе алиби. Я знал, как это делается. Использовать лазейки, представить одну и ту же ситуацию можно под разным углом. Здесь важна лишь интерпретация. Наташа смерила его взглядом, полным отвращения. — Да, я потом очень жалел, что согласился работать с ним, — Баки глянул в окно, с решеткой. — Но выйти из игры уже не мог. Слишком увяз. — Он горько усмехнулся, знал, что Наташа ему этого не простит. — Если бы я только отказался с ним работать, мне бы пришлось ответить за дачу ложных показаний, и за последующие преступления. — Ты убил Лору? — спросила Нат. Она уже догадалась, но хотела услышать признание от Баки. — Да, — кивнул Барнс, — по приказу Ламберга, конечно. — Ясно, — кивнула Наташа. — И что теперь будет со мной? То же самое, или еще чего похуже? Баки вздрогнул, что не укрылось от девушки. — Ты вообще в курсе, что Лора Бартон была беременна тогда? Клинт мне как-то об этом рассказал. — Что? Взгляд, полный ужаса, показался Наташе комичным. — Ты же убийца, Барнс, и так глаза вытаращил при словах о ребенке… — Я лишь исполнитель, Романофф. — Это не отменяет того, что ты сделал, — отрезала Наташа. Баки кивнул и поднялся на ноги: — Пошли. — Куда? — К Ламбергу. — Клинт там тоже будет? — И его сын тоже. Наташа побледнела. — Ты и его не пощадишь? Что ж ты за человек такой? Баки грустно усмехнулся: — Ты же считаешь, что я хладнокровный убийца, так чего тогда спрашиваешь? — Действительно, о чем я вообще? — деланно возмутилась Романофф, и не дожидаясь, пока ее поволокут, сама пошла к выходу.

***

Клинт Бартон очнулся в камере. Сын был с ним рядом. Еще спал. У мужчины сразу отлегло от сердца. Хоть теперь можно не переживать, где его ребенок. — Питер? — попробовал позвать мальчика отец, и слегка потряс за плечо. Что эти изверги сделали с его сыном? Мало того, что похитили, но и чем-то накачали. — Он в отключке, — послышался голос, и раздался щелчок — включился яркий свет. — Кто ты? — спросил Клинт, как только проморгался. — Чего тебе от нас надо? — Неужто не узнаешь меня? — удивленно спросил незнакомец. — Нет, — ответил Бартон поднимаясь на ноги, и закрывая сына собой. — Иначе бы не спрашивал. Логично ведь? Незнакомец хмыкнул: — Логично. И расплылся в ядовитой усмешке. — Столько лет гнобил меня и не узнаешь? Клинт покачал головой. — Гнобил? Не припомню такого. — Школа, 1992 год — олимпиада. Университет, 1998 год. Припоминаешь? Клинт только удивленно нахмурился, он ведь тогда просто учился. — Не может быть… Ламберг был в шоке. Он столько лет помнил, как Бартон ему жизнь испортил, а тот его даже не узнал. — Уолтер Ламберг, это имя тебе о чем-то говорит? Клинт озадаченно посмотрел на него. Фамилия показалась смутно знакомой. — Не особо, если честно, — он боялся сказать что-то не то, а то этот сумасшедший что-нибудь да учудит. — Ну, же, Клинт. Сначала в школе учились в одном классе, потом на одном курсе в универе учились. Помнишь? Смешной, слегка нервный очкарик, над которым потешались все кому не лень. По успеваемости был вторым, после тебя. — Предположу, раз ты так бесишься, то Уолтер Ламберг, это ты. — Да! Это я! После стольких лет издевательств, во время учебы, ты даже не помнишь, не то, что имени, а как выглядел человек, которому ты испортил жизнь! — В смысле? — Клинт не понял. Что этот псих несет? — Я никому ничего не портил. Никого не бил, не приставал, не издевался, а просто тихо учился. Разве не для этого люди поступают в школу, затем в колледж или университет? Чтобы учиться, получить необходимые знания и навыки, чтобы потом найти хорошую работу. — Серьезно? — взорвался Ламберг. — Ты издеваешься? Клинт снова промолчал. Тогда Ламберг подлетел к нему и ударил в под дых, заставив Клинта сложиться пополам. Уолтер орал как ненормальный, высказал Клинту все претензии. Это был целый поток детских обид и придирок, которые Клинт пропустил мимо ушей, потому что всё, чего его волновало, это его сын, и Наташа. — … И после всего ты заявляешь, что ничего не помнишь?! — закончил верещать Ламберг. Он, пока выговаривал наболевшее, чуть ли слюнями не плевался. Клинта так и подмывало сказать «не поперхнись своим ядом, псих ненормальный». Но благоразумно промолчал. Их прервал скрип открывшейся двери — в комнату вошел мужчина, втаскивая Наташу. — Эй, полегче, Барнс, я тебе не кукла! — О-о-о, а вот и будущая миссис Бартон пожаловала, не так ли? — Ламберг расплылся в ядовитой улыбке, но Наташа никак не отреагировала. — А ведь Барнс просил пощадить тебя, представляешь? — Ламберг кивнул в сторону Барнса. — Малыш Баки, выполняющий за меня всю грязную работу, попросил пощадить тебя, потому что — подумать только — влюбился?! — И что? — спросила Наташа. — Если ты думал, что впечатлил меня этим, то спешу заверить, Ламберг, нет. Ни капельки. Ламберг рассмеялся. — Смелая. Глупая. Наивная. — Да ладно?! — Наташа хмыкнула. — Ты меня считаешь наивной? Не на ту напал. Смелая? Вполне. Глупая? Уж точно нет. Ламберг заинтересованно посмотрел на неё. — Ты ведь думал, что я поведусь на твои речи? Что я позволю себя обмануть? — Наташа шагнула вперёд. — Я училась наблюдать. Знаю на что и когда обращать внимание. Заподозрила я тебя, с самого начала, — ведь ты теперь занимал должность Клинта, не так ли? Просто не сразу поняла, что мне в тебе не нравится. Такой услужливый. Говорил о Клинте только хорошее. Ну, просто сама добродетель. Но телодвижения тебя выдали. Я точно знала, что ты врешь. Может, словом, ты и можешь обмануть, но телом — нет. Всегда есть признаки, по которым можно вычислить, врёт человек или нет. Ламберг удивлённо на неё посмотрел. Он был уверен, что она тогда притворялась детективом. Информации о ней в базе ФБР не было. — Я дочь работника ЦРУ, меня с детства учили обращать внимание на мелочи. Так что я легко могла изобразить детектива, знала, как себя вести, что делать, чтобы не вызвать подозрения. Плюс, я говорила с многими вашими общими знакомыми. И знаешь, что я выяснила? Что у всех ваших общих знакомых случались несчастья. В то время как у тебя их не было. У всех что-то происходило, нехорошее, будь то громкий развод, увольнение, лишение родительских прав, и прочее. Даже удивительно, что у тебя всего этого не было. И да, твоя дочь с ДЦП не в счёт. Клинт не виноват в болезни твоего ребёнка. Ламберг подошёл, и ударил Наташу по лицу. — Заткнись, не смей говорить то, чего не понимаешь! — А что тут понимать? Ты просто рехнулся! Рехнулся на фоне своей никчемности, и вину за это свалил на другого человека. Он замахнулся ещё раз для удара. — Я была и в школе, и в университете. Общалась с вашими педагогами. Все вспоминали о Клинте, как о преуспевающем ученике, студенте, даже назвали ещё пару человек, но тебя Уолтер, никто не назвал. — Я был вторым по табелю. — Однако, своими способностями преподавателей не впечатлил. — Ты в курсе, что я потом в аспирантуре учился? Участвовал в конкурсах, статьи писал! — Да, в другом университете. Там на тебя посмотрели по-другому. Увидели потенциал. Дали шанс. И ты его оправдал. Но вместо того, чтобы радоваться успехам ты предпочёл пойти всем мстить. — Ты ничего не понимаешь! Я был посмешищем! Меня никто ни во что не ставил! Я был невидимкой! Надо мной издевались! Никто не считался со мной! — И поэтому ты отомстил всем, кто, по твоему мнению, тебя обидел? — Да! — заорал Уолтер. — Я всем отомстил! Всем! Чтобы они знали, что я поднялся, а они пали. — Это ты пал, — возразила Наташа, — а они хотели просто жить. Лора Бартон тоже хотела жить! Но ты никого не пощадил! Уолтер прорычал: — Она это заслужила! Клинт, смотревший на эту перепалку, поверить не мог, что этот парень пошёл на столько преступлений ради пресловутой мести. И Лора, его Лора, оказалась жертвой возмездия… сумасшедшего? Ламберг, заметив взгляд Клинта, полный ужаса и неверия, обрадовался и, повернувшись лицом к своему злейшему врагу, добил: — О, как она умоляла меня пощадить её и сына, и мужа, я даже записал на диктофон тот разговор. Уолтер достал тот самый диктофон и включил запись разговора с Лорой. Он видел, как отвращение росло на лице Романофф, с каждым произнесённым словом. Видел, как лицо Клинта приняло выражение агонии, когда тот слышал умоляющий голос Лоры. Бартон легко мог представить, как его храбрая девочка стояла на кухне и умоляла пощадить его, и их сына. Глаза Клинта стали застилать слезы. Он хотел не чувствовать. Хотел не слышать этого снова. А Ламберг получал искреннее удовольствие от реакции Наташи и Клинта. — Я ей предлагал замечательную сделку. Согласись она на это, я бы оставил вас в покое. Но нет. Это был её выбор. — Ах ты… — Клинт весь дрожал, от ярости и от душевной боли. Он двинулся в сторону Ламберга, пытаясь нанести удар, только ему преградил дорогу Баки. — Не-а, — Ламберг покачал головой, и через секунду, достал пистолет и направил дуло в сторону Наташи. — Ещё шаг, и я продырявлю ей башку. Клинт сделал шаг назад. — Правильный выбор, сынок, — похвалил Уолтер, и выстрелил в Наташу, целясь в грудь. Клинт выдохнул: «нет», видя, как в замедленной съёмке падает Наташа. Он поверить не мог, что это происходит на самом деле. Романофф упала на пол и больше не шевелилась. С его точки обзора было не видно, жива ли она. Ламберг рассмеялся. — Вот я и увидел, как сломался великий Клинт Бартон. — Он опустил пистолет, и убрал в кобуру. — Мне даже не обязательно что-то делать с твоим сыном. Ведь я уже видел твою реакцию на последние минуты жизни обеих твоих женщин. Клинт бросился к Наташе, упал рядом с ней на колени. — Наташа… Наташа… — звал он её по имени. Боялся прикоснуться. Не хотел сделать ей ещё больнее. — Прости, это я виноват. Во всём только я виноват. Он рыдал над её, как он думал, телом. Бартон не слышал, как в камеру врывается полиция, как арестовывают Ламберга и Барнса. Очнулся он от того, что кто-то пытался забрать Наташу. — Нет! — он неожиданно вцепился в неё. — Я не дам её забрать! Нет! Его руки еле отцепил мужчина, смутно напоминающий Наташу лицом. — Сынок, отпусти её, если хочешь, чтобы она выжила. — Ч… Что? До Клинта с трудом доходил смысл слов. — Наташа ещё жива. И если её прооперировать, она придёт в себя. Рука Клинта ослабела, и он позволил врачам забрать Наташу. А пожилой мужчина смотрел вслед, как уносят на носилках его дочь. — Вы, должно быть, её отец, — догадался Клинт. — Да, сынок. Мистер Романофф провёл рукой по плечу и сжал его. — С ней будет всё хорошо. Клинт кивнул. Но скорее сделал это на автомате, чем реально понял, о чем речь. — Твоего сына тоже забрали врачи. Клинт моргнул. И Алексей тихо зацокал. — Да, парень, да у тебя шок. Пойдём со мной. Поедем в больницу, и тебе помогут. — Постойте, а как вы нас нашли? — О, это было совсем просто. На Наташе был маячок. — В смысле? — У Наташи есть кулончик, с которым она не расстается, в него я поместил маячок, чтобы всегда знать, где она. — То есть вы постоянно за ней следили? — Конечно, она же моя дочь, балбес. Клинт кивнул, и позволил, наконец, мистеру Романофф усадить себя в машину скорой помощи, где уже лежал его сын. — Вколите ему успокоительного, у парня шок, — попросил мистер Романофф. И последнее, что почувствовал Клинт, прежде чем отключиться, укол в руку.

***

Наташа пришла в себя в больнице. Клинт сидел рядом и держал её за руку. Как только он понял, что девушка очнулась, он сразу нажал кнопку вызова врача. — Эй, тш-ш-ш, — пытался успокоить любимую Клинт. — Всё хорошо, ты в больнице. Теперь всё будет хорошо. Ламберга отправили в психиатрическую больницу, он больше никому не причинит вреда. Наконец, появился врач, осмотрел Наташу, но она плохо что-либо осознавала, и вскоре отключилась. — Можете вздохнуть с облегчением, ваша девушка теперь пойдёт на поправку. — Тогда почему она снова уснула? — Ей ввели сильные обезболивающие. Теперь, когда она пришла в себя, пусть и ненадолго, мы будем постепенно уменьшать дозу седативных, и она будет приходить в себя быстрее и оставаться в сознании дольше. — А совсем отказаться от них нельзя? — Хоть она вне опасности, но рана серьёзная. И первое время без обезболивающих будет очень тяжко. Клинт кивнул, спорить с врачами — себе дороже. Питер тем временем находился в доме мистера Романофф. Он взял под временную опеку мальчика, пока Клинт находится с Наташей. Серьёзный разговор между Бартоном и отцом Наташи прошёл на третий день после попадания в больницу. Алексей, не стесняясь в выражениях, высказал все, что думает об умственных способностях как Клинта, так и своей дочери. — Барнс дал показания. Вы что, совсем рехнулись, бесить психически неуравновешенного человека?! И ты хорош, вместо того чтобы бежать, ты задержался. Будь вы умнее всего этого можно было избежать! Алексей тяжко вздохнул. — Какие же вы ещё дети… После он рассказал Клинту всё, что удалось нарыть на Ламберга, на его делишки, и прочее. Не обошлось и без разговора о Лоре, он рассказал, что произошло на самом деле. Клинт потом ещё долго плакал, но теперь, зная, что Ламберг лечится, Баки в тюрьме, он спокоен. Ведь теперь его близким ничего не угрожает. Осталось дождаться выздоровления Наташи, и всё будет хорошо.

***

Спустя месяц после выписки из больницы Клинт женился на Наташе. Свадьба была скромная, на ней присутствовали самые близкие люди. Алексей Романофф ещё долгое время ворчал, но принял нового члена семьи. К Питеру относился как к родному внуку, и намекал, что теперь ждет внуков от Наташи. Молодожены, посовещавшись в кругу семьи, приняли решение переехать в другой городок, так сказать, начать жизнь с чистого листа. Выбор пал на маленький город, похожий на тот, в котором жили Клинт с Лорой. На новом месте жизнь быстрее наладилась: Клинт устроился работать в местной школе учителем литературы, Наташа поступила в полицейскую академию, и спустя год уже работала в местной полиции; Питер обзавёлся в новой школе с новыми друзьями, и приводил их к себе домой на ночёвку. Так прошло пять лет. Пять лет размеренной чёткой жизни в семье Бартонов. Единственное, что омрачало Клинта и Наташу, отсутствие общего ребёнка. Питер уже подросток, бунтует, а Наташе хочется познать радость материнства. Они обратились к врачу, по анализам выходило, что Наташа полностью здорова. Тогда уже на анализы отправился Клинт. Врач не обнаружил патологий и убедил семью не беспокоиться, что беременность обязательно наступит. Но месяцы сменялись месяцами, попытка за попыткой так и не принесла желаемых результатов — беременность так и не наступила. Отчаявшись, Наташа решилась на ЭКО. Они с мужем долго обсуждали все «за» и «против» и сошлись на мнении, что попробовать стоит. Но за день, когда должны были состояться назначенные процедуры, Наташа почувствовала себя плохо. Ей вызвали врача. И там выяснилось, что причиной последних недомоганий была беременность. Так что от ЭКО они с Клинтом отказались, и стали ждать малыша. Беременность проходила нормально. И даже не прекращающийся токсикоз не омрачал радости будущих родителей. Клинт переживал за любимую и ребёнка — у Лоры такого кошмарного токсикоза не было. Врач успокоила на одном приёме, что у каждой девушки беременность проходит индивидуально, и тут не стоит беспокоиться. В срок Наташа произвела на свет дочку. Они с Клинтом назвали её Лайла. Питер радовался сестрёнке и с радостью помогал заботиться о ней. — Спасибо тебе, Наташа! — Клинт поцеловал жену в макушку, держа в руках крохотную копию своей жены. Девушка устало положила голову мужу на плечо. — Я же тебе говорила, что у нас все получится. Стоит лишь захотеть, приложить усилие, и вот, у нас счастливая семья. Клинт кивнул, улыбаясь. — Ты, как всегда, права, Нат. И мужчина потянулся к любимой, их губы слились в сладком поцелуе. Теперь у них действительно всё хорошо.