***
Сколько алкогольных рек утекло с тех пор, как эти двое подружились. Сколько историй было рассказано. Сколько слёз выплакано. Сколько секретов раскрыто. Так Дубровская и узнала, что ещё до её прихода в гостеприимные стены Склифа, Брагин — герой-любовник склифосовского разлива — был женат. Развод, как поняла Нина из рассказов, дался Олегу нелегко и именно поэтому он, как в далёком студенчестве, пустился во все тяжкие. Крутил бесконечные интрижки с девчонками-ординаторами, флиртовал с молоденькими медсестричками и строил глазки всем, кто хотя бы мало-мальски был в его вкусе (за что и получил от бдительной регистратора прозвище «архитектор-окулист»). Справиться с этим, слышавшая бесконечные «Нин, ну скажи ему!» и залечивающая сердечные раны большей половины первого хирургического, Дубровская не могла. Да и не хотела просто, если честно.***
А потом на горизонте появилась Татьяна — местный психиатр. Чем она зацепила Олега, Нина до сих пор не поняла. И как их отношения (если это можно было так назвать) начались и закончились — тоже. Но причину их окончания Дубровская знала. И имя этой причине было Эмма. Хотя, если подумать, то между Таней и Эммой у Брагина была ещё десяточка-другая каких-то ничего не значащих (для него, естественно) связей. Но Луспарян со счетов всё равно списывать было нельзя. С красавицей анестезиологом Олег, вроде как, дружил (как и с большинством коллег), но это абсолютно не мешало ему с ней спать. Ну так, чисто по-дружески. Парой их назвать было нельзя, однако налево мужчина, что удивительно, не ходил. Была в их отношениях хоть какая-то стабильность. А Эмма его любила. И ждала. Но при этом держала дистанцию, а будучи острой на язык, спуску не давала. Это, видимо, Брагина и притянуло к ней как магнитом. «Размагнитить» их смогла только Лариса Куликова — любимая студентка Бреславца, призванная им на помощь в качестве заведующей «зоопарком», который иногда напоминало их отделение. И то, как-то не до конца. Тянущийся к ней Брагин играл на два фронта — ухаживая за Куликовой, не торопился почему-то как-то выяснять отношения с Эммой и что-то решать. Хорошо зная Эмму, Дубровская видела, насколько той больно наблюдать за разворачивающейся на глазах всего отделения любовной историей. Но Луспарян, стиснув зубы, не давала воли своим эмоциям. И Брагина ни в чём не обвиняла.***
Но в один момент вроде бы простая и понятная история резко стала сложной — Эмма узнала о беременности, а на горизонте нарисовался Сергей Анатольевич Куликов. Олег, будучи (вроде как) человеком ответственным, сделал Луспарян предложение. Но та его не приняла, прекрасно понимая, что тот вовсе её не любит и продиктован этот поступок лишь тем, что маленький, ещё не появившийся на свет, человечек не должен оставаться без отца — Брагин ведь и сам вырос безотцовщиной. А потом Эмма и вовсе уволилась и уехала в Питер. И не очень понятно, разлука с кем тогда далась Олегу тяжелее — с ней или всё-таки с ещё не появившейся на свет Тамаркой? А Лариса отчего-то стала проводить больше времени с бывшим мужем. Хотя, как «отчего-то» — у них всё-таки был сын. И Брагин, расстроенный отъездом Эммы и тем, что госпожа Куликова не может определиться, кто ей нужнее — бывший муж или нынешний любовник, нашёл утешение в объятиях своей довольно симпатичной пациентки Александры. Правда, этот роман закончился довольно быстро — в какой-то момент Олег просто пропал, оставив в Сашиной квартире все те рубашки, что она успела ему подарить. И трубки не брал вообще ни на чьи звонки. А потом и вовсе сошёлся обратно с Ларисой. Но узнав о страшном диагнозе Сергея, как бы трудно не было, принял решение разорвать с Куликовой всякие отношения — бывшему мужу она была нужнее. Окончательно развалился этот любовный треугольник вообще неожиданно — Ларису зарезал пациент-наркоман. Прямо на работе. По иронии судьбы, в этот же день в Склифе появились Нарочинская и Михалёва.***
И если Лену Дубровская сразу отнесла к тащащимся по Олегу Михайловичу восторженным дурочкам, которых в Склифе в каждом отделении было хоть пруд пруди, то Марину регистратор разгадать никак не могла. Но симпатия Брагина к ней была очевидна — грубость с его стороны (пусть и напускная) всегда была своеобразной манерой флиртовать. И Нина принялась наблюдать за происходящим. Таких женщин, как Нарочинская, у Олега ещё точно не было. Глядя на то, с каким рвением Брагин стал ходить в операционную именно с Мариной Владимировной, Нина то и дело внутренне усмехалась, а в конечном итоге после одной из смен, закончившейся возлияниями по поводу защиты Саламчиком диссертации, попросила у Марины подвезти мужчину до метро. Надеялась, что за пределами работы эти двое выяснят свои личные отношения. Но не выгорело — муж умершей днём пациентки Олега пришёл за документами, собираясь судиться с клиникой, что угробила его жену. Конечно, потом регистратор слышала, как эти двое о чём-то договариваются, видела, как иногда уходят со смен вместе… Замечала и как липнет к Брагину Лена, и как это не нравится Нарочинской… А когда в разгар своего выходного Олег привёз в Склиф Марининого отца, у Дубровской и вовсе сердце в пятки ушло. А из всех коллег, пытающихся поддержать и как-то помочь, нейрохирург только Брагина к себе и подпустила. Удивительно, что доверяла именно ему, хотя со стороны они ни на друзей, ни даже на любовников похожи не были. И эта странная женитьба Брагина на Михалёвой и уход Нарочинской из Склифа… Вспомнилось, как эти двое на её дне рождения ушли друг за другом на улицу, а вернулись какими-то перевёрнутыми. Олег-то от понятно, каких новостей, а вот Марина-то чего? И понятно стало, почему нейрохирург с таким отчаянием звала полезшего в горящую соседскую баню коллегу — боялась за него. А после спасательной операции Брагин старательно делал вид, что ничего не было, и ворковал с Михалёвой. Нарочинская же старалась лишний раз на них обоих просто не смотреть. Разговаривать с другом на эту тему Дубровская даже не пыталась. Всё равно, ничего не расскажет.***
А недавний диалог, сложившийся после новости об уходе Марины, окончательно расставил всё в Нининой блондинистой голове по местам. Всё было, кажется, более чем очевидно — Лена Олега явно раздражала, но совесть не позволяла ему поставить точку. Сам заварил кашу — сам расхлёбывает теперь. Правда, хлебать-не перехлебать, кажется. И интересно же, как он эту кашу заварил! Марина с радаров и вовсе пропала. И на сообщения, которые Нина ей изредка писала, отвечала очень уклончиво — «Всё нормально. В рабочем режиме». Знала регистратор такие рабочие режимы. Но это было не её делом. Всё, что ей оставалось — сидеть за своей стойкой и наблюдать за разворачивающейся вокруг местной «Санта-Барбарой». Только поп-корна и колы не хватало.