На улице вовсю светило утренне солнце, проникая через окна в просторную гостиную, освещая двух парней, что сидели на диване.
Тогда наверху, Хенджин перевел дыхание, успокаиваясь, видя что с Феликсом все в порядке. Будто камень с плеч упал. Сидя в машине, он места себе не находил из-за охваченной тревоги. А самое паршивое, что он совсем ничего не мог сделать, только сидеть и комом в горле ощущать ту гнетущую атмосферу, что исходила от старшего. На него было страшно смотреть, но и он сам ничем не отличался.
И только хлопнувший дверью автомобиля Бан, стремительно скрывшийся за воротами, вывел его из оцепенения. Немедля он последовал за старшим, совсем и не заметив как остановился за его спиной. Лишь собственное тяжелое дыхание свидетельствовало о том, с какой скоростью он здесь оказался.
Если б с Феликсом что-то случилось, даже Чан не помешал бы ему нажать на курок.
Хван аккуратно поглаживал по спине притянувшего к себе ноги Ли, который зарылся головой в колени, изредка всхлипывая. Младший знатно перенервничал, оставшись один на один с незнакомцем, пытаясь защитить Минхо.
До боли в пальцах хотелось притянуть его к себе в объятия, зарыться рукой в отросшие светлые волосы, прижимая к собственной груди. Но перед глазами как назло встала картина той самой ссоры. Как на зло вспомнились все те, обжигающие душу, слова, те глаза, что смотрели на него с омерзением. И как на зло, вспомнился взгляд, с которым Феликс смотрит на Минхо, как ему улыбается и как ищет поддержки.
Хлопнула входная дверь.
Хенджин шарахнулся в сторону от младшего, будто от прокаженного, становясь за спинкой дивана. Это заставило младшего поднять голову, взглянуть на Хенджина, который судорожно пытался занять чем-то руки, и перевести взгляд на дверь, в которой уже появились Чанбин с Чонином.
Они оба подбежали к Феликсу, поднимая вопросительные глаза на Хвана. Тот лишь кивнул наверх, как Чанбина и след простыл. Ян остался внизу, успокаивающе гладя коленки Ли, что спустил ноги на пол. Он не пытался разговорить, узнать что случилось. Он прекрасно понимал, что тот сам все расскажет, необходимо только успокоиться.
— Может чаю? — мягко предложил он, смотря на Феликса, который, хлюпая носом, кивнул, руками пытаясь вытереть глаза.
Хван просто стоял рядом глупо хлопая ресницами, пока Чонин отпаивал Ли теплым чаем. Тот потихоньку расслаблялся, успокаиваясь. Он все еще переживал за Минхо, несмотря на то, что в окружении парней ему стало намного лучше. Лишь когда к ним спустился Чанбин он смог спокойно выдохнуть.
Чан задернул шторы в комнате, проверяя, что бы ни один луч света не проник внутрь и не потревожил Минхо, который мерно сопел в подушку, забывшись сладким сном впервые за столь долгое время. Он заботливо укрыл его одеялом, пряча оголенное тело, бережно подгибая края. Налитые кровью красные полосы, ярко сияющие на смуглой коже рук, шеи и лица, беспокоили его. Он бережно убрал прядь упавших на лицо огненных волос и, в последний раз обернувшись, вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь. Устало спустившись на кухню, где его ждали остальные, он утомленно упал на диван рядом с Феликсом. Тихий тяжелый вдох громко прозвучал в тишине.
— Как Минхо? — обеспокоено спросил Ян все время просидевший внизу.
— Он сразу уснул, — ответил Чан, сжимая переносицу, — Где Ким?
— Я отнес его к Чонину. Он тоже в отрубе, — дал ответ Бин, избегая смотреть в глаза старшему.
Он знал наперед, что во взгляде Бана читается «какого хера», но что он мог сделать? Оставить его с Минхо? Он отнес его в первую попавшуюся свободную комнату.
— Его нельзя отпускать, — заявил Чонин.
— Никто и не отпустит его, — категорично отрезал Чан, — Он последний. И ему слишком много известно, — сложив руки на груди, он поднял взгляд на Яна с Хваном, — Идите спать, ночь выдалась тяжелой.
Те переглянувшись, решили согласиться со старшим, и, зевая, поднялись в комнату к Хенджину. Оставаться с Кимом наедине Ян не горел желанием. Он все еще незнакомец, не смотря на то, что он их неотъемлемая часть.
— Ты молодец, Феликс, — с улыбкой похвалил его Чан, — Это был хороший блок. Может тоже отдохнешь? — Феликс, смущенный похвалой, отрицательно покачал головой, — Ты здорово переволновался. Присмотри сейчас за Минхо, пожалуйста. Мало ли что, — попросил он.
— Хорошо, хен, — согласился с ним Феликс и направился к лестнице.
Чан с Чанбином остались вдвоем, сидя в тишине друг на против друга, они размышляли о случившемся.
— Значит сны, — задумчиво произнёс Со, прожигая пустоту взглядом.
— Что-то типа того. Если я все правильно понял, — Чан сглотнул, — То это как связано с кошмарами.
— Поэтому Минхо был такой подавленный.. — продолжал Бин.
— Угу, — подтвердил он, — Но здесь есть что-то еще, – протянул Чан, — Вспомни как болела голова у Хо в тот день, когда рухнула башня. Если я не ошибаюсь, то именно тогда была их первая встреча.
— Я до сих пор помню, сколько темной энергии тебе пришлось подавить, — медленно проговорил он. Перед глазами стояла та картина.
— Он знает меня, — внезапно сказал Чан после недолгой тишины, заставляя поднять на него удивленные глаза, — Не удивлюсь, если знает и тебя. Если выяснил, что Минхо, с которым он пересекался всего один раз, здесь, значит ему может быть известно и многое другое.
— А для чего ему это? — задал резонный вопрос младший.
— Не забывай, что один из тех, кто выполнял задание по убийству его родителей - мертв, — справедливо заметил Чан.
— Если, — Со выделил это слово, — если, как ты говоришь, ему многое известно, то… — он затих, размышляя, — то это в корне все меняет, — он задумался, — и скорее всего Хан не у него, — протянул он.
— Узнаем, когда очнется, — не желая сейчас делать преждевременных выводов, произнёс Бан. Но он не мог не согласиться с размышлениями Чанбина.
Он все хотел пойти проверить Минхо, взглянуть на него одним глазком, удостовериться, что с ним все нормально, но каждый раз одергивал себя, заставляя сидеть на месте и ждать. Сейчас там Феликс, который все расскажет, если что-то случиться. Однако произошедшее здорово напугало его, хоть по его поведению и не скажешь. Он умел держать себя в ежовых рукавицах. Он думал, что его ничто не заставит сильно нервничать, если учесть сферу его работы. Ничто не заставит боятся, до колющей боли в животе.
К этому чувству придется привыкать. Теперь оно с ним навсегда.
Отправив Со отдыхать, он остался сидеть в одиночестве в гостиной, в воцарившейся тишине. Свет, лившийся из окон, раздражал, поэтому он задернул шторы, погружая комнату в легкий полумрак. Он сидел на диване, вытянув перед собой ноги и запрокинув голову на спинку, сверлил взглядом потолок.
Назойливые мысли крутились в голове, вороша его внутреннее тяжело и кропотливо выстраиваемое спокойствие, от которого не осталось и следа. Он гнал их прочь, пытаясь избавиться, но они плотно засели, словно сорняк, который не выкорчевать и не вытравить, только отчаянно наблюдать за тем, как он сеет свои ядовитые семена.
Тяжелый вздох раздался в звенящей тишине и он устало закрыл лицо ладонями, зарываясь пальцами в каштановые волосы и оттягивая их. Они будут преследовать его вечность. Вечность ему с ними мучаться. Никак не избавиться.
Он избавился от причины их появления. Жестоко, смакуя каждую секунду, растягивая мучения. Но, к сожалению, это никак не помогло. Сперва он подумал, что исцелился. Однако после оказался прижат к полу бетонной плитой, что звалась судьбой. Она сыграла с ним в злую шутку, дав почувствовать вкус свободы, а после безжалостно размазала по асфальту, отобрав то, что дала, безразлично смотря на его мучения.
Предпочтя дело безделью, он решил приготовить обед для их большой семьи. Семья. От этого слова веяло теплотой, каким-то пушистым уютом. Пухлые губы тронула легкая улыбка. Он решил сделать кимбап, но заглянув в шкафчик, увидел, что осталось мало риса, мяса было много, но не столько, чтоб прокормить ораву парней, что сейчас нежатся в постелях.
Прикинув, что к чему, он решил съездить в магазин, купить необходимых продуктов. Для этого он поднялся в свою комнату, чтоб переодеться, потому что все это время находился в рабочей форме, совсем забывшись в своих мыслях. Сперва он аккуратно отворил дверь и осмотрел комнату, чтоб удостовериться в том, что Чанбин спит, а после тихо зашел внутрь, подойдя к шкафу. Свою черную форму он сменил на такие же толстовку и рванные джинсы. С кровати послышались шевеления и он взглянул через плечо на Со. Тот, перевернувшись на другой бок, продолжал спать. Взяв ключи с тумбы, он вышел.
Не смотря на то, что холодильник был полон и многого не требовалось, он все равно не заметил, как набралась полная тележка еды. Зависнув возле отдела с молочкой, он в сомнении нахмурил брови. Что ему еще нужно?
Плюнув в итоге, он решил что этого итак достаточно и не спеша направился на кассу. Кассирша кокетливо строила ему глазки, пока пробивала товар, но ему было все равно.
Вернулся домой он с двумя большими пакетами продуктов и, разложив все, начал готовить. Напевая незатейливую мелодию, занимая свои мысли, он помешивал овощи и мясо, что тушились к гарниру. Он и не заметил, как насобиралась гора посуды в процессе готовки. Поэтому, включив воду, он принялся мыть все то, что испачкал.
Капли воды громко разбивались в тишине, разрываемой лишь негромким пением.
На протяжении месяца, его единственным желанием было лишь выспаться, провести ночь в спокойствии, не подрываться от очередного собственного раздирающего горло крика. А сейчас, когда его желание наконец осуществилось, неимоверно тяжело было продрать глаза. Голова слегка побаливала, что свидетельствовало о том, что он переспал. Забытое чувство. Со стоном перевернувшись на бок, он еле разлепил веки, пытаясь проморгаться и скинуть сонную пелену перед глазами.
Взгляду предстала комната. Чужая. Осторожно поднявшись и свесив ноги с кровати, он нахмурился. В голове замелькали воспоминания прошедшего дня и Сынмин хлопнул себя по лбу. Как такое можно было забыть?! Он еще раз обвел взглядом небольшую комнату. Он бы подумал, что до него комната пустовала, настолько было все чисто и аккуратно сложено, если бы не висящее в воздухе ощущение, которое отдает чем-то сладким на кончике языка, чем-то родным.
Спустя пару минут его передернуло, будто окатили ледяной водой. Осознание сиреной выло в голове, начиная бить тревогу. Он у Кристофера. Предательский страх комом подкатил к горлу.
Но.
Его перенесли на кровать. Не заперли в подвале или еще где-нибудь, не связали. Даже одеялом укрыли.
Ничего не понимая, он в недоумении нахмурился. Смешанные чувства накрыли его с головой. Встав с кровати и подойдя к двери, он взялся за ручку и потянул на себя. Она оказалось открытой. Он медленно шел по коридору, внимательно осматриваясь по сторонам, изучая светлые стены и количество дверей, останавливаясь возле одной из них. Он прислушался, не сразу решаясь открыть. Только после манипуляций со сном одного из находящихся внутри, он, открыв двери, тихо зашел.
Парень с веснушками и удивительно низким голосом, который никак не вязался с его милой внешностью, крепко спал не без его помощи. Минхо тоже спал, полностью укутавшись, лишь острый нос и рыжая шевелюра выглядывали из под одеяла. Он прошел к нему, осторожно садясь на край постели.
Одинокая огненная прядь спадала на лицо, мешая, от чего он изредка морщил нос, и Сынмин потянулся вперед, чтоб аккуратно убрать волосы. Он смотрел на умиротворенное лицо уже взрослого парня и видел перед собой рыжего мальчишку из кошмаров, на судьбу которого выпала нелегкая доля. Он неимоверно сожалел о том, что тогда сделал, пойдя на поводу у неясных чувств.
Минхо, почувствовав легкое движение в воздухе возле собственного лица, открыл глаза, сонно смотря на сидящего рядом с ним. На мгновенье лицо исказил испуг, и он подорвался на постеле, прижимая к голой груди одеяло.
— Ты… — хриплым голосом изумленно произнёс он, часто моргая.
— Шшш, все хорошо, — мягко улыбаясь, он в сдающемся жесте поднял руки, — Я… — он запнулся, смотря в кошачьи, полные недоверия, глаза, — Прости меня. Прости, пожалуйста, — сокрушенно прошептал он, — Я не знаю, что на меня тогда нашло. Я… — он сглотнул, — правда, не знаю. Это было какое-то наваждение. Будто магнитом тянуло к тебе. Прости… — повторил он, — Я больше не причиню тебе вреда. Никогда, — твердо закончил он, смотря на изумленное лицо и отчаянно держащие одеяло руки, покрытые царапинами.
Минхо во все глаза смотрел на Кима, не зная как реагировать. Внутри царил бедлам, все было перевернуто с ног на голову. Это из-за него он столько дней заново переживал те чудовищные периоды жизни под названием детство. Это он виновен в его бессонных ночах и том ужасном состоянии, которому сопутствовала слабость и усталость. На миг в глазах блеснула ярость, но она также быстро исчезла. Потому что человек напротив искренне сожалел о содеянном и был готов ко всему, что на него обрушится. Как будто он сам переживал все это.
Смотря в полные раскаяния глаза, до него медленно доходило понимание, что так оно и есть. Тот все видел. Абсолютно все. Глаза наполнились слезами и он быстро опустил взгляд, не желая более показывать слабость. Все то унижение, через которое ему пришлось пройти, издевательства и глумление, которые он всеми силами пытался стереть с памяти, которые он хранил глубоко глубоко, под несколькими замками. Обо всем стало известно незнакомцу. Осознание пришло к нему, грубо плюнув в душу.
Ким смотрел, как часто вздымается грудь Ли в попытке успокоится, и не мог простить себе того поступка. Рыжий парень, на волосах которого переливались лучи закатного солнца, что проникали сквозь шторы, делая их почти красными, выглядел сейчас как беззащитный маленький котёнок, которого хотелось притянуть в объятья и безостановочно гладить.
Что он и сделал, не дав ему сориентироваться, резко хватая за руку и притягивая к себе, заставляя положить голову на плечо и кладя руки на напряженную спину, обжигая своими прикосновениями обнаженную кожу, не привыкшего к близкому контакту, Минхо, который глупо хлопал широко распахнутыми от удивления глазами, уставившись в стену. Он хотел было вырваться, но тот держал крепко, сдвинув руку ему на затылок, нежно поглаживая, зарываясь пальцами в волосы.
— Прости… — шептал он, повторяя.
Пустым взглядом уставившись в окно, Сынмин невесомо гладил младшего по спине. И только когда его дыхание пришло в норму, когда Ли смог совладать с собой и расслабился, только тогда он отпустил его, убирая руки. Минхо растерянно забегал глазами по комнате, пытаясь куда-то деть взгляд, как наткнулся на заботливо оставленную футболку, висящую на спинке кровати.
Потянувшись к ней, он дергано надел ее, наконец убирая одеяло в сторону и свешивая ноги на пол.
— Ты?… — Минхо тяжело сглотнул, нахмурив брови.
— Ким Сынмин, — правильно поняв заминку, представился он.
— Ты все видел? — загнано взглянул он тому в глаза, желая убедиться в собственных догадках.
— Да… — тихо выдохнул он, — Прости, пожалуйста, — искренне дабавил Сынмин, — Этого больше не повториться. Никогда. Я не знал, что у этого будут такие последствия, — виновато произнёс он, — Когда я играл со снами других, я никогда не видел их кошмаров. А твои… — он замолчал, пока Минхо отрешенно уставился в пол, слушая его.
Вот о ком говорил Чонин. Он последний.
— Думаю, это потому что ты такой же как я, — задумчиво произнёс Ким, ловя на себе непонимающий взгляд, — Как он, — пояснил, кивнув в сторону ворочающегося Феликса, — Как…
— Ты ошибаешься, — грубо перебил Минхо, — В отличии от остальных, я - обычный, — к концу фразы голос опустился до шепота.
— Нет, — уверено ответил он, — Нет, — уже с отрицанием, но все также уверенно, — Этому же должно быть какое-то объяснение! — с возмущением он вопросительно взглянул на Ли, на что тот лишь выгнул бровь, — То наваждение, кошмары, которые я видел… Нет. В любом случае мы в одной лодке, — твердо сказал он, — Подожди… В смысле остальные?!
— Эээ… — оторопело протянул Минхо, — Феликс, — он кивнул на противоположную кровать, — Чан, Чанбин, Хенджин, Чонин, — медленно перечислял он, наблюдая за тем как вытягивается лицо напротив.
В голове не укладывалось. Сказанное Ли вертелось где-то на задворках сознания, не давая понять смысл. Но он все же его настиг, больно ударив по гудящей голове.
— Ахуеть… — шокировано выдохнул он, уставившись в стену.
Он принял то, что Хан такой же как он. Хоть это и было не легко. Не знать что где-то по городу, может быть под самым носом, бродит человек, с такими же как у него способностями. Не знать, что, вообще, не один. Что их на самом деле много. Осознание оказалось мучительным.
Тяжелее всего было осознать, что он одного поля ягода вместе с Баном и Со. В это не хотелось верить. Это хотелось отрицать до последнего. Но реальность оказалась куда безжалостней, чем он представлял. Пара бы уже снять розовые очки, они слишком часто стали разбиваться внутрь, оставляя после себя печаль и боль. Но в душе еще теплилась надежда, которую, увы, он никак не мог вырвать - уж слишком глубоко пустила корни.
— Кстати, — внезапно нарушил он молчание, — Хан Джисон. Ты с ним знаком? — он перевел взгляд на Минхо, заметив, как тот напрягся.
— Да. А что? — холодом повеяло, что от тона, что и от взгляда, который в миг изменился.
— Он один из нас, — пояснил он, — Его нужно найти.
Кима настораживала быстрая смена настроения рыжего парня. Если ранее он был расслаблен, то сейчас был готов к нападению. По напряженным плечам и взгляду, обдающем холодом способным заморозить, он понял, что пересек черту, грубо задел то, что болело на протяжении долгого времени, потоптался на неозвученных, но таких очевидных чувствах, и тот ему больше ничего не расскажет.
— Думал, ты можешь помочь в его поисках, — ляпнул Ким, не подумав, рассчитывая на то, что Минхо от него не закроется.
Взгляд напротив изменился. Но все еще был холоден.
— Как? — хмуро спросил он, не веря в эту возможность.
— Не знаю, — со вздохом признался Сынмин, — Но придумаю, — заявил решительно.
С боку невесело прыснули.
— Чан обещает мне тоже самое, — Минхо вымучено улыбнулся Киму.
По грустной улыбке Сынмин догадался, что они были очень близки. Он не стал расспрашивать, сыпя соль на рану, лишь сидел и думал. Думал о том, что несмотря на все то, что пришлось пережить младшему, испытания судьбы не заканчивались. Сначала она отняла у него детство, а потом, злорадно хохоча, забрала Хана, оставив одного в этом жестоком мире.
Он зацепился за последние слова, сказанные Ли. Чан тоже его ищет. Но разве ему не должно быть известно?! Он именно тот кому доступна большая часть секретной информации. А если, он ошибается? Если Бан и в правду не в курсе? Значит правительство скрывает Хана даже от самых проверенных и верных псов. Зачем? Что они с ним делают?!
Не успели мысли о том, что сейчас переживает Джисон, заполонить его голову, как в тишине комнаты раздалось урчание желудка, напоминая о том, что Ким около месяца нормально не ел. Он смущенно улыбнулся Минхо.
— Спускайся на кухню, я сейчас приду, — произнёс он и вышел из комнаты, желая посетить ванну.
Сынмин вышел следом, проследила взглядом за спиной, что скрылась за другой дверью, и, пожав плечами, последовал к лестнице.
Спускаясь по лестнице, он внимательно осматривал гостиную Кристофера, где сейчас были задернуты шторы и горел всего один светильник и то на кухне, погружая комнату в мягкий полумрак. Он резко остановился, заметив Чана, что стоял у раковины спиной к нему.
Мощным потоком лилась вода, разносят шум на всю гостиную. Сынмин в замешательстве смотрел на широкую спину. Младший не реагировал на оклик, и он подошел ближе, наблюдая как тот просто держит подставленные под воду руки, уставившись на них пустым взглядом.
Он легонько прикоснулся к плечу, после чего сразу ее отдернул. Чан вздрогнув, обратил на него взгляд круглых удивленных глаз.
— Я звал тебя, ты не отвечал… — пытался пояснить Ким, наблюдая как тот закрывает кран и медленно вытирает руки, разворачиваясь к нему всем корпусом.
Не успел он среагировать, как, получив мощный удар, оказался на полу с ноющей челюстью. Он еле притронулся к пульсирующей губе, обнаружив на пальцах кровь. Под мрачным взглядом возвышающегося над ним Чана, он усмехнулся, вставая.
— Заслужил, — сказал он, вытирая пальцы о штаны, и тут же оказался схвачен за грудки и грубо прижат к кухонному столу, отчего поясница отдала глухой болью.
— Ким Сынмин, — прошипел Чан ему в лицо.
— Бан Кристофер Чан, — не уступая, протянул старший.
— Что ты сделал с Минхо? — начал тот, с самого главного.
— Ничего, — просто ответил Сынмин и почувствовал, как его сильнее прижали к столешнице, не давая вырваться, отчего поясница еще сильнее заныла и он скривился.
— Ничего? — обманчиво спокойно переспросил Чан, но Ким видел как ярость застилала его глаза.
— Уже ничего, я убрал что сделал в наваждении. Я сожалею, что все так получилось и несколько раз извинился перед Минхо, — так же спокойно произнёс он, — Кстати, какие у него способности? Мне он не ответил.
Нахмурившись, немигающим взглядом Чан смотрел в его глаза.
— Они пока не проснулись, — немного растерянно ответил он.
— То есть он такой же как и мы? — с надеждой спросил Сынмин.
— Мы? — брови младшего взлетели от удивления.
— Минхо сказал, — пояснил он.
— У меня к тебе много вопросов, — произнёс младший, одаривая его неприязненным взглядом.
— Так задавай, — снисходительно заявил он, вздернув подбородок.
Бан его не напугает. Точка невозврата пройдена. Он больше не боится.
— Чан? — послышалось со стороны, и Ким, повернув голову, увидел Ли, стоящего у лестницы, — Что происходит?
Чан нехотя отпустил его, и он с облегчением выдохнул, отойдя подальше от Бана. Тот развернувшись, принялся расставлять тарелки и накрывать стол. Он также поставил дополнительный набор посуды для Кима, потому что насколько бы он настороженно не относился к нему, он видел, что тот голоден. А Чан еще с детства привык делиться. Как бы не хотелось, но Сынмин один из них. Может быть, если б их встреча состоялась при других обстоятельствах, он бы не был так категорично настроен.
— Что у тебя за способности? — спросил Чан.
— Могу управлять снами и накладывать иллюзии, — он сел рядом с Минхо, — последнее тяжелее.
— После вашей встречи на выставке у Минхо болела голова, — мрачно произнёс Чан, — я тогда подавил много энергии. Темной, — уперев руки в стол, он сверлил взглядом Кима, — Что это было?
— Я не знаю, — выдохнул он, — Правда, — добавил, понимая, что звучит не убедительно, — Это был неосознанный поступок, что-то толкнуло меня… Я не знаю как объяснить. Я не изучил до конца свои способности.
Он не солгал. Он, действительно, овладел лишь снами и иллюзиями, до конца не разобравшись в своих возможностях. Сказать честно, ему это было и не интересно. До последних событий.
Он видел, что Чан не верит ему. Но оправдываться и доказывать не собирается.
Бан тяжело вздохнул, смотря в столешницу.
— А у вас? — неожиданно для него спросил Ким и он поднял на него удивленный взгляд, — Способности, — пояснил он, закинув ногу на ногу. — Раз уж мы в одной лодке.
— В одной лодке? — приподняв бровь, переспросил Чан.
— Да, — твердо произнёс Сынмин, со всей серьезностью смотря ему в глаза, — Нужно найти Джисона.
Вторая бровь присоединилась к первой. Чан в замешательстве кинул быстрый взгляд на Минхо, который сидел молча, нервно заламывая пальцы, быстро вернув его к Киму. Он не хотел начинать эту тему в присутствии Ли, не зачем давить на все еще кровоточащие раны младшего. Но выбора ему не оставили.
— Насколько мне известно, его хотели отправить к тебе, — сложив руки на груди, Чан начал с козырей.
— Что?.. — послышалось изумленное и тихое от Минхо, который переводил взгляд больших удивленных глаз с одного на другого.
— К моим родителям, — бесцветно сказал Ким, игнорируя напрягшегося Ли, — которых убили спустя несколько недель после исчезновения Хана. Они отказались от подобного предложения.
— От какого? — хмуро, чуть дрожащим голосом, спросил Минхо, сглотнув.
— Мои родители - медики, с ученной степенью, занимавшиеся разработкой лекарств. Им поступило предложение государственной важности - провести обследование Хана, — рассказал он, что знал, поворачиваясь к Минхо и натыкаясь на ничего не понимающий вопросительный взгляд, — Боюсь, это связано с экспериментами, — пояснил он, под напряженный кашель Чана.
Минхо вылетел из дома, под тяжелый вздох Чана и недоумевающий взгляд Сынмина.
— Блять, — тихо произнёс младший, зарываясь рукой в волосы.
— Я сказал что-то не то? — взволновано спросил Ким, когда до него дошло, желая убедиться в своих догадках.
— Да! — раздражено воскликнул Чан, осуждающе на него смотря, — Сядь! — рявкнул он, когда тот попытался медленно встать под его пристальным взглядом, чтоб вернуть Минхо. Он тут же сел обратно, переводя взгляд с двери на Чана и обратно, — Ему нужно время.
— Насколько они были близки? — спросил Сынмин.
— Не знаю. Это больная тема для него. Мы ее не поднимаем, — с чего-то вдруг младший решил ответить, — И тебе не стоит, — он одарил Кима предостерегающим взглядом, на что тот кивнул.
— Вы ищите Хана? — решил он поинтересоваться.
В голове не укладывалось, что Чан с Чанбином не знают где держат Джисона. Они буквально самые приближённые к верхушке власти. Ближе никого нет. Они выполняют самую грязную работу, что поступает от них. Или есть кто-то еще? Он хотел бы ошибаться в своих догадках.
— Да.
— Минхо сомневается в успехе этого дела, — со смешком произнёс он.
— Мы стараемся, — скрипнув зубами, начал отчитываться Чан под насмешливым взглядом, — Но информации крайне мало. Ее хорошо скрывают, — он посмотрел на старшего, — Единственное, что нам удалось узнать, это то, что его собирались направить к твоим родителям, которые отказались от этого.
Чан наблюдал как при упоминании родителей выражение лица Кима каменеет. Надо признать, он сделал это специально. Он все еще был зол. Но он понимал, что нужно идти на уступки, искать общий язык, все таки произошедшее никак не изменить, как бы ему не хотелось. Он один из них. Последняя деталь пазла.
С лестницы спускался Чанбин, ведомый разносившемся по дому запахом приготовленной еды. Пахло вкусно и он вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Сынмин тоже сидел, пытаясь сдержать голодное урчание желудка, пробуждаемое запахами, витающими в комнате. Со резко остановился, заметив сидящего на диване Кима, обернувшегося на его шаги. Он перевел взгляд на Чана, и, отметив его спокойный и усталый вид, зевая, сел на противоположный диван.
— Я вижу вы уже поговорили, — он кивнул на разбитую губу Сынмина.
Тот невесело усмехнулся, а Чан просто кивнул, проходя к дивану, присаживаясь рядом с Со.
Ким медленно моргнул, внезапно вспомнив, что так и не снял сон со светловолосого парня. Чан с Чанбином оторопело наблюдали за тем, как появились голубоватые нити на кистях рук Сынмина, которые спустя несколько секунд растворились в воздухе.
Тут же послышались быстрые шаги, и по лестнице сбежал запыхавшийся Феликс.
— Минхо… — начал тот под удавленными взглядами и осекся.
Кима прожигали два мрачных тяжелых взгляда. Тому стало не по себе и он нервно поерзал.
— Мне нужно было поговорить с ним, — пожал он плечами.
— Чтоб такого больше не повторялось, — ледяным тоном заявил Чан, испепеляя того взглядом, — Он на улице, — со вздохом успокаивающе сказал Чан Ли, поднимаясь и выходя из дома. За Минхо, подумали все трое.
— Прости, — повернувшись к Феликсу, искренне произнёс Ким, улыбнувшись корешком губ.
Тот заторможенно кивнул, взволновано смотря на дверь и сел рядом с Чанбином. Сынмин хмыкнул, было неприятно, но он сам виноват во всеобщем недоверии к себе.
На улице уже стали опускаться сумерки, неся за собой легкую прохладу, поэтому Чан, выходя, захватил с собой теплую кофту, что висела на вешалке у входной двери. Во дворе стали зажигаться фонари, освещая хорошо обустроенную территорию. Сперва он пошел на заднюю часть, где располагались тренировочный зал и тир. Подумав, что Ли захочет выместить свою злость физически, он проверил два помещения, где его не оказалось. Он нахмурился. Выйдя из тира, он еще раз обвел взглядом эту часть дома, и, никого не заметив, пошел к воротам. Он гнал от себя мысль о том, что тот мог выйти за пределы дома. Но ворота были закрыты изнутри и он с облегчением выдохнул.
Минхо оказался сидящим в беседке, часть которой скрывали деревья, что растут возле нее. Он сидел, уперев локти в колени, и пустым взглядом сверлил деревянный пол. Поднявшийся ветерок играл с его огненными волосами, забираясь под футболку и легонько кусая. Он вздрогнул, когда на его плечи опустилась теплая кофта, совсем не заметив как старший к нему подошел.
Ему не хотелось ни с кем говорить. Не хотелось делиться тем, что разрушает изнутри. А Чан наверняка будет допытываться. Но он лишь молча сидел рядом, не оставляя его в одиночестве со своими, поглощающими все светлое, мыслями. Он все так же молча притянул его к себе, укладывая голову на свое плечо и обнимая одной рукой. Жар исходивший от его, прижимающей к себе, ладони, не давал полностью погрузиться в болото отчаяния, чему сейчас Ли был очень благодарен. Они просидели не долго, ночь полностью опустилась на город, сменяя сумерки, когда у Минхо громко заурчал желудок.
— Пойдем ужинать, — с улыбкой мягко сказал Чан, осторожно поднимаясь, пока Ли остался сидеть, смотря на него снизу вверх.
В смешанных чувствах Сынмин покидал дом Кристофера. Во время ужина за столом царила напряженная атмосфера, хоть Минхо и синеволосый мальчишка по имени Чонин и пытались ее разбавить своими улыбками. Он видел настороженность с которой к нему относятся остальные. Это и не удивительно. Чего он ожидал, заявившись к ним в дом и заставив всех известись от волнения? Что они встретят его с широкими улыбками и распростертыми объятиями?
Нет, конечно. Ничего подобного и в мыслях у него не было. Но было немного обидно, хоть он и понимал причину их поведения. Несмотря на повисшую за столом тяжелую тишину, разрываемую лишь стуком столовых приборов о тарелки, смотря на их большую компанию, что все месте ужинали за столом - он внезапно ощутил свое одиночество. Оно резко прошло сквозь все его тело, болью отдавая в сердце.
Он бы все отдал, что б так же сидеть вместе со своими родителями, слушать их рассказы и говорить обо всем и ни о чем одновременно. Но их жизни жестоко оборвали. Оборвали те, для кого все люди, имеющие свои желания и мечты, неважно осуществимые или нет, лишь пешки, жизнями которых они могут распоряжаться словно Боги, кинув марать руки своих верных псов.
Чан. Чанбин.
Они тоже могли приложить руку к смерти его родителей. Он с силой сжал руль, до побелевших костяшек, неосознанно выжимая педаль газа в пол, не замечая как проносятся перед глазами загородные пейзажи. Не хотелось в это верить. До боли в пальцах не хотелось. Ведь на миг, всего на миг, но тогда за столом, перед тем как остро ощутить свое одиночество, он почувствовал теплоту и уют, что невесомо витали в воздухе. Они казалась семьей. Семьей, которую у него отобрали.
Лишь когда он въехал в город и на дороге показались не многочисленные, в такое время, автомобили, он взял себя в руки. Надо все узнать. Перепроверить тысячу раз. Убедиться в своих догадках или ошибиться, с облегчением выдохнув.
В голову назойливо лезли глаза Чана, испуг в которых он старательно пытался скрыть. Он все же заметил перед тем как вырубиться и глаза, которые со страхом вглядывались в лицо Минхо, и дрожащие руки, которые держали его. Он видел и волнение, что охватило Чана после необдуманно брошенных им слов насчет Хана. Он переживает за Ли. Такое отношение он проявляет и к остальным. Почему то он даже не сомневался в этом.
Что вообще могло произойти, чтоб Чан оказался в столь кровавой и жестокой организации? Что могло послужить спусковым крючком? Тем роковым событием, толкнувшем его на такой отчаянный шаг? Иначе, как отчаянным, он окрестить этот поступок не мог.
Он мог понять то, каким образом там оказался Со. Все таки выходец из семьи военных высокого ранга. Несколько поколений служили государству, получили множество наград. Отец Чанбина - генерал разведки в отставке. В отставке тот или нет, Ким очень сильно сомневался, но все же формально это так.
А Хван. Брат Со. Хоть и от разных отцов, но именно он был тем, кто, помимо Чана, наставил на него пистолет. Говорит ли это о том, что он тоже является одним из верных псов этой, в крови утонувшей, власти? Подготовка у него имеется, и Сынмин даже не сомневается, что тот бы выстрелил вчера, если б он дал повод. Он видел это по глазам. Мог же отец Со и пасынка своего пристроить.
Он застыл в дверях квартиры, так и не войдя внутрь. В списках членов группировки его не было. Значит он не состоит в ней? Или ему предоставили не всю информацию? Он мотнул головой. Исключено. С другой стороны, отчим просто мог учить его обращаться с оружием. Это ведь логично? Он сомневался в собственных умственных способностях. Голова шла кругом от обилия обрушившейся на него информации. Надо перепроверить, думал он, наконец закрывая дверь квартиры. Надо еще раз все перепроверить!
Ребята так и не сказали ему какими способностями владеют. Чан ушел, вернувшись с Минхо, только к ужину, остальные не спешили заводить с ним разговор. Но он точно знал - они не соврали.
Чан. Он опередил его. Собрал их всех вместе раньше. Это и не удивительно. Он узнал об их существовании совсем недавно. Ким тоже хочет быть частью этой семью. И он сделает все, чтоб завоевать их доверие. А самое главное, найдет Джисона.
С этими мыслями, он вернулся к тому, с чего начинал.
***
Чан был очень рад тому, что Минхо идет на поправку. Снова улыбается, хоть и не часто. Снова смеется. Но всегда отворачивается стоит их взглядам встретиться. И это огорчало. Он просто не понимал, где допустил ошибку, где перешел грань. Это отличалось от его прошлого поведения. Он никогда не пытался держать его на расстоянии или избегать. А сейчас…
А сейчас он на него даже не смотрит. Всячески избегает смотреть не то, что в глаза, а просто в его сторону. Подобное гложет изнутри, заставляет сомневаться и изводиться. Молча смотреть и проглатывать. Минхо ему ничего не должен. Но как же хотелось, до одури, до боли в пальцах, взяв его плечи, больно сжав, вытрясти из него все. Буквально все. Чтоб рассказал, что беспокоит душу, что залита чернотой, что тревожит, до крика в горле.
Но он, сжав зубы, завалил себя работой, лишил сна, искал варианты, разрабатывал планы - делал все, что б не появляться у Ли на глазах. Если тому от этого станет легче, он сделает это. Сделает все. Даже несмотря на сильно бьющееся сердце в грудной клетке, что скучает за взглядом кошачьих глаз из под густых длинных ресниц.
Минхо было обидно, что старший не рассказал ему о том, что узнал о Хане. О его светлом человечке. Он должен знать все! А Чан промолчал. Он знал и молчал! Это поднимало бурю в душе, каждый раз, когда Минхо смотрел на него. Ради спокойствия он был вынужден избегать его взгляда и самому прятать глаза.
Не сказать, что ему стало от этого легче. Вид старшего, который сейчас так редко попадался ему на глаза, был плох. Темные круги под красными от недосыпа глазами и усталость, так явно отражающаяся на его лице, когда он изредка спускался вниз за очередной порцией крепкого кофе. Минхо чувствовал вину, но не понимал за что.
Но эти мысли отошли на задний план, когда старший, собрав всех, объявил о новом задании и обозначил цели. Сперва они думали, что на него пойдут Феликс и Хенджин, на этом очень настаивал Чанбин, у которого был очень весомый аргумент - необходимо проверить способности Феликса. Но Чан, с сомнением во взгляде, задумчиво качал носком ботинка. Ему не нравилась эта идея.
Феликс тоже был не в восторге. Не то чтобы он сомневался в себе и своих возможностях. Все таки каждодневные тренировки длительностью по полдня дают свои плоды. Он просто не хотел оставаться один на один с Хенджином. Он боялся. Боялся своей реакции, боялся своих чувств. Дрожащие руки, сжатые в кулак, были накрыты ладонью Минхо, за что Феликс с благодарностью на него смотрел.
Старший Ли настаивал на своей кандидатуре. Не ради Ликса, хоть это и было отчасти так. Он сам рвался участвовать. Он винил себя за то, что не смог помочь ребятам на прошлом задании, поэтому рвался на это. Надоело безвылазно сидеть дома. Хотелось развлечься.
Минхо был воодушевлен до того момента, пока не услышал, что ему предстоит делать. Не то чтобы он сразу отказался. Нет. Он понимал, что это необходимо. Но сама идея воплощения вызывала отвращение.
В любом случае он согласен и постарается выполнить все на высшем уровне. Поэтому он послушно сидел и терпел порхающего над ним Хвана. Тот чуть подвел ему глаза, делая взгляд более глубоким, подчеркнул губы легким блеском и приклеил пару красных страз в уголки глаз, которые прекрасно сочетались с огненными прядями Ли, что были уложены, открывая лоб. Крепкие бедра обтягивали кожаные штаны, синяя атласная рубашка была чуть расстегнута, на шее красовался черный чокер, выгодно не подчеркивающий.
Хван же был в обычных черных брюках, что подчеркивали длинные ноги и ягодицы, в пиджаке на голое тело. Взгляд привлекала цепочка, идущая от шеи и скрывающаяся где-то в глубоком вырезе. В уголках глаз переливались блестки, делая взгляд загадочнее, а волосы были выпрямлены и красиво уложены.
До места они добирались самостоятельно, несколько раз вызывая такси. Элитный столичный клуб встретил их в ночи громкими басами популярный музыки, запахом пота в тесной толпе и отрывающейся элитой этого города.
— Лицо попроще сделай, — дернув за рукав рубашки, проорал Хван ему в ухо, когда они зашли внутрь.
Кривая улыбка на лице Ли раздражала. Он приехал сюда веселиться. Наконец-то выдалась возможность покинуть свое заточение и скрыться из-под все время наблюдающего взгляда брата.
Хенджин скрылся в толпе, куда его утянули жадные руки. Минхо же обвел взглядом помещение, ища тех, кто был сегодняшней жертвой и не найдя их, стал пробиваться сквозь толпу ближе к бару. Он располагался чуть выше танцпола и левее столиков, тем самым открывая хороший обзор на все помещение клуба.
Он сидел на высоком барном стуле, облокотившись о столешницу и попивал через трубочку слабоалкогольный мохито, который не выпускал из рук. Напряжение немного отступало, давая дорогу легкой расслабленности. Он покачивал носком тяжелого ботинка в такт музыке и ленивым взглядом следил за происходящим, одновременно пытаясь найти Хвана среди резвящихся. Как только его голову посетила мысль, что это идея безуспешная, потому что заметить белокурую макушку младшего среди сотен таких же просто нереально, на него из неоткуда выскочил Хенджин, падая, тем самым заставляя его самого чуть ли не лечь на барную стойку.
Тот виновато улыбнулся возмущенному таким расположением парней бармену, поднимаясь и утягивая в сидячее положение негодующего Минхо, который был готов на месте, под всеобщими взглядами, придушить Хвана.
— Я смотрю ты времени зря не теряешь, — притянув того за плечо и больно сжимая, прошипел он тому на ухо.
— Успокойся и лучше закажи мне выпить, — прокричал Хван, — Они уже здесь, — понизив голос на столько, насколько позволяет грохочущая музыка, орал он, — один идет прямиком к тебе. Не смотри, — сказал он, когда Ли хотел повернуться, — просто закажи выпить.
Минхо одарил того долгим взглядом и все таки повернулся к бармену. Протягивая стакан младшему, он наблюдал как на красивом лице расцветает обольстительная улыбка. На его плечо опустилась тяжелая ладонь и он сразу обернулся, склонив голову на бок и растягивая губы в кокетливой улыбке.
— Парни, чего одни? Скучаете? — обратился к ним с широкой улыбкой широкоплечий высокий брюнет лет тридцати, смотря то на одного, то на другого.
— Отдыхаем, — прокричал в ответ Хван, — Здесь немного душновато, — он стал обмахиваться ладошкой в подтверждении своих слов.
— Не хотите передохнуть наверху? — незнакомец кивнул головой наверх, — В веселой компании?
Они проследили за его взглядом. Там за темным стеклом, скрывались столики для совершенно друго уровня посетителей. В свете стробоскопов Минхо совсем не заметил второй этаж.
— Мы были бы не против, — наклонившись к его уху прокричал Ли, кончиками пальцев игра с сережкой.
Тот одарил его ослепительной улыбкой и, взяв Минхо за небольшую ладошку, повел их на второй этаж. Повернув голову к Хвану, Ли, усмехнувшись, приподнял бровь, на что тот поднял два больших пальца вверх.
Их провели на второй этаж, где, действительно, было свежее, да и музыка звучала тише, не разрывая барабанные перепонки. Они подошли к столику, где уже сидела нужная им компания.
— Ты как всегда увел самых красивых мальчиков, — мужчина лет сорока, сидящий по середине мерзко рассмеялся.
— Один из них - твой, — подталкивая Хенджина вперед к нему, произнёс тот, кто являлся его правой рукой, на что Хван обижено поджал губы.
Тот схватив его за бедра, резко усадил рядом с собой.
— Прости его, детка. Ему всегда нравились рыжие, — он опять засмеялся, наблюдая, как его зам, притянув Ли за талию, усаживает того к себе на колени.
Сидящие рядом сопровождающие их, вульгарно выглядевшие, девушки завистливо изучали их подозрительными взглядами.
Минхо же оторопев от столь вопиющей наглости, начал вырываться, за что получил один предостерегающий взгляд и два удивленных.
— Твой друг недотрога, — заметил брюнет, лишь сильнее прижимая того за плечи.
— Он просто стеснительный, — смеясь ответил Хван, — Вы через чур настойчивы. Ему нужно привыкнуть, — мягко пояснил он.
Прислушавшись к нему, тот все таки отпустил Ли, который видавил из себя виноватую улыбку и сел рядом.
Минхо было противно от самого себя, просто до жути. Нестерпимо хотелось залезть под горячий, оставляющий ожоги, душ, и тереть собственную кожу пока та не слезет. Но он понимал, что необходимо терпение. Осталось совсем не много.
Они сидели на кожей обитых диванах, обсуждали внутренние дела, совсем не заботясь о том, что сидящие рядом прекрасно слышат то, что, вообще, не должно быть предназначено для посторонних ушей. Но они видимо об этом совсем не заботились, сочтя их глупыми. Что ж это их ошибка.
Казалось Минхо сосем ничего не нужно было делать, лишь изредка играться с сережкой в ухе рядом сидящего или просто класть ладонь на его бедро. Нестерпимо, до жжения, хотелось ту одернуть, но он лишь кокетливо улыбался. Казалось Хенджин и девушки сами прекрасно справлялись, развлекая компанию.
Казалось, пока в приглушенном свете не блеснул прозрачный пакетик с белым содержим.
Минхо напрягся, растерянно смотря как Хван, забрав пакетик из женских рук, рассыпает содержимое по столу, делит на три дорожки и вдыхает под одобрительные улюлюканье. Ошарашенный взгляд Ли, сменился на гневный. Что он делает?! Какого хера он, вообще, принимает наркотики?! Время почти на исходе.
Что это за пакетик?! Минхо оставалось лишь молиться о том, что это не то, о чем он подумал, и все в порядке. Но в порядке не было! Он совсем не заметил как с силой сжимал бедро мужчины. Лишь когда тот, напрягся и повернулся к нему с потемневшим взглядом, Ли очнулся и понял, что натворил. Кокетливо улыбнувшись, он вскочил и дернул за руку Хвана, так что тот чуть не упал на столик.
— Мы танцевать, — весело сообщил он сидящим, утягивая Хенджина прочь со второго этажа.
— Танцевать! — возбужденно воскликнул тот, подняв руки и показательно дефилируя к двери.
Как только за ними закрылась дверь, Ли больно схватив младшего за руку, повел его вниз. Он был просто в бешенстве. Хотелось орать на беспечного Хвана, который своими поступками подставляет их под удар. Но из-за обрушившейся на них громкой музыки, это делать было бессмысленно, поэтому все что ему оставалось это молча беситься до того момента пока они не выйдут отсюда.
Но Хенджин был не согласен с таким положением. Резко дернув рукой, он вырывается и скрывается в толпе, оставляя Ли позади грязно ругаться.
Движения потных тел под ритм громкой музыки манили невероятно. Свет играющий с руками и отражающийся красными на волосах соблазнял чертовски. Хотелось отдать все себя музыке, двигаться плавно, движения потных тел повторяя.
Хотелось забыться, отпустить контроль, поддаться переполняющим чувствам,
окунуться в них с головой, ныряя в холодную прорубь. Ощутить вкус манящий на кончике языка, вздрогнуть в экстазе. Остаться в нем. В лучшем мире. Но открыв глаза, но видит перед собой лишь плывущее помещение, где смешалось все в один непонятный ком чего-то бьющего прям по глазам и ушам. Раздражающего.
Прижав руку ко рту, он, шатаясь, пытался продраться сквозь вмиг ставшую тесной толпу, скрыться от давящей атмосферы. Залетев в туалет, он подбегает к раковине и, открыв кран холодной воды, начинает с остервенением тереть собственное лицо, пытаясь избавиться от него. Да и просто скрыться. Исчезнуть. Покинуть мир, в котором он никому не нужен. Чувства, которые он все время пытался подавлять, которые прятал - выходили наружу, грозясь стать достоянием безразличных глаз.
Крепкая ладонь, опустившаяся на его плечо, дергает его прочь от столь желанной холодной воды. Минхо с силой отталкивает его от раковины, гневно сверля взглядом лицо с потекшей подводкой, сделавшей его безобразным. Грудь часто вздымалась под придавившей ее рукой Ли. Спину холодил кафель, пуская по телу противные мурашки.
— Какого черта, Хенджин? — прошипел старший, прижимая его к стене. Черты его лица стали острее, от еле сдерживаемого бешенства, что бурлило в крови словно лава, разрушая все на свое пути.
Сфокусировав взгляд на ярких, от испытываемого гнева, глазах напротив, Хван со всей силы, которая у него сейчас имелась, оттолкнул их обладателя. Не рассчитав собственной силы, он в замедленном действии наблюдал, как Минхо, поскальзываясь на мокром от брызг воды полу, чуть ли не падает, вовремя ухватившись за край раковины и устояв на ногах,
Минхо, поскальзываясь на мокром от брыз полу, чуть ли не падает, во время ухватившись за край раковины и устояв на ногах.
— Твою мать! Нужно уходить, — пытался он достучаться до затуманенного сознания Хенджина, прижимая к себе руку, которой больно ударился.
— Куда собрались, мои хорошие? — схватив младшего за руку, Минхо с грустной улыбкой обернулся на голос, прозвучавший за спиной.
Брюнет стоял у двери, облокотившись плечом об косяк и, сложив руки на груди, сверлил их насмешливыми взглядами.
— Нам пора, — потянув пытавшегося вырваться из крепкой хватки младшего за собой, он пытался пройти, но тот загородил проход.
— Твой друг не хо… — окончание фразы утонуло в криках, вмиг наполнивших клуб.
И спустя несколько секунд они трое оказались впечатаны лицом в стену.
***
Время медленно клонилось к утру. Чанбин отбивал пальцами незамысловатый ритм на кухонном столе. Чан, не моргая, следил за тем, как медленно движется стрелка часов на циферблате, что раздражали громким тиканьем.
Невероятное напряжение витало в воздухе. Минхо и Хенджин давно должны были позвонить. Но они лишь смерено ждали. Чанбин давно готов был сорваться и рвануть, но лишь благодаря железному терпению, он все еще сидит на стуле.
Резкий звонок разрезал гнетущую тишину и они оба уставились на зазвонивший телефон. Чан снял трубку и по мере продолжительности разговора его лицо ожесточалась, а взгляд становился темнее. Чанбин в ожидании уставился на Чана, нервно ерзая на стуле.
— Сейчас буду, — закончил он разговор, отключаясь, — Нас вызывают в штаб, — и в подтверждении его слов, раздался звонок уже Чанбину.
Легкая нервозность стала спутником Со на протяжении всей дороги, ведущей в штаб. Какого черта, вообще, им понадобилось их дернуть в столь ранний час? Он не знал. Зато уже успел накрутить себя. Умом он понимал, что волноваться не о чем, но чувства жили отдельно от разума.
С другой стороны, это что, первый раз, когда его дергают в такое время? Нет, конечно. Стоило бы привыкнуть к подобному. Но новые обстоятельства, увы, не дадут. Такими мыслями был занят Со в ожидании приема. Пальцы продолжали нервно барабанить по колену и даже брошенный предостерегающий взгляд Чана не мог помочь взять себя в руки. Вскоре в приемной появилось еще двое напарников, один из которых был с прошлого задания.
— Давно уже здесь? — спросил тот, не прекращая зевать и усаживаясь напротив.
— Минут двадцать, — Со посмотрел на часы.
— Еще столько же здесь просидим, — со вздохом, недовольно заключил второй, тоже зевая и прикрывая рот рукой.
Спустя полчаса с кабинета вышла высокая девушка, одетая в чёрный строгий костюм, и пригласила их внутрь. В просторном кабинете, выполненном в темных тонах, за дорогим дубовым столом сидели трое. Трое из тех, в чьих руках сосредоточена вся власть. Трое из тех, чьи руки давно в крови.
— Присаживайтесь, — предложил один из них, — У нас плохие новости, — хмуро произнёс он, когда те сели.
Он кинул на стол пару фотографий, на которых был изображен их мертвый напарник с прошлого задания. Все четверо, безразлично посмотрев на фото, подняли озадаченные взгляды на говорившего.
— У господина Мина завелась крыса, — после недолгой тишины начал тот, — кто-то выстрелил Чену в ногу, тем самым подставив, — он откинулся на кожаное кресло.
— Его могли ранить китайцы, — предположил напарник, зевая.
— Выстрелили со спины. Либо же, — повисла пауза, — Вы плохо осмотрели территорию, — первый тяжело посмотрел на Чана с Чанбином.
— Исключено, — отрезал Бан.
— Поддерживаю, — согласился с ним напарник, — Они прибыли немного раньше нас. Если б было что-то подозрительное - мы бы свернули операцию.
Казалось этот ответ удовлетворил их.
— Значит ищите предателя, — сказал, до этого молчавший, второй, — Вы что, не выспались?! — раздраженно спросил тот на очередной зевок.
— Извините, — ни разу не искренне попросил он, провожая взглядом девушку, что зашла с папкой, — В последнее время плохо сплю. Сняться кошмары.
— Кошмары? — глупо переспросил Со.
— Мне тоже, — ответил второй напарник.
Чан отрешенно смотрел на них. Пазл медленно начинал складываться.
— И еще, — вспомнил первый, когда пролистал пару страниц папки, — Ким Сынмин, — он поднял на них взгляд.
— А что с ним? — подал голос второй напарник. Именно он был тем, кто занимался убийством его родителей.
— Он беспокоит нас, — наконец заговорил третий, — Мало того, что он продолжает оспаривать судебное решение по поводу убийства его родителей, так он еще и предал этому большую огласку. Он умело использует для этого СМИ. И более того - у него есть доказательства. Ему верят.
— Я, кстати, видел его недавно. Что требуется от меня? — спросил второй напарник.
— Заставить его замолчать и пойти на сотрудничество.
Чан поджал губы. Не удивительно. Он владеет почти всем, что мало-мальски связано с медициной в стране. Кимы были костью в горле, больно впивающейся в мышечные ткани острыми обломанными концами. У них была крупная фармацевтическая компания и известнейшая больница в столице. Они обладали медийностью. Люди верили им. Именно поэтому, скорее всего, их не трогали до последнего. Наверное, жесткий отказ в обследовании Хана, поступивший им накануне, стал последней каплей терпения.
Чан был удивлен настойчивости Кима младшего и его желания докопаться до правды. Он уверен, что тот все понимает, но прекращать это не собирается. Бесстрашие это или безрассудство, он не знает. Но ему нравиться. Нравиться, что старший идет против системы, что всеми силами пытается его сломать. Нравиться, потому что сам сломался под ее гнетом.
Но его все же напрягали цели Кима. Он определённо пошел не в ту сторону. Не против тех, направил все свои силы и возможности. Хоть он и понимал, что отчасти тот прав.
— Сынмин не так прост, как оказалось, — произнёс Чан, когда они уже покинули штаб и стояли у своих машин.
— Думаешь это он убийца? — спросил Со.
— У него есть мотив, — пожал плечами Чан, — Поживем, увидем, — усмехнулся он.
— Угу, — кивнул младший, — Смотри как бы он за нами не пришел, — безрадостно произнёс он, — Он знает, где ты живешь. Если он и вправду докопался до правды, то составляет большую опасность для них, — Со кивнул в сторону уже закрывшихся ворот, за которыми располагалась территория штаба.
— Он не глупый… — зазвонивший телефон Чанбина заставил Чана прерваться.
— Да? — ответил Со на звонок. Чан наблюдал как растерянное выражение лица сменилось каменным, — Да. Какой участок? — холодно спросил он, — Сейчас буду, — с этими словами Чанбин отключился, — Они в полиции, — бесцветно произнёс он, подняв на него взгляд.
— Где? — у Чана дернулась щека.
Хотелось все крушить, ломать. Какого хера?! Что пошло не так?! Твою мать! Он сделал несколько глубоких вдохов, чтоб успокоится.
— Езжай за ними, — обманчиво-спокойно произнёс старший, — Сделай все, чтоб их имена пропали от туда!
С силой хлопнув дверью машины, резко вырулив на дорогу, он умчался вперед, лишь набирая скорость. Чанбин остался стоять, провожая того взглядом.
— Мда, — выдохнул он, зачесывая блондинистые волосы назад.
Дорога в участок пролетела перед глазами. В само здание он влетел, чуть не сбив выходивших сотрудников. Он сразу же направился в кабинет к полковнику, по совместительству начальнику отдела. Со очень надеялся на любовь к деньгам давнего знакомого своего отца.
И не прогадал. Оставив кругленькую сумму и два часа времени, потраченные на обменивание любезностями, он наконец вышел из кабинета. Ему отдали копии и оригиналы дела, и провели к решетке.
— Хван Хенджин, — дежурный окликнул светловолосого парня с подтекшей подводкой на лице, — На выход.
Тот кинул ленивый взгляд из под упавших на глаза волос и, признав своего брата с рядом стоящим полицейским, поднялся, не спеша подойдя к решетке, пока последний возился со связкой ключей.
— Отвратительно выглядишь, — с отвращением произнёс старший.
— Спасибо, — язвительно ответил тот.
Наконец нужный ключ был найден и решетка звонко звякнула, оповещая. Хван вышел с гордо поднятой головой. Будто не его пару часов назад стошнило на соседа по камере.
— Иди в машину, — брезгливо скривившись, кинул Со.
Дежурный уже вел его к другой камере. Минхо сидел, откинув голову на стену, уставившись в потолок. Костяшки были разбиты. Рука чуть пульсировала от боли.
— Ли Минхо свободен, — тот вздрогнул от резкого оклика и поднялся.
Он стоял, нервно перебирая пальцами края рубашки, в ожидании открытия решетки. Ему было стыдно перед старшим. Стыдно от того, что он их подвел.
— Чанбин… — тихо позвал он.
— Перед Чаном будете отчитываться, — холодно бросил старший через плечо.
Минхо плелся где-то позади и Со не стал его дожидаться. Сев в машину, где на переднем пассажирском уже сидел Хван, он, кинув на него взгляд, повторно скривился.
— На, — он швырнул на его колени пачку влажных перчаток, которую достал из бордачка, — умойся.
Ли наконец сел в авто, тихо закрыв дверь, и они тронулись. Ехали они в тишине. Минхо было стыдно, Хвану было все равно, лишь руль скрипел под ладонями Со, выдавая его настроение.
— Успокойся, — лениво произнёс Хван.
— Успокойся? — обманчиво спокойно переспросил Чанбин, не отрывая взгляда от дороги, — Серьезно? Лучше молчи, Хенджин, — предостерег его старший, на что тот лишь закатил глаза.
Он сидел и молился лишь об одном. Что б Минхо не ляпнул лишнего. Ему не было стыдно за свое поведение. Не было стыдно, что из-за него почти сорвалась операция. Единственное, что он ощутил - это кратковременное удовольствие. Свободу, что дана была ему лишь на пару часов. Не хотелось, чтоб кто-то знал о его зависимости. Особенно брат.
Поэтому когда они уже прибыли домой, Хван остановил его в дверном проеме, сильно схватив за больное предплечье.
— Только попробуй хоть кому-нибудь сказать, — тихо прошипел он, смотря на старшего сверху вниз.
— А то что? — ни разу не испугавшись спросил Минхо. Ярость блеснула в его глазах.
Чанбин не стал дожидаться, пока войдут ребята. Он оставил сидеть их в машине. Рано или поздно, но они придут. Вот тогда они и получат свою порцию нагоняя. Он сразу в гостиной начал отчитываться Чану, и когда уже передавал документы, со стороны двери послышался глухой удар. Они оба ринулись туда, где младшие уже сцепились в драке.
— Твою мать! Какого хрена?! — орал Чанбин, удерживая вырывающегося брата.
Чан держал Минхо, который даже не думал вырываться. Лишь глаза метали молнии и он сплюнул Хенджину под ноги. Чан сжал его сильнее, предупреждая не разгонять конфликт. Минхо скривился от сильной хватки, посылающей боль по пульсирующей руке.
— Болит, — прошипел он и, как только хватка ослабилась, вырвался из рук старшего, уйдя наверх.
Два тяжелый взгляда с отчетливо читающимися в них вопросами устремились на Хвана.
— Он первый начал, — произнёс тот, приложив руку к ноющей скуле. Ли не жалел сил, которые вложил в удар.
Они вдвоем, уже переодевшись, стояли в кабинете перед столом, за которым сидел Чан, сверля их взглядами. Те продолжали молчать. Что-то определенно происходит между этими двумя. В комнате витала напряженная атмосфера, исходившая от них, не хватало лишь таблички «Не подходи! Умрешь!».
Из сухого рассказа Минхо не было понятно, абсолютно, ничего. Ни того, как они допустили подобное. Ни того, что произошло между ними двумя. А что-то определенно произошло. Но они молчали, будто набрав в рот воды.
В принципе, задание они выполнили. Их жертва сейчас находиться под следствием и на свободу уже не выйдет. Он мог бы откупиться, как это сделал Чанбин, но поднявшаяся буря в новостях спустя каких-то жалких полчаса, этого, увы, не даст. Народ будет требовать справедливого наказания. А с учетом веса найденных наркотиков, предусмотрительно подкинутых Минхо и Хенджином - это пожизненное заключение.
— Вы уверенны, что вам больше нечего мне рассказать? — устало спросил Бан, со вздохом откинувшись на спинку кресла.
— Да, — одновременно произнесли они даже не переглянувшись, чем посеяли еще больше подозрений.
— Хорошо, — он сжал переносицу.
— На самом деле есть кое-что, — произнёс Хван, спустя минуту, чем заслужил не читаемый взгляд от Ли.
Старший вопросительно выгнул бровь.
— Ом Ки Чжун. Правая рука нашей жертвы, — продолжил он, — Он мог что-то заподозрить.
— С чего ты взял?
Хван рассказал ему сцену, произошедшую в туалете, упустив несколько моментов. Минхо усмехнулся, поняв это, но исправлять не стал.
— Хорошо. Вы свободны, — отпустил их старший.
Это проблема. Проблема, которую нужно быстро решать.
Несмотря на то, что Ом залег на дно, действовать тот начал уже спустя пару дней. В поисках Минхо и Хенджина, он начал пробивать их по базам. Однако это не принесло никаких результатов, отчего он только убедился в своих догадках и перешел к другим методам.
Чан с Чанбином строго настрого запретили им покидать территорию дома, опасаясь за их жизни. Хоть младшие и находились в полной безопасности, волнение все равно завладело всеми. Потому что выманить Ома никак не получалось. А ловить на живца очень рискованно. Ом не предсказуем.
За всей суматохой они совсем забыли про Сынмина. Только поступивший звонок сверху с рекомендациями быть осторожными и по мере надобности не покидать собственный дом, напомнил им о Киме.
Появился еще один труп.
— Сначала он изводит кошмарами… А что делает потом? — задался вопросом Чанбин, сидя у Чана в кабинете, закинув ноги на стол и покачиваясь на кресле.
— А потом выманивает их судя по всему, — старший пожал плечами.
— Он здорово ломает им все планы, — он поднял глаза вверх, намекая на верхушку власти, — Из-за того, что мы сидим по домам и никуда не высовываемся большая часть операций просто отложена на неопределенный срок. Они многое теряют, — задумчиво протянул Со.
— Это нам только на руку, — произнёс Чан, — Если нас всех убьют – они потеряют еще больше. Им проще найти убийцу и потерять немного денег, чем потратить хуеву тучу времени на подготовку таких кадров как мы.
— Разве это не одно и тоже? — задумчиво протянул Со, — Что так они теряют время и деньги, что так.
— Видимо нет, — Чан замолчал, услышав приближающиеся шаги.
В ту же секунду дверь распахнулась и показался запыхавшийся Чонин.
— Срочно… К Сынмину… — пытаясь отдышаться, еле проговорил младший. Глаза тускло блестели синим.
Подорвавшись, они рванули к нему. Чан не стал расспрашивать. В подобных ситуациях он всегда доверял Яну.
***
Надо признать, кошмарить еще одного верного пса этой прогнившей власти доставило ему особенное удовольствие. Какая щедрая на ужасы у него фантазия. Сынмин сам от себя подобного не ожидал.
Куда делся тот счастливый парень с солнечной улыбкой? Куда пропал веселый заразных смех? Куда делась жизнерадостность в сверкающих глазах?
Он понимал, что потерял что-то важное. Что-то ценное. Невинность. Ту самую невинность, что была не запятнана мазутом этого мерзкого общества. Ту самую невинность, что сейчас тонула, захлебываясь темной нефтяной субстанцией. Ту самую невинность, что так старательно взращивали в нем родители.
Он потерял ее. Потерял большую часть себя. Потерял родителей.
Как же тяжело было это осознавать.
И как же легко было наносить удар за ударом, смотря в круглые от страха глаза, смакуя каждый стон боли. Как же легко становилось на душе, когда капля за каплей, кровь покидала тело, образую грязную лужу. Что-то глубоко в груди, спрятанное ото всех, заколоченное кричало, надрываясь. Тогда на миг он даже остановился, задумавшись и прислушиваясь к себе.
Что же он творит?
Но подобная мысль пропала также быстро, как и появилась.
Он сделает все, чтобы отомстить за свою семью. Даже если придется потерять всего себя, он не отступит. Не сделает и шага назад. Его родители абсолютно не заслуживали того, что с ними сделали.
Так почему он должен проявлять к ним жалость?
И он сделает все, чтобы обрести новую семью. Поэтому, сидя за кухонным столом, окруженный кипой черновиков и набросков, он судорожно искал варианты. Так же судорожно его люди занимались поиском Хана.
Из задумчивости его вывел внезапный звонок в дверь.
