Damned by the Gods

Холодно. Очень холодно. Челюсть непроизвольно начинает дрожать, отчего он открывает глаза. Проморгавшись, он видит перед собой две пары глаз, что склонившись, с волнением вглядываются в его лицо. — Воды… — прохрипел он, приподнимаясь. Тут же кто-то метнулся и его губ коснулась желанная жидкость. — Что случилось? — обеспокоено смотря младшему в глаза, спросил Сынмин. Чонин зажмурился и лишь покачал головой. — Холодно, — прошептал он. Чан порывался встать, чтоб укутать его, но чуть не упал. За полчаса нахождения в одной позе ноги занемели и сейчас мышцы болезненно сокращались, отчего он скривился. Сынмин, потянувшись, укрыл его и, поднявшись на ноги, взял на руки. Ян, дрожа, прижался к нему, положив голову на плечо. Минхо поднял с пола упавший плед, отряхнул и бережно сложил, перекинув через руку. Повернувшись к старшему, он застыл. Тот сидел с опущенной головой. Ли не знал как поступить. Уйти оставив его одного, или остаться. Он обернулся на дверь. А после снова на него. Миниатюрная ладонь возникла перед лицом Чана и он недоуменно поднял взгляд на протягивающего руку. — Ноги затекли. Иди, я догоню, — пояснил он. Минхо как-то нервно убрал ладонь и, странно улыбнувшись одним краем губ, оставил его одного. Проследив за тем, как спина Ли быстро скрылась за дверью, он упал лицом в ладони, протяжно застонав. Его накрыла запоздалая паника. Грудь стала тяжело вздыматься от частого дыхания, а руки трястись. Он попытался встать, но смог лишь опереться на одно колено, шипя и ругаясь от боли. Минхо быстро преодолел двор. Зайдя в дом и пройдя в гостиную, он остановился. Сынмин странно смотрел на него, а Чонин отвел взгляд, уставившись в пол перед собой. — Что произошло? — не подавая вида, что обеспокоен поведением парней, спросил он, — Что ты видел, Чонин? — Ничего, — ответил за него Сынмин. Минхо не поверил ему. Что собственно было видно по его лицу. — Упавшее дерево, — хрипло ответил Ян, кинув взгляд на старшего. Минхо выгнул бровь. — Это все. Правда, — прошептал он, опуская голову. Тот лишь пожал плечами. Он видел витающую в воздухе недосказанность, но не знал как вывести младшего на чистую воду. А нужно ли? Тем более он не знал как работают способности Яна. — Все еще холодно? — ему кивнули и Ли накрыл его сверху пледом, — Может чаю? — предложил он, — Согреешься. Чонин с благодарностью улыбнулся и поправил всю ту кучу, которой его укрыли. Дотронувшись до пледа, он почувствовал легкое покалывание пальцев, а после перед глазами появилось то самое дерево. Он замер. — Теплый плед. Я не видел его у нас. Чей он? — Это мой, — Минхо запнулся, — точнее Джисона. Я забрал его с собой. Его догадка была верна. Минхо поставил перед ним чашку чая, нервно переминаясь с ноги на ногу. Он поднял на него взгляд, а тот лишь поджал губы. — Пей пока горячий, — произнёс он и быстро скрылся на втором этаже. — Он так проявляет заботу, — пояснил Чонин на недоумевающее выражение лица, с которым Сынмин проводил Минхо. — Это похоже на него, — усмехнулся тот. Хлопнула входная дверь и в проеме появился Чан. Он прошел, устало сев на диван. — Что это было, Чонин? — на выдохе спросил он, поставив локти на колени и зарывшись руками в волосы. — Я видел настоящее, — тихо проговорил он, боясь быть услышанным. — То есть? — нахмурился Сынмин. — То что происходит сейчас, — пояснил Ян. — Почему тебе холодно? Это какое-то побочное действие? — допытывался старший. — Нет. В момент эмоционального накала и сильных переживаний я могу чувствовать происходящее. — Что ты видел? — спросил Чан. — Все что я помню – это упавшие дерево и фразу, произнесенную женским голосом «иначе я не смогу тебе помочь». — Он считает, что это связанно с Джисоном, — невесело произнёс Сынмин. — Я уверен, — подтвердил Ян. Чан отрешенно уставился в пол. Твою мать. Он подскочил и принялся ходить туда-сюда, игнорируя взгляды парней. — Минхо знает? — спросил он, остановившись. — Нет, — Чонин покачал головой, — Я сказал лишь про дерево. Не уточнял. — Хорошо, — Чан продолжил метаться, — Хорошо, — повторил он, — Пока не говорите ему. Сынмин, придется удвоить усилия по поиску Хана, — взяв себя в руки, Бан начал отдавать распоряжения, — Пусть твои занимаются исключительно им. И по возможности подключи связи в медицине. Они пригодятся. — Окей, — согласился Ким, — А каков план? — Его нет, — сказал правду Чан, — Приоритет – найти Хана. Я к Чанбину, будьте на связи. Договорив, он поспешно вышел даже не взглянув на них. Набирая Со, он быстрым шагом преодолел расстояние до машины. — Чанбин, ты где? Еще у Мина? — спросил он, когда тот взял трубку. — «Да, а что?» — ответили по ту сторону. — Заканчивай, нужно обговорить новые детали. Жду у тебя, — Чан отключился не дождавшись ответа, выезжая из двора. Чанбин закатил глаза, цокнув. Его раздражала эта черта старшего. В принципе, он уже все сделал, финальные штрихи можно оставить и на завтра, хотя он не видел в этом смысла. Однако голос Чана в трубке был больно спокоен, из чего он сделал вывод, что появились какие-то важные обстоятельства. — Что, вы уже закончили? — учтиво поинтересовался Мин, когда Чанбин уже собрался уходить. — На сегодня да, — сказал он, — Тут работы на несколько дней. Ждите нас завтра. Он вышел из этого гадюшника, свободно вздохнув полной грудью. Настроение было непринужденным и только улучшалось по мере отдаления от офиса Мина. Вечерний ветер приятно обдувал лицо сквозь приоткрытое окно автомобиля, заставляя приятно щуриться. Казалось бы ничего не могло испортить его настроение. Казалось, пока, зайдя домой, он не увидел мрачного Чана, что сидя на диване, нервно дергал закинутой на колено ногой. Чанбин скинул верхнюю одежду на диван и остановился напротив старшего, уперев руки в бока. — Судя по твоему виду, планы у нас меняются? — нахмурился Со. — Не совсем, — задумчиво протянул Чан, — Появились обстоятельства, которые могут повлиять на дальнейший исход событий. — Какие? — невесело спросил младший. — Хан Джисон, — невозмутимо ответил Бан. Чанбин поднял бровь, не поняв старшего. — Что, нашелся? — Не совсем, — протянул Чан, замолчав, — У Чонина было ведение связанное с ним. Причем довольно тяжелое. — В смысле? — не понял Со. — Он чувствовал происходящее, то, что происходит с Ханом, — пояснил он, — Ему кто-то хочет помочь сбежать. — Ничего себе, — выдохнул младший, сев на диван, — Кто? — Это неизвестно, — мрачно ответил Чан, — Чонин слышал только женский голос, который произнёс «иначе я не смогу тебе помочь». — То есть доказательств нет? — свел брови Чанбин. — Какие нужны доказательства? — раздраженно спросил Чан, — У нас нет выбора, лишь немного времени на раздумья. Если эта женщина и вправду станет помогать, то судя по видению – это произойдет в ближайшем времени. Если нет, то, опять же судя по видению, Хан сбежит, но какие будут последствия? — он задал вопрос, — Нам сейчас нужно либо остановить операцию с Мином и бросить все на поиски Хана, либо продолжать, но уже в другом темпе, или затягивать, или ускорять, — он выделил конец фразы, — продумать все, что мы будем делать дальше. Учесть все варианты развития событий. — Это будет тяжело, — хмуро заявил младший. — Я к тому и веду, — выдохнул старший. — Я думаю, что над дальнейшим планом нам нужно думать всем вместе, — озвучил рациональную мысль Чанбин, — Все будут принимать участие, все должны осознавать риски. Чан резко повернулся к нему, сверля тяжелым взглядом. Со не уступал и взгляд выдержал. — Что? — спросил он, — У всех есть необходимые навыки. Нам нужны все, вдвоем мы не справимся. Чан понимал, что младший прав. Но признавать этого не хотелось. Он до последнего не хотел участия Чонина, да и чего скрывать, Минхо тоже. Он хочет уберечь их, хоть и понимает противоречивость своих желаний. — Я тоже переживаю за Джина, — устало вздохнул Чанбин, понимая метания старшего, — Но они не маленькие, что бы мы как курицы наседки за ними присматривали, — Со вернул ему его же слова, заставив усмехнуться, — Они сами за себя в ответе. — Ты прав. — Значит решено, — поставил точку младший.

***

Чонин сидел на кровати, облокотившись о стену и закутавшись во все одеяла, что были под рукой. Плед Хана одиноко висел на спинке и мозолил глаза. Прикасаться к нему еще раз он не решался. До сих пор было холодно. Чем дольше он об этом думал, тем отчетливее был слышен стук зубов друг о друга. Он ловил на себе взволнованные взгляды Сынмина и пытался успокоиться. Чтоб прекратить это он наблюдал за старшим. Как тот ходит по комнате, властным тоном разговаривая с кем-то по телефону, как печатает что-то в ноутбуке, проверяя информацию, как на лице проступает раздражение залегшей складкой меж бровей, как зачесывает назад упавшие на глаза темные волосы. Однако стоило взгляду упасть на плед, который тянул к себе невероятно, все начиналось заново. Что же он пережил? Кровать резко прогнулась и Чонин перевел взгляд на устало плюхнувшегося рядом Сынмина. — Я думал, что никогда не закончу, — признался он, вызвав на лице младшего улыбку. Тот хотел ответить, но его прервал зазвонивший телефон. Сынмин потянулся вперед, чтоб после передать Яну. Тот под тяжестью одеял не смог бы сдвинуться с места. На экране высветился Чан и Чонин напряженно нахмурился. Старший звонил только если случалсь что-то важное. — Да? — озабоченно ответил он на звонок. — «Ты как себя чувствуешь? Все хорошо?» — Да… — недоуменно ответил Чонин. — «Сынмин рядом?» — спросили на той стороне. — Да, — Чонин убрал от уха телефон, что-то клацая по экрану под вопросительным взглядом Кима, — Ты на громкой. — «Сынмин, ты не хочешь воплотить обещанное мной в ближайшее время?»— зашел издалека Чан. — О чем ты? — не понял тот. — «Я о мести за твоих родителей» — с той стороны наверняка закатили глаза. — Эм, — протянул Ким, скептично глядя на телефон в руках Яна, — Так он мой материал для экспериментов… — вообще ничего не понимая, ответил он, — Ты вроде головой не ударялся во время спарринга, — задумчиво протянул. За что получил возмущённый удар ладошкой по руке. — «Зато я видимо с силой переборщил, — послышалась язвительное, — Нам нужно время на раздумья, а его нет. Поэтому предлагаю разыграть дополнительную партию с тобой в главной роли. И еще нужно рассказать все Минхо» — Слушаю. После завершения звонка Сынмин сидел уткнувшись взглядом в пол. Внутри было неясное чувство. Будто провели по оголенным проводам и выставили напоказ. Но младшего он не винил. Легкое касание к плечу заставило его оторваться от созерцания линолеума. Он обернулся, растерянно улыбаясь одним уголком губ. — Ты осуждаешь меня? — глухо спросил Ким. — Нет, — спокойно ответил Чонин. Сынмин удивленно вскинул брови. — Но… — Я понимаю, — рассудительно произнёс Ян, — В конце концов ты здесь с нами, оставив свою неприязнь позади. У нас одна цель. Сынмин во все глаза смотрел на него, поражаясь от того, как удивительно в нем сочетаются юность и мудрость. Будто одно целое. Он резко притянул его к себе, заключая в объятия, от чего Чонин от неожидости охнул. Сынмин был ему благодарен, сильней притягивая к собственной груди, от которой тот чувствовал исходившее тепло. — Спасибо,— произнёс старший, убирая руки и поднимаясь. — Ты к Минхо? — спросил Ян, — Верни плед с одеялом, — продолжил он после утвердительного кивка. Тот хлопнул себя по лбу, забрал все и вышел. Он постучался прежде чем войти, когда по ту сторону послышался голос. — Феликс, можешь оставить нас? — попросил он младшего и тот кивнул, вставая с кровати Минхо. Сынмин медленно прошел, аккуратно положив одеяло и плед на спинку. Он сел на край, чуть запнувшись, не зная как начать разговор. Тот внимательно смотрел на него, пытаясь предугадать его действия. Вел старший себя странно. — У меня появилась одна идея… — наконец начал он, — Но она давольно опасна и я не знаю насколько результативна… — О чем ты? — недоуменно спросил Ли. — О Джисоне, — Сынмин повернулся к нему. Минхо услышав имя напрягся, подбираясь на кровати. — Что-то известно? — выдохнул он. — Нет, — ответил Ким и младший сразу как-то обмяк, расстроившись. Надежда, что несколько мгновений назад плескалась в кошачьих глазах угасла. Он грустно усмехнулся и схватил одеяло, подтягивая его до подбородка. Холодные мурашки пробежали по телу, заставив поежиться. На что он надеялся? — Но есть возможность узнать, — Сынмин ободряюще улыбнулся, — Я уже пробывал это с Чанбином, результат есть. Минхо безразлично смотрел на него. — В общем, можно попробовать через твои воспоминания достучаться до Хана, — продолжил Ким, наблюдая как взгляд напротив меняется на недоверчивый, — Но, как я и сказал, это опасно. Придется ждать Чана, чтоб попробовать. — Зачем? — спросил младший. — Я нестабилен в своих способностях и могу навредить. Чан будет контролировать, — Ким виновато улыбался. — Хорошо, — вздохнул Минхо. Энтузиазма у него не было. — Вот и отлично, — произнёс старший, вставая и хлопая по бедрам руками. Он покинул комнату и спустился на первый этаж. У него была еще одна мысль, которую он направлялся воплощать. Хорошо, что Чан вспомнил о подвале, который находился в тренировочном зале. Он, правда, был забит каким-то мусором и ненужными вещами, но в целом был просторным. Поэтому чуть очистив его, туда поместили Енсу, чтоб не мешался под ногами. Тот зажмурился от яркого света, который включил Сынмин, проходя внутрь. Он остановился возле стула, пустым взглядом наблюдая за своим пленником. Тот стал мычать в кляп и болтать ногами, когда Ким, приблизившись к нему, сел на корточки. Он склонил голову продолжая молча смотреть в испуганные глаза. Сынмин протянул к его голове руки и тот обмяк. Синие нити заблестели между пальцев и он прикрыл веки. — Зачем… — пытаясь отдышаться, произнёс Енсу очнувшись, когда у него из зо рта вытащили тряпку. Ким лишь выгнул бровь. — Зачем ты это делаешь? — скривившись, еле выговорил тот. — Мне нужно кое-что узнать, — вкрадчиво ответил Сынмин, — Где твои напарники? В мутных глазах напротив отразилось непонимание. — Чен уже мертв, я у тебя, — с недоумением в голосе произнёс Енсу, — Кто тебе еще нужен? — он выпучил глаза. — Остальные. — Я не… Его тело вновь обмякло, чтоб спустя несколько минут начать трестись. Его било крупной дрожью и он завалился набок, от чего веревка стала больно натирать скрепленные за спиной руки. Сынмин безразлично наблюдал за агонией. Он безумно хотел довести начатое до конца, но понимал, что сейчас не время. Больших усилий стоило сдержаться. Ему надоело наблюдать за конвульсиями и пытка прекратилась. — Ну что? — Я скажу… — полузадушенно прошептал пленник, не открывая глаз. Ким тихо отворил дверь в комнату. Как он и думал. Чонин спал сладким сном, пуская слюни на подушку. Он тихо прошел внутрь, став не спеша собираться. Черные карго, черная толстовка с капюшоном поверх футболки, высокие тяжелые ботинки. Он обернулся, смотря как мило сопит младший, завернувшись в одеяло, словно гусеница. Взяв с кровати свое, он укрыл его им сверху, заботливо подогнув края. Уже собравшись выходить, Сынмин остановился. Тревожное чувство, будто он что-то забыл, плотно засело в голове. Все таки поддавшись из ниоткуда свалившейся паранойи, он прошел к шкафу, где в недрах вещей, лежал запрятанный пистолет. Закрепив его за поясом, он накинул капюшон и вышел, оставляя телефон на тумбочке. Без проблем добравшись до ночного города, Ким стал плутать переулками, успешно избегая главных улиц оснащенных камерами. Наконец, за очередным поворотом в ночной тьме он заметил знакомую машину. К которой и направился. Он резко открыл дверцу авто, садясь внутрь и встречаясь с круглыми глазами Чана. — Ты быстро, — произнёс тот, заводя машину и выезжая из подворотни. — Я старался, — усмехнулся Ким. Они направились по адресу, который сообщил Енсу. Это была небольшая заброшенная деревня, располагавшаяся в нескольких десятках километров от города. Когда-то работающий здешний завод, для которого и построили поселок, ныне был закрыт из-за чересчур вредных выбросов в атмосферу. Проезжать по покинутым, совсем не освещаемым улочкам ночью было довольно жутко. Дорога здесь была отвратительной. Их то и дело подбрасывало на очередной глубокой яме, которую было невозможно объехать. Сынмин заметил в зеркале заднего вида движение и тусклый отсвет фар и уже собирался озвучить младшему подозрения, как Чан, в который раз попав в яму, стал громко ругаться. Когда спустя два метра оказалась еще одна яма, не сдержался уже Ким. Остановившись через пару улиц, они вместе не сдержали счастливого вздоха. Нужный дом оказался третим от их остановки. — Сколько времени тебе нужно? — спросил Бан. — Час? — прикинув в уме, ответил старший. — А быстрее никак? — Чан скептично отнесся к идее торчать тут столько времени. — Полчаса, — Сынмин закатил глаза и покинул машину, по пути надевая кожаные перчатки. Он как ни в чем не бывало прошел во двор, минуя калитку, которая чересчур легко поддалась. В занавешенных деревянных окнах горел свет. Сынмин стал без остановки стучать в дверь. Услышав за ней громкий голос, он прекратил. Не успели по ту сторону открыть ему двери, как Ким резко толкнул ее обратно, попадая парню по носу. Тот упал, вопя от боли, схватившись за разбитый нос из которого хлыстала кровь. — Че за… Ты кто такой?! Стоя в дверном проеме, Сынмин снял капюшон, кровожадно улыбаясь. — Твоя смерть, — ответил он. Парень порывался встать. Но его желаниям было не суждено сбыться. Ким, резким ударом ноги, ломает ему бедро, от чего тот заходится в истошном крике. Он тянется к поясу, однако старший пресекает это, отшвыривая ногой рядом лежащий пистолет. Присев на корточки, рядом со своей жертвой, он склонил голову к плечу в ожидании, когда тот прекратит орать. Когда тот успокаивался, Ким ломал ему палец руки, повторяя это снова и снова, наслаждаясь криком боли и мольбами прекратить. Когда целых пальцев не осталось, а ему, в целом, наскучило, он принялся изводить его кошмарами. Раз за разом придумывая что-то новое, изощряясь на детали до такой степени, что в комнате был отчетливо слышен бешеный стук сердца. Жертва настолько надорвала горло, что ей оставалось лишь хрипеть, обливаясь потом. Сынмин прекратил пытку, давая придти в себя. Выстрел. Он встревоженно обернулся. Ему же не послышалось? Он очень надеялся на это. Но вопреки ожиданиям с улицы раздалось еще несколько выстрелов. Действовать нужно было быстро. Достав пистолет из-за пояса, Ким снял его с предохранителя и нажал на курок. Чан стоял за машиной, отстреливаясь от неожиданных преследователей. Он выглянул из-за укрытия и тут же словил пулю. — Блять, — прошипел он, схватившись за правую руку. Ладонь окрасила кровь. Он упустил время. Время, которое позволил одному из противников добраться к нему с левой стороны. Тот навел на Чана пистолет. И упал замертво. Младший во все глаза смотрел на Кима, который спас ему жизнь. Сынмин добежал до него, оглядывая с головы до ног. Обеспокоенный взгляд остановился на плече, вмиг ожесточившись. Он быстро выглянул из-за машины. Пуля пролетела мимо. Встретившись с Чаном взглядом, они одновременно кивнули, поняв друг друга без слов. Ким остался на месте, выглядывая из укрытия и стреляя, в то время как младший обходил машину. Выстрел. Последний. И наступила тишина. Та тишина, которая должна быть глубокой ночью и которая позволила выдохнуть. Сынмин подошел к Чану, что стоял, смотря на землю, где лежало бездыханное тело. — Ранение серьёзное? — взволновано спросил старший. — Царапина, — отмахнулся тот. — Показывай, — твердо произнёс Ким. Младший перевел на него взгляд из под изогнутый бровей, просящий оставить его. — Показывай, показывай, — настоял Сынмин, — Рану надо обработать. Где аптечка? — он направился к машине. — Ее нет, — Чан шел следом. Ким остановился возле водительской двери, возмущённо на него взглянув. Бан лишь пожал здоровым плечом. Включив фары, яркий свет которых резко ударил по привыкшим к темноте глазам младшего, заставляя его зажмуриться и прикрыться здоровой рукой, Сынмин подошел к Чану, дергая молнию толстовки вниз. Бан отталкивает руку старшего, отчего тот закатывает глаза и дожидается пока тот сам снимет кофту. Он морщиться, когда стягивает рукав кофты с раненной руки, ткань которой прилипла и была мокрой. Из раны сочилась кровь, заливая всю руку. Ранее ее не было видно, ткань толстовки все впитывала. А сейчас она, не имея препятствий, свободно стекала с плеча на предплечье, кисть, а после падая на землю, образуя лужицу. — Блять, — осматривая руку, выругался Сынмин, — Зажми ее кофтой. Чан прижал ее, скривившись. Ким обернулся на труп, размышляя, что им делать. Закапывать тела времени не было, младшему требовалось оказать медицинскую помощь. Оставить их как есть, тоже не вариант. Черт! — Звони Чанбину, — произнёс он. — Зачем? — переспросил Чан, хлопая ресницами. Сынмин вернул к нему взгляд, скептично смерив с ног до головы. — Трупы нужно спрятать, — он ткнул на одного из них пальцем. — У нас есть время, — сказал младший как само собой разумеющееся, — Лопата в багажнике. — Я пока яму копать буду, ты кровью истечешь. Настала очередь Чана закатывать глаза. — Не истеку. Это обычная царапина. — Ага, — угукгул Ким, — А если ты сдохнешь, мне перед Чонином как оправдываться? Бан начинал испытывать легкое раздражение от того, что Сынмин ведет себя, как будто он маленький мальчик никогда не бывавший в подобных ситуациях. А они несомненно были, и намного с худшими последствиями. — Телефон в машине, — сдавшись, он кивнул в ту сторону. Они направились к авто, меняясь местами. Теперь Ким сидел за рулем. Телефон оказался в подставке и старший, вытащив его, протянул Чану, дабы тот его разблокировал. Забрав его обратно, он, одновременно выезжая, искал контакт Со в телефонной книге, поглядывая на дорогу. — «Да?» — раздалось сонное в трубке. — Чанбин, это Сынмин, — представился он, — у нас возникла пробле… — «Какая?» — прозвучало напряженное без намека на сонливость. Объяснив ситуацию, Ким отключился, полностью концентрируя внимание на дороге. Они ехали в тишине, думая каждый о своем. Сынмин размышлял о том, как без раздумий бросился к Чану, как при виде крови внутри начал закипать гнев. Как тот доверился ему. Не все потеряно. Ведь совсем недавно Сынмин строил планы по его убийству, а сейчас везет в больницу. Да-а, жизнь полна иронии, не иначе. — Спасибо, — прозвучало тихо. Ким бросил на него быстрый взгляд. — Будь ты на моем месте поступил бы также. Вдалеке показалось здание больницы и Сынмин повернул налево. Он решил заехать со служебного входа, чтоб не светился у главного, где полно людей. Остановившись у ворот, он посигналил и дождался пока к ним выйдет охранник. Тот шел с хмурым напряженным лицом, ведь перед ним стояла совершенно незнакомая машина. Ким опустил стекло, замечая как тот перевел дыхание, признав начальство, а после поклонился. — Сообщи, что мне нужен врач. Пулевое ранение. — Хорошо, Господин Ким, — опять поклонившись, он побежал открывать ворота. Сынмин въехал на асфальтированную дорожку, подъехав к самым дверям. Внутри их уже встречала медсестра, что провела многочисленными коридорами, лестничными пролетами в нужный корпус и кабинет, где их уже ждал врач. Чан прошел к кушетке, убирая кофту от раны и отдавая себя на растерзание давшим клятву Гиппократу. Старший стоял чуть поодаль, наблюдая за действиями медиков. Дверь неожиданно распахнулась и в кабинет вбежал взволнованный главврач. Окинув помещение быстрым взглядом и заприметив Сынмина, Хонджун подлетел к нему и принялся вертеть, осматривая на наличие повреждений. Тот спокойно все выдержал и лишь мягко улыбнулся, когда тот поднял на него глаза, понимая, что все в порядке. Он обернулся на кушетку, на которой темноволосому незнакомцу вытаскивали пулю. — Во что вы ввязались, Сынмин-щи? — взволновано спросил Чон, поправляя очки. Взгляд напротив заледенел и главврач понял, что читать нравоучения не имеет смысла. — Просто будьте аккуратней, — попросил он, — Когда вы вчера вечером позвонили, я до последнего надеялся, что вы передумаете. — Это окончательное решение, — твердо ответил Ким. Хонджуну оставалось лишь кивнуть. Чану обработали рану, зашили и перевязали. Он не стал накидывать на плечи кофту. Она была гадкой: вся пропитана кровью. Он нес ее в руках, когда направлялся за спиной старшего на выход. Подальше от тошнотворных белых больничных стен. Уже во всю светало, когда они добрались домой. Сынмин не стал заезжать под навес, паркуя автомобиль на мощённой подъездной дорожке, недалеко от дверей. Чан начал примечать некоторые детали в поведении и характере старшего. Хенджин сидел в беседке, стараясь слиться с деревом, из которого та сделана, и даже не дышать, наблюдая как из покореженной машины вылазят старшие. А Чан так вообще с перевязанной рукой. Слава богу, его никто не заметил. Иначе трудно было бы объяснить, что это у него за разноцветные конфетки в руках. Он выдохнул, откинувшись на деревянную спинку скамейки. Еще никто не заподозрил его в зависимости. Никто, пожалуй, кроме Феликса. Но Хенджин пытался минимизировать встречи с ним, поэтому и это под вопросом. Быстро оглянувшись по сторонам и внимательно всмотревшись в окна, он закинул в рот таблетку, откидывая голову назад и прикрывая веки, пока та растворялась на языке с веселым шипением. Он всегда так прятался от реальности, подменяя ту, что не нравиться, другой, пусть и на короткий срок. Он делал так еще со школы, с тех пор, как осознал, что никому не нужен. Мать не могла позволить себе аборт – это плохо отразилось бы на ее репутации. Сколько он слышал подобное уже и не вспомнить. Наверное, постоянно? Он все не мог понять, отчего она такая раздраженная. Маленький Хенджин списывал это на усталость от бесконечных светских вечеров, выставок и деловых встреч. А оказалось все намного проще. Ее просто раздражал собственный ребенок, который каждый вечер мелькал у нее перед глазами в надежде на внимание и ласку. Когда мать решила вернуться к бывшему, отцу Чанбина, он и вовсе стал сиротой при живых родителях, которые вели себя будто чужие, живя под одной крышей. А после ее ухода стало все совсем паршиво. Отец погрузился в работу и Хенджин совсем забыл как тот выглядит. Он совсем не считал важным проводить время с собственным сыном, думая что денег, в которых тот не нуждался, и внимания бесконечно сменяющихся нянечек, хватит с головой. Его не спасали даже редкие встречи с матерью, которая брала своих сыновей на прогулку в парке, делая вид перед журналистами, что она хороший родитель. Он не сразу это понял. Об этом ему сказ брат, которому надоели большие чего-то ждущие глаза младшего. Он тогда расплакался, не желая верить в это. Как сейчас помнит, как хлынули градом слезы под хмурым взглядом, тогда еще возвышающегося над ним, Чанбина. Как тот стоял растерянный, а после крепко обнял. С тех пор завязались их отношения, которым постоянно требовалось преодолевать препятствия в виде отца Со. Он с нетерпением ждал каждой редкой встречи, когда они смогут весело провести время. Хенджин - почувствовать долгожданную любовь и заботу, а Чанбин наконец расслабиться и снять каменную маску, к которой кнутом приучил отец. Спустя пять лет редких встреч, они стали еще более редкими, что в скором времени и вовсе перестали присутствовать. Вплоть до его семнадцати, когда Со разругавшись с родителями, съехал на собственное жилье, куда и забрал Хенджина. В течении этих четырех лет Хван чувствовал себя самым одиноким человеком не то чтобы на планете, а в целой Вселенной. Друзья то приходили, то уходили. Если, вообще, можно назвать так людей, которые общаются с ним лишь из-за статуса и денег родителей. Все эти четыре года он искал то, в чем можно было утонуть, скрыться от поглощающего чувства одиночества, которое сопровождало его всю жизнь. И нашел. Наркотики. Они хоть и давали кратковременный эффект, этого было достаточно, чтоб подсесть на эту дрянь. Даже смена обстановки не смогла повлиять на него. К сожалению, брат отсутствовал больше, чем присутствовал дома. Поэтому тот и не знает о пагубной зависимости младшего брата. Его психологическая составляющая хоть и улучшилась за счет внимания и заботы со стороны Чанбина, который старался уделять ему все свободное время, но этого не хватало. Все изменилось два года назад. Когда гуляя с одноклассниками, он заметил одиноко качающегося на качелях белокурого парня. Хенджин усмехнулся собственным воспоминаниям. Может это он все испортил? Поднявшись, он, шатаясь направился в дом. Он не боялся, что его кто-то увидит в таком состоянии. Время было ранее и все еще спали. Поднимаясь по лестнице, он крепко держался за перила. Его шатало все сильнее и сильнее, и он надеялся побыстрее добраться до комнаты. Но наверху, когда до второго этажа осталось подняться на одну ступень, он оступился. В последний момент выставив перед собой руки, он больно ударился коленями. Хенджин не спешил вставать, ему было хорошо сейчас, в моменте. Чувствовать хоть что-нибудь было хорошо. Он не поднял головы даже когда услышал скрип открываемой двери. Даже когда перед глазами оказались чужие ноги. Кто-то схватил его под руку, с силой потянув вверх. Перед глазами оказалось до боли родные черты. Он облизнул пересохшие губы. И потянулся к любимым, он уверен, мягким напротив. Феликс лишь отодвинулся, поджав губы. — Ты не изменился, — расстроенно прошептал Ли сонным голосом. Хван беззвучно рассмеялся. — Пошли уже, — он потянул его вперед. Еле дотащив старшего до кровати, Феликс уложил его и поспешил скрыться от этого мутного взгляда. Он видел его несколько раз – не понравилось. Но в руку мертвой хваткой вцепилась чужая ладонь, не давая сдвинуться с места. — Ликси… — послышалось приглушенное. — Мне больно, Хенджин. Хватка с запястья тут же исчезла. И Феликс чуть ли не бегом направился к выходу. — Останься, — услышал он жалобное в дверях. Тяжело выдохнув, он, закрыв двери, вернулся, смотря на него сверху вниз. Хенджин чуть отодвинулся к стене, освобождая место, куда присел младший. Он не знал куда себя деть. И, вообще, что он тут делает, тоже не знал. Но проигнорировать он не мог, не сейчас. Глаза бегали по комнате, а пальцы нервно мяли край футболки. Хенджин взял его ладонь, переплетая пальцы. Феликс перевел на него удивленный взгляд янтарных глаз, в то время как старший не отрывал глаз от их переплетенных рук. — Я думал ты сбежишь, — тихо произнес Хенджин. Младший молчал. Ответить ему было нечего. — Прям как тогда, — продолжил он, — Оставишь меня одного. Наедине с гадкими мыслями, которые заполнили все мое сознание, будто стадо опарышей пожирающих падаль, — Хенджин усмехнулся, — Я тогда сорвался, — признался он, — Ты мне столько гадостей наговорил. Давно я себя таким дерьмом не чувствовал… Феликс помнит. До мельчайших деталий помнит картину минувших дней. На улице была весна. Ее самое начало, когда еще холодно и снег идет крупными хлопьями. Он с нетерпением ждал конца последнего урока, нервно тряся ногой под партой и высматривая в окне высокую фигуру. Прозвенел звонок и Феликс вылетел из класса, оставляя грозные крики учительницы за спиной. Он старался покинуть территорию школы до того как ее коридоры заполнят учащиеся. Он выбежал на улицу полураздетый, впопыхах наматывая шарф на шею и чуть не поскользнувшись на ступеньке. Оказавшись за воротами он остановился напротив того, кто его ждал. Со счастливой улыбкой на лице с веснушками, которые не сходят даже зимой, с полурастегнутой курткой и шапкой свисающей на бок. Хенджин радостно улыбнулся в ответ и потянулся к краям куртки Ли, чтоб после застегнуть ее до самого подбородка, больно его защипнув. — Ай, — возмутился Феликс, на что старший рассмеялся. Невыносимое желание заключить друг друга в объятия витало между ними. Но они держались. Феликс боялся, что издевательства могли перекинуться и на Хенджина. Они любили ходить по городу, уделяя друг другу все свободное время, рассказывая как прошел день. — А давай слепим снеговика, — предложил Феликс, когда они проходили мимо какой-то площадки. Хенджин просто не мог отказать этим глазам цвета янтаря, в глубине которых отражались падающие снежинки. — Кто последний, тот собирает шары, — отбегая, крикнул Ли. Хенджин постоял пару секунд, давая фору, а после сорвался с места, догоняя младшего. Тот, обернувшись, увидел, стремительно приближающегося Хвана, и с веселым вскриком прибавил скорости. Они бегали по всей площадке, играя в догонялки. Они остановились возле какого-то столика по разные стороны, тяжело дыша и смотря друг на друг. Старший резко поддается вперед, пытаясь схватить Феликса за шарф, но тот отскакивает и в лицо Хенджину прилетает спрятанный снежок. Он останавливается, моргая и медленно вытирая лицо. — Ну все, — выдохнул он, сгребая с лавочки снег. Они стали бегать, теперь уже кидаясь снежками. Меткость у старшего была лучше, поэтому он выигрывал. В какой-то момент Феликс оступается и падает, лёжа отплевываясь от снега. Фигура Хвана встревоженно возникла перед глазами. Младший рассмеялся и, раскинув руки и ноги, начал двигать ими вверх-вниз, делая ангелочка. Хенджин прилег рядом, также делая ангелочка. Они переплели руки, смотря друг на друга с влюбленной улыбкой. — Мы, вообще-то, снеговика делать собирались, — напомнил старший. — Ах да, точно. Феликс встал, начиная катать шар, оставляя Хвана сидя наблюдать за ним. — Вставай, застудишься, — произнёс Ли, берясь за второй ком. Тот поднялся и принялся помогать младшему в этом непростом деле. Скатав третий «снежок», он остановился уже у на треть готового снеговика. Осталось лишь водрузить последний шар и снежная баба готова. Только вот незадача. Морковки и ведра у них нет. Они нашли лишь палки, что вставили вместо рук. Хенджин нацепил на него шарф, а Феликс шапку. Мордочку они нарисовали вместе. Закончив, они стали баловаться на камеру, принимая странные позы и кривляясь на фоне снеговика. Они были так счастливы и взбудоражены, что и не поняли, как их губы сливаются в одно целое. Хенджин целовал без напора, будто на пробу. Феликс, застывший на одно мгновение, ответил на поцелуй, мягко и неловко сминая губы напротив, повинуясь разгорающимся чувствам в груди. Хван поцелуй не углублял, трепетно удерживая младшего за талию и прижимая к себе. Легкий, невесомый поцелуй закончился намного раньше, чем им обоим хотелось бы. Сердца бились в унисон, а разгоряченные покрасневшие щеки обдувал прохладный ветер. Это был прекрасный вечер для них обоих. А вот утро таким похвастаться, увы, не могло. Феликс почти сразу обратил внимание на косые взгляды в холле школы. А когда во время урока в спину прилетела скомканная бумажка с надписью «Пидор», так вообще перечеркнуло весь прошлый день. Все смеялись над ним и толкали, больно пиная по ногам. На него вылили сок в классе, потому что в столовую он не ходил. Это повторилось и на следующий день. И на следующий. Феликс ничего говорил Хенджину. В последнее время тот был сильно раздражен. И не стремился делиться чем именно. Младший чувствовал обиду. Поэтому держал все в себе, пытаясь не грузить своими проблемами. Но в один из дней дети вышли на новый уровень жестокости и Феликс сломался. Они поймали его после школы. Затащили в какую-то грязную подворотню неподалеку. Выместили на нем всю свою детскую злобу, на которую были способны, всю силу кулаков и пинков. Он не мог даже отбиться, их было слишком много. Каждый хотел поиздеваться над тем, кто отличается, над тем, кто не вписывается в стандарты. У него было все, а у них ничего. Так они считали. Он лишь лежал на холодной земле, сжавшись в клубок, закрывая голову руками, пытаясь защититься от летящих ударов. В какой-то миг они прекратились, но только ради того, чтоб поставив его на колени, схватить за волосы, потянув вниз, открывая лицо. По которому прилетело с ноги. С носа молниеносно хлынула кровь, пачка белый снег. Он застонал, уронив голову. Но его схватили опять. И опять прилетело по лицу. Он не помнит в какой момент отключился. Но очнулся он вечером от дикого холода, гуляющего по всему телу. Один глаз не видел вовсе. С него сняли штаны, и порвали куртку. Запекшаяся кровь неприятно стягивала лицо и он дотронулся до больного места, зашипев после. Сумку он нашел в мусорном контейнере, как и штаны, телефон валялся неподалеку разбитый в хлам. Дрожа от холода он, хромая, поплелся домой. Там уже в ванной, куда он зашел, чтобы оценить повреждения, в зеркале, увидел надпись на лбу. Пидор. Схватив мыло, он стал яростно тереть лоб, но все было счетно. Она не стералась. Он отшвырнул мыло. Накатывала истерика. Он не появился в школе на следующий день. И через неделю. До тех пор пока все раны и синяки не зажили. Но и после, посещать школу в очном режиме он не мог. Поэтому перевелся на домашнее обучение, хоть и его противная бабка до последнего не хотела подписывать заявление. Однако школу тому все таки нужно было посещать: на контрольных и экзаменах. Феликс не мог связаться с Хенджином, из-за чего очень себя винил. Он не видел его почти два месяца. И наконец, когда выходя со школы после очередного экзамена, он заметил стоявшую неподалеку знакомую высокую фигуру он невероятно обрадовался. На улице слегка моросило и грозило перерасти в полноценный ливень, поэтому он быстрым шагом, чуть прихрамывая, направился к нему. Но чем ближе он подходил, тем больше ощущал злости и отчаяния. Потому что его продолжали пинать и избивать за углом. На его джинсовой куртке была все та же злосчастная надпись, которая не отстирывалась. — Наконец-то, — Хенджин улыбнулся, протягивая к нему руки, чтоб заключить в объятия, — Я думал, что у меня никогда не получиться поймать тебя. Но тот лишь отступил на шаг. И улыбка с лица старшего пропала. — Давай отойдем, — холодно произнес Феликс. Хвану ничего не оставалось как последовать за ним в какую-то грязную темную подворотню со следами крови. Младший остановился, развернувшись. — Видишь эти брызги, — он указал на стену с багровыми следами. Хенджин непонимающе вернул к нему взгляд, — Это моя кровь, — продолжил Ли, — Два месяца назад меня избили на этом самом месте, — он указал пальцем в землю, на которой стоял. Старший открыл рот, чтоб ответить, но не смог. — Два гребанных месяца как я залечиваю свои раны и терплю новые издевательства, — психанув, Феликс снял с себя джинсовку. На спине красовалась все та же злосчастная надпись, написанная баллончиком, которую Хван принял за рисунок и пытался рассмотреть всю дорогу, пока они шли. — А от тебя ни слуху, ни духу! — продолжал он. — Я звонил… — хотел оправдаться Хенджин, но был перебит. — Мой телефон разбили! Одежду порвали! У меня было синее лицо размером с шар! — сорвавшись, Ли стал кричать старшему в лицо, — А тебя не было рядом! Хотя я! Я! Когда тебе нужна была помощь всегда был с тобой! — Хенджин нахмурился, не понимая о чем он, — Ты не помнишь? — с истерическими нотками спросил он, — Потому что ты блядский наркоман, который ничего вокруг не видит дальше своего носа! Ты думал, я не знаю? — спросил Феликс, смотря на потерянного Хвана, — Именно я приводил тебя домой после твоих приходов! Именно мне ты звонил! — во всю истерил он, — А ты даже не удосужился узнать… И не надо оправдываться! — заявил Ли, когда старший хотел вставить слово, но тот лишь стоял покорно слушая, — Знаешь что? — спросил он, — Тот поцелуй был ошибкой! — грянул гром, — Видеть тебя не хочу! И знать больше тоже! — начался ливень. Он, круто развернувшись, быстрым шагом направился прочь, во всю молясь, чтобы старший не стал его догонять, ведь по лицу текли слезы, заставляя его задыхаться. Как и сейчас, сидя рядом со старшим, чувствуя тепло его руки, слезы непроизвольно катились по его щекам, жалея о своем мерзком поступке. — … А я ведь пытался бросить, — болезненно усмехнулся Хенджин, — Почти полгода держался, — он отпустил его руку и перевернулся на другой бок, — Зря я тебя тогда поцеловал. Огромных усилий стоило Феликсу не зарыдать в голос, как когда-то в детстве. Он прижал руку ко рту, пытаясь заглушить громкий всхлип. — Прости меня, — очень тихо произнёс он, так чтобы старший не услышал и оставил его одного. Но он услышал.