Имя моего лета

– Тоже плодовое, – отметила своё новое творение Чарли, отставляя его в сторону. – Да, хорошо, – Ал сделал пометку на горшке, – Ты на полном серьёзе отнеслась к вопросу еды, дорогая. – Видишь ли, я не знаю ни одного демона или грешника, который бы ненавидел есть. Даже дистрофики – гурманы и лакомки… Сколько у нас теперь плодовых ростков? – Восемь. Восемь маленьких деревьев. Ещё не устала, родная? Скоро будет ужин… Но сначала сеанс связи, Амат уже скребётся в мой мозг. Готова работать на публику, Ло? – А то как же! – Чарли согнула руку, показывая несуществующий бицепс, – Да я всех порву! Включай! Новость о сотворении кораллового рифа подняла неслабый ажиотаж, и Энджела буквально накрыло волной писем. Памятуя о разговоре с Аластором, девушка пообещала себе внедрять особые детали в каждое из своих творений. Первый заказ на растение поступил от Нифти, и, к изумлению путешественников, касался… бумаги. Синтезированная бумага ада практически не разлагалась, что было хорошо ровно для того, чтобы хранить документы, но не годилось больше ни на что, если её выбрасывали. Естественно, в новом мире предполагался документооборот, так что требовалось создать нечто, годное для экспорта и не загрязняющее окружающий их прекрасный зелёный мир. Поскрипев извилинами, Чарли сотворила нечто среднее между баобабом и бутылочным фикусом, со слоями пластинчатой коры, которую можно было снимать без особого вреда для дерева, но при этом существовал чёткий лимит доступного использования. Дерево нельзя было обдирать до бесконечности. Растению требовались бережный уход и забота – всё для того, чтобы избежать варварского отношения к имеющимся ресурсам. Сделала девушка ещё и кустарничек, чьи крохотные семена, укрытые в коробочки, были прикреплены к летучей, почти что невесомой белой массе мягче хлопка и гибче паутины – специально для будущих портных, швей и дизайнеров, идеальное решение для тёплого и солнечного климата. Были среди просьб и ягодные кустарники, на основе которых можно было получить красящие пигменты, и растения, имеющие чисто гастрономическое применение. Вокалоиду настолько нравилась активная эксплуатация, что он помалкивал, лишь сопровождая каждый новый проект довольной трелью. – Энджел, ты просто молодец, что сделал нам такую шикарную подборку, – думая, что на сегодня всё, похвалил друга Аластор, но паукообразный демон вдруг замахал рукой: – Погодите-погодите. Один проект особо меня тронул, так что я набрался смелости пригласить эту даму лично. Триша, идите сюда, смелее! – Эм… Здравствуйте, принцесса, лорд, – перед визором появилось существо женского пола абсолютно неидентифицируемого вида, с медовым мехом, – Я Триша, преобразованная душеткачами в золотистого лемура, очень приятно познакомиться… Простите, я очень стесняюсь, но не могли бы Вы, миледи, создать вот это? – она развернула лист бумаги, показывая ловко раскрашенное фломастерами дерево с длинными синими листьями, – Это… копия рисунка моего сына. Он был славным ребёнком и однажды увидел передачу о том, как браконьеры истребляют попугаев ради красивых перьев, а вечером нарисовал вот это и сказал: «Мама, это дерево пёрышек, чтобы плохие дяди больше никогда не убивали птичек»… Да, это не ад весть что и совершенно бесполезно, но… Чарли решительно схватила последний горшок и сотворила прекрасное молодое дерево, которое, может, и не имело практического применения, но при этом выглядело просто прекрасно, переливаясь в свете костра всеми оттенками синего и чуть зеленоватого. – Ох, милели, спасибо, спасибо огромное! – Триша принялась неистово кланяться, вытирая лапами набежавшие слёзы, – Позвольте ещё пару слов, прошу Вас! Я… я-я думала, что создание этого деревца всё решит, но я невероятно скучаю по Дэмиену. Мой сынок не верил в этого бога и был убит во время экологической миссии, и я больше никогда его не увижу, но я… У меня есть любимый человек, и я хочу дать жизнь другому ребёнку! Поэтому пожалуйста, – вывернувшись из рук Энджела, грешница рухнула на колени, – Выведите что-нибудь, что сделает нас способными к зачатию и рождению! Молю! К такому не был готов никто из собравшихся, и меньше всех – Чарли. Она замерла, и только едва дрожащая рука выдавала подлинное смятение демоницы. – Смею заметить, что очень многое зависит от условий среды и наших исследований, – встрял в судьбоносный вопрос Мальодор, – Наша принцесса – не всесильное божество, прошу не забывать об этом. И в первую очередь, наше будущее зависит от наших же трудов на новом месте. Оценив ситуацию, Аластор грамотно отвёл «экран» от своей спутницы и толкнул речь о совместной работе, ловко закончив разговор. – Ну всё, родная, теперь ужинать, ты наверняка проголодалась… Ло, ты чего? – А? Не, я в полном порядке! – Тогда вот, – Аластор наполнил её чашку, протягивая девушке, – Суп дня от шефа. Приятного аппетита. Чарли опустила взгляд на бульон и, периодически побалтывая содержимое, глядела на то, как всплывают кусочки: – Эй, Ал… А отсутствие детей пойдёт в качестве неидеального мира? Аластор взглянул на остывающий суп, потом на костёр, а затем снова на девушку. Вздохнул: – Вот что я тебе скажу, милая. Ты родилась несмотря на вирус. – Это было желание Амат. – Верно, но если бы твои родители сдались, сложили ручки и стали бы дружно страдать, ровным счётом ничего не делая, я бы не разговаривал с тобой сейчас. А теперь ешь уже свой ужин, и не взваливай на себя все горести ада. Хотят ребёнка – пусть теребят Мальодора и друг друга, пока не получится!.. Я что, только что орал? Вместо ответа Чарли принялась хлебать суп, на всякий случай не сводя с Радиодемона глаз. – Извини. Я отойду, почешусь, и всё пройдёт. – Да брось, я знаю, что ты волнуешься за меня. И знаю, что просто хочешь защитить. Сильно чешутся? Вместо ответа лорд превратится в оленя и скачками рванул в лес. Обижаться на него было бессмысленно, однажды он уже устроил радиорезню. Пусть почешется и спокойно вернётся.