***
прошел целый месяц, в течение которого джисон с головой окунулся в привычный уклад старшего. тусовки каждые выходные? окей. компания хенджина, которая состояла из третьекурсников сынмина и чонина? хорошо, он будет с ними общаться, будто это они его лучшие друзья, а не сис феликс и его рыжий парень вместе с низким накаченным преподавателем. отношения с хваном? да пожалуйста. пара из них, кстати, была весьма странная. это никак не связано с тем, что они оба омеги, сама суть, что такие разные люди нашли убежище друг в друге, — вот, что необычно. конечно, речь тут не шла о какой-то сводящей с ума симпатии, лишь взаимопомощь и привязанность. хван отвыкает быть постоянно один, ведь теперь с ним почти целые сутки крутится лаванда. единственное место, куда сон отпускает джина без своей персоны, — университет, ведь ему туда путь закрыт. а джисон в свою очередь учится быть самостоятельным. без постоянного пополнения на карте жить оказывается сложно и безумно непривычно, поэтому, заручившись поддержкой хенджина, омега устраивается на свою первую в жизни работу. «быть продавцом не так уж и плохо», — думает джи в первую неделю, «быть продавцом — отвратительно», — проносится в его голове спустя пятнадцать дней. каждый второй покупатель так и норовит высосать из него последние жизненные силы: бедного парня обвиняют во всех грехах магазина. ценник висит не там? идёшь на хуй. продал прокисшее молоко? путь тебе туда же. если в прошлом мозги хана ебали только родители с ненавистной свадьбой, то теперь добрая половина глухого района, в котором он обосновался с хваном. смена закончилась несколько минут назад, поэтому сон еле волоча ногами брёл по улице. единственный источник освещения, одинокий фонарь, и то работал с перебоями, делая путь ещё опаснее, ноябрьский морозный воздух проникал под тонкую куртку омеги, но тот совершенно не обращал внимание ни на мигающий свет, ни на мурашки, покрывшие его тело от холода. он лишь хотел дойти до квартиры старшего и отрубиться, как только голова коснется подушки. однако его планам не суждено было сбыться: за углом под коробками послышалось копошение, и хан правда прошёл бы мимо, если бы не жалобное мяуканье. со вздохом омега прошел в глубь темного сырого переулка и опустился около старой дрожащей упаковки от рисоварки, как только джи приподнял её, его рука тут же была захвачена маленькими острыми коготками. — кажется, у меня только что появился новый друг с характером, — расстегивая куртку, чтобы засунуть туда хрупкое трясущееся тело котёнка, лавандовый вздрогнул от порыва режущего ветра, молча удивляясь тому, что несколькими минутами ранее он и вовсе не замечал, что на улице холодно. теперь он нёс ответственность за ещё одну маленькую жизнь, и почему-то эта мысль заставила улыбку появиться на его лице. может быть, впервые за столь долгое время он почувствовал, что принял верное решение. когда джи подошел к дому, котенок заметно расслабился. как хан это понял? в его тело перестали впиваться, и шипение сменилось тишиной. как только парень открывает дверь квартиры, в глаза ударяет холодный свет от лампочки, значит, хван вернулся первым, и синеволосый выдыхает с облегчением. этим вечером мысли не сожрут его, этим вечером он будет временно в порядке. — я дома, — хан быстро скидывает с себя ботинки и проходит дальше, пытаясь найти старшего и наконец показать свою сегодняшнюю находку. хенджин сидит на кухне, размешивая, кажется, уже сто раз остывший кофе ложкой и смотря в стену. — тоже рад тебя видеть, дорогой, — джисон плюхается напротив и, судя по растерявшемуся взгляду другого омеги, застает его врасплох. — когда ты вернулся? — джин отмирает и уже более осознанно смотрит на растрепанного после ебучего ветра младшего, который до сих пор прижимает руки в куртке так, будто он может что-то уронить, — что у тебя там? наворовал нам еды с работы? в ответ джи лишь отрицательно машет головой и расстегивает вещь, открывая обзор на маленький комок шерсти, и так печально смотрит на хвана, что тот сразу все понимает. — так, нет, хан джисон, мы себя прокормить не можем, а ты приволок еще вот это, — делая акцент на последнем слове, блондин настолько сильно разводит руками, пытаясь показать масштаб проблемы, будто лавандовый не кота принёс, а гребанного кита, честное слово. — хван хенджин, выбирай, либо я и этот малыш, либо никто из нас, мы теперь идём в комплекте, один плюс один, понял? — в ответ слышится лишь тяжелый вздох и разрешение делать всё, что хочется младшему. — ну и как мы тебя назовем, а, милый? может, пушок? барсик? мурзик? — котенок, что к этому времени уже пришел в себя, лишь смотрел на человека, будто он дурак какой-то, так самому этому человеку и показалось, — что? не нравится? — где ты, говоришь нашел его? — на помойке. — ну, вот пусть и будет бомжом. а что? котёнок бомж, оригинально, ни у кого… — договорить хвану не дал носок, который прилетел ему прямо в лицо. — мы с рисиком уходим, а ты, животное, оставайся здесь один. сам рисик пискнул в подтверждение слов своего хозяина. — рисик? — тут хенджин понял, что теперь в его доме появилась еще одна неуважающая его душа.***
— ну же, джисонни, прости, — хван подполз к лежащему на кровати хану, сразу прижал младшего к себе, будто он может куда-то убежать. — ты должен просить прощения не у меня, а у моего ребенка, но так как я его официальный представитель, могу сказать, ты все ещё в бане, — джин в общем-то почему-то изначально понимал, что не выйдет сухим из воды просто так, рука, до этого спокойно лежащая на талии джи, стала постепенно задирать футболку, пальцы поглаживали голые участки тела, и старший почти дошел до груди, но. но всегда есть одно но. после того как хан ушел из дома и оборвал все связи со знакомыми и, в частности, с минхо (будто до этого они переписывались 24/7, ага), хан стал почти безэмоциональной куклой. скажешь — он сделает, сам полезешь с поцелуями — он ответит, сам зайдешь дальше — джисон без проблем согласится. отдачи хван не получал, и это было самое пугающее. — окей, тебе нужно сходить в университет, джисон, ты уже много пропустил, так и до отчисления недалеко, понимаешь? ты похож на своего полудохлого кота, при том что он жил на улице, а ты у меня. — парень отодвигается и пытается повернуть сона, чтобы посмотреть тому в глаза. — хендж, не начинай, пожалуйста, ты ведь знаешь, сунусь туда — и через секунду я буду убит своим собственным отцом. — ты не будешь убит, ладно? он не будет убивать тебя даже потому, что ты нужен ему для сделок. тебе просто необходимо хотя бы встретиться с феликсом, я уверен, он скучает по тебе. — спасибо тебе, хенджин, правда, я подумаю над твоими словами, но завтра, а теперь, пожалуйста, дай лишнюю подушку рисику и ложись спать, — джисон привстает, чтобы дотянуться до губ старшего, прислоняется к ним своими, но лишь на секунду, а затем опять поворачивается к нему спиной, показывая этим, что на сегодня разговор точно закончен. а хенджин смотрит на котенка, которому вроде неплохо на полу под батареей, смотрит, убеждая себя, что этому животному квартира должна казаться раем после того места, откуда добрая-мать-его-душа хан джисон притащил его, смотрит и встаёт с теплой кровати, чтобы достать из шкафа лишнюю подушку и положить на нее кота. если сам хван не может заполнить пустоту младшего, то пусть это сделает шаверма.***
проходит еще одна неделя с того разговора, в их жизни почти ничего не меняется, кроме растущего не по дням, а по часам риса. и, видимо, его размеры прямо пропорциональны его громкости, честно, старший омега готов уже на стены лезть, лишь бы не слушать это протяжное и оглушающее «мяу». кот хочет есть? — мяу. кот хочет, чтобы его погладили? — мяу. коту не нравится фильм, который смотрят глупые люди? — мяу. не вовремя убрали лоток? — мяу. если джин страдает, то хан, кажется, действительно нашел себе ребенка и развлечение в одной кошачьей морде. носится за ним, тратит последние деньги на деликатесы, игрушки и лежанки для своего «самого лучшего мальчика на свете». так он сам его называл. джисон внешне выглядит намного лучше, чем было раньше, но в его жизни дыра, которую он заполнил лишь на одну сотую. и он не выдерживает. он идет в университет. не то чтобы парень любил учебу, он увидит людей, не тех, которые приходят в его круглосуточный магазин, а тех, с кем он делил интересы. пусть он увидит их на расстоянии, не будет к ним приближаться, но всё же он считает, что это поможет ему. есть еще одна причина, почему он идет туда, — это приближающаяся сессия. экзамены близко, а у синеволосого пропусков и долгов вагон и маленькая тележка, поэтому он надеется, что сможет уговорить преподавателей дать ему какие-нибудь дополнительные задания, чтобы они хотя бы допустили его. и вот поэтому сейчас он, укутавшись в черный длинный пуховик и накинув на себя капюшон, шагает по оживленному двору вуза, пытаясь скрыться в толпе, чтобы, не дай бог, никто не заметил его. и только у дверей он резко тормозит с осознанием того, что ли минхо тоже его препод. почему это вылетело из его головы? как он вообще мог забыть о таком важном факте? ладно, из-за одной истории его ведь не отчислят, верно? он обойдется без встречи с хвойным. он справится. с этими мыслями он проходит внутрь. а самому минхо, спешащему на пары, кажется, что у него галлюцинации, раз ему мерещится нежный лавандовый аромат, либо кому-то из его студентов нужно срочно сменить парфюм, либо ли сойдет с ума. к слову об альфе. когда он понял, что джисон пропал, он готов был буквально рвать на себе волосы (чанбину иногда казалось, что в один день его друг действительно придет лысым) и перевернуть весь сеул, чтобы найти того, кого только успел найти, но не успел привязать к себе. парень спрашивал всех его друзей, но никто, абсолютно никто не знал, где пропадает омега. он готов был пойти в логово зверя, тут читать как «домой к хан джисону, где зверем был его отец», но его переубеждал феликс, он настолько долго втирал минхо, что эта идея очень дерьмовая и как только хан чжисоп увидит его на пороге дома, он сразу достанет ствол, и у минхо будет минус голова, ну и жизнь, в общем-то, тоже. остановило ли это альфу? нет. пулю в него, конечно, не пустили, но охранники быстро вынесли его, во всех смыслах этого слова. после того случая, парень еще несколько дней приходил на занятия в солнцезащитных очках, чтобы скрыть свой опухший сине-фиолетовый глаз. — вау, цвет как у волос джисона, — сказал тогда он и получил сочувствующие хлопки по плечу от чана и палец крутящийся у виска от чанбина.***
— окей, это было сложно, но я справился, теперь у меня сто миллионов рефератов и ещё пару тысяч заданий, — хан шел по коридору и тихо хвалил себя, потому что он молодец, потому что он заслужил. и кто тебя ещё похвалит, если не ты сам? так как пары уже закончились, омега скинул с себя огромную куртку, сейчас она не имеет смысла, скрываться уже не от кого. так казалось джи, пока он не услышал шаги со стороны лестницы, быстро ворвавшись в какую-то аудиторию, он захлопнул за собой дверь, простоял, прилипнув лицом к деревянной плоскости еще несколько секунд, вслушиваясь в звуки за ней, и, убедившись, что там абсолютная тишина, развернулся к аудитории. — вот дерьмо! — он никогда в жизни не жалел, что не слепой, но всё бывает в первый раз, да? — я же сказал тебе запереть нас, чан! какого чёрта? — феликс уж очень громко взвизгнул и отпрыгнул от своего парня, а потом до него начало доходить, кто стоит перед ним. в следующее мгновение джисон подумал, что неплохо было бы стать ещё и глухим.***
— то есть ты, мелкий кусок говна, всё это время был у хенджина? — ликс, слава богу, уже одетый, расхаживал по кабинету, угрожающе скрестив руки на груди, периодически нависая над сжавшимся ханом огромной скалой, и это казалось лавандовому чем-то странным, потому что вы видели вообще его сис? — почему мелкий? — потому что хван огромный кусок дерьма! а я-то думал, с чего он решил перебраться в свою квартиру, которая находится на три пизды от университета, а причина вот сидит, — фел вновь подошел и грубо ткнул пальцем в его лоб. — в тот вечер, после того как я ударил отца, я шел к тебе, правда, но вышло, — хан продолжал сидеть на парте и разводить руками в непонятых даже ему жестах, — вот это вышло, извини меня, я постараюсь больше не пропадать, но обратно я не вернусь, пойми меня. — ты сделал что? — ударил отца? — я одновременно горжусь тобой, рад видеть и готов уебать, правда, — феликс потянулся к нему, но вместо того чтобы «уебать», лишь крепко сжал своего друга в объятиях. — не хочу вмешиваться в вашу сестринскую идиллию, — чан, который до этого молча слушал историю омеги, опираясь на преподавательский стол, вдруг поднялся и подошел к ним, — я считаю, что ты должен поговорить с минхо. не пойми меня неправильно, но он мой друг, и я хочу, чтобы он был счастлив, но, — сделав ударение на последнем слове, бан поднял палец вверх, показывая важность того, что он вещает, — и ты мне не чужой человек, поверь, ты бы не услышал от меня просьбу поговорить с ним, если бы я видел, что он тебе безразличен, джисон. а что джисон вообще? он был зависим от своего отца, и он точно не был готов к тому, что какой-то историк заставит его чувствовать эти сраные чувства. хан часто вспоминал ту ночь, когда они только познакомились, те взгляды, которые бросал на него хо, думая, что никто не замечает, те попытки поговорить. но теперь, когда омега свободен от сделки, может ли он позволить себе приблизиться к мину хотя бы на дюйм? старший ведь действительно цеплял и оставил на душе омеги стойкий свежий хвойный след. — возможно, ты прав, — а в следующую секунду хан думает, когда если не сейчас? пока у него есть эта свобода, пусть даже и временная, он должен ей пользоваться. — в смысле возможно? мой самый умный парень всегда прав! — послышался громкий чмок, звук открывающейся двери и одновременное обещание не пропадать.***
минхо тем временем думает, что он и правда сходит с ума. проходя мимо одной аудитории, он сперва улавливает сильно бьющие по рецепторам запахи яркого апельсина и медовых ромашек. «когда они перестанут трахаться в университете?», — проносится в его голове перед тем, как дверь резко открывается. он даже не знает, что именно сбивает его с ног: аромат лаванды или тело, свалившееся на него сверху. — а вот и ты, пойдём, — хан резко вскакивает с него, берет за руку и тащит в неизвестном направлении. на секунду минхо показалось, что он, феликс и чан ловят одну волну ахуя, потому что такой решительности от омеги не ожидал буквально никто. — хан, куда мы идем? — ли слабо трясёт рукой, пытаясь привлечь внимание. — увидишь, — хан оборачивается и лишь слабо улыбается, но хо всё. готов идти за ним хоть на край света, только пусть он улыбается, желательно ему одному и некоторым друзьям. ли не помнит, как они сюда пришли, ведь всю дорогу он пялился на их переплетенные руки, но вот он уже стоит на крыше небоскреба, в котором явно был какой-то отель. а джисон присаживается и ожидающе смотрит на мина, пока тот не садится рядом. — итак, — начинают они одновременно, и это вызывает смешок у синеволосого, альфа хочет слышать этот звук до своей старости. — итак, — повторяет джи, — ты хочешь что-нибудь спросить? — мне странно разговаривать с тобой и видеть, что ты никуда не убегаешь. — я постараюсь больше не убегать, ладно. — где ты был? и сон рассказывает свои приключения второй раз, без запинки, смотря прямо в глаза напротив, в которых отображается закатное оранжевое солнце, и пытается там увидеть осуждение? злость? что-нибудь ещё негативное? но нет, он видит там только нежность и переживания. это заметно не только по глазам. минхо крепко держит его замерзшие ладони в своих и поглаживает нежную ножу на тех моментах его рассказа, где он страдал. он говорит ему не только о тех двух с лишним месяцах, он говорит про всю свою жизни и надеется, что старший его поймёт. поймёт его эгоистичные поступки, а хо понимает, в конце крепко обнимает, чувствует руки хана на спине и слезы на своей шее. они оба не знают, сколько провели времени на этой крыше, пока хан успокаивался и пытался прийти в себя, но сейчас они сидят плечом к плечу друг друга и смотрят на ночные огни. хан поворачивает голову и смотрит на красивый профиль ли. смотритсмотритсмотрит. пока не встречается со взглядом старшего. — прости, я не должен был выливать это всё на тебя, — хан хотел было продолжить наблюдать за городом и дальше, но пальцы, схватившие его за подбородок не дали ему это сделать. — если тебе негде жить, ты мог бы переехать ко мне? — минхо спрашивает это шепотом, настолько тихо, будто их может кто-то услышать, постепенно приближаясь к его лицу. — ты и так сделал многое для меня. — я могу сделать ещё больше. — ты не понимаешь, я сломанный. — плевать, — где-то вдалеке взрываются фейерверки. и у хана внутри они тоже взрываются, ведь губы, которые целуют его сейчас были идеальными для него, то, с каким напором минхо целовал его, было волшебно, он буквально чувствовал всё, что ли безмолвно пытался ему передать. и если джисон скажет, что этот поцелуй не самое фантастическое, что было в его жизни, — он соврет.