Медальон 2: Тайна кошмаров

      Спустя несколько минут Милдред пила заваренный Крисанией чай и исподволь смотрела на супругов Маджере. Рейстлин положил свою ладонь на руку жены и медленно переплел свои пальцы с ее.       — Ты так и не сказал, зачем мы здесь, — напомнила Крисания. — Почему не перенеслись сразу в академию?       На лице Маджере отразилась растерянность и тут же сменилась сперва страхом, а затем отчаянием. При всем желании чародей не мог сказать своей ненаглядной правду. Ведь если у Ника ничего не получится, то… Нет, об этом лучше даже не думать. И все же дать человеку надежду, а потом отнять ее — это все равно что позволить едва не утонувшему вдохнуть полной грудью, а потом резко перекрыть кислород. Жестоко. Бесчеловечно. Подло. Но и врать Крисании Рейстлин не мог, поскольку ее чуткий слух распознавал малейшую фальшь в интонациях и голосе.       — Нику нужно сдать один практикум и доклад, а информации нигде нет да и с ингредиентами у нас в академии сложно, — осторожно сказала Милдред. — Поэтому шалафи предложил ему воспользоваться своей библиотекой и лабораторией.       Крисания недоверчиво приподняла бровь.       — Неужели Ник согласился принять твою помощь?       — А куда пареньку деваться-то, милая? — самодовольно усмехнулся Рейстлин. — Гордость — гордостью, а практикум сдавать надо.       Жрица нахмурилась.       «Тут дело нечисто. Наш сын никогда не примет помощи от того, кого ненавидит. А если и примет, то лишь в том случае, когда иного выхода нет и на кону стоит что-то куда более важное, нежели…»       Из круговорота мыслей женщину вырвал пронзительный вскрик.       — Милли? Что с тобой?!       — Ничего страшного, — виновато пролепетала девушка.       — Детка, ну что ж ты так неаккуратно?! — сочувственно, но с ноткой легкой досады сказал Рейстлин, а следом раздалось шуршание салфеток и шелест вытираемой ткани. — Сильно обожглась?       — Ерунда, — ответила Милдред. — Только платье жалко…       Крисания сочувственно улыбнулась и встала.       — Пойдем, моя милая, подберем тебе еще что-нибудь.       Рейстлин криво усмехнулся и подмигнул Милдред. Как все же ловко она переключила внимание Крис. А он сразу и не понял, зачем эта рыжая ведьмочка плеснула чай на лиф своего платья. О женщины! Скажи девушке, что бросишь мир к ее ногам, и она лишь пожмет плечами. Дай ей повод покрутиться перед зеркалом, и она будет счастлива и забудет обо всем. Глядя на то, как Крисания ведет девушку наверх, предвкушая примерку вороха нарядов, Рейстлин печально улыбнулся.       «Боль будет завтра, а пока… Веселись, моя девочка», — со вздохом подумал он. Чародей не сомневался в способностях сына, но не верил, что тому под силу сварить это зелье за такой короткий срок. Ник талантлив, упрям, амбициозен, но… слишком молод и еще многого не знает. Рейстлин предполагал, что некоторые ингредиенты варева введут парня в ступор и заставят лишние пару часов корпеть над книгами в поисках ответов и подсказок.       «А мог бы просто спросить меня, но гордость не позволит», — ухмыльнулся Маджере и взмахом руки подбросил полено в догорающий очаг. Телекинез — то немногое, что осталось от его магического резерва, однако даже это теперь требовало усилий. Открыть замок или подбросить щепку в огонь он мог, но после этого по телу разливалась противная слабость. И все же не колдовать, пусть даже по мелочи, у чародея не получалось. Без магии жизнь становилась серой и пресной, он задыхался без колдовства, чувствуя себя совершенно беспомощным. Тряхнув головой, Рейстлин одним глотком осушил свою кружку с чаем.       — Шалафи что-нибудь угодно? — раздался за спиной мурлыкающий голос.       Даламар ловко крутанулся вокруг своей оси, встал по левую руку от Маджере и коротко поклонился.       — Благодарю, друг мой, но нет, — вздохнул седовласый маг и устало прикрыл глаза. — Как там Ник? Разобрался что к чему?       — Более-менее, — мурлыкнул помощник, усаживаясь напротив и подаваясь вперед. — Но я так и не понял, что он ищет.       Распахнув глаза, Маджере быстро оглянулся, убедился, что жены поблизости нет и жестом попросил Даламара наклониться ближе.       Едва заинтригованный донельзя плут перегнулся через стол, Рейстлин быстро зашептал что-то ему на ухо.       Даламар кивал в такт этому шепоту, но лицо его все сильнее вытягивалось.       — Думаете, у вашего сына получится, шалафи? — с сомнением спросил он наконец.       Рейстлин в ответ пожал острыми плечами.       — Не знаю, но пусть пробует, раз неймется, — вздохнул он.       — Вы не верите в успех? — непонимающе уточнил Даламар.       Чародей вздохнул и посмотрел на него долгим, печальным взглядом.       — Я боюсь верить, — почти не слышно сказал он. — Боюсь обмануться. Потому и Крисания ничего не знает. Не хочу ее расстраивать.       — О чем не знаю, Рейстлин? — раздался позади заинтригованный голос. — Что меня расстроит?       «Твою Бездну!» — мысленно взвыл Маджере. Погруженный в свои переживания, он не услышал ни шаркающих шагов жены, ни тихих — Милдред.       — Боюсь скрывать бессмысленно, — обреченно вздохнул Даламар и вдруг принял вид нашкодившего кота.       — Я разбил вашу любимую вазу, госпожа, — виновато проговорил он и запальчиво воскликнул: — Я не специально! Хотел протереть, а она из рук выскользнула!       В уголках тонких губ Рейстлина мелькнула усмешка. Бросив на ученика благодарный взгляд, он кашлянул и рявкнул: — Оторвать бы тебе эти самые руки!       — Во имя Паладайна, Рейстлин! Это ведь всего лишь ваза! — всполошилась Крисания, подходя ближе.       — Я не хотел, шалафи… — повторил Даламар, добавив в голос надрыва.       Маджере поморщился и беззвучно, одними губами, выдал: — Не переигрывай!       Милли, наблюдавшая за этой сценой, прикрыла рот ладонями, изо всех сил стараясь не рассмеяться.       Чародей одарил помощника и юную ведьму заговорщической ухмылкой и устало изрек: — В наказание займешься нашей гостьей. Покажи ей замок и окрестности.       — Я сделаю все, как ты скажешь, учитель, ведь я Даламар — верный твой ученик! — подобострастно поклонился тот.       — Ты, Даламар, криворукий мой ученик, — устало закатил глаза Рейстлин.       Парень в ответ скривился и тотчас с нескрываемым восхищением посмотрел на гостью. Нежно-голубое платье расшитое золотыми узорами, необычайно шло к ее рыжим волосам.       «Интересно, кого из нас наказывает шалафи?» — подумала Милдред, поежившись под этим взглядом. Необычная внешность Даламара пугала ее, однако девушка все же пересилила себя и шагнула к своему провожатому.       На ее лице была так явно написана паника, что Даламар не удержался и хихикнул. Ему было уже не привыкать к такой реакции, но он знал, как с этим справиться.       — Прошу вас, юная госпожа, — поклонился он и раскрытыми ладонями указал на дверь.       — Просто Милдред, — через силу улыбнулась ведьмочка, кивнула и пошла вперед.       Верный ученик шалафи тенью скользнул следом.       — Малышке очень идут твои наряды, — заметил Рейстлин, проводив этих двоих взглядом. — Жаль, что на ее родине несколько иная мода.       — Рейст, расскажи еще раз, как выглядят наши дети, — попросила Крисания, гладя мужа по плечам.       Маг усмехнулся. Он уже столько раз в деталях живописал Крисании обоих, как мог, но она снова и снова просила повторить рассказ, словно ребенок, нашедший любимую сказку и не желающий слушать иную. — Иди сюда, дочь Паладайна, — вздохнул он, закатив глаза. — Не называй меня так! — обиженно просопела Крисания, надув губки. Рейстлин не смог сдержать улыбки, глядя на свою любимую. Какая же она хрупкая, нежная и ранимая. Порой эта женщина казалась ему малым ребенком, которого нужно защищать, а иногда чудилось, что она мудрее, умнее и сильнее сотни магов. — Как ты хочешь, чтоб я тебя звал? — ласковым полушепотом уточнил Маджере. Крисания кокетливо улыбнулась и поправила волосы. — Своей девочкой, — смущенно проговорила она после минутной паузы.       — Иди ко мне, девочка моя,— ухмыльнулся Рейстлин. Когда жрица встала слева от него, мужчина притянул ее к себе, усадив на колени.       Крисания привычно прижалась к супругу, положив голову ему на грудь и вдыхая запах роз и тлена, исходивший от него.       — У Ника такие же черные и волнистые волосы, как твои, — ласково начал он. — Глаза зеленые и взгляд всегда насмешливый. Чаще всего наш сын носит черное.       — Весь в отца, — ласково улыбнулась Крисания. — А Милли?       — Любит белый цвет, улыбчивая, голубоглазая, хрупкая и волосы рыжие, будто пламя. Забавная девчушка. Типичная светлая.       — Черное с белым смотрится дивно, — печально вздохнула Крисания. — Знаешь, я так хочу их увидеть. Я думала, что привыкла к темноте за столько лет, а теперь…       Она не договорила, но Маджере и так все понял. Кончики его пальцев осторожно коснулись щеки жены.       — Крис, если бы я только мог поменяться с тобой… — тихо сказал он. — Я сделал бы это, не раздумывая.       — А вот этого не надо, — хихикнула женщина и многозначительно изрекла: — учитывая твои особенности зрения… Не хочу видеть наших детей стариками.       — Ну знаешь ли! — притворно возмутился чародей.       — Знаю, — нежно сказала Крисания и потянулась к его губам. — Знаю, что у меня лучший в мире муж.