Этот прекрасный мир

Я шла по аду, пошатываясь и насвистывая мелодию песенки про Распутина. Мимо проходили мерзкого вида бесы, имевшие животные черты. Ветер развевал мне волосы и шинель. Вскоре я добралась до отеля, усыпанного яблочной символикой. Ввалилась внутрь. — Софочка дома! — огласила я, проходя в сторону кухни. Уже третий день я живу в отеле, цель которого — запихнуть грешную душу в рай. Сюда меня приволок мой дорогой дружок по имени Энджел Даст. На самом деле, я была даже рада, что меня сюда привели. Во-первых, мне теперь есть, где жить, и я больше не бомж. А во-вторых, я… только не смейтесь, но мне нужно в рай. Дело в том, что я — почти падший ангел. Просто тут так получилось… все же знают, что адом правит Люцифер? Вот, и я, с позволения сказать, его дальняя родственница. Я всё хотела попасть в ад, к нему, но меня не пускали. Тогда я попробовала сбежать, и случайно перепутала портал в ад с порталом на землю. Я родилась в России, в обычной семье. Разумеется, о том, что я ангел, я ничего не помнила. Когда моему человеческому телу исполнилось двадцать, я умерла. И попала в ад, вспомнив всё о рае. Обратно я не вернулась из-за того, что я — самоубийца. Люцифер меня конечно подобрал, хоть мы до этого никогда не виделись. Вернее, я его не помнила, он видел меня маленькой. Как ни странно, его забавило то, что я возмущённо оправдывала его на небесах, когда была постарше. Он вовсе не такой ужасный, как о нём говорили ангелы. Да, он горделивый и слегка хитрожопый, он он не плохой от этого. Он благородный и справедливый. Справедливость, порой, жестока. Наверное, от этого его и не любили. Я хочу вернуться в рай, чтобы хоть что-то изменить и остановить резню, что случается здесь каждый год. Я здесь уже почти три года, и каждый раз с ужасом смотрю на истребление. Люцифер не подпускает меня к ангелам, которые этим занимаются. Он никогда не говорит, почему. Лишь запирает в замке и не говорит ничего. Как бы я его не материла, и не обещала побить, он не отвечает. Около года назад я попросила его отпустить меня из замка и дать пожить в аду самой. Он согласился. Тогда я и познакомилась с Энджелом. Мы с ним бухали. И парили. Да, вот такой я неправильный ангел. И так как я, вроде, русская, он часто просит меня сделать самогон. И коктейль Молотова. Ну а недавно он приволок меня в отель. Надо было видеть счастливое личико принцессы Чарли, когда я с энтузиазмом поддержала её идею об искуплении. Ко мне подскочил Энджел, любезно приобнявший за бок. — Софит, у меня гениальная идея. — Мне уже страшно. — Предлагаю нафигачить мне спирт с вареньем. — Это «настоечка»! — Настой мне её. Пожаааалуйста, — протянул он противным голосом, надев на себя мою белую ушанку. — Я думала, ты типа исправляешься вместе со мной. — Нельзя вот так сразу от вредных привычек отказываться! — парировал он. — Ты представляешь, какой это стресс для организма? — Гм. Жопа ты неугомонная… — Прислушайся к своему внутреннему русскому. — Мой внутренний русский требует не вестись на… — Давай, пошли, — он потащил меня на кухню. — Все русские любят выпить. — Ах ты, расист, — вздохнула я. На кухне я принялась фигачить ему настоечку, которую делал мой деревенский двоюродный дед по линии маминого отца. Энджел же наблюдал за этим, мацая фрукты в вазочке. — Хоть бы что-то приятное сказал, — сказала я, заливая варенье водкой. — За то, что я тебе тут самогон бодяжу. — Когда я смотрю на этот безжизненный авокадо, — он взял его в руку, — я сразу думаю о тебе. — О, боже! Это самое милое, что мне когда-либо говорили! А ведь меня, между прочим, с вареником сравнивали. — Я король приятностей, знаю. — Знаешь, может у некоторых овощей интеллект и повыше моего, но я всё-таки ангел, и у меня есть… эм… — Извилина? — ухмыльнулся демон. — Да не, этого у меня нет. — Умение расшифровывать язык пьяных русских! — Точно! — воскликнула я. — Так, стоп… это хорошо или плохо? — В этом мире всё субъективно, — с умным видом констатировал паук. — Посему, не мне судить. — Бляяяя, ты такой умный. — Я умный не потому, что умный, а потому что ты тупая. — Ну тут тоже не поспоришь, — вздохнула я. Энджел подошёл ко мне и стал смотреть в настоечку. — Слушай, сколько тебя знаю, всё понять не могу одной вещи. — Какой? — Ты же умный, начитанный и культурный человек. Почему ты ведёшь себя как тупой инфантильный грибок ногтя? — Потому что мне нравится быть тупой амёбой. Если я начну вести себя адекватно, то… нет, я не буду вести себя адекватно. — Очень содержательно, — с сарказмом отметил Энджел. Затем полез в кастрюлю. — Ну чё там? — Та падажи, — я магией оттащила его. — Настоечка от слова «настаивать». Она должна постоять день хотя бы. — Я не привиредлив, — он схватил кастрюлю и умчался. Алкоголик. Я собралась было пойти к себе, как в кухню вошёл радио-демон. Аластор поправил монокль. — День добрый, душенька. — Добрый, — улыбнулась я. — Моя дорогая, — он шустро приобнял меня за бок. — У меня для вас шикарное предложение. — Таааааак. — Не хотите ли вы пройтись по вечерним улицам ада с таким красавцем, как я? — Ах, вы меня засмущали, дорогой, — чуть покраснела я, эпично положив руку на щёчку. — Извиняюсь, но я не мог не спросить этого, душечка. — Я даже растерялась… — Я вынужден просить вас незамедлительно дать ответ. — Но мне, право, неловко. — Милочка, умоляю, не нужно так стесняться. — Можете свои брачные игры проводить не на кухне? — прервал наш диалог пришедший Хаск, вытаскивавший из холодильника еду. Потом Аластор был занят, что рванул его ловить, чтобы дать по шее за остановку нашего эпичнейшего разговора. Я же села на диванчик, включила «Горько 2» и ближайшие пару часов отель обогревало пламя моей горевшей жопы.