По волнам времени

Следующие три дня прошли для Леви в странном тумане. Ощущалось словно приближение течки, но сильно раньше срока, а потому подавители пились в чуть большей дозе, чем следовало. Очевидно, они действовали на нервную систему омеги, потому что он стал заторможенным и не мог отвести взгляда от чудесного альфы, что теперь почти постоянно сопровождал их. Вечерняя прогулка по «улице» с множеством магазинчиков и кафе? Конечно, я с вами! Поход в театр на необычное водное представление? Чур, за мной покупка билетов! Купание в бассейне? И Эрвин тут как тут. Приёмы пищи так же проходили все за одним общим столиком. Альфа с огромным удовольствием возился с близнецами, и те тянулись к нему, хотя до этого столь рьяное рвение к чужим за ними замечено не было. И Леви с тоской начал всё чаще думать о том, что всё это похоже на обычный семейный отдых, с лучшим другом, альфой и их малышами. Такое обычное омежье счастье, которого Ривай, видимо, достоин не был. Поездка закончится, чудесная «Queen Mary 2» пришвартуется в Ливерпуле, отпустит с богом своих гостей, и они разойдутся в разные стороны. У Эрвина своя жизнь, зачем ему глупый омега с двумя детьми и таким себе прошлым? И от того было ещё больнее замечать знаки внимания от него, видеть интерес в удивительных синих глазах и то, как он цепляется за общение с ним, с Леви. А Эрвин не мог не общаться с ним, не мог не видеть того, кого столько времени искал и нашёл там, где меньше всего ожидал. А ведь взял билет на этот рейс только ради того, чтобы в своём путешествии попробовать побольше всего интересного и захватить больше стран. И тут так нежданно и негаданно встретил своего сбежавшего малыша… с двумя малютками. Им стоило поговорить, ведь в глазах Леви он не видел и толики узнавания, да оно и не удивительно — то, каким Эрвин был всего три года назад, и каким стал сейчас, это словно два совершенно разных человека, его даже Майк, лучший друг с непревзойдённым обонянием, не узнал по возвращении из армии. Он не может больше скрывать свои чувства к милому маленькому омеге, ему жизненно необходимо поговорить с ним и расставить все точки над i. И на пятый день круиза после обеда альфа мягко остановил омежку за руку. — Что такое? — удивлённо обернулся Леви к держащему его Эрвину. Не желая поселять в душе парня смятение или, того хуже, страх, Смит мягко улыбнулся, с внутренним нежеланием отпуская тонкую ручку. — Леви, ты не против зайти ко мне в каюту? Серые глаза внезапно потемнели, и до альфы дошёл смысл его слов только когда он заметил изменившийся настрой омеги — он нахмурился, поджал губы, отшагивая назад. Не оставалось сомнений — он подумал явно не то, что следовало. — Нет-нет, ты не подумай ничего такого! — тут же поспешил оправдаться альфа. — Ничего такого, клянусь. Просто… пообщаемся, выпьем. Тебе стоит отдохнуть от малышей, вижу, как с ними трудно. — Ну… — заколебался Леви, несколько расслабившись. Предложение действительно было заманчивым, и даже если бы альфа звал его именно «по этому», он бы всё равно согласился. Пусть и поерепенился для виду. Он же омега, омеги быстро не соглашаются на секс. — Только мне нужно уложить малышей, смотри, Армин уже засыпает. — И как в подтверждение его слов малыш положил голову на плечо родителя и широко зевнул. Эрвин не смог удержать трепетную улыбку. — А потом можно будет украсть тебя? Ненадолго. — Я думаю, Фарлан не откажется присмотреть немного за близнецами. — Наконец маленький чувственный ротик дрогнул в улыбке, и Леви кивнул. — В какой ты каюте? — В 648, — улыбнулся шире Эрвин, стараясь слишком уж явно не радоваться согласию. Омега кивнул и погладил малыша по голове. — Тогда, я пойду уложу малышей и приду к тебе в каюту, идёт? Чур, с меня выбор выпивки. — Идёт. — Ширина улыбки едва не порвала лицо альфы пополам, а сам он во все глаза рассматривал прекрасного юношу перед собой и его милого сына. В голове вновь всплыли слова о слишком крупных для маленького омежика малышах, пошедших в отца… В отца. Смит метнул ошарашенный взгляд на белокурого голубоглазого ребёнка, что уже почти спал на плече уходящего Леви. «О, черт!» *** Фарлан, на удивление, даже не стал ёрничать в ответ на просьбу друга побыть с малышами до вечера, хотя по глазам было заметно, как его распирает от вопросов, предположений и пожелания удачи Леви. Он прекрасно знал о том, что происходило и происходит в жизни омеги, и радовался явно закручивающемуся горячему роману с не менее горячим альфой. А ради того, чтобы омега отдохнул с альфой, набрался сил — которые ему ещё точно пригодятся в будущем, — Чёрч готов был поняньчиться с мало доставляющими хлопот близняшками не только пару часов, но и пару дней. А потому, уверив друга, что всё под контролем, малыши поспят, поедят, поиграют и будут в полной безопасности, практически выпнул его из каюты навстречу новым приключениям. Польщённый такой заботой от друга Леви поблагодарил его и, заглянув в ближайший бар, направился в каюту Эрвина, внимательно следя за цифрами на дверях. Он не знал, зачем именно мужчина позвал его к себе, хотя и мог предположить, что для более близкого знакомства в горизонтальной плоскости. Из всех знакомых альф именно этот был мало похож на самца, желающего оттрахать каждого доступного омежку. Он элегантен, мягок, деликатен, вежлив. Полная противоположность тому Эрвину, от которого Леви умудрился понести. Конечно, он скучал по нему время от времени, но, вспоминая его поведение, внешний вид и торчащие изо всех щелей сигареты, понимал, что никогда бы не вернулся. Детям такой отец не нужен. А вот этот Эрвин… Наконец, остановившись напротив нужных позолоченных цифр, юноша глубоко вздохнул и постучал. Если он предложит ему переспать, Леви без сомнений согласится. В конце-то концов, можно и ему немного счастья, хоть чуть-чуть? Дверь открылась практически сразу, являя улыбающегося молодого альфу. Он переоделся в лёгкие льняные брюки и белую футболку, под которой легко угадывались тренированные мускулы, заставившие дыхание омеги сбиться на мгновение. — Я принёс Château Montelena, говорят, вино изумительное. — Что же, сейчас попробуем. Проходи. — Эрвин отшагнул в сторону, пропуская брюнета, и тот прошёл внутрь, с интересом осматриваясь. Несильно отличается от его каюты или Фарлана, всё же, все комнаты типичны друг другу. Но здесь витал особенный аромат альфы, ненавязчивый, но достаточно въедливый, говорящий о своём хозяине как о сильном самце, подчиниться которому за счастье любому омеге. Эрвин в это время виртуозно единственной рукой с тихим хлопком открыл вино и разлил по бокалам, затем протягивая один стоящему у окна омеге. Тот кивнул со смущённой улыбкой, сделал глоток на пробу. — И правда, не обманули. — Хорошее вино, да. — Итак, о чём ты хотел поговорить? — не стал долго ходить вокруг да около Леви, сразу же задавая интересующий его вопрос. Сел на мягкий диван, наслаждаясь прохладой дующего с открытого балкона ветра. Эрвин тяжело сглотнул. Он готовился к этому разговору последние трое суток и всё равно оказался не готов, но и дальше прятать голову в песок не собирался. Леви заслуживает правды. Сев на кровать напротив него, альфа сделал два глотка из своего бокала. — Леви, ты говорил, что… замужем? — Да, но в Марселе меня уже ждут адвокат и нотариус, они помогут мне подготовить документы для развода. — Леви поджал губы, смотря в сторону, всем своим видом показывая, что ему неприятно говорить на эту тему. Общаться с симпатичным тебе альфой о ненавистном муже — такое себе развлечение. Эрвин понял это и задал следующий вопрос, слегка уводя в сторону: — Небольшое путешествие? — Да, из Ливерпуля с приключениями через Англию во Францию и дальше к югу страны, в родной город поеду. — Прямо целое турне, — чуть улыбнулся Эрвин, и Леви ответил на улыбку дёрнувшимися уголками губ. — Ну, стоит ведь немного и мир посмотреть. — А… можешь сказать мне свою фамилию? — По замужеству? — чуть нахмурился, не понимая, к чему бы Эрвину об этом спрашивать. Уж… не засланный ли он казачок от его мужа? Да нет, быть того не может, он сделал всё, чтобы здесь его искали в последнюю очередь. — Йегер, Леви Йегер. Он настоял на смене моей фамилии, да и я был не против, хотя собственная мне нравится больше. — Какая? — похолодел Эрвин и стиснул в руке бокал. — Аккерман. Я Ривай Аккерман, если обращаться к французскому варианту моего имени. — Брюнет поднял взгляд на своего собеседника и, не замечая его бледность и искорки в глазах, усмехнулся. — Она не еврейская, хотя и получил я её от матери. — Прекрасная фамилия, — прошептал молодой альфа, не в силах сдерживать широченную счастливую улыбку, и подсел на диван к черноволосому юноше. Леви откинулся на спинку, расслабленно делая ещё глоток ароматного терпкого вина с закрытыми глазами, а мужчина рядом с ним просто любовался его умиротворенным выражением лица. — Ты, правда, так думаешь? — Серые глаза взглянули из-под пушистых ресничек, и Леви мягко улыбнулся. — После развода верну ее обратно. Эрвин посмотрел в свой бокал и одним глотком осушил остатки Монтелано, решаясь задать самый главный вопрос: — А дети… кто их отец? Прикинув в уме время, когда Леви ушёл от него, девять месяцев беременности и ещё два года возраста близнецов, Эрвин осознал очень даже непризрачную вероятность того, что близнецы его родные дети. Срок, внешность, развитость не по годам… Альфа не льстил себе, но прекрасно знал о собственных умственных способностях. И теперь видел их отражение в двух белокурых ангелах. У Леви вспотели руки, и бокал едва не выскользнул из длинных пальцев. Этот разговор нравился ему всё меньше и меньше. К чему Эрвин клонит? Глянув на него через завесу растрёпанной чёрной чёлки, юноша чуть покраснел: — В смысле? Я и мой муж их родители. — Точно ли они не от другого альфы? В комнате на пару мгновений повисла тишина, разбившаяся об звонкую пощёчину. Леви большими глазами уставился на альфу, на чьей щеке постепенно начал проявляться розовый след. Он и сам не понял, как это произошло, но не мог ничего с собой поделать. Да и кто бы сдержался, когда тебе вот так совершенно чужой человек говорит в лицо, что дети твои нагулянные! — Я не знаю, откуда ты узнал об этом, но клянусь… если узнает кто-то ещё… — понизил голос до тихого угрожающего шёпота, и не нужно было ему заканчивать фразу, чтобы убедить в полной серьёзности своих угроз. Бокал оказался откинут в сторону и не разбился только благодаря мягкому ковру, покрывающему весь пол в каюте. Да про него парочка мгновенно забыла, потому как Леви обратился в маленькую злобную изюминку, со сталью во взгляде смотря на мужчину перед собой и готовый в любой момент растерзать того, кто ещё пару минут казался ему чудеснейшим альфой на свете. Будет шантажировать? Что ему нужно? ОТКУДА ОН ЗНАЕТ?! Эрвин тяжело сглотнул и чуть отклонился назад, чувствуя не иллюзорную опасность от омежика. Он ведь совершенно не продумал, что делать, если непредсказуемость Леви снова себя проявит, прекрасно ведь помнит, как быстро омега может перейти из пушистого котёнка в берсерка. И… вот оно. А уж учитывая, что он четыре дня фактически обманывал его… Яиц ему точно не сносить. — Прости, я… не имел в виду ничего такого… Леви прищурился, не сводя взгляда с блеющего что-то неразумное мужчины. Множество мыслей в эти секунды пролетели в его голове, пытаясь сложиться из разных несвязанных частей в общую мозаику; в груди, где-то под рёбрами засосало, заставляя неприятно морщиться. Какое-то странное чувство, мучительно рвущееся изнутри, когда ты понимаешь, что что-то не так, но не можешь сообразить, что именно не так. Но что-то точно не так! Словно бегаешь за белкой, которая машет тебе хвостом, а потом до тебя доходит, что белка-то зелёная и дошёл ты до неё не из-за алкоголя, а потому что многие решения, принятые в спешке, по глупости или ещё по каким причинам, имеют далеко идущие последствия. Очень далеко. Леви стоило понять это намного раньше, стоило понять, что при любом принятом решении, каким бы оно ни было, изменить что-либо постфактум невозможно. И также невозможно узнать заранее, чем обернётся результат. И сейчас Леви осознавал это как нельзя остро, одна из выбранных развилок привела его сюда, на этот корабль, но образовывающаяся в голове каша заставила парня тряхнуть головой, едва не скидывая очки с тонкого носика. Словно взмешанный коктейль мысли сложились в прозрение, от чего Леви нахмурился, внимательно вглядываясь в неожиданно знакомые глаза. А те смотрели на него в ответ, стараясь выразить все свои кипящие внутри чувства. «Такой взгляд я видел только один раз в жизни и только у одного человека…» — Почему твои черты лица кажутся мне знакомыми? Почему у меня такое впечатление, что я знаю тебя очень давно? — Потому что так и есть, пупс, — кивнул Эрвин и прижал к своим губам мягкую ладошку, целуя её центр и смотря при этом прямо в глаза Леви. Будь что будет. Убьёт так убьёт, зато альфа умрёт со спокойной душой — он нашёл возлюбленного. «Пупс?» — прищурился Ривай. — «Какая знакомая интонация и тембр голоса…» — Не узнаешь меня? — Юноша растерянно покачал головой, всё продолжая озадаченно хмурить тонкие брови. — И правда, я ведь так изменился… Перестал красить волосы и выщипывать брови, бросил курить и нецензурно выражаться… руки лишился на службе. Я больше не тот гопарь, держащий в страхе половину универа и быкующий даже на преподавателей. И больше не тот альфа, которому ты подарил чудеснейшие полгода любви. Леви растерянно смотрел на целующего его руку мужчину и катастрофически ничего не понимал. Пазл в голове не сходился, словно бы детальки обладали несколько не теми гранями, какие нужны для цельной картинки. А затем он понял, что достаточно просто повернуть детальку, и вот уже она легко встаёт на предназначенное ей место. Вместо интеллигентного блондина с внешностью Капитана Америка перед ним вновь предстал тот большой крепкий альфач с пачкой сигарет во рту и невероятного цвета кустом на голове. И у обоих были одинаковые голубые глаза…смотрящие на него с одинаковой нежностью. Омега резко подскочил на ноги, выдёргивая свою руку из крепких пальцев Смита. — Ох ты ж мать честная! — Вспомнил? — удовлетворённо улыбнулся Эрвин, разваливаясь на диване и на пару мгновений поддаваясь невероятному порыву потрепать нервы брюнету так, как потрепал ему он. Бог свидетель, те дни, когда он искал своего благоверного, когда пытался свыкнуться с мыслью, что больше никогда они не встретятся, никогда не будут вместе, были самыми кошмарными в его жизни. А что делал омега тогда, когда альфа с ума сходил? Искал себе другого? Откуда-то же он взял своего мужа! И, что интересно, судя по всему, он и от него сбежал. Он так бегает от всех своих альф?.. Леви побледнел, смотря на Эрвина как на призрака, коим он и являлся. Только был он призраком прошлого. Очень нерадужного прошлого, которое хотелось бы забыть. — Как?.. — пересохшие губы разомкнулись, пропуская хриплый голос, утихший до срывающегося шёпота. Леви обхватил голову руками, зажмурившись. — Как? Как нашёл?.. Я не понимаю… не понимаю… Эрвин всё сидел на диване, хмуро наблюдая за маленькой истерикой Леви и готовый в любой момент подхватить его. Всё довольство ситуацией пропало, и альфа опасался, что Ривай грохнется в обморок. А тот всё шептал что-то под нос, мотая головой и зажмурившись. Весь его вид заставлял альфу напрягаться в ожидании того, что же последует дальше. А дальше могло последовать что угодно, нестабильный омега явно в состоянии натворить делов похлеще любого психически нездорового альфы. — Как?.. Нашёл… дети… не отдам их… Последняя фраза из всего бессмысленного потока слов брюнета стала спусковым крючком, и Смит встрепенулся, мгновенно подскакивая к нему. — Дети? Леви! Но омега бросился прочь к выходу из каюты, чуть не снеся журнальный столик и лампу. И в этот раз выработанная военными тренировками реакция Эрвина неплохо помогла ему — он схватил брюнета за край футболки одной рукой, подтягивая к себе и тут же обхватывая поперёк живота сопротивляющееся тельце. — Нет! Пусти! Пусти! Не отдам! Они мои, только мои, не отдам!!! — Леви, господи, да успокойся же ты! С одной рукой сложно угомонить маленького вёрткого чертёнка, а потому пришлось сделать ему лёгкую подсечку и уложить на мягкий ковёр, сразу же нависая сверху, придавливая несильно весом своего тела. Ногами прижал руки к полу, похлопал по щекам, но, увидев, что это не помогает, наотмашь ударил ладонью. Голова Леви метнулась в сторону, очки звякнули где-то под тумбочкой, волосы закрыли глаза, но эффект наконец-то появился. Юноша успокоился и, ошарашено распахнув пухлые губки, медленно перевёл взгляд огромных влажных глаз на восседающего сверху альфу. Тёмные прядки растрепались по бокам, и молодой мужчина ласково пригладил их. — Леви, ну что же ты так вырываешься? А ведь я так давно не видел тебя, соскучился, а ты мне тут истерики закатываешь, — проговорил Эрвин мягким голосом, смотря прямо в любимые ничем не закрытые глаза, которые теперь взирали на него с опаской. — И… что ты там говорил про детей? Этот наигранно-успокаивающий тон, больше похожий на издёвку, вновь вывел Леви из себя, и теперь он с силой пихнул мужчину в спину коленями. — Пусти! А ну пусти сейчас же! От неожиданной боли в спине Эрвин дёрнулся, едва не потеряв равновесие, да только этого хватило Аккерману, чтобы спихнуть его с себя и вновь попробовать свой марш-бросок к двери едва не на четвереньках. Но спасительный выход оказался заперт. Безрезультатно подёргав несколько раз ручку, Леви обернулся и затравленно посмотрел поднявшегося Эрвина. Он выглядел спокойным, хотя небольшая потасовка заставила его аккуратно причёсанные волосы растрепаться, а щёки покраснеть; в руке он сжимал тонкую оправу очков. — Леви, нам нужно серьезно поговорить. — Поговорили уже! — нахмурился юноша, обводя взглядом каюту в поисках других путей выхода или хотя бы ключей. Судя по всему, единственный выход — это сигануть через балкон. — Ты ведь всё узнал, что хотел. — Нет, не всё. — Эрвин медленно приближается к вжимающемуся в дверь парню, не сводя с него взгляда, подмечая каждую мелочь. «Что с ним? Почему он так боится меня?» — Почему ты ушёл от меня тогда, Леви? Беременный? При последнем слове юноша вздрогнул и резко поднял колкий взгляд. — Нет! Я не был беременным тогда! — Да? — прищурился Эрвин и тут же распахнул глаза от пронзившего его доказательства собственных слов. «Мы будем ждать», — вспомнились ему последние слова Леви перед тем, как он ушёл на работу. «Мы. Он сказал «мы»… Вот что насторожило меня тогда в его словах. А он на медвежонка всё спихнул, засранец маленький». — Да! И что вообще за вопросы? Ты себя помнишь в тот период? Страшный, как атомная война, невоспитанный говнарь! Весьма неприятные слова, прозвучавшие в комнате словно хлёсткая пощёчина, альфа пропустил мимо ушей, ведь был полностью поглощён совершенно другими мыслями, более приятными. — Помнишь свои слова, когда я собирался на работу в тот день? — Какие еще слова? Эрвин, выпусти меня! Скоро малыши проснутся… — Малыши… — Смит не сдержал мягкой улыбки и посмотрел мечтательно в сторону, крутя в пальцах очки за тонкую дужку. — Они ведь мои дети? — Эрвин, немедленно открой дверь! Или я буду кричать! — взвизгнул Леви, чувствуя себя раскрытой книгой с невероятно натянувшимся корешком. Ещё немного и он лопнет, и по всему помещению разлетятся листочки, на каждом из которых слишком много личного, слишком много того, чего хотелось бы скрыть, зашифровать и уничтожить ключ, только бы никто не прочёл. Но… похоже, что Эрвину Смиту и не нужен никакой ключ, он и без того спокойно может его прочесть, пусть там будет сложнейшая тайнопись с несколькими ключами-дешифраторами, под его взглядом невероятных синих глаз Леви быстрее сам сдастся на милость победителя. Начиналась откровенная паника. «Нет! Я не отдам ему близнецов! Ни за что!» — Значит, мои, — удовлетворённо кивнул молодой альфа, не сдерживая счастливую улыбку. Он опустил голову и прижимал ко лбу тыльную сторону кисти, не выпуская оправу, смакуя в мыслях осознание того, что он отец двух замечательных детишек. Сын и дочка. У него есть умнейший сын и красавица дочка! А то, что их ему подарил сам Леви Аккерман, заставляло чувствовать себя самым счастливым отцом в этом проклятом мире. — Почему ты прятал их от меня? Леви прикусил нижнюю губу, чувствуя накатывающую истерику, но не давая ей вновь набраться сил, и отвёл взгляд в сторону, понимая, что Эрвину вряд ли понравится ответ. — Я ведь уже ответил… Пожалуйста, выпусти, теперь ведь ты всё знаешь. Разговор пошёл по кругу. Если он сейчас снова начнёт давить на Аккермана, пытаться услышать нечто более вразумительное того мяуканья, что он тут издаёт, и омега закроется ещё сильнее. И тогда все старания пойдут прахом. Эрвин решает сделать по-другому. — Как же ты красив, Леви… — неожиданно прошептал он, меняя тактику, вновь приближаясь к юноше. Надел аккуратно на тонкий курносый носик очки, любуясь, как сразу же преобразилась мордашка с этой круглой большой оправой. — Даже такой злой и испуганный ты прекрасен… Леви неконтролируемо покраснел. Как бы не напрягала его ситуация с бывшим парнем, но на такие слова он так и не научился реагировать спокойно и всё продолжал краснеть как рак, на любой комплимент в свой адрес. Муж и вовсе не баловал его таким вниманием, а потому слова Эрвина несколько выбили из колеи. Только вот горящие глаза Смита ничего хорошего не предвещали, и парень напрягся, чувствуя, что ещё один шаг альфы к нему, и он пройдет сквозь дверь. Реакции собственного тела напрягали, ведь в душе уже начал просыпаться трепет, а от обуявшего его запаха сильного альфы зачесался нос и защекотало в паху, стило Леви вспомнить все ночи, что он провел вместе с этим мужчиной. Тем временем Эрвин вплотную шагнул к омежке и положил руку на его талию, внутренне готовый к любому рукоприкладству со стороны Леви. Но тот лишь вздрогнул, приоткрыв пухлые, влажно блестящие губы, смотря прямо в глаза альфе с… ожиданием? Эрвин моргнул. Да, ему не показалось. Юноша в его руках вышел из своего режима «бесоёба», успокоился и теперь ждал любых его действий, был готов к ним. Взгляд синих глаз невольно опустился на маленькую пикантную родинку под пухлыми губками. Вспомнилось, как ему нравилось дразнить брюнета, целуя её, но не прикасаясь к губам. — Леви-и, — прошептал Эрвин и, повинуясь порыву, прикоснулся губами к манящему невусу. Леви снова вздрогнул, но, как альфа и думал, не отстранился. Наоборот, обмяк и прикрыл глаза, приоткрывая губы, позволяя молодому альфе делать с ним всё, что он не пожелает. И Смит воспользовался данным ему шансом, приласкав любимую точечку, и прижался к не менее любимым губам. Леви умер в этот момент, сдался на милость потрясающе красивому альфе. «А он не растерял свой талант умопомрачительно целоваться…» — последняя связная мысль у обоих, тут же потерявшаяся в водовороте ощущений. Обвив руками сильную мужскую шею, Леви прижался к мускулистому крепкому торсу. Эрвин ласкает губами и языком рот миниатюрного юноши, поглаживая руками узкую мягкую спинку. Его ладони путешествуют, заново знакомятся с телом возлюбленного, отмечая, насколько он изменился. Всё же беременность, да и целых три года оставили свои малосмываемые отпечатки. Лишние несколько килограмм ничуть не портят, наоборот, Эрвину нравится ощущать под пальцами необычную мягкость. А Леви плавится под ласками бывшего парня, страстно отвечая на его поцелуй. Эрвин шагнул неспешно назад, утягивая за собой юношу к кровати и тут же падая на мягкую перину, стоило задней стороне коленей коснуться края постели. Леви с визгом упал сверху и тут же оказался прижат спиной к мягкому матрацу сильным телом. Альфа нависает над ним, смотрит прямо в глаза и старается найти в них ответ на интересующий в данный момент вопрос. Очки неспешно сняты с тонкого носика и отложены в сторону с необычайной осторожностью; альфа и омега прекрасно чувствуют, как ещё немного, и натянутые струны возбуждения лопнут, разорвут повисшее в воздухе томление, что взорвётся гормонально-атомным взрывом, сметающим всё на своём пути. И так оно и случилось. Стоило только Леви в ответ на не озвученный, но видимый в синих глазах вопрос раскинуть ножки в стороны в приглашающем жесте, как молодой мужчина, немедля, набросился на желанное тело, сминая податливые губы более жёстким, более страстным поцелуем. Скинутая рубашка открыла доступ к светлой коже, Эрвин ласково огладил бок Леви, спускаясь губами по тонкой шее к ключицам, где пахло так изумительно, так терпко, что зубы зачесались укусить, поставить метку, показать всему миру, что этот омега только его и принадлежит лишь ему одному. Едва заметно ощущался и запах другого альфы, но запах его настолько блеклый, что сразу понятно — метка поставлена слишком давно, быть может, полгода-год назад и с тех пор не обновлялась. Значит, и правда, Леви разводится с мужем. Значит, у Эрвина есть шанс сделать его своим. Покрыв обе выступающие косточки ключиц с изумительной впадинкой меж ними мокрыми поцелуями, альфа опускается ниже, к соскам в окружении тёмно-коричневых ореолов. Леви тяжело вздыхает, выгибается под любовником, зарываясь тонкими пальцами в светлые густые волосы, чувствуя, как мокрый гибкий язычок облизывает правый сосочек, а большой и указательный пальцы сжимают второй. А затем язык подменяет пальцы на другом соске, и Леви стонет несдержанно, запрокидывая голову: — Эрви-и-ин… — Да, мой сладкий? — страстно прошептал альфа и, поднявшись вновь к прекрасной румяной мордашке, припал к приоткрытым покрасневшим от поцелуев губам. Руки омеги скользнули по щекотному ёжику на затылке, легли на сильные плечи молодого мужчины, сжимая ткань футболки в намёке, что она лишняя. Эрвин прекрасно всё понимает, легко считывает каждый невербальный сигнал от своего омеги, а потому, ненадолго отстранившись, скидывает с себя футболку. Леви завороженно рассматривает мускулистое тело так же, как хотел рассмотреть ещё пару дней назад, у бассейна, но теперь можно не скрывать собственного изучающего взгляда, теперь можно пялиться в открытую и сходить с ума от осознания, что он может не только смотреть. С восхищённым вздохом он провёл рукой по рельефному торсу, но невольно кинул взгляд на собственный животик, практически полностью подтянувшийся после родов, и на уродливый шрам над лобком, и тяжело вздохнул, понимая, что сравнение с аполлоновским телом альфы явно не в его пользу. Кого только он может привлекать?.. К чести Эрвина, он заметил посмурневшее выражение лица парня, понял, что настроение того несколько изменилось, и, чтобы приободрить, наклонился, вовлекая в нежный поцелуй. — Что такое, малыш? — Ты такой красивый, — прошептал Леви в губы Смита, закрыв глаза. Чего уж греха таить да в себе закрываться? Пусть альфа знает, что даже с одной рукой он в состоянии держать себя в форме, в отличие от полностью здорового омеги. — А я… — А ты еще красивее, — уверенно проговорил альфа и погладил ласково животик лежащего под ним юноши, с мягкой улыбкой отмечая, как тот напрягся, дёрнулся. Вспомнилось, как Аккерман кошмарно боялся щекотки и как дёргался каждый раз, когда мужчина пробегался пальцами по торчащим рёбрам, словно по струнам гитары, только вместо музыки звучали крики и визги. Что, своего рода, тоже было прекрасной мелодией для ушей Эрвина. — Ты папочка, такой хорошенький… даже, вернее, мамочка. И ты подарил мне замечательных детишек. — Я не дари… — Тшш… — Эрвин приложил палец к губам Леви, чтобы тот не наговорил лишнего сейчас. Ещё тогда, когда впервые увидел омежку в университете и начал расспрашивать о нём у Ханджи, узнал, что у парня не совсем нормальный взгляд на жизнь и свои тараканы в голове, но у кого их нет? Именно количество тараканов и их индивидуальность делают человека привлекательным, ты хочешь разгадать его, хочешь увидеть и понять, эти тараканы появились от безделья, зародившись в пыли деградации, или же они результат опыта и, видно, не слишком приятного? И Эрвину безумно интересно было разгадывать каждый день возлюбленного омежку, открывать его с новой стороны и влюбляться лишь сильнее. Кто же знал, что Леви будет настолько психом, что надумает сбежать от него беременный, при этом никому ничего не сказав о своём интересном положении? — Не будем об этом сейчас, хорошо? — Омежка послушно кивнул, завороженно смотря в чудесные синие, как тот океан за бортом корабля, глаза мужчины, покорившего его сердце с… со второго раза. Да. — А о чём будем? — тихо шепнул и прикусил нижнюю губу. Эрвин не сдержал усмешку, как же ему нравится вид распластанного под ним парня, и он поспешил сообщить ему об этом, чтобы у Аккермана больше никогда не возникало никаких сомнений по поводу его привлекательности: — О том, как я оттрахаю тебя сначала в мокрую щёлочку, а затем в попку… О том, как ты будешь кричать и извиваться подо мной во множественных оргазмах… И в очень мокрых оргазмах. — Леви прерывисто выдохнул, краснея так сильно, что на его щеках можно зажарить яичницу. Сложно забыть те моменты удовольствия, до которого тебя доводит альфа, а Эрвин был у него первым. Первым во всех смыслах. И то, до чего доводил его Эрвин, всегда было недосягаемым для Зика. И вот сейчас ему предлагают вновь испытать счастье быть с альфой, с заботливым, приятным и… любимым. По всему телу омеги прошлась волна сильного возбуждения от весьма откровенных слов, и он с тихим стоном закатил глаза. Нетерпеливо дёрнул Эрвина за шею, наклоняя к себе, чтобы горячо прошипеть: — Так оттрахай… Чего пиздеть-то? Эрвин зарычал и рывком стянул с них обоих брюки и трусы, оставляя полностью обнажёнными. Наконец-то можно прижаться голой кожей к нежной голой коже омеги, потереться, оставляя свой запах — хотя бы запах! — сжать в сильных пальцах ягодички. Подушечки пальцев жадно скользнули по знакомым изгибам, знакомясь с ними заново. Леви всегда был маленьким, но крепеньким, а сейчас после родов стал мягче, округлее, и так приятно сминать пальцами все эти округлости. В таком случае просто грех не познакомиться заново с прекрасными дырочками, с которыми целых три года назад Эрвин развлекался с огромным удовольствием. Под томные вздохи омеги спустился вниз, облизывая и покусывая подрагивающий животик, коснулся ласково губами бледно-розового шрама, что дал жизнь его детям… скользнул ниже, к тёмным завиткам волос, из которых гордо торчал небольшой омежий членик. Взглянув в серые блестящие глазки, убеждаясь, что внимание Леви целиком и полностью на нём, альфа лизнул подрагивающую плоть, а затем взял в рот головку. Пососал её вкусно, наблюдая, как Ривай запрокинул голову со стоном, сам же пальцами сжал чудесное мягкое бедро, заглатывая глубже. Хотелось бы сжать Леви обеими руками, потискать посильнее… но и с одной рукой он способен заставить омегу сходить с ума в удовольствии. По комнате прокатился громкий страстный крик, Аккерман зарылся пальчиками в светлые волосы, оттягивая их у корней, в то время как альфа продолжает сосать словно вкуснейший леденец. Так оно и есть — для него Леви самое вкусное лакомство. Нет ничего вкуснее него. Но есть на парне ещё одно сладчайшее местечко, и Эрвин, выпустив член изо рта, опустился ниже, к двум мокрым складочкам, скрывающим главное сосредоточие всего омежьего естества. Леви сглотнул тяжело и прочистил горло, пытаясь протолкнуть образовавшийся в нём комок. Эрвин всё так же умело обращается своим ртом, а когда он спустился чуть ниже, к киске, омежка задрожал от перевозбуждения и предвкушения. — Я так соскучился. Горячее дыхание опалило нежнейшую кожу, мокрый цветок раскрыли пальцы альфы, чтобы внутрь тут же юркнул горячий язык. Леви выгнулся с новым криком, вцепился пальцами второй руки в простыни, с ума сходя от того, как же ему сейчас хорошо. Слишком хорошо! — Я…я тоже… очень соскучился… Этот рот делает просто невероятные вещи, омежья киска вся плавится под его напором, течёт, источает чудеснейший запах, но Эрвин не останавливается лишь на ней одной, и Леви чувствует, как сильные пальцы оглаживают сжатое колечко мышц. — О боги, Эрвин! Ох, как же зря он решил посмотреть вниз! Потому что только стоит ему увидеть то, каким взглядом пялится на него этот развратник с невероятно умелым ртом, как первый оргазм не заставляет себя долго ждать, и Леви кончает, раскрывая чувственно ротик, надламывая тонкие брови, и при этом смотрит именно в глаза Эрвина, не отрываясь, позволяя ему видеть, как горят глаза кончающего омеги. Из киски вытекает немного влаги вперемешку с природной смазкой, но Смит знает, что Ривай может кончать ещё ярче и ещё мокрее. Ни капли он не позволяет пропасть, всё слизывает, тщательно проходясь языком, не сводя развратно горящего взгляда от парнишки. До чего же Леви вкусен… От возбуждения у альфы туман перед глазами, ничто больше не существует вокруг. Только переполняющее его желание доставить безумное удовольствие омежке, чтобы вновь увидеть этот чарующий взгляд кончающего Леви. — Ты такой сладкий, пупс, — шепчет и языком проводит — по кругу — по горячей головке с придыханием. — Хочу попробовать тебя всего… Но не сейчас, — с выдохом поднимается, нависает над омежкой, и тот смотрит на него в ожидании, в предвкушении страстной случки. И Эрвин не заставляет себя долго ждать. Сев на коленях меж широко раскинутых ножек, накрывает ладонью пышущую жаром влажную промежность, что так и зовёт, так и манит к себе. Проталкивает два пальца в узкую киску и два в такую же узенькую попку, большим пальцем надавливая на основание члена, щекоча подушечкой. Это всё просто одно большое сумасшествие. Леви чувствует, как его едва не выворачивает наизнанку из-за дикого возбуждения, никогда и никого он не хотел столь же страстно и сильно, как Эрвина Смита… Запах его начинает душить, окутавший словно огромное покрывало, а пальцы внутри сразу обеих мокрых дырочек сводят с ума похлеще наркотика. Эрвин сам как наркотик, потому что от одного только его прикосновения Ривая так далеко унесло, что он наплевал на все свои принципы, на все убеждения и желания. Ладно уж, хороший секс ведь не может навредить никому, правда? — Горячий… тебя следует подготовить к моим размерам. Помнишь, какие они у меня? О да, он помнит. Прекрасно помнит! Да и как такое можно забыть? Как можно забыть эту чудесную огромную плоть, что таранит тебя так жёстко и так сладко одновременно, как растягивает тебя до предела, но приносит не боль, а только удовольствие? Леви сглатывает тяжело, прикрыв глаза, отдаваясь полностью на милость своему милому, позволяя ему делать с собой всё, что бы он не пожелал. Эрвин чувствует эту самоотдачу от омеги и сам хочет отдать себя всего и полностью, а потому наклоняется к так и манящим горошинкам сосков, облизывает сначала один, а затем и второй, пальцами продолжая орудовать внутри мокрых дырочек. Как же хочется трахнуть обе! Отстранившись от сосочка и облизнувшись, вынул пальцы и схватил по-хозяйски за бедро одной рукой, подтягивая к себе ближе, нависая властной тенью над омегой. Прижимается к медовым, вкусным губкам напористым, развратным поцелуем, пока горячей головкой скользит по мокрым лепесткам. Одно мгновение — и вот уже член наполовину погружён во влажную узость, так восхитительно сжавшуюся вокруг, что перед глазами темнеет. Альфа выдыхает прямо в поцелуй и заглядывает в глаза омежика с нескрываемым вожделением. — Твоя киска такая горячая и узкая… — шепчет горячо, проталкивая плавно член ещё глубже в манящую глубину, рвано выдохнув вновь, старается не торопиться, хотя так и захлёстывает желание ворваться поглубже, посильнее, оттрахать так, чтобы всё задымилось вокруг от пожара их страсти. — Но я помню, что твоя попка ещё слаще. А как интересно вот здесь! — Не сводит взора с серых глаз, в которых плещется столько безумия, и большой палец скользнул в ротик, оттягивая щёку. Член вошёл в страстную щёлочку на всю длину, обхваченный плотно мышцами, и это так хорошо, так горячо, что альфа не может сдержать горячий стон, вновь припадая к манящим пухлым губкам. Пока что не двигается, давая киске привыкнуть, хотя она так жадно сжимает член альфы, что тот еле себя сдерживает. Дыхание Ривая сбилось, когда альфа навис над ним большой властной тенью. Разница в размерах… господи, как же это возбуждает! Под этим альфой он чувствует себя маленьким, беззащитным омежкой, а Эрвин такой большой, такой крепкий, так давит сверху своей тяжестью… И Леви плавится под ним, обнимает крепко за шею, притягивая ближе к себе для страстного горячего поцелуя. Их язычки трутся, сплетаются в мокром развязном танце, как же это невероятно, Леви просто готов с ума сойти. А внутри его плоть таранит большой крепкий ствол, заполняет собой омежью пустоту, заставляя Аккермана вскрикивать, невольно с силой сжимаясь. Заскулил, голову запрокинув, разорвав поцелуй. — Аааах… слишком большой… чёрт… подожди… Леви прекрасно чувствует, как дрожит большое сильное тело альфы от едва сдерживаемой похоти, и это трогает его. Чтобы Зик ждал, когда омега привыкнет к нему? Ещё чего. Брал где, как и когда хотел, и плевать ему совершенно было на чувства и желания Ривая в этот момент. Прошедший по шее от яремной впадины до подбородка острый язык заставил омежку тяжело сглотнуть, подрагивая, и устыдиться. Он лежит под чудесным мужчиной, готовым довести его до невероятных оргазмических высот и всё равно не может перестать сравнивать его с бывшим мужем, даже если бывший муж проигрывает по всем фронтам. Да пошёл он к чёрту! У Леви начинается новая жизнь. И даже если с Эрвином ничего не выйдет, он всё равно счастлив сейчас лежать под ним, пронзённый твёрдым членом словно стрелой в сердце. Смит трётся носом об такую вкусную пахучую шейку, вдыхает глубоко аромат возбуждённого омеги и по-животному рычит, показывая своё желание отодрать горячего омежку на этом проклятом огромном траходроме. Зачем вообще в столь маленькой каюте такие огромные постели?.. Но что сейчас об этом рассуждать, когда к полной неожиданности для альфы омега скулит, отвечая на его рычание, показывая свою капитуляцию перед сильнейшим. Это становится новым триггером, подстёгивающим к действию, и мужчина задвигал бёдрами, не в силах больше сдерживаться. — Твоя киска слишком крепко сжимает, — шепчет в губки и жмётся всем телом к омеге, но при этом старается не доставлять дискомфорт своими крупными размерами. — Мурашки от тебя по коже… Эрвин нарочно сжимает членик омеги с лукавой улыбкой, затем скользящим движением проводит по бедру и закидывает ножку на свое крепкое плечо, поглаживая ласково, языком касаясь косточки рядом с большим пальцем, готовый в любую минуту сорваться на бешеный темп. Со столь горячим прекрасным омегой сложно сдерживаться, но здесь ещё вмешивается долгая разлука, они оба истосковались друг по другу, и сейчас вот хочется только утолить эту жажду. Леви сгорает в невероятном огне похоти, объявшем их обоих. Эрвин Смит… такой огромный, такой горячий и невероятно пахнущий. Совсем не так, как было раньше. Ощущать его член внутри словно прикоснуться к божественному — сразу же возносит на небеса. Омега вне себя от удовольствия, киска его жадно пульсирует вокруг восхитительной плоти, что так глубоко и так широко раздвигает узенькие стеночки, а член полностью скрывается в широкой ладони. В порыве страсти Ривай провёл короткими ноготками по сильным плечам Эрвина, оставляя специально красные следы, ахает страстно от прикосновения мокрого язычка и встречается взглядом с потемневшими глазами альфы, от чего парня бросило в жар. Плавные толчки разносили этот жар по всему телу, всё сильнее, всё глубже, вырывая всё более страстные и громкие стоны. — Ах, да… как хорошо, Эрвин… Омежка выгибается изящно, оттопыривая большой пальчик на закинутой на плечо альфы ножке, касаясь его уха. Распахнул алые от поцелуев губы, принимая в себя каждое движение мужчины, дурея от скольжения внутри. Так приятно вновь чувствовать себя полным, цельным… — Хочу вновь увидеть, как ты будешь кончать, Леви, — прошептал томно Эрвин и вжался в киску всей длиной, прерывисто и горячо выдыхая вблизи губ. — Ты ведь хочешь кончить мокро подо мной? Хочешь забрызгать это чёртово белое одеяло? — Да-а… Да, пожалуйста! Сукин сын… Леви глаза закатывает от того, что Эрвин вытворяет с ним. Как он втрахивается в мокрую хлюпающую дырку, как та сжимается вокруг него, требовательно выжимая всё из восхитительного члена. И когда он чувствует уже приближение финала, альфа решает поиграть. Выпрямляется, садясь на пятки, держа бёдра омежки на своих, и по глазам его Леви понимает — он получит за все три года разлуки. Так оно и есть. Немного полюбовавшись прекрасным видом распластанного под ним омеги, не удержался и скользнул языком по пересохшим от сбитого дыхания губам. Следом вынимает член до самой головки, а затем рывком вгоняет обратно до самого основания. Леви выгибается и требовательно стонет, обвивая ножками пояс альфы, чувствуя, как слегка болезненно натягиваются паховые мышцы, и сам пытается насадиться поглубже, посильнее, раззадоривая альфу ещё сильнее. Эрвин только ухмыляется на попытки омеги поторопить его, взять происходящее под контроль, но нет. Альфа здесь командует. Повторяет свою неспешную экзекуцию ещё пару раз, вырывая умоляющие стоны из Аккермана, вслед за этим срывается на более напористый, жёсткий темп, чтобы после снова вернуться к размеренному, совершая три резких рывка. При этом дышит тяжело, возбуждённо и страстно, наблюдая цепким взором за мечущимся по простыням Леви, стараясь доставить ему невероятное удовольствие. Глаз радуется, как извивается омега под ним так изящно и сексуально; Эрвин не выдерживает и крепко держит за бедро одной рукой, мало того, что сам жестко принялся втрахивать омегу в постель, так ещё и навстречу к себе насаживает на член, всё горячее постанывая в тон стонам омежки. — Да! Да-а-а! — Почти нараспев стонет Ривай. По губкам скользит язычком, вздрагивая всем телом при каждом жёстком толчке внутри. — Так хорошо! Так хорошо-о! А-а-ах! Я кончаю! Кончаю! — Из маленькой дырочки над влагалищем начинает струйкой течь горячая прозрачная конча, забрызгивающая кубики пресса альфы и светлые кучеряшки на лобке, пока омега выгибается и кричит от страсти. Бёдра его трясутся в мелкой дрожи, слишком ему сейчас хорошо. Настолько, что он ничего не говорит и не отталкивает альфу, когда тот вжимается в него, кончая глубоко внутри. — Леви-и… *** Родной город встречает Леви противным дождём, словно бы он не очень-то рад возвращению одного из своих блудных сыновей. Однако среди плотных тяжёлых туч пробиваются лучики солнца, словно невидимые руки пытаются очистить небо и ощупать ласковыми прикосновениями небольшой Марсель. Леви с тоской выглянул на взлётно-посадочную полосу через стенку полностью прозрачного бокса поданного к самолёту трапа. Он слишком давно здесь не был, слишком многое оставил, чтобы теперь вот так просто вернуться. Да и к кому? К Кенни. И с кем? С приплодом под сердцем. Зная нрав своего дядюшки, Леви гадал: он сразу отправит его на аборт или же чуть позже, когда он более менее обживётся? Срок ещё маленький, время на манёвр есть. — Привет, Леви! Ты как, хоть подрос? — Именно этими словами приветствует его высоченный худосочный альфа с острой бородкой и щетиной. Когда-то давно Леви думал, что его дядя — воскресший Авраам Линкольн, и это только больше добавляло ужаса в и без того не слишком весёлый облик старшего Аккермана. — И тебе не хворать. Родственники сухо обнялись, и Кенни, подхватив небольшой чемодан племянника, направился к выходу из аэропорта. Ривай едва поспевал за широким шагом длиннющих ног. — У меня есть к тебе деловое предложение, — заговорил неожиданно дядя, как только они сели в старенький Пежо 306 модели. Господи, сколько ему лет? Кажется, он развалится прямо на ходу, но скупердяй Кенни всегда пользуется вещью до последнего, и даже когда она откажет, попробует её починить — обязательно сам, что он, не альфа что ли? — и даже если не получится, отложит — попробует починить позже. Вот и машина у него под стать. Впрочем, Леви подозревал, что такую машину легче бросить, если внезапно на хвост сядут копы — новую-то жалко. — Какое же? Не то, чтобы Леви верил в порядочность своего дяди, но надеялся, что он не будет впутывать его в свои дела. Однако… — Ты одному альфе понравился. Он порядочный, богатый, то ли сам ювелир, то ли продаёт ювелирку, то ли всё вместе. Выйди за него замуж. Леви медленно повернулся к Кенни, смотря на него большими не верящими глазами. Он что, серьёзно? Вот так просто взять и предложить племяннику выйти хер знает за кого просто потому, что у него есть деньги? СЕРЬЁЗНО?! — Ты стебаешь что ли? Я хуй знает кто это, как он выглядит и что он вообще за человек. А ты вот так легко и просто предлагаешь жизнь с ним связать? — А чо, какая разница, с кем? Тут хотя бы при бабле. Переспите с ним и скажешь, что приплод от него. И всё, ты в шоколаде даже при разводе. Омега сомкнул с силой веки, потёр их указательным и большим пальцами. Простота хуже воровства, воистину. «А чо, какая разница, с кем?»! Пидор. Не знает ведь он, что Ривай только что расстался с самым лучшим альфой и уехал вникуда, прекрасно понимая, что здесь он нахрен никому не нужен, так ещё и с ребёнком. Но у него есть план и он готов ему следовать, нужно только на время задержаться у дяди. И раз уж в него добавляется пара пунктов вроде богатого мужа… — Или иди на аборт. Леви злобно застонал. Не успел приехать, а ему уже выкручивают яичники. — Я так понимаю, право голоса у меня никакого нет? — Именно. Ты подумай, такой шанс даётся раз в жизни, зачем упускать? — Су-у-ука-а-а-а. *** — Расскажешь, почему ушёл? Эрвин прижимает к себе полудремлющего Ривая за плечо, наслаждаясь тем, как тёплое дыхание щекочет грудь, а сбоку греет горячее тело. Он и забыл, как может быть уютно рядом с любимым омегой. Леви удобно устроился щекой на сильном плече, уже почти заснув, но от прозвучавшего вопроса поднимает усталый, но с толикой довольства взгляд: — Тебе вряд ли понравится ответ. — И всё равно я хочу его услышать. Омега вздохнул, потёрся щекой об плечо Эрвина. Ему не хотелось рассказывать о причинах своих поступков от части потому, что сам мало понимал себя. Просто… сделал именно так. Почему? Потому что. Тогда ему казалось, что он делает всё верно, что так и должно быть. Но для всех его решения выглядят как бессмысленные импульсивные телодвижения глупого омеги. А ему очень не хотелось, чтобы Эрвин видел в нём глупую омегу… только не он. — Знаешь… Я вырос в неполной семье. Меня воспитывала мама, время от времени появлялся дядя. Я любил обоих своих родственников, к тому же, других и не было. Мама очень старалась дать мне всё самое лучшее, но вот одна вещь нивелировала все её старания — отчаянные попытки выйти замуж. С личной жизнью у неё не заладилось, наверное, причина была одна — я. Не знаю, откуда она брала этих мужиков, но все как на подбор — мерзкие, с горящими гневом глазами. Иногда поднимали на меня руку, орали, в особенности, когда ни мамы, ни Кенни не было. — Помолчал немного, смотря пустым взглядом в кремовую стенку. — Я бы пережил побои, но… сексуальную жизнь своей матери пережить не смог. А она или не понимала, или делала вид, что не понимает, но мужиков своих не останавливала. Есть вещи, которые ребёнок не должен слышать и тем более видеть. — Нахмурился, почесал щёку, а Эрвин погладил его ободряюще по плечу, оставляя ласковый поцелуй на макушке, старательно отгоняя от себя непрошенные мысли. — При выборе университета я выбирал не просто другой город — другую страну, подальше от отчего дома. Мама умерла, когда я только-только заканчивал школу. Кенни… ну, короче, мне хотелось быть подальше от него, а потому пришлось максимально напрячь задницу, чтобы поступить в нужный университет. Только на выбранную специальность был слишком большой конкурс. Я не прошёл, пришлось подать документы на химию. Там мы и познакомились с Ханджи и… с тобой. — На этих словах Леви улыбнулся. — Ты поначалу несколько напугал меня — огромный альфа с пиздецом на голове… — Эй! — …с прокуренным голосом и с постоянной сигаретой во рту. — Я чувствовал себя мужественнее, — не смог удержаться от смешка альфа. — Идиотом был, что уж поделать. — Твоя грубость, целеустремлённость — всё это на самом деле отталкивает, — продолжил Ривай, поглаживая успокаивающе альфу по животу, очерчивая чёткие кубики пресса. Те легонько подрагивали от каждого щекотного прикосновения, а альфа фыркал в черноволосую макушку. — Но при наших с тобой встречах ты менялся, и это очень льстило моему омежьему чувству собственной значимости. Я не был избалован мужским или женским вниманием, а тут такой интерес к моей скромной персоне… — Юноша прикусил нижнюю губу, покраснев. Всё же много было воспоминаний из того полугода, что они были вместе, и многие из них были счастливыми. Эрвин прижимает его к себе так, словно он самое дорогое, и это несколько смущает Леви, однако он собрался с силами и продолжил: — У меня давно зрела мысль, идея того, как будет всё обстоять в моей семье. И я самонадеянно решил, что если когда-нибудь у меня появятся дети, буду воспитывать их один, я бы с лёгкостью заменил им и отца, и мать. И мои мальцы никогда не проснутся от стонов из соседней комнаты… — Горько усмехнулся. — Глупый был, самонадеянный. — Леви… — Ну, и как многие омеги всегда мечтал, кто же будет моим первым. Приглядевшись, узнав о тебе больше, уверился, что ты достоин этого, достоин того, чтобы подарить тебе самое важное, что у меня есть… — Закрыл глаза, смущаясь. Вдохнул запах альфы, потеревшись носиком об его шею, прильнул ближе, чувствуя, как ответно сильная рука притягивает его только ближе. — И ты полностью оправдал мои ожидания. С тобой, правда, было очень хорошо. Но семестр заканчивался, у меня накапливались сложнорешаемые проблемы в учёбе, и я стал планировать возвращение во Францию. Ну и… дальше сам знаешь. — А… а дети? — всё же задал альфа самый волнующий его вопрос. — Когда ты узнал, что понёс? — Почти перед самым уходом. Не ожидал, если честно, мы предохранялись ведь, но… Что уж вышло. Эти чертята высосали из меня большую часть здоровья, зрение упало именно во время беременности. Эрвин зажмурился, пытаясь переварить всё услышанное. Сложно вот так просто и легко понять и простить Ривая за всё свершённое им. Стоило ему только сказать словами через рот о своих мыслях, о своих чувствах, желаниях, они бы вместе обязательно нашли выход, но… Он предпочёл молчать. Предпочёл молча уехать, оставить альфу, что впервые в жизни так сильно влюбился, в одиночестве. — И куда же ты поехал? Как ты вообще собирался жить с ребёнком? С двумя? — Во Франции, в Марселе живёт мой дядя, Кеннет Аккерман. Ушлёпок тот ещё, но всё же родная кровь. Попросил у него перекантоваться на некоторое время, надеялся после устроиться на работу, снять комнату. Его омега помог бы мне с ребёнком, я точно знал. Ури очень добрый и приятный человек, любящий детей, только собственных у них так и не появилось. Я ж говорю, глупый был и самонадеянный. Надеялся, что мне помогут… К тому же во французском банке мама оставила мне немного денег, их бы хватило на первое время. В комнате повисла на время неловкая пауза. Каждый думал о своём, один думал о том, как же так получилось, что он собственной внешностью и поведением одновременно притянул и оттолкнул любовь своей жизни, а второй — что его сейчас обзовут как-нибудь нехорошо и выставят из каюты прям вот так, голышом. — А как ты вышел замуж? — раздался в тишине комнаты тихий голос. — Ты ведь не хотел, чтобы у детей был отец. — По приезду в Марсель дядя сразу огорошил меня предложением, нет, едва ли не требованием познакомиться с одним альфой. Тот богатый, статный, высокий широкоплечий блондин… Я и не ожидал, что именно такой тип альфы самый привлекательный для меня. Эрвин неожиданно закашлялся, а Леви замолчал, осознав, что именно сейчас сказал. Ох, чёрт… он же фактически признался, что Смит в своём нынешнем состоянии как раз подходит под его типаж партнёра! Ну, слово не воробей. Стало даже как-то легче. Он ведь и не подозревал, что не смотря на ту отталкивающую внешность, не зная натуральности Эрвина, всё равно ведь полюбил его. Иначе не подпустил бы столь близко, не оставил бы детей. И, получается, полюбил Эрвина не за внешность, а за то, какой он человек. Несколько его пугавший поначалу, но всё же. — В общем, — продолжил Леви, облизнув пересохшие губы, — у них явно какие-то общие дела с Кенни, не удивлюсь, если Зик покупал у него по дешёвке краденное и сбывал через свои каналы, ведь он владелец сети ювелирных магазинов и нескольких мастерских. И дядюшке очень хотелось выдать меня повыгоднее замуж. А я… а я, дурак, влюбился. Сразу. Он выглядел просто потрясающе, и, судя по его взгляду, я ему тоже очень понравился. Вскоре начали встречаться. Ухаживания, красивые жесты, комплименты… А я неизбалованный, ты ведь знаешь. Растаял, втюрился, жить без него не мог. Я был так одержим этим альфой, что, не раздумывая и полностью забив на собственные же жизненные приоритеты, сказал ему о беременности от него, и Зик сделал предложение. Я был безумно счастлив в тот момент! Думал, что получил своё омежье счастье… Муж красавец, красивый дом в Калифорнии, достаток. Два чудесных малыша… — Тяжело вздохнул и долго выдохнул, собираясь с мыслями. Сложно вспоминать всё это, очень сложно, учитывая, что кошмар ещё не закончился. — Чуть больше двух лет жизни в сказке и… тут с Зиком что-то случилось. Он стал где-то пропадать, сутками не появлялся дома, и дело было точно не в деловых поездках — бизнес его процветал как никогда, а по возвращению домой начинал нести какую-то чушь. Обижался, демонстративно не разговаривал и выходил из комнаты, стоило мне зайти, говорил, что я считаю его идиотом — да с чего вообще только решил! А после… после начал меня бить. — Господи, что?! Эрвин с ужасом уставился на взъерошенную черноволосую макушку, не понимая, как у альфы может подняться рука на беззащитного омегу. Приподнявшись, альфа ещё раз осмотрел лежащего рядом парня, нахмурился. — Я подумал, что это просто тень…игра света… — прошептал и коснулся носом одного из мало заметных синячков на левом боку у омеги. Тот вздрогнул. — Прости… я не хотел, чтобы ты это видел. — Я бы убил его ради тебя… — рыкнул неожиданно властно Смит, и Леви сглотнул тяжело, чувствуя особенную жуткую ауру, исходящую от альфы, и жёсткий запах, придавивший к постели десятитонным грузом. — Не нужно… — Узкая ладонь легла на гладкую щёку, стараясь успокоить. Странно думать об этом в такой момент, но Леви не мог отделаться от мысли, что левой рукой альфа управляется теперь намного лучше — ни одного пореза на коже. — Я не хотел этого терпеть, но… глупо надеялся, что всё образуется. Обычный брак по расчёту, только вот я, правда, полюбил его. Надеялся, что он вновь станет прежним. Но… становилось только хуже. Когда он ударил Армина… — на этом моменте Смит с силой сжал руку в кулак, скрипя зубами, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться прямо сейчас обратно в солнечную Калифорнию и всыпать ублюдку Йегеру, выбивая из его тупой головы все мысли бить беззащитных. Как можно поднять руку на младенца?! Это что за тварью нужно быть! Определённо, такие альфы не заслуживают жизни, и Эрвин совершенно не красовался перед Леви, говоря, что убил бы его обидчика или обидчика их детей. Да точно убил бы! Но спустя пару мгновений на место злости пришло разочарование и бессильная злоба — его не было в момент, когда Ривай так нуждался в защите. — …я понял, что дальше так продолжаться не может. Он не объяснял причины своего такого поведения, может, узнал, что дети не его, может, просто больной ублюдок, не знаю, но я начал понимать, насколько ошибся в нём. На разговоры он не шёл, только оскорблял и бил меня. Я решил, что нам нужно немного отдохнуть друг от друга, созвонился с Фарланом и попросил его приехать, а пока Зик был в очередном неизвестном загуле, перебрался с детьми в мотель. Прожил там почти две недели, от Зика ни письма, ни звонка. В конце концов, когда я вернулся в наш дом и увидел хозяйничавшего там какого-то мужика, моё и без того едва державшееся терпение лопнуло. От слуг я узнал, что этот мужик какой-то родственник Зика, а сам Зик уехал пару дней назад, никому ничего не сказав и переписав дом на своего дядю. Я собрал свои вещи, взял детей и ушел. Теперь насовсем. Фарлан здорово помог мне, поддержал в сложные моменты, как муж начал сходить с ума или изменять мне, и я очень благодарен ему за помощь. Словами не выразить, насколько я ему благодарен… — А… как ты взял столько денег? — Я хотел поступать на информационщика, работать с программными системами и всем таким прочим. Пока сидел с малышами в декрете, каждую свободную минуту читал книги, статьи, учился, готовился. У меня был доступ к счетам Йегера, и я взял некоторую сумму, которую посчитал достаточной для покрытия своего морального вреда, несколько раз перевёл деньги через VPN и пару частных серверов, купил-продал пару тысяч биткоинов, перевёл на анонимный кошелёк анонимного сервиса. В общем, запутал след денег как мог, всё подчистил. Да и Зику какая разница, он без труда заработает столько же за неделю. Единственное, чего мне не удалось, так это подготовить подставные документы, а потому пришлось купить билеты на все виды транспорта в несколько направлений. Пока он будет меня искать по ним, я уже буду в Марселе подписывать документы на развод. Да и… будет ли он меня искать? Учитывая, как он охладел ко мне в последнее время. Леви приподнялся на локте, нависая над молодым мужчиной. Осмотрел его, в который раз задавая себе вопрос — как он мог уйти от этого чудесного человека? Не смотря на несколько устрашающий вид, сердце у него большое и любящее. А Зик… ну, что же. Отрицательный опыт — тоже опыт. — Мне кажется, я всё идеально просчитал, — прошептал мягко, вновь касаясь пальцами щеки. Улыбнулся. — Одного только не смог предугадать — что тебя встречу здесь. — Я непредсказуемый, — усмехнулся весело альфа, перехватывая ладошку омеги и прижимая к своим губам в трепетном поцелуе. Но за напускным весельем скрывалось израненное сердце, окончательно добитое историей омеги. Сколько пришлось пережить его малышу, сколько страданий выпало на его долю… — А ты… о себе расскажешь? Как… что произошло?.. — Не замечая плещущейся на глубине синих глаз отчаянной злости, Леви скосил взгляд на культю, и Эрвин прекрасно понял всё по одному только взгляду. — Расскажу… — шепнул и перевернул их, теперь нависая над омегой. Коснулся губами его губ, оттянул нижнюю. Спустился к родинке. Ему никогда не надоест целоваться с этим чудесным тихо хихикающим парнем. — Но позже… — Эрви-ин… мы же только недавно… — Ну и что? Ты сводишь меня с ума. — Эрвин! Ммм… чёрт… да… И комната вновь наполнилась стонами удовольствия. *** Малыши выспались, наелись, начали скучать по папочке и капризничать, но Фарлан, что уже столько времени няньчится с ними, не пугался проблем. Будучи бетой, он не знал о страсти между омегой и альфой, да и другую бету не любил, однако надеялся, что рано или поздно это всё изменится. Может быть глупо, но он верил, что помощь Риваю не пройдёт для него просто так, что это отложится обязательно на карме и воздастся. К тому же, он давно хотел отдохнуть от опостылевшей повседневной рутины, а тут Леви обратился к нему за помощью. Видеть когда-то самодостаточного гордого друга избитым и зашуганным было необычно страшно. У Чёрча нет больших связей, а потому он просто стал помогать чем может — няньчится с малышами, и те тянутся к нему в ответ. Да и кто бы отказался от небольшого приятного отпуска на роскошном океанском лайнере? — Ваш папочка отдыхает, не будем его тревожить, — приговаривает, переодевая малышей, сменив им подгузники. — Помните, мы были на детской площадке? Вот, снова туда пойдём! Армин и Хисти радостно улыбаются своей няньке, послушно подставляя то ножки, то ручки, а соски в их губах смешно подрагивают, зажатые редкими молочными зубками. На самом деле Фарлан немного лукавит и сейчас собирается на детскую площадку на седьмой палубе не только ради того, чтобы оставить там малышей резвиться, но и чтобы попробовать пригласить симпатичную рыжеволосую девушку, что работает на этой самой площадке аниматором, на кофе. Почему-то он уверен, что она не откажет, и они смогут подружиться — карма улыбается ему двумя одинаковыми улыбками белокурых ангелов.