Субантры боятся яркого дневного света. В больших концентрациях, он может быть губителен для них.
Если рассеять облака — это даст кратковременный эффект, только Мальбонте быстро вернет все на круги своя, нужно что-то более весомое. Думай, Вики, думай.Пусть ты и не ангел, но я вижу внутри тебя тот свет, который зачастую не чувствую в подобных себе. Ты не демон и не ангел, Вики, ты нечто большее, но совершенно отличающееся от Мальбонте, чья душа пропитана темными помыслами. Он закрыл от всех ту половину себя, которая могла осветить путь даже в самую темную ночь. Не дай этому свету угаснуть, Виктория. Он окажется всем нам спасением, — сказал Эрагон, когда только прибыл в школу. Эти слова точно отпечатались в моих мыслях.
Он прав. Так важно сохранять свет внутри себя даже в самые темные времена. Одна из субантр летит на меня, и я решаюсь на авантюру, молясь, чтобы она не оказалась провальной.Мужчина, севший напротив, был немолод по небесным меркам, а по земным — находился в самом расцвете сил. Он был мудр и терпелив, а главное — верен себе и своему выбору. В Ребекке он нашел все то, чего не хватало ему самому, что дополняло его и заставляло жизнь заиграть новыми красками. Мог ли высший демон Ада подумать, что однажды обретет любовь, а главная его встреча состоится даже не с Ребеккой Уокер, а с той малышкой, которая родится с глазами цвета залива за окном, и которая возьмет от своей матери все самое лучшее, включая дерзкий характер.
Воспоминание, которое одновременно несет в себе тяжесть утраты и тепло, невероятное тепло, сравнимое, пожалуй, только с теплом маминых рук. И пусть я была еще слишком мала, и моя память не запечатлела сей момент, но Геральд смог до невозможности четко преподнести мне это ощущение. Он показал мне, что меня любили, что хоть для кого-то в этой никчемной жизни я была самым ярким лучом света. Воспоминания о маме должны перестать нести боль и тоску, а занять в моем сердце особенное место и стать толчком для новой жизни, в которой я, возможно, смогу сделать что-нибудь полезное, и однажды, возможно, тоже подарю жизнь человеку, которого буду любить так же сильно и всепоглощающе. И я представляю, словно мама рядом. Ее теплые руки ложатся на мои предплечья согревая и приободряя. Милая Виктория, будь сильной! — писала она в своем последнем послании. Я буду, мама, обязательно буду. Я не могу подвести всех, кто верит в меня; всех, кто готов отдать жизнь во имя победы. Я всегда буду рядом, пока ты будешь помнить обо мне, и я ухожу из этого мира с чувством, что сделала все возможное, чтобы обезопасить тебя, моя маленькая девочка, — она рядом. В моем сердце. Греет изнутри и просит не поддаваться панике. Ее жертва не должна стать напрасной. Соберись, Уокер. Ее голубые глаза и нежная улыбка навсегда останутся моим самым теплым воспоминанием. Представляя Ребекку, я позволяю свету внутри меня вырваться наружу, ярко освещая территорию школы, заставляя всех присутствующих удивленно поднять головы, а беспощадных птиц биться в агонии. Субантры кричат, истошно, громко — настолько, что у всех на мгновение закладывает уши. Начинают сходить с ума, по-настоящему безумствовать, снося своими острыми крыльями головы себе подобных, и в конце концов падают замертво, напоследок чуть дрожа и замолкая навеки. На секунду вокруг воцаряется гробовая тишина. Все смотрят друг на друга с открытой неприязнью, готовясь уже через секунду впиться в горло противнику. И в этой оглушительной тишине раздаются абсолютно неуместные аплодисменты. Мне даже поворачиваться не нужно, чтобы узнать кто стоит за моей спиной — Сатана и Мальбонте взирают на меня высокомерными взглядами, а на лицах их расплываются довольные ухмылки. — Многих смертей можно было избежать, если бы ты сделала правильный выбор, Виктория, но ты предпочла чувства и выбрала мужа и отца, который, к слову, бросил тебя еще маленьким ребенком. — Потому что я еще способна чувствовать в отличие от тебя. Гнев настолько заполонил тебя, Мальбонте, что сводит тебя с ума, в прочем, как и мысль о собственном превосходстве. Будь честен — однажды ты бы все равно убил меня, так что не стоит разыгрывать этот дешевый спектакль о неправильном выборе. Он прищурил глаза, не отрывая от меня взгляда, и с усмешкой хмыкнул, а в следующую секунду я уже уворачивалась от шаровой молнии, что так некстати летела в меня. Появившийся сбоку Люцифер уже нашел свою цель — Сатану, с которым несколько секунд спустя сцепился в схватке, а Мальбонте продолжал наступать, и я только и успевала, что отражать его атаки. — Разобравшись с тобой, я обязательно найду твоего папашу. Буду убивать его долго и мучительно. Помнишь свои видения? Это было лишь малым из того, что должен будет испытать тот, кто предал свою кровь. — Ты просто больной ублюдок, — зло бросила я, поднимая вихрь вокруг него, утаскивая с земли большие валуны и направляя их в противника, который уворачивался от них с весельем в глазах, с насмешкой наблюдая за мной. Нехорошее чувство внутри нашептывало о том, что Мальбонте что-то задумал. Он жесток, а еще отличный стратег — пользуясь этими двумя качествами, можно создать разрушительный план, который положит всю нашу оборону, и тогда все усилия окажутся тщетными. — Просто перестань идти против судьбы и сдайся, Вики. Это будет лучшим выходом, — земля под моими ногами трещит, и я наконец вспоминаю о паре крыльев за спиной, взмывая в воздух. — Я знаю о всех твоих слабых местах, сестренка. В этой борьбе нет смысла, — он кружит вокруг меня, слегка прищуривается и безумно улыбается, когда видит, как я сжимаю челюсти почти до скрежета, посылая в него молнии, которые даже почти задевают его, пролетая в паре сантиметров от его лица. Ему нужна вся моя сила, ему недостаточно того, что есть сейчас. И он будет выводить меня на эмоции, пока не получит желаемого. А мне эта сила нужна, чтобы наконец отправить Мальбонте в Небытие и забыть о нем, как о страшном сне. Мы боремся, смешивая друг друга с грязью. Во всех смыслах. Моя одежда покрыта толстым слоем пыли, а на лице, кажется, отпечаталась грязь от последнего столкновения с землей. Где-то на периферии я слышу рык и замечаю двух сцепившихся демонов в образе огромных животных. Вторая ипостась Люцифера, собственно, как и Сатаны, поражает. Серая кожа, покрытая огненными рисунками-символами, и выпирающими венами. В таком обличии супруг воистину пугает и в то же время заставляет восхищенно вздохнуть. Кажется, что одна его ладонь уже способна превратить меня в песчинки. Мысли ежесекундно сменяют друг друга. Теперь я думаю о том, что для любого из дорогих мне людей этот день может оказаться последним. Что даже в случае победы я могу столкнуться с горечью утраты. Каждый из сражавшихся, несмотря на страх, не побоялся встать на мою сторону и защищать те интересы, которые дороги и верны для нашего мира. В этих людях, независимо от их происхождения, живет невероятное чувство справедливости. И мне хочется трезво мыслить, не хочется отвлекаться на мысли о том, где сейчас Геральд, как обстоят дела у Мими, и сможет ли Люцифер одержать победу над собственным отцом. Последнее, пожалуй, тревожит больше всего, ибо я осознаю, насколько этот шаг тяжелый для Люцифера, пусть они с отцом и не были никогда близки. Все мы дети, пока живы наши родители. В случае смерти Сатаны Люциферу придется очень быстро повзрослеть, забыть про старые привычки и полностью углубиться в монаршие обязанности, ведь жизни всех обитателей Преисподней окажутся в его руках, которыми он будет вершить чужие судьбы. Посылаю последнюю и важную мысль себе — никто из дорогих мне людей не пострадает. Они обязательно справятся. Обязательно выживут! Возвращаясь в реальность, я вновь вижу перед собой своего главного врага. И в эту секунду он резко оказывается за моей спиной и ударом крыла опрокидывает на землю. Что же, будь Мальбонте обычным смертным, Санта-Клаус вряд ли бы положил подарок в его рождественский носок — мальчиком он оказался скверным, даже при всей миролюбивости Бонта. — Остановись, пока еще не поздно, — зарычала я, перекатываясь по земле, уворачиваясь от мощных крыльев и вскакивая на ноги. — Хотя бы ради Бонта, — я бы хотела, чтобы мои слова надавили на нужное место. До сих пор я удивляюсь тому, что Мальбонте — это две уникальные личности, которые полностью противоположны друг друга. Жизнерадостный, спокойный и добрый Бонт, и властный, непоколебимый, эмоциональный Маль. Из-за последнего Мальбонте оказался заключенным в башне. Он был первым, кто прожил столь долгий срок, томясь в одиночестве. Он испытал на себе тяжесть безразличия других существ. Детские боль и обида переросли во взрослую проблему вселенского масштаба. Если бы можно было обернуть время вспять и вернуться во времена юности Мальбонте, все могло быть совершенно по-другому. Меня же, пожалуй, спас только тот факт, что я оказалась заперта на земле и то, что попав на Небеса, рядом оказались люди, готовые протянуть руку помощи, а Геральд нашел нужную тактику к высвобождению энергии. В небе мелькают знакомые черные крылья и не менее темная макушка Геральда, сражавшегося против неизвестного мне демона, а неподалеку от статуи Немезиды с огромным монстром сражается Мими. Маль намеренно хочет собрать всех дорогих мне людей в одном месте, чтобы устроить публичную казнь, оставив меня главным трофеем напоследок. Хотя, если учитывать всю его ненависть к моему отцу, моя смерть будет явно не последней. Истошный крик оглашает все вокруг, и демоны падают на колени, хватаясь за головы, закрывая уши. Их глаза за секунду наливаются красным, и тогда мы с Мальбонте отрываемся от боя, на автомате поворачивая головы к источнику шума. Я невольно ахаю, прикрывая рот ладонью. Люцифер, скаля зубы и рыча, победно усмехается, заглядывая в лицо собственному отцу, в глазах которого горит пламя, а тело бьется в агонии. В руке мужа неизвестный мне клинок — им он пронзил солнечное сплетение Сатаны. В глазах Люцифера ни капли сомнения, он уверен в том, что делает, в своих взглядах на жизнь и стороне, которую он выбрал для себя. Я вновь смотрю на своего врага — он не выглядел удивленным. Не произнося ни слова, мы сталкиваемся жестокими взглядами, а затем бросаемся навстречу друг другу, сбивая с ног. Он хватает меня за горло, я не теряюсь и бью ногой в живот, а затем добавляю крылом по лицу. Кровоточащий шрам озаряет его красивое лицо. Рядом со мной падает тело Ости, голова которой повернута под неестественным углом. Но больше всего меня поражает тот факт, что убийцей ее становится Люцифер, уверенно пробирающийся ко мне, он сметает со своего пути всех неугодных ему демонов. Еще одна мысль — в Аду после этой битвы останется в разы меньше существ. Неужели они были готовы идти за Мальбонте? — Ты сделала невозможное, Виктория, — хищно скалится Маль. — Захватила сердце самого Адского Принца, — огненный шар пролетает в сантиметре от моей головы и, видит Шепфа, он чуть не испортил мне прическу. — Мог ли Самаэль подумать, что породит на свет такого слабака? Он не ровня тебе, — Мальбонте отбивает атаку Люцифера, слегка отскакивая в сторону. — Жалкий щенок, на которого даже у собственного отца не было никаких надежд, — земля под моими ногами разошлась в разные стороны, а в лицо ударил мощный поток ветра. — В принципе, как и его отец, который отчего-то решил, что останется в живых. Я кинула в него очередной шар, пытаясь подобраться ближе, но Мальбонте был хорошим стратегом и прекрасно держал оборону, насылая на Люцифера разных отродий, что мешали мужу хоть как-то помочь мне. — Давай же, Вики, я знаю, ты способна на большее, — Маль плотоядно облизал губы как в одном из видений. — Ты слишком спокойна, — хмыкнул он. — Нужно тебе помочь, — отправив в мою сторону ураган, он сделал все возможное, чтобы на некоторое время вывести меня из строя, сталкивая мою спину с жесткой поверхностью огромного дерева, которое еще каким-то чудом не вырвано с корнями, и сделал то, отчего в моем горле застыл немой крик, который за секунду превратился в настоящий, настолько громкий, что меня было слышно почти через все поле, а друзья и отец обернулись, услышав голос, наполненный болью. — Люцифер, нет! — охваченный агонией демон трепыхался в энергетическом поле, созданном Мальбонте. Вторая ипостась как могла боролась с энергией, подавляющей мощь самого сильного демона преисподней, но Люцифер проигрывал, понемногу принимая свой обычный вид, а красные доселе глаза уже полностью стали черными. Его энергия гасла, в то время как внутри меня разгорался настоящий пожар. Грудная клетка запылала — невозможно было даже без боли вздохнуть. Воздух нещадно обжигал легкие, а в глазах горел огонь, который готов был уничтожить все живое. Сквозь пелену на глазах я увидела как с ужасом замерли все на поле, как Геральд рвался ко мне, но Мими и Верен сдерживали его, зная, что в данной ситуации он будет только мешать. — У тебя не должно было быть слабостей, Виктория, но ты сама себе вырыла могилу, — медленно и довольно проговорил он. — Эта сила убьет тебя, вырвавшись наружу, и тогда Геральд наконец поймет меня. Слезы текли по моему лицу, и я ничего не могла с этим сделать. Каждое движение было сродни маленькой смерти. И тогда я кричала, сгорая в собственном пламени, видя, как отчаянно Геральд пытается прорваться ко мне, и как бой возобновляется вновь, несмотря на то, что все понимали, что исход ее наступит спустя всего пару секунд. Я наблюдала за сражением словно через пелену. Лицо Мальбонте, исказившееся в подобии оскала. Люцифер, лежавший на земле и подрагивавший от импульсов, проходящих через его тело снова и снова. Мими, которая сжав зубы и не обращая внимания на плечевое ранение, билась спиной к спине Хабарилом. Дино, волосы которого растрепались во все стороны и смешались с грязью. Все они бились за равновесие, за спокойствие всех трех миров, за то, чтобы завтрашний день наступил. Геральд продвигался к Мальбонте, наплевав на все мои мольбы не делать этого, и я осознала одно — я не могу подвести всех этих людей.Виктория Уокер — это борьба. Это победа, работа над собой.
Виктория Уокер — это сильная девочка, которая сможет все, которая не позволит себя обидеть.
Виктория Уокер — личность, а не ее подобие.
У зла всегда есть ахиллесова пята, стоит только внимательнее присмотреться. И неожиданно стало легче. Разум прояснялся, а лицо Мальбонте казалось слегка растерянным, ведь он уже приготовился к ритуалу, но его планы, кажется, собрались идти по одному месту. Не без моей помощи. Вся энергия во мне начала плавно растекаться по телу, заполняя каждую клеточку, смешиваясь с кровью в венах, становясь частью меня. Озаряя все пространство вокруг, прогоняя тучи. — Свет внутри меня никогда не угаснет, Мальбонте. Пока есть люди, ради которых стоить гореть, я буду делать это изо дня в день, — я наступала на него, отражая все атаки, которые теперь казались мне комариными укусами, не более. Моя энергия заполняла все пространство вокруг, и демоны падали на колени, упираясь лбами в землю, не в силах сопротивляться. — Глупая дура, — рыкнул он, направляя в меня разряд молний и тут же получая его обратно, но только уже в троекратном размере. — Извинись за меня перед Бонтом. Мне жаль, потому что я искренне хотела достучаться до него, но уже слишком поздно, — после этих слов Маль взметнулся в воздух и затрясся в тех же конвульсиях, что прежде бился Люцифер. Я действовала так, словно знала, что нужно делать — уничтожала его изнутри, не давая даже шанса на сопротивление. Теперь сила моя превосходила его в несколько раз и разум мой не заплыл тьмой, как сознание Мальбонте, который пошел на поводу у собственной мести и окончательно потерял себя. Мальбонте пылал, сгорал заживо, сжимал кулаки и кричал. Это было поистине страшное зрелище, но я не могла отвернуться, и не хотела это остановить. Мне не было совестно. На его руках слишком много крови. На его руках кровь дорогих мне людей, моей дорогой мамы и Асмодея, который был со мной искренним и настоящим, который желал для меня только лучшего, который стал не только прекрасным любовником, другом, но и помощником до последнего вздоха. Огласив территорию школы громким вскриком, Мальбонте рассыпается на тысячи ярких кусочков, словно фейерверк. Все потеряны. Смотрят друг на друга, не осознавая, что победа осязаема, и мы воплотили в жизнь то, что еще утром казалось невозможным. Неверные демоны и твари уже бегут в лес, но они последнее, что меня волнует, и я, спотыкаясь, бегу в сторону Люцифера, что тряпичной куклой лежит на земле с едва приоткрытыми глазами. Его энергия еле ощущается, а дыхание настолько затруднено, что я чувствую — до Небытия ему рукой подать. Мои пальцы аккуратно обхватывают лицо супруга, и я рыдаю в голос, надрывно, поглаживая его щеки. — Ну же, Уокер, перестань разводить воду из-за меня, — еле слышно шепчет муж и пытается улыбнуться, но губы не слушаются его. Никто не решается подойти к нам, а друзья, кажется, задержали руку на пульсе, нервничая, что произойдет то, о чем каждый сейчас боится даже подумать. — Что ты несешь, болван, — сжала его ладони в своих, оставляя на них поцелуй. — Ты обещал сводить меня на свидание, — через боль произношу я. — Не смей умирать, черт тебя дери! Не смей! — последнее я практически кричу, на что Люцифер, огладив мой большой палец своим, с какой-то блаженной улыбкой промычал и начал прикрывать глаза. Его энергия медленно угасла, а затем и дыхание. — Нет!!! — самый настоящий крик, наполненный болью, тоской, отказом принимать происходящее вырвался из груди. Мои пальцы жадно вцепились в его рубашку, я умоляла его, злилась и вновь взывала, сама не понимая к чему. Рыдая, я нависаю над ним, соединяя наши лбы, орошая своими слезами это красивое лицо, что и сейчас было прекрасно, словно он просто спит. Мы не были прекрасными супругами, мы много бегали от судьбы, но сейчас я готова умолять Шепфа сохранить ему жизнь, пусть даже в обмен на свою. Ведь это первый человек, который полюбил меня такой, какая я есть — с моим дурным характером, как минимум. Он встал на мою сторону и пожертвовал даже своей жизнью, лишь бы дать мне фору в борьбе с Мальбонте. И я готова дать этим чувствам шанс, полюбить этого своенравного демона и даже стать кроткой в некоторых моментах, лишь бы сгладить два буйных характера. Я согласна стать королевой Преисподней, разделив с Люцифером всю дарованную вечность, помогать с его тяжелой ношей, только бы он вновь задышал, а воздух вокруг вновь заполнился коньячной энергией. — Для меня не существует сторон, но я всегда буду желать для тебя лучшего. И если этим лучшим будет Люцифер, то, надеюсь, он сможет сберечь тебя. — Я хотел познать, каково это провести ночь с Вики Уокер, именно с тобой, а не с очередной целью, — максимально тихо произнес адский наследник, глядя мне в глаза. От его слов и вкрадчивого шепота мое сердце сделало кульбит и забилось явно не в том темпе, в котором находилось ранее. — И каково это? — так же тихо проговорила я, замечая, как взгляд демона проскользнул по моему лицу, опускаясь на губы. — Просто невероятно, — резко подавшись вперед, Люцифер прикоснулся к моим губам своими, целуя мягко, без привычного ему напора, а ладонь его нашла свое место на моей шее, слегка обхватывая сзади, притягивая еще ближе к себе. Хриплый кашель пусть и не сразу, но заставляет меня приподняться и то, что я вижу, поражает мой взор, заставляя рыдать еще сильнее, хотя, казалось бы, куда еще сильней. Морщась, Люцифер тяжело дышит, несколько раз моргая, пытаясь сфокусировать свой взгляд на мне. — У тебя уже все лицо опухло от слез, прекращай, — он вяло улыбается и в этот раз у него это действительно получается, а я просто опускаю голову ему на грудь и сдавленно шепчу куда-то в рубашку. — Ты же... ты же... — Не дождешься, Уокер, я твое личное проклятье от которого не так легко избавиться. — Ему нужно срочно в лазарет, Вики, — мои плечи накрыли ладони, утягивая вверх, а родная энергия обволокла тело. Развернувшись, я моментально попала в объятия Геральда, сжимая его до хруста костей, утыкаясь носом в грудь отца. Тем временем позади нас Люцифера аккуратно левитировали в школьный госпиталь, а я могла только до боли в пальцах впиваться в школьную мантию отца, вновь срываясь на слезы. В этот раз это были слезы облегчения. Вот он живой, его энергия так ярко ощущается, а грудная клетка вздымается от дыхания. — Наша сильная девочка, — прошептал он, крепко обнимая меня в ответ, зарываясь в волосы. — Я чуть с ума не сошел. Наконец-то все закончилось, — его рука гладила мои волосы и, расслабляясь в родных руках, организм наконец отпустил весь накопившийся стресс и напряжение. Ибо в следующий момент я осела в руках Геральда, окунаясь в пучину беспамятства и хотя бы на некоторое время отключаясь от реальности.***
Прихожу в себя и вижу белый потолок лазарета. Тело ломит от травм и истощения, а сгорбившийся отец спит на неудобном стуле. Чувство дежавю на некоторое время охватывает меня, но буквально спустя пару мгновений озаряет осознание — все закончилось. И я слишком громко облегченно выдыхаю, отчего Геральд вздрагивает и моментально открывает глаза, пытаясь проморгаться. — Очнулась, — улыбается мужчина, пододвигая стул ближе и сжимая мою ладонь. — Все тело ломит, — морщусь я. — Мальбонте хорошенько по тебе прошелся, — родитель приподнимает одеяло, демонстрируя мое же предплечье с еще заметными лиловыми синяками, которые даже при учете быстрой регенерации еще не сошли с тела. — У тебя все тело в гематомах и магическое истощение. В шоковом состоянии ты просто не замечала собственных увечий, но теперь организм требует отдыха и восстановления. — Сколько я была без сознания? — Двое суток, — Геральд вновь натягивает одеяло обратно, подтыкая его под мой бок, словно заворачивая в кокон. — Как Люцифер? — спрашиваю я, и демон напротив не может сдержать улыбку, хоть и очень пытается. — Лекарю пришлось ввести его в искусственный сон. Переход во вторую ипостась и пытки Мальбонте не прошли бесследно, ему потребуется время, чтобы прийти в себя. — Он жив, это уже хорошо, — улыбнулась, облегченно откидывая голову обратно на подушку. — Ты так плакала над его телом, после такого он просто обязан выжить, — не сдержался отец, за что получил с моей стороны прищуренный взгляд. — Прости-прости, — в сдающемся жесте Геральд поднял руки, продолжая усмехаться. — На самом деле я рад, что у вас все хорошо. Люцифер может быть и не лучший зять в мире, но он тот, в ком я уверен на все сто процентов. — До сих пор не понимаю, что произошло тогда на поле. — В твоем пророчестве говорилось, что ты можешь стать спасением, а можешь погибелью. И это касалось не только победы над Мальбонте. Ты отдала последнюю энергию, силы, свои самые горькие и настоящие слезы ради спасения Люцифера. Я закусила губы, покрываясь румянцем. Кажется, мне точно теперь не сбежать, и я полностью во власти этого самодовольного демона, а вся школа стала свидетелем моих горьких слез над его телом. — У ребят все хорошо? — признаться, ответ на этот вопрос я по-настоящему боялась услышать. Что-то внутри подсказывало мне, что не могло все так идеально закончиться. — Дино в очередной раз попал в соседнюю с тобой палату, Верен ходит с загипсованным крылом, про Люцифера ты уже в курсе. — Много потерь с нашей стороны? — нетерпеливо спросила я. — Меньше, конечно, чем со стороны Мальбонте, но, к сожалению, есть, — Геральд с тяжелым вздохом потирает переносицу: — На самом деле среди твоих друзей тоже есть потери... И вот тут мое сердце делает кульбит и словно падает куда-то вниз. — Левиафан, — отец тяжело сглатывает, опуская голову. — Погиб от лап Ахерона. Его когти пропитаны ядом, мы ничего бы не смогли сделать. Леви. Яркий улыбчивый парень, в котором, не зная его ближе, очень трудно признать демона. Прекрасный боец, невероятный тактик, но в то же время шутник и балагур. В купе с Вереном они — головная боль всей школы, лучшие друзья принца и просто юноши, живущие на полную катушку. — Понятно, — выдавливаю из себя я, сжимая под одеялом кулаки и сдерживая слезы. — Для прощания нужен кто-то из членов королевской семьи, так что пока вы с Люцифером здесь, тела пробудут на территории школы, — я кивнула, понимая, что все эти демоны и ангелы отдали свою жизнь за благое дело, и мы должны проводить их со всеми почестями. — Пусть сделают все как нужно, а мы постараемся побыстрее выбраться из этих стен. — Хорошо, — отец провел рукой по моему лбу. — Я пойду, а ты отдыхай. За дверью стоит охрана, если что-то нужно, просто крикни. Я с улыбкой кивнула и напоследок провела рукой по его предплечью, словно приободряя, а затем прикрываю глаза в надежде еще хоть немного поспать. Уверена, когда снова проснусь, вина и назойливые мысли накроют меня с головой.***
К Люциферу меня пускают только через двое суток. Он лежит с перебинтованным левым крылом, а возле его кровати на столике красуется целая куча склянок с разноцветными веществами. — Привет, — тихо проговариваю я, продолжая стоять в дверях. — Привет, — Люцифер улыбается и, морщась, приподнимается на кровати, облокачиваясь спиной о спинку. — Как ты? — нерешительно захожу внутрь, направляясь к мужу, а затем присаживаюсь на край кровати, замечая, как он внимательным взглядом обводит мое тело, проверяя, точно ли со мной все в порядке. — Жить буду, — ухмыльнулся демон. — Веселые же мне родственники со стороны жены достались. — Зато жить нескучно, — фыркнула я. — Надеюсь, Мальбонте останется просто нашим воспоминанием и не более. — Ты обещал сводить меня на свидание, — писклявым голоском, якобы изображая меня, произнес Люцифер. — Знаешь, Уокер, только ради этого я готов еще раз умереть и воскреснуть. — Вот же засранец, — рыкнула я, слабо ударяя его по грудной клетке ладошкой, отчего демон невольно поморщился, но после вновь улыбнулся. — Вы с Геральдом сговорились? — Так хочется на свидание со мной, Уокер? — игриво выгнул бровь Люцифер, облизывая пересохшие губы. — Нет, — обиженно надула губы я, складывая руки на груди. — Просто не знала, как тебя реанимировать. Ты даже Ад на меня не переписал. Умер бы, и что я со всем этим делала? — Уокер, ты и так моя единственная наследница, так что не переживай, — засмеялся он. — Все мое — твое. — Какие громкие слова, — фыркнула я. — На них-то ты и повелась, — подмигнул мне супруг. — Тебе похоже еще и голову повредили, — с елейной улыбкой произнесла я. — Если там еще было, что повреждать. — Маленькая язва, — покачал головой Люцифер. — И как же мне тебя обуздать? — Никак. Просто смирись. В конце концов без этого нам явно будет скучно. — Испугалась? — Взяв мою ладонь в свою, вдруг серьезно произнес демон, поглаживая большим пальцем костяшки. — Безумно, — опустила голову я. — Думала ты уже не очнешься. Люцифер потянул меня в свою сторону, аккуратно укладывая себе на грудь, слегка морщась при этом. Одна его рука обвила мою талию, вторая поближе прижала к себе, а губы оставили поцелуй на макушке, тихо шепча: — Прости. Это я должен тебя защищать, а не наоборот. Я чувствовал себя абсолютно беспомощным в тот момент. — Все вы дали мне сил бороться до конца, напоминая, что я не одна. Мне есть ради кого жить, меня любят, и на моих плечах лежит огромная ответственность, — чуть помолчав, я неуверенно добавила: — Леви... — Я знаю, — тяжело вздохнул дьявол. — Геральд заходил вчера вечером. Верен сейчас чувствует себя максимально уязвленным. Они были куда более близки друг с другом. У меня же вечно не было времени, чтобы проводить его с друзьями, — я чувствовала в его голосе горечь и сожаление. Самый хладнокровный и равнодушный демон Преисподней со мной наедине раз за разом доказывал, что способен чувствовать и сопереживать. — Нам всем будет его не хватать. — Что это был за клинок в твоих руках? — я задала вопрос, который сидел в моей голове уже несколько дней. — Это реликвия, украденная моим отцом у Шепфа. Этим клинком была убита твоя мать, когда приняла удар на себя вместо Сатаны, — супруг сделал паузу на этом моменте, и, удостоверившись, что я в норме, продолжил свой рассказ. — После смерти Ребекки клинок пропал, и многие века Сатана безуспешно искал его, боясь, что смерть будет ждать его за ближайшим поворотом. Около месяца назад меня вызвали в Цитадель, где ярче всех сияло именно мое пророчество. Внутри него меня ждал клинок, который, видимо, ниспослал Шепфа. Старик сам намекнул, как убрать зарвавшегося Самаэля. Каким образом клинок вернулся к своему первоначальному хозяину, останется для нас тайной, покрытой мраком. Но что-то подсказывает мне, что, возможно, твоя мать была неким порталом и в свое время также заключила сделку и с Шепфа. В любом случае, сейчас это не имеет уже совершенно никакого значения. — Понятно, что ничего не понятно, — усмехнулась я, поднимая голову и проводя пальцами по щеке Люцифера. За эти дни он заметно оброс и казался еще брутальнее, чем обычно. — Твоей славной головушке нужно немного отдохнуть и перестать забивать ненужными мыслями, — вздыхает Люцифер, поглаживая мою щеку. — Уокер, даже не верится, что ты вот так спокойно лежишь в моих руках. Скажи кто о таком год назад, вероятно, я вырвал бы ему язык. — Скажи мне кто-то о том, что произойдет со мной за все это время, я бы сочла его за сумасшедшего. — И в этом вся прелесть твоей нескучной жизни, — его палец нежно обводит мою скулу, и я догадываюсь, что демон собирается сделать. — Сейчас я, по идее, должен поцеловать тебя, но по некоторым причинам не могу полноценно функционировать и дотянуться до тебя. Так что будь добра, Уокер, подсоби. И перестань смотреть на меня своими огромными глазищами. — Испортил всю романтику, — в очередной раз фыркнула я, но при этом поднялась на руках, оставляя на губах супруга сладкий поцелуй, которого нам оказалось мало, и наши губы еще несколько минут не могли вырваться из плена друг друга. — Люцифер, а Вики уже выписа.... — в палату без стука влетела Мими, да так и застыла на пороге, после чего радостно взвизгнув вылетела из помещения, выдавив жалкое: — Простите. — Через час об этом будет знать вся школа, — вздохнула я, отрываясь от Люцифера и облизывая губы. — Определенно, — усмехнулся он. — Но ты недооцениваешь Мими, ей и десяти минут хватит. — Точно, — закусывая губу, произнесла я. — На чем мы там остановились? — засмеявшись, Люцифер вновь поцеловал меня, и все проблемы, хотя бы на этот краткий миг, остались позади. Сейчас только дьявол, его теплые губы и вечность, дарованная нам двоим.***
Сбегая по ступеням, я в сотый раз проклинала себя за свою нерасторопность. А еще за то, что решила надеть платье и каблуки, на которых носиться по лестницам одно удовольствие. В такие моменты я отчего-то забываю про пару тяжеленных крыльев за спиной и превращаюсь в обычную девушку, которая, желая сразить наповал своего избранника, извлекает из своего шкафа весь боевой арсенал, на который в обычный день косится настороженно, предпочитая что-то более удобное и практичное. Кареглазый демон уже ждет меня, лениво прислонившись к колонне и тяжело вздыхая. — Уокер, ты такая копуша, — первое, что я слышу, подойдя к собственному мужу и виновато улыбаюсь. Я правда старалась побыстрее собраться, но то стрелки кривыми выходили, то тон не ложился ровно. И с чего мне стало так важно мнение Люцифера, который ежедневно видит меня с утра до ужаса лохматую, а порой и опухшую? Но признаться, оно того стоило, когда я поймала хищный взгляд супруга, который все-таки оценил каждый участочек моего дражайшего тела, и глаза его вспыхнули желанием вперемешку с обожанием. Люцифер любил меня, любил каждый участок моего тела. Я знала об этом и умело пользовалась. — Не нужно торопить женщину, когда она собирается. Она создает себе настроение, — процитировала известную фразу я, пытаясь хоть как-то оправдать свою нерасторопность. — И какое же настроение сейчас у моей женщины? — притянув меня за талию к себе, на ушко прошептал Люцифер, обдавая кожу горячим дыханием. — Настроение выпить красного вина с одним самодовольным демоном, прогуляться с ним по улочкам Парижа и, может быть, позвать его к себе на чашечку кофе. — Мы живем вместе, — кусая за мочку, со смешком отвечает мужчина. — Ты совершенно не умеешь флиртовать, противный мужлан, — бурчу я и, выскальзывая из рук демона, с важным видом топаю в сторону водоворота. — Смеешь так разговаривать с самим Сатаной, — слышу позади себя мурчащее недовольство демона и его быстрые шаги, отчего ускоряю шаг, подмигиваю ему через плечо и, послав воздушный поцелуй, прыгаю в водоворот, кружась в нем и с улыбкой на лице отмечая руки, обвившие мою талию, и губы, оставляющие на шее нежный поцелуй. И я чертовски надеюсь, что эта нежность останется в Люцифере на веки, что мы сможем стать друг другу настоящим тылом. Мы оба не идеальные, вспыльчивые, упертые, но в то же время целеустремленные и уже, пожалуй, более смелые, чем раньше и более открытые друг другу. Эти отношения только начинаются, и впереди нас ждет много испытаний, проверок на прочность. У нас впереди невозможное количество счастливых моментов рядом друг с другом, а однажды даже возможно наша маленькая идиллия из двух человек станет еще больше. Ну, а пока я шагаю по вымощенной дороге на ужасно неудобных каблуках, держа за руку невероятно горячего мужчину, который, видя мои жалкие попытки быть женственной, тащит меня в самый ближайший магазин со сланцами и покупает нам две пары, я чувствую себя счастливой. Люцифер на полном серьезе выбирает мне кислотно-розовые тапочки, а себе зеленые, которые в сочетании с его темно-бордовым костюмом смотрятся так, словно он жертва неудачного модельного показа. Он не боится выглядеть глупо, его в целом не очень волнует общественное мнение. Сейчас Люцифер просто пытается быть обычным человеком, а не Сатаной, у которого в руках целая Преисподняя. Он крепко обнимает меня за плечи, а я бурчу что-то о его ненормальности, на что он только напоминает мне, что в придурковатости весь его шарм и, закусывая губу, ведет меня только вперед, впрочем, как и всегда. Даже когда я буду готова отступить и опущу руки, Люцифер будет именно тем, кто не даст мне упасть духом, траванет какую-нибудь пошловатую шутку, а после мы всех порешаем и вновь будем на коне. Став для меня опорой, он заставляет меня двигаться дальше, становиться лучше, чтобы быть равной своей паре, своему выбору. Сейчас я начинаю понимать слова Асмодея и Геральда, что Люцифер желает мне только лучшего, и в нем можно быть уверенной на сто процентов. Пусть он и по-своему высказывает заботу, но это явно заслуживает уважения и того, чтобы он получал то же и с моей стороны. В обратном случае, это уже эгоизм, а не любовь. Рядом с ним я наконец обрела семью, обрела того, кто поможет мне восполнить прошлые потери и построить новое счастливое будущее, в котором дети обязательно будут знать о том, как выглядит тепло маминых рук, отеческая улыбка и домашний уют. Где никто столетиями не будет хранить в себе боль, и начнет радоваться каждому прожитому моменту. Где каждый не будет одинок.