Сломанное Зеркало

      У истории всегда есть начало, всегда есть конец. Если цепляться за детали и выстраивать догадки, то можно прийти к довольно интригующему выводу, что история никому неизвестной девушки с причудой копирования завязалась для того, чтобы она победила одного из опасных злодеев Японии.       Будучи маленькой девочкой, Кагами часто наблюдала за про-героями по телевизору, читала про них в интернете, с запоем смотрела ролики с Всемогущим. Большой сильный дядька казался несокрушимой скалой, рядом с ним любой почувствовал бы себя защищенным. Но герои спасали только от внешних угроз, с внутренними каждый человек обязан бороться самостоятельно.       Девушка понимала, что ей придется пережить многое, и ее личная трагедия никого не должна трогать. Однако общество не видело границы между образом Беркута и Кагами Нао. Ненависть, осуждение, злость. Кто-то пытался защитить Беркута, оправдать, но таких находились единицы.       Обидно и больно. Только настоящего героя это не должно трогать. Как ранее и сказала Кагами, сорвавшись и накричав на толпу людей в ЮЭЙ: несмотря ни на что, она продолжит быть героем, это ее работа.       Ее работа – останавливать злодеев. Многих бы она хотела лично побить и посадить за решетку, но только к одному из них девушка испытывала глубокую ненависть. Терпела и притворялась долгие месяцы, чтобы, наконец, расставить все точки над «и».       В одном председатель права – охранная система ЮЭЙ ничего не могла противопоставить причуде тьмы, по крайней мере девушке удалось бесшумно покинуть территорию академии поздно ночью. Погода, к счастью, сжалилась в последние дни, однако, даже если лужи не плескались под ногами, это не сильно радовало Кагами. У нее болело все тело, голова слегка кружилась, минувшие дни выбили из нее все силы. И тем не менее… отдыхать ей некогда.       – Почему именно это место?       Заброшенный полигон на окраине Токио, который когда-то использовался супергероями для отработки командной работы. Огромный пустырь с полуразрушенными постройками.       – Здесь мы начинали тренироваться. – Не считая необходимым оборачиваться на раздавшийся позади голос Кохэя, заключила девушка. – Это место я хорошо знаю.       – Как и я.       В ответ она только неопределенно пожала плечами. До рассвета оставалось тридцать минут, Кагами намеренно подобрала время для решающей схватки. Несмотря на опасения, что мужчина проигнорирует ее просьбу прийти и разрешить конфликт, она знала, что он придет. Слишком гордый.       – Ты разочарован во мне, так ведь?       – Не могу сказать однозначно. Вот Все-за-Одного разочарован во мне, поскольку я допустил ошибку и не заметил змею, пригревшуюся на груди. Однако… я не могу сказать, что разочарован. Как ученица, как личность, ты вызываешь во мне гордость.       Осторожность в выражениях и сдержанность Кохэя не понравились Кагами, она обернулась и наградила его раздраженным взглядом. Несмотря на густую тьму, которую едва разбавлял свет близлежащих районов и далеких звезд, она надеялась, что мужчина увидит ее эмоции.       – Я ненавижу тебя.       – Но ведь я дал тебе все.       – Ты убил мою мать!       – Она и так была нежилец, Кагами. Я открыл твой потециал благодаря злости…       – Да кто, блять, дал тебе право играть в бога?! – сорвалась на истеричный крик девушка. – Это моя мама! Человек, которого я любила, как никого другого! Мне твоя сила была не нужна ни разу! Я желала просто быть счастливой и любимой, власть и сила мне ни к чему!       – Легко говорить такое, когда у тебя есть эта сила. Я не хочу убивать тебя, Кагами, я вложил в тебя слишком много. Если ты пойдешь со мной сейчас и будешь умолять Все-за-Одного…       – Ты, по-моему, перепутал, – ощутив, как злость разогревает в ней причуду, зарычала девушка. – Я здесь не для того, чтобы пресмыкаться перед тобой, а чтобы убить.       – Тогда тебе стоило бы привести еще кого-то. В одиночку у тебя нет ни шанса.       – Если бы я привела кого-то, ты бы тут же убежал.       – Что ж… и то верно.       Несмотря на то, что Кагами изначально держала тени вокруг под контролем, готовясь отреагировать, атака Кохэя стала для нее неожиданностью. Ей хватило времени лишь закрыть лицо, прежде чем ее отбросило назад. На мгновение она растерялась, но тут же собралась и, высвободив дымку, смогла аккуратно приземлиться на ноги. Мужчина атаковал повторно, поэтому девушке пришлось раствориться во тьме.       – Ты от меня не спрячешься, – подметил Кохэй, – я чувствую твое передвижение.       В подтверждение этому он быстро обернулся и, даже рукой не шевельнув, блокировал удар Кагами. Раздраженно кривясь, она тут же исчезла во тьме, пытаясь подобраться к противнику с других сторон, но сколько бы быстро она ни двигалась, Кохэй словно предсказывал каждый ее шаг. Бесполезная попытка пробить защиту взбесила Кагами. Отпрыгнув, она ударила по противнику волной тьмы, заставив его выставить перед собой руки для защиты.       Промелькнувшая надежда, что ей удастся пробить оборону, погасла, когда Кагами лишилась равновесия. Тень, прикосновение которой она даже не почувствовала, обвила ее ноги и дернула назад. Сумев только защитить лицо от встречи с разбитым асфальтом, девушка взвизгнула, когда ее резко проволокло по камням и отбросило прочь.       Прокатившись кубарем, Кагами зажмурилась от болезненного чувства, и даже заметив наступающего Кохэя, не смогла бодро вскочить на ноги. Сквозь злость пробилась вспышка страха. Девушка выбросила перед собой руку, дождавшись, когда мужчина подойдет достаточно близко, однако ничего не произошло.       – Черт! – в панике повторив попытку и убедившись, что ничего не получилось, Кагами бросилась прочь, однако щупальца тьмы не позволили уйти.       Ощутив, как ее подбросило вверх, Кагами испугалась и через силу заставила причуду вырваться наружу, защищая тело от атаки. Частично растворившись во тьме, она избежала судьбы быть пронзенной острым дымчатым шипом. Но раз Кохэй пошел в наступление, это шанс нанести ему урон и подобраться ближе, поэтому, не смея сдаваться, девушка метнулась туманным облаком вперед и материализовала себя в считанных сантиметрах от мужчины.       Ее пальцы, с заостренными шипами тьмы были готовы вот-вот впиться в лицо мужчины. Но она успела лишь чуть-чуть зацепить его щеку, после чего по ней ударила плотная масса тьмы.       Первая ассоциации, пришедшая на ум – ее словно поезд сбил на полном ходу. Смешно, что Кагами даже поняла, как мужчина сумел это сделать. В отличие от него она обучилась высвобождать причуду только локально, в то время как Кохэй мог в прямом смысле срывать со своего тела полноценную тень. Мало того, что вырвавшаяся причуда сильно ударила по девушке, так еще и набросилась, словно дикая собака: кусая и царапая.       Нет, не дикая собака. Рой ос. Ядовитых, безжалостных, раздирающих кожу острым жалом тьмы. Кагами пыталась защититься причудой, но специфика атакующей силы не позволяла отмахнуться от нее, как от полноценного материального предмета. Невозможность отмахнуться пугала, однако нестерпимая боль лишь сильнее злила, поэтому, закричав, срывая горло, Кагами растворилась во тьме и отбросила себя прочь. Но рой не отступал, тут же метнулся за ней.       Прыгая с место на место, девушка не переставала поглядывать на мужчину, который просто стоял и наблюдал. Даже попытка спрятаться в здании не обернулась успехом, минута таких пряток вынудила Кагами едва не на коленях выползать по переломанным балкам.       Выставив перед собой руку, девушка попыталась сосредоточиться вновь на атаке, но ее снова отбросило. Уже не с такой силой, как прежде, словно противник не считал нужным прилагать излишние усилия.       Руки полностью исцарапаны глубокими порезами, на губах застыл вкус крови, лицо также щипало от порезов. Стоя на четвереньках и переводя дыхание после долгой беготни, Кагами, к счастью, практически не чувствовала боли. Она смотрела вниз, приподняв дрожащую руку и обернув к себе ладонью, попыталась сосредоточиться, но ничего, кроме изредка пробивающейся дымки, не происходило.       – Проклятье… Почему?..       – Потому что моя тьма намного сильнее твоей, – даже находясь в относительной отдаленности, Кохэй слышал каждый вздох, который вырывался у нее из груди. – Я не хочу убивать тебя, Кагами, но ты будто и не стараешься. Я знаю, что ты способна на большее. Так почему ты не стараешься? Покажи мне, на что ты способна. Не бойся причуду.       Не бояться тьму. Тьму, которая, разливаясь по кварталам, разрывала людей на куски. Как такое не бояться? Закрыв глаза, девушка чувствовала внутри себя лишь нечто пугающее, извивающееся и холодное. Но это не работало против Кохэя. Она уже изначально понимала, что не сработает.       – Я не собираюсь использовать твою причуду и сводить себя с ума.       – Глупая девочка… тогда ты умрешь. Используй ее.       – Заткнись, – зашипела Кагами, пытаясь успокоиться и взять под контроль силу причуды, чтобы вспомнить то чувство, которое помогло ей однажды.       – Ох… – тяжко вздохнул мужчина, – я не убью тебя, девочка… но ты пожалеешь, что я оставлю тебя в живых.       Чувство, которое помогало обуздать первородный гнев… нет, даже не так. Это не чувство. Кагами попыталась вспомнить, что ей говорили, вновь сосредоточившись на руке. Чтобы победить Кохэя, ей нельзя поддаваться эмоциям, поскольку эмоции усиливали тьму, подавляли все остальное. А для того, чтобы воспользоваться силой, требовалось осознать свои способности, прочувствовать их на физическом уровне. Почувствовать тепло, которое разрастается внутри и, срываясь с ладони, вспыхивает обжигающим вихрем пламени.       Возможно, Кагами удалось застать Кохэя врасплох впервые в жизни, заставить удивиться и искренне растеряться, когда, оказавшись в паре метрах от него, он получил в лицо вспышку пламени. Девушка буквально слышала, как кричит тьма, словно упавшие в раскаленное масло продукты, однако вопль мужчины вряд ли бы что-то заглушило. Огонь не только подавил всю тьму на его теле, но и обжог кожу из-за неготовности встретиться с таким типом атаки.       Идеальная атака, если подумать. Была бы идеальна, если не одно «но» – Кагами показалось, что тем продуктом, упавшим в раскаленное масло, стала ее рука.       С трудом удержав крик, девушка громко застонала, сжав предплечье, словно пытаясь раздавить боль. От кожи поднимался дым, однако огонь не тронул конечность, что никак не вязалось с агонией, от которой у Кагами навернулись слезы.       – Ты… ты что… ты что натворила?..       Что она натворила? Ослушалась председателя, придя к выводу, что тьму можно победить только светом. Кагами понимала, что причуда тьмы для комитета безопасности невероятная находка, и они были готовы пожертвовать другими героями и агентами, чтобы сохранить ценное приобретение. У нее же имелось иное мнение. Несмотря на то, что есть риски, которые Лэн озвучила во время беседы в аудитории, Кагами принимала их. Поэтому попросила Таками о помощи, чтобы он поговорил со Старателем и поделился своей кровью.       Надежность плана вызывала у многих сомнение. Им пришлось уйти из ЮЭЙ и скрываться от председателя пару дней, которые Кагами пребывала в коматозном состоянии. Хотя помнила, что усвоение причуды тьмы далось в разы хуже.       Они могли выследить злодея, заманить в ловушку, а потом напасть. Но девушка надавила на то, что Кохэй никого к себе близко, кроме нее, не подпустит, он чувствовал окружение в радиусе восьмисот метров, даже если на улице не стояла кромешная тьма. Находись кто-то рядом, он просто бы сбежал. Кагами являлась идеальной приманкой. Сыром и мышеловкой одновременно. И крыса попалась.       – Ты… что ты сделала с собой?       Хватаясь за обожженное лицо, мужчина говорил с такой злостью, которую Кагами никогда от него не слышала. Одежда на его плечах дымилась, тьма вокруг исчезла, и, скорее всего, он испытывал не меньшую агонию из-за сожженной заживо сущности причуды. Тем не менее это его, похоже, ни разу не беспокоило. Единственный способ подобраться к мужчине – вывести его из равновесия, и, похоже, Кагами избрала верную стратегию. Но это не обрадовало, а испугало ее.       – То, что должна была, – сжав в кулак здоровую руку, девушка почувствовала тепло, разливающееся внутри, а за ним и неприятное покалывание. – Чтобы остановить тьму, я должна стать светом, так?       Глянув влево и приметив постройку, Кагами перевела взгляд на мужчину и скривилась.       – Ты дура… я тебе дал идеальную причуду! – закричал вне себя от гнева Кохэй. – А ты губишь то, что так дорого мне!       – Как и ты погубил то, чтобы было дорого мне!       Подняв здоровую руку, Кагами хотела повторно ударить по противнику пламенем и отступить назад, однако она первая подверглась атаке. Густая тьма ударила ей в лицо, отбросив назад. Удар спиной об асфальт выбил воздух из легких, поэтому из горла вырвался сдавленный стон вместо крика, когда правую руку придавило собственным телом. Казалось, будто ее раздробило внутри, боль острой иглой пронзила мозг, отчего Кагами позабыла об окружении.       Шумно дыша сквозь стиснутые зубы, она заметила приближающуюся фигуру и вновь глянула влево. Почти, почти… Но вокруг такая тьма, что один черт что-то можно увидеть. Ей нужно встать, нужно вновь зажечь пламя, чтобы осветить округу.       – Посмотри на себя, ты едва держишься на ногах, – пренебрежительно отметил Кохэй, наблюдая, как девушка встала на колено и посмотрела на него обозленным взглядом. – А я так на тебя надеялся…       Вихрь тьмы Кагами была вынуждена остановить тьмой, чтобы удержаться на месте. Она чувствовала, как черные щупальца цепляются за нее, в то время как ее тьма пыталась дотянуться до противника. Давление росло, и попытка высвободить большую мощь причуды, казалось, вообще не приносила пользы.       – Ты ослабла. Поглотив другую причуду, ослабила основную, и она будет слабнуть, если ты вздумаешь еще использовать огонь. Неужели ты хочешь лишиться своей причуды? Это дар, который я тебе дал.       Благодаря эндорфину Кагами почувствовала себя чуть лучше, а слова мужчины вызвали в ней внезапную вспышку злости. Но она не оскалилась, а засмеялась, попутно заставляя тьму вырываться из тела, разрывать кожу, чтобы повышать уровень эндорфина.       – Ты дурак… лишиться моей причуды? – стиснув зубы в преддверии неизбежной агонии, Кагами истерично засмеялась и закричала: – Моя причуда досталась мне от матери, а твоя сгорит вместе с тобой!       Тепло, разливающееся по мышцам, вырвалось наружу всполохом мощного пламени, ударив в Кохэя. Продолжая удерживать мужчину тьмой, и в то же время разливать по округе огонь, Кагами буквально слышала, как рвется ее плоть и сгорает тьма внутри. Голову заполнило лишь осознание боли, за ярким огнем исчез и образ противника, и окружения, девушка надеялась задержать Кохэя как можно дольше, но ее хватило буквально на несколько секунд.       Конечности словно через мясорубку пропустили, в ушах стоял крик – то ли собственный, то ли Кохэя. Упав не в состоянии даже на коленях стоять, Кагами с трудом разлепила веки, заметив сквозь слезы мужчину, которого прямой удар пламенем поверг в не меньшие мучения. Тьма вокруг него с трудом поддавалась контролю. Прикрывая ладонью лицо, с которого слезала кожа, он обозленно закричал, поднял руку в направлении беспомощно дрожащей от боли девушки.       Единственный способ победить – лишить врага бдительности, заставить отвлечься от окружения, сосредоточить внимание на противнике перед его глазами. Зная, что для Кохэя передать причуду преемнику стало задачей номер один, мечтой, которую он лелеял долгие годы, Кагами решила ударить его по самому больному. Отнять у него эту мечту, чтобы он больше ни о чем не посмел думать.       И это сработало, что подтвердил прогремевший выстрел, ударивший Кохэя в грудь. Упав на колени и схватившись за рану, мужчина даже позабыл о горящей одежде, после чего его голову пробила вторая пуля, окончательно положив на землю.       Засмеявшись сквозь боль, Кагами, к сожалению, не смогла долго порадоваться. Полученные повреждения вызвали нестерпимую агонию, она застонала и заплакала, с трудом перевернувшись на спину и положив руки на грудь. Она пыталась схватиться хоть за что-то, чтобы унять сжимающиеся пальцы, но прилегающий к телу костюм даже ногтями не зацеплялся.       Все болело, словно каждую кость переломали битой, каждую мышцу изрезали острым лезвием, а кожу сожгли щелочью. Мозг разрывало от сигналов нервной системы, оповещающей о множестве повреждений, Кагами хотела бы потерять сознание, хоть на мгновение почувствовать облегчение, но не получалась. Она подозревала, что причуда тьмы не обрадуется пламени, но и представить не могла, что будет настолько плохо!

***

      – Нао! Нао!!! Отзовись! Нао!!!       Выбегая со стороны леса, лежащего слева за постройками, Таками несся, очертя голову к девушке, которая никак не реагировала на его крики. Он с трудом различал хоть что-то в опустившейся темноте, и только благодаря последней вспышке пламени ему удалось найти врага в прицеле винтовки и выстрелить.       План, конечно, не понравился Таками от слова совсем. Он предлагал привлечь Старателя, но Кагами верно подметила, что внезапное исчезновение «по делам» сразу четырех героев вызвало бы у председателя подозрения. Девушка выбрала местом встречи с Кохэем заброшенный полигон не только по причине того, что она его знала из-за тренировок на его территории. Пространство, отгороженное лесом лишь с одной стороны, отлично просматривалось на несколько километров вокруг.       Кагами верила, что Тень потеряет бдительность и перестанет следить за окружением, когда она воспользуется пламенем. Все что требовалось Ястребу и Бест Джинсу, это скоординировать свои действия, чтобы застать Кохэя врасплох. По плану Джинс наблюдал за полем боя с северной стороны, с крыш заброшенных административных зданий, расположенных в полутора километрах.       Отмашки по рации, когда товарищ увидит вспышку пламени, Таками ожидал, словно своей смерти. Не сожги бы Даби его крылья, он мог бы в считанные секунды добраться до поля битвы и поддержать Кагами. Но в итоге ему пришлось ожидать с винтовкой в лесу, нервно трястись, а затем бежать километр практически в полной темноте, чтобы сделать решающий выстрел. Если бы Кагами повторно не ударила о Кохэю пламенем, он бы их, наверное, и не заметил. Услышал, но не смог бы нормально прицелиться.       План – просто дерьмо. И даже тот факт, что ему удалось устранить Кохэя Нобару ничуть не обрадовал Таками, когда он увидел, в каком состоянии пребывала девушка.       – Нао! – упав рядом с Кагами и отбросив оружие, парень в ужасе схватил ее за плечи, заставив девушку лишь сильнее закричать. – Черт… что с тобой?.. Эй, ты слышишь меня? Блять!. Джинс, ты меня слышишь? – нажав на кнопку рации, закрепленной на ухе, воскликнул парень. – Приезжай срочно сюда, Нао нужна помощь, ее нужно отвезти в больницу, как можно скорее!       – Понял, уже еду к вам.       – Черт… Нао, держись… ты меня слышишь, скажи что-нибудь?       Она внезапно вцепилась в его руку и сжала с такой силой, что Таками едва сам не застонал. Он с трудом видел девушку, поэтому в спешке сдернул с пояса фонарик, и как только рассеянный луч света осветил ее, у него чуть сердце не остановилось. Ее руки практически полностью покрывали фиолетовые пятна, из ран текла кровь, синяки также затрагивали шею и ноги, скорее всего, и тело находилось не в лучшем состоянии.       – Что за?..       Это никак не напоминало действие причуды тьмы.       От растерянных чувств Таками отвлек приближающийся шум мотора, поэтому, не смея терять ни секунды, он поднял Кагами с земли, заставив ее сдавленно закричать.       – Прости… прости, прости, прости.       Но она не отвечала, только хмурилась и тяжело дышала.       Он идиот, он идиот, что согласился на этот план! Лучше бы нашли иной способ одолеть Кохэя Нобару, который теперь лежал остывающим трупом на земле. Но не такой ценой, не такой!       – Ястреб!.. – остановив машину, Джинс, едва заметив, в каком состоянии находилась девушка, поспешил выскочить на улицу и открыть заднюю дверь автомобиля. – Что с ней?       – Понятия не имею, – пытаясь аккуратно положить девушку на заднее сидение, в панике отозвался Таками. – Срочно, езжай в ближайшую больницу!       – А что с Нобарой?       – Устранен, с пробитой головой и грудью далеко не уйдет, – закрывая дверцу и, оббежав машину, забравшись в салон с другой стороны, Таками положил голову Кагами к себе на колени. – Быстрее, Джинс!       Повторять дважды не пришлось, мужчина сел за руль и поехал в указанном направлении. От каждого ямы на дороге девушка вздрагивала и кривилась, продолжая крепко сжимать руку Ястреба, который только и мог бормотать себе под нос, что все будет хорошо. Почему он такой идиот, доверил ей исполнение столь опасного плана? Желание отомстить за убитых родных… он просто боялся, что, услышав отказ, Кагами отправится исполнять план одна. Сбежала бы, никого не предупредив. Ей и так тяжко далось усвоение причуды Старателя…       – Пожалуйста, Нао, борись. Ты же упрямая, не смей помирать. Не у меня на руках, борись… борись, пожалуйста.       Таками не помнил, когда боялся так в последний раз. Даже страх от того, что его мог убить Даби, или же в далеком детстве, когда его избивал отец… Это ни с чем несравнимо. Страх потерять любимого человека. Так значит вот что испытывала Кагами, каждый раз теряя близких? Когда узнала о смерти Куросаки, когда ей сообщили о гибели матери. А он просто стоял истуканом и пытался выразить сожаления.       И после всего пережитого она продолжала бороться, работать, отважилась на рискованное задание. Теперь Таками понял, почему она не боялась умереть. Потому что от одной мысли, что девушка погибнет, он боялся думать, что ему делать дальше.       Когда они добрались до ближайшей работающей больницы, Кагами уже потеряла сознание. Лишь нащупав пульс, Таками убедился, что она жива, однако это ничуть не успокаивало его.       – Я поеду обратно на полигон, – сообщил Джинс, как только помог парню вытащить девушку из машины.       – Хорошо, сообщи об этом председателю.       – Понял!       У входа в больницу никого не было, но через стеклянные двери Ястреб заметил, что в холле находилось довольно много людей. Не сказать, что очень хороший знак, и тем не менее, едва не выбив дверь с ноги, он был готов на все, чтобы спасти Кагами.       – Нужна помощь! Срочно!       Люди, находящиеся в холле, были простыми гражданскими, которые либо пришли поддержать своих близких, либо сами нуждались в медицинской помощи, о чем говорили медсестры, ходящие между рядами. Но перевязка поверхностных ран в предрассветной тишине моментально отошла на нет, когда Таками ворвался в холл и привлек к себе внимание.       – Что случилось?       – Быстрее, койку сюда!       К нему моментально подбежали медсестры, но едва их взгляд коснулся Кагами, они в ужасе распахнули глаза. Даже в недоумении.       – Что с ней?       – Не знаю, похоже на внутреннее кровотечение и травмы, это из-за ее причуды… Она сражалась со злодеем и… пожалуйста, помогите ей.       – Д-да… сейчас… Кладите ее сюда!       Как только одна из девушек подкатила койку, Таками осторожно положил Кагами и собирался последовать за врачами, но как только она скрылась за дверьми приемного отделения, одна из медсестер преградила ему путь.       – Подождите! Вы не можете туда пройти.       – Что?! Но…       – Ястреб… вы же… не родственник, да?       Вопрос поставил парня в тупик, он только успел открыть рот, но все, что он смог, это беспомощно вздохнуть и потупить взгляд.       – Обещаю, мы сделаем все возможное, – поклонилась медсестра, – прошу, ожидайте.       Не родственник. Вот уж да. Как только девушка оставила его, парень не сдержался и истерично тихо засмеялся. Сейчас бы пригодилась эта история. Но теперь Таками не мог даже пройти к девушке, которую любил, ведь он ей никто. Забавно. До жестокого забавно. Все, что ему оставалось, это чувствовать себя бессильным и испуганным на глазах у десятков перешептывающихся людей. Не менее бессильных и испуганных, потому что он лишний раз доказал, что герои, каких они привыкли видеть, на самом деле не выдуманные образы. А обычные хрупкие люди.

***

      Такой боли, она, наверное, никогда не испытывала в своей жизни. В момент пробуждения Кагами с трудом понимала, приснилось ли ей все, но сквозь тяжелую дрему она постепенно осознавала свое тело. Чувствовала его, только пошевелиться не могла.       С трудом разлепив веки, девушка зажмурилась от яркого света, освещающего больничную палату. Дышать оказалось сложно, казалось, что не только руки и ноги, но органы полыхали огнем. Долгие минуты потребовались ей, чтобы осмыслить свое состояние, все, на что хватило Кагами, это просто смотреть в потолок и дышать воздухом с повышенной концентрацией кислорода через маску.       Попытка поднять руку затянулась на несколько минут. Казалось, что к запястью привязана гиря, а приподняться тоже оказалось не вариантом. Повернув голову и увидев, сколь фиолетовой, если не черной, выглядела кожа в контрасте с перевязью, Кагами опешила. От страха сердце забилось сильнее, что заставило уйти сонливость. Набравшись сил и сквозь шумное дыхание приготовившись к боли, Кагами напряглась и с трудом, закусывая губу, чуть приподнялась на подушку. Выждав, когда боль утихнет, вновь повторила попытку, и так на протяжении пяти минут, пока не заняла сидячее положение.       Честно говоря, лучше бы она вновь легла, потому что ребра с правой стороны и живот схватил болезненный спазм. Ноги, к счастью, практически не болели, но вот руками девушка едва ли могла пошевелить.       Сколько она лежала без сознания? Что вообще произошло? Точнее, что произошло – она помнила, все в мельчайших подробностях, даже как к ней на помощь прибежал Таками. Но она и слова сказать не могла.       Надо найти медперсонал. Узнать, сколько она здесь лежит, что в принципе происходит? Лежать мертвым телом и дожиться, когда к ней хоть кто-то придет, воспаленный мозг решил бесполезной тратой времени. Кагами лишний раз убедилась в этом, заметив подле кровати кресло-каталку. Сначала подумала, что и на своих двоих дойдет, но как только освободилась от капельницы и кислородной маски, попытавшись встать на ноги, ожидаемо упала на пол.       От всплеска боли у Кагами едва не вырвался истошный крик. Слезы навернулись на глаза. Мышцы закололо в агонии, словно от тысячи одновременных ударов иглами. С трудом терпя жуткие спазмы по всему телу, она заскулила. От мысли, что она останется такой на всю жизнь, Кагами едва не зарыдала. Значит, вот что чувствует человек, прикованный к кровати? Не способный позаботиться о себе самостоятельно. Неужели ее мать чувствовала то же самое?..       Нет. Нет-нет-нет-нет.       Превозмогая боль, Кагами попыталась подняться, хотя бы сесть в кресло-каталку, но ее хватило лишь, чтобы облокотиться о сиденье. Тяжелое дыхание начало разрывать легкие, а от него и давить на поврежденный бок.       Герой, который не в состоянии даже на инвалидное кресло забраться. Пиздец.       В таком положении Кагами просидела, возможно, минут десять, она потеряла счет времени. Повторяла про себя «сейчас отдохну, и продолжу». Отдохнет и продолжит. Но она все сидела…       Даже когда за дверью послышались голоса, девушка не посчитала нужным хоть что-то сделать. Только представила, какой нагоняй ей устроят врачи. От осознания своей беспомощности на нее нахлынула апатия. Звук открывающейся двери ничуть не встревожил Кагами, как и силуэт человека, который она заметила периферийным зрением.       – Господи боже… серьезно?       Чуть скосив взгляд, девушка увидела Уширомию, который не стеснялся смотреть на нее с недовольством, сверху вниз, как на провинившегося ребенка. Но, видимо, она слишком жалко выглядела, чтобы заставлять его злиться.       – Ох, блин, – вздохнул парень и, подойдя к девушке, присел рядом, аккуратно закинув ее руку себе на плечо. – Давай, на счет три садимся в кресло. Раз, два, три.       Пытаясь отталкиваться ногами, девушка тем не менее зарычала от жуткой боли в плече, когда ее потянул парень, поэтому, опустившись в кресло-каталку, едва опять не свалилась вниз.       – Ну что, довольна результатом?       Уширомию определенно не заботило, что она чуть ли не плакала от боли. Обычно он вел себя любезно с ней, но Кагами понимала его настрой.       – А вы почему не довольны? – зашипела девушка. – Миссия выполнена, такой же был приказ.       – Мы говорили тебе сохранить причуду любым образом. Это также был приоритет.       – Ну, вообще-то, она при мне.       – Ага. Как и огненная причуда Старателя. И на что теперь похоже твое тело?       Хотела бы Кагами знать. Она опустила взгляд к рукам и устало вздохнула.       – А что… что в итоге случилось с моим телом? – спросила девушка, уже боясь даже смотреть на Уширомию. – Мне казалось, что огонь сжигает тьму, а заодно и меня… но это ведь не ожоги. Больше похоже на гематомы.       – По факту твое тело сейчас огромный синяк, огромная рана, – вздохнув, отозвался парень. Присев на край койки, он задержал на собеседнице хмурый взгляд, но злость в нем постепенно отступала перед грустью. – Врачи сказали, что характер повреждений похож на многочисленные колотые раны, а также раны… словно тебя изнутри кололи иглами и секли тонкими лезвиями. Также есть ожоги, но их куда меньше.       – Жуть… Это… это хоть лечится? Или?..       – Процесс восстановления, как я понял, очень долгий, наверное, ты лишишься чувствительности на руках уже точно. Но должна восстановиться. Благодаря современной медицине этой займет месяц, может, два. Как раз успеет исчезнуть огненная причуда.       – Ты только об этом беспокоишься?       – Вы идиоты, конечно. Что за тупой план был?       – Какой был, – только и пожала плечами Кагами.       – Председатель в ярости.       – Потому что я могла потерять причуду тени?       – Потому что вы все могли умереть! – повысил голос Уширомия, заставив собеседницу в недоумении скривиться. – Не думай, что она совсем бессердечная… В общем, поскольку тебе удалось устранить Тень, претензий к тебе не будет.       – Вот же щедрость, – съязвила Кагами. – Кстати, сколько времени-то прошло?       – Тебя привезли вчера утром, сейчас тоже утро… то есть сутки назад.       – Ого… по ощущениям, я неделю валяюсь. А… а что… с Кейго? Он приходил?       – Пока ты в критичном состоянии, его, как и других посторонних, не могут пустить. Мне пришлось помахать удостоверением, чтобы увидеть тебя.       – А-а… ясно.       Удивительно. Но расстроил Кагами не тот факт, что врачи не позволили Таками навестить ее. По факту, теперь никто не мог навестить ее. Только двоюродные дядя и тетя, которым до нее после смерти Куросаки нет никакого дела.       – Сейчас ситуация сложная. Мы готовимся принять поддержку из-за рубежа, сегодня должна прилететь Звезда и Полоса. Ястреб, Джинс и Старатель отправлены встречать ее.       – Ясно… а… нет никакого способа ускорить мое восстановление?       – Хочешь себя в могилу загнать?       Кагами молча уставилась на парня, даже не зная, что сказать. Было чувство, что ее оставили на обочине жизни, что она израсходовала себя, как герой, и теперь уж точно никому не нужна. Благодаря поддержке Ястреба и Джинса ей удалось победить Кохэя, но достаточно ли этого? Неужели она избрала работу на государство лишь для того, чтобы кончить так рано?       – Но я… могу же что-то еще сделать, так? Я просто… хочу быть героем, хочу быть тем, кто защитит… хотя бы Кейго. Он же спас меня. Да и я же шла сюда, то есть в комитет, чтобы быть героем. А какой из меня теперь герой? А если я не восстановлюсь? Если больше не смогу… доказать, что могу быть героем?       От каждого слова слезы на глаза наворачивались. Столь беспомощной Кагами себя давно не чувствовала. Наверное, она действительно жалкая, если после всего произошедшего она волновалась о том, как бы доказать обществу, что все еще способна быть героем. Что способна держать планку, раз зареклась идти до конца.       Помолчав, Уширомия устало вздохнул.       – Пойдем, я покажу тебе кое-что.       Кагами не видела смысл сопротивляться. Парень покатил кресло к выходу, и девушка невольно оказалась заинтригована. Однако путь оказался неожиданно коротким, буквально до двери: выбравшись в коридор, Уширомия развернул кресло, чтобы Кагами увидела то, от чего у нее глаза на лоб полезли.       Десятки разноцветных стикеров украшали стену, а также дверь ее палаты. На каждом написаны пожелания о скорейшем выздоровлении, призыв бороться и не сдаваться, слова восхищения и простой поддержки. Внизу лежали цветы, а еще пара мягких игрушек, Кагами даже нашла два рисунка, изображающих, вероятно, ее детской рукой.       – Что… что это… такое?       – Слова поддержки.       – Да это я поняла. Откуда?       – Врач сказал, что это делали пациенты и их посетители, когда узнавали, что Беркут лежит в этой палате после сражения со злодеем. Видимо, не все тебя ненавидят.       Сказать, что она опешила, ничего не сказать. Кагами, наконец, удалось позабыть о боли, пока она рассматривала стикеры и маленькие подарки, среди которых особое внимание привлек плюшевый кот. Игрушка обычная, но одна деталь в ней добила самообладание девушки. Зажмурившись, в тщетной попытке удержать слезы, она с трудом указала на игрушку.       – Можешь… дать ее мне?       Ей удалось только указать дрожащими пальцами направление, но Уширомия, присмотревшись к подаркам, сразу понял, о чем шла речь. Несмотря на дикую боль и слабость, когда парень положил плюшевого кота ей на колени, Кагами через силу вытащила из-за ошейника игрушки красное перо.       – Можешь… завезти меня обратно и оставить… хотя бы на минуту?       У нее не хватило сил сдерживать слезы, и как только парень покинул палату, Кагами шумно вздохнула и позволила эмоциям взять верх. Из груди рвались рыдания, по щекам скатывались слезы, и несмотря на боль в ребрах, девушка не могла остановиться. Она плакала. И улыбалась. Дрожащие пальцы поглаживали перо, и единственное, чего боялась Кагами, это выронить его.       – Если ты слышишь меня… я в порядке. Спасибо тебе.       Переведя дух, она попыталась поднести перо к губам, чтобы поцеловать, но боль взяла верх, и рука вновь упала на колени. Шумно выдохнув, Кагами откинула голову назад. Но не расстроилась. А разозлилась. И это помогло слезка успокоиться, взять под контроль как минимум слезы.       Глубоко вздохнув и медленно выдохнув, Кагами уверенно сжала между пальцев красное перо, хотя сил у нее практически не было.       – Может, сил в теле и не осталось, но я не сдамся… Я буду бороться, Кейго. Выберусь отсюда, заметить не успеешь. – Медленно выдохнув и почувствовав, как грусть отступает под натиском холодного спокойствия, Кагами прошептала: – Я стану героем, достойным своего имени. Я уже… стала.