— Мы медлим, потому что я парень? Тебе все еще некомфортно из-за этого?
— Нет.
— Да ладно? — недоверчиво прыскает Гук и даже глаза закатывает, заставляя Тэхена глубоко выдохнуть и поднять на него свой тяжелый взгляд.
— Мы уже говорили об этом не один раз.
— Я хочу обсудить это снова, — упрямится младший. — Почему ты не хочешь спать со мной? Я совсем тебя не возбуждаю?
— Я хочу, — устав от разговоров подобного рода и надеясь своей резкой откровенностью положить, наконец, им конец, чеканит Тэхен напряженно и не замечает даже, как повышает на школьника голос. Он будто надеется докричаться до него, раз уж тот не воспринимает ни шепот, ни обычную речь. — Хочу, понятно? — произносит уже тише, но напряженно так же, буравя остолбеневшего Гука взглядом из-под нахмуренных бровей. — Я хочу с тобой спать, причём как просто дрыхнуть в одной постели, так и делать то, что ты имеешь в виду, поднимая подобные темы. Я очень хочу. Но не могу, — проговаривает с расстановкой, четко прорисовывая точку в конце каждого предложения своими интонациями. — Ты все еще школьник, — выдыхает уже устало, не подозревая даже, что разговор только начат, а не закончен, как Тэ надеялся: — Гук, тебе нет двадцати, есть вещи…
— Да какая разница? Я уже достиг возраста согласия, это ведь не статья! А даже если и так, я не собираюсь сдавать тебя в полицию! И у меня уже был секс, так что нельзя сказать, что ты меня совращаешь. Скорее это я совращаю тебя!
— Это ведь разное! Ты прав, ты достиг возраста согласия, но ты все еще не взрослый, — проговаривает Тэхен, надеясь до школьника достучаться. — Дело не в законе, а в том, что правильно, Гук, и в том, как работает этот чертов мир. Я не считаю, что такие вещи нормальны для школы. Даже для выпускного класса. Нет, особенно для выпускного класса! Тебе сейчас нужно думать не о таких вещах, а о поступлении — это раз. Окей, ты можешь быть миллион раз опытен в сексе, но это ведь было не так. Ты уже спал с парнем? — Чонгук знает, к чему клонит Тэ, и поэтому сказать ему совершенно нечего, и старшеклассник вынужден просто молчать и слушать дальше: — Нет же, — Ким сам качает головой и говорит теперь намного тише, спокойнее, потому что видит — Чонгук его слушает. — То, чего ты так настойчиво просишь — не то же самое, к чему ты привык и в чем у тебя есть опыт. Что если что-то пойдет не так и…?
Ким не договаривает, речь его обрывается, потому что об этом ему даже подумать страшно, еще сложнее сказать. Но что если Чонгук после шага подобного от Тэ отгородится, поняв, что он все себе совсем не так представлял и для подобного не готов совершенно? Что делать Тэхену тогда? Он ведь о чувствах своих уже позабыть не сможет… и не сможет себя простить.
Еще хуже этого сценария может быть и другой: там Чонгук в себе замыкается также, как Хисын. И ему ни до чего больше нет никакого дела. И все труды парня теряют в одно мгновение смысл.
Как же ему объяснить это импульсивному Гуку?
— Ты понимаешь, что перед экзаменами не должно происходить ничего, что может сбить с толку, лишить концентрации или тем более выбить из колеи? Ты уверен, что тебе понравится? Уверен, что не пожалеешь и что будешь в порядке после? Я не могу гарантировать этого. Ты хоть знаешь, сколько гетеросексуальных парочек сталкиваются с проблемами подобного рода после секса? Тем более после первого? Ты знаешь, сколько из них замыкается в себе и отдаляется друг от друга? И мы сейчас говорим о том, что в народе считается нормальным и правильным! Это вроде как предусмотрено природой. Что насчет кого-то вроде нас? Какова вероятность, что парню не понравится секс с другим парнем? М? Что еще мне нужно тебе сказать, чтобы ты понял, почему я прошу тебя подождать еще немного?
— То есть для тебя нормальна мысль, что мы можем отдалиться друг от друга после первого секса, потому что это происходит сплошь и рядом даже у гетеросексуальных парочек?
— Я сказал, что даже если вдруг нас ждет тот же сценарий, сейчас для этого совсем неподходящее время, — поправил Тэхен, немного раздраженно от того, что Чонгук перекрутил его слова.
Тишина. Секунда и вторая, и третья… Чонгук смотрит напряженно и о многом думает. Тэхен очень надеется, что они, наконец, закончили этот разговор.
— А что если я уверен?
— Что ж, не уверен я, — побежденно признав, что ничего еще не законченно, Тэхен разводит руки в стороны и даже саркастично выгибает бровь: — А для таких вещей ведь нужны оба?
Туше.
Чонгук вновь кипятится, совершенно не понимая, зачем Тэхен так беспокоится о тех вещах, которые не случились еще даже.
Дело правда не в том, что он парень?
— То есть, ты хочешь сказать, что, даже если бы я был девчонкой, ты бы все равно не стал спать со мной?
— В идеале до двадцати, — кивает Ким. — Как минимум до выпускного.
— Ты… — бесишь, напрягаешь, раздражаешь, выводишь меня из себя. Как ты, черт побери, таким раздражающе сдержанным можешь быть?! — …почему такой правильный? Разве тебе не тяжело сдерживаться? Мне тяжело. Мне очень тяжело, особенно когда ты рядом весь такой сексуальный, когда целуешь меня и когда прикасаешься, мне так тяжело! Почему для тебя все так просто?!
Просто? Тэхену совсем не просто, ему очень и очень непросто, но он об этом совсем ничего не может сказать. Поэтому «просто» выдерживает возмущенный и вместе с тем уязвленный взгляд младшего и как можно спокойнее старается проговорить:
— Мне было бы легче, если бы ты перестал устраивать для себя фотосессии и проявил немного терпения.
— Не хочу, — решительно заявляет Гук, игнорируя тяжелый взгляд Тэ, на него тут же поднятый. Чонгук не сдается, качает головой и обещает самому себе, что все равно не отступит. Он ни за что не сдастся. Ни за что. — Не хочу быть терпеливым. И теперь я буду слать тебе больше гребанных фото, потому что… я уверен в своих чувствах к тебе, и я уверен, что мне будет с тобой хорошо, — заявляет он твердо. — Потому что мне хорошо с тобой даже на расстоянии. Даже сейчас, когда мы почти ссоримся, я счастлив, потому что ты мой. И конечно я буду еще счастливее, когда между нами не останется ни пространства, ни одежды, ни стеснения! У меня было достаточно времени, чтобы взвесить все «за» и «против» того, чтобы встречаться с тобой. У меня было время обдумать все приемлемые и неприемлемые для меня вещи, посомневаться во всем и миллион раз передумать. Мне приятно просто от того, что ты смотришь на меня. И я хочу узнать, насколько приятно мне будет, когда ты будешь меня касаться и… — запинается он, в этот раз не способный проговорить вслух о том, чем давным-давно заняты мысли, — когда… — щеки краснеют, а в горле пересыхает, потому что за этим «когда» скрывались поцелуи Тэхена, покрывающие обнаженную гукову кожу, потому что за ним прятались синяки на запястьях Чонгука, за ним следовало чувство наполненности, которое Гук себе пока что мог лишь в воображении своем рисовать. Говорить о таком очень смущает, но еще больше Чонгук смущается, потому что точно знает — Тэхен слишком правильно понял все, что крылось за его оборванным и неловким «когда».
Гулко сглотнув, парень моргнул несколько раз и сделал вид, что щеки его не пылают из-за неловкости, а внутри живота не тянет от мыслей, которые сами по себе пробрались в его голову.
— Ты прав, спать с девчонкой не то же самое, — кивает Чон, — но и спать с кем-то удовольствия ради — не то же самое, что быть с человеком, в которого по уши влюблен. Я не хочу ждать! Я хочу узнать, каково это, когда к тебе прикасается тот, от кого ты без ума. Я хочу знать, каково сгореть в объятиях страсти с тем, в кого так сильно…
Если Чонгук скажет еще хоть слово, Тэхен просто сдастся. Подобного парень не может себе позволить, потому и качает головой, лишь чудом не закатывая глаза. С каких таких пор Чон Чонгук стал таким романтиком?
— Ты слишком много читаешь в последнее время.
— Именно. Ты подсадил меня на книги, но ты знал, о чем большая часть из них? — не сдерживается Чонгук: — О любви, Тэхен. Даже если это рассказ о приключениях, там всегда есть любовь, и ты знаешь что? — интересуется он, совершенно не нуждаясь в ответе и вновь закипая понемногу. — Она написана чертовски красиво. И угадай что?! В твоих любимых книгах герои сходят от любви с ума и нарушают правила, а не ждут иллюзорно-значимого дня, когда их второй половинке исполнится двадцать или когда она получит школьный аттестат.
— Наверное потому, что они жили не в двадцать первом веке в корейском обществе, и их второй половинке не предстояло заканчивать школу и поступать в университет!
Да чтобы тебя, Ким Тэхен!
— Джульетте было тринадцать! — не сдерживается Чонгук. Почему ему в девятнадцать нельзя делать то, что девчонка творила в тринадцать лет?
Ах, Джульетта… у Тэхена даже почти стабилизируется его давление.
— Хорошо, что ты вспомнил об этой парочке, — усмехнулся он, своим тоном давая Чонгуку почувствовать, что тот сам себя загнал в угол. Как это возможно, он же секунду назад лидировал в этом бою! — Не подскажешь, чем все закончилось?
— Это случайность…
— Да что ты? — театрально удивляется Ким. — А я думал, что это излишняя драма, свойственная пубертату. Спасибо за хороший пример того, что возраст все же имеет значение.
— Я не могу разговаривать с тобой!
Как Тэхену удается быть таким непоколебимым?
Почему он совсем-совсем не хочет Чонгука послушать?
Чтобы не сказать чего-нибудь лишнего, Чон от своего парня отворачивается и прикрывает глаза, надеясь успокоиться. Тэхен от такого поворота событий совсем не в восторге. Он очень не хочет быть столь неприступным и жестким, не хочет, чтобы Чонгук обижался и злился, не хочет, чтобы вот так психовал… Тэ хочет подойти ближе, обнять своего вспыльчивого и нетерпеливого мальчика, поцеловать за ушком и признаться в любви… только вот время совсем не подходящее, так что ему ничего не остается и приходится только вздохнуть.
— Гук… Я обещал, что мы не будем ждать твоего дня рождения. А твой выпускной совсем скоро…
— Ещё месяц. Гребанный месяц, Тэхен! — сквозь зубы бросает Чон, резко развернувшись на пятках.
Это вообще так не честно! Сначала они должны были ждать последнего экзамена, теперь выпускного… разве у Гука и правда нет оснований полагать, что Тэхен просто не хочет разделить с ним свою постель? Где гарантия, что чуть позже Ким не попросит подождать двадцатилетия Чона, а потом еще какой-нибудь «зднаменательной» даты?!
— Ты говоришь это так, будто ждать очень просто, но… мы вообще не должны говорить о таких вещах, разве нет? Люди просто берут и отдаются чувствам, выключая твою раздражающую рациональность. Через месяц ничего не изменится, понимаешь?! Вообще ничего!
Ну ведь правда! Чонгук все так же будет девятнадцатилетним мальчиком, Тэхену все еще будет двадцать три, они так же, как и сейчас, будут утопать в чувствах друг к другу и не вздумают сопротивляться… Гук все еще будет милым и импульсивным, Тэхен все так же часто будет бурчать. Кажется, будто не изменится совсем ничего. Так почему же тогда им нужно чего-то ждать?
— Ещё больше причин подождать. Ведь через месяц ничего не изменится. Это все еще будем ты и я, и чувства останутся прежними. Только у тебя уже будет аттестат с хорошими оценками, и даже разочарование в гомосексуальных отношениях не помешает тебе строить свое блестящее будущее.
Тэхен знает, что перегибает знатно. Но по-другому не получается просто, поэтому Ким выдерживает долгий уничтожающий взгляд своего раздраженного мальчика и даже не обижается, когда тот снова с ним говорит:
— Не понимаю, как ты можешь быть таким раздражающим. Ты просто нечто, — фыркает Чон и намеренно больше на брюнета не смотрит, — Я устал. Давай закончим на этом.
— Конечно, — соглашается Тэ, чудом выдавив из себя улыбку, и, подхватив свой портфель, все же подходит ближе, — Отдыхай. — нежное прикосновение губ к щеке юноши пробирает того до дрожи, но не мешает демонстративно отвернуться.
Тэхен чувствует себя просто ужасно из-за этого простого жеста, но ничего не говорит, выпрямляясь. Младший даже не собирается на него смотреть.
— Удачи на экзамене завтра, Чонгуки.
Последнее прямо в сердце младшего, Тэхен знает, что это не честно, что так поступать против правил, но и правда использует слабое место парня, чтобы хотя бы немного сгладить последствия их сегодняшней ссоры.
Гук на своего парня смотрит пронзительно и еле сдерживается, чтобы не простить ему тут же его упрямство и не притянуть для того, чтобы впиться губами в губы и языком пробраться в чужой рот… вместо этого двенадцатиклассник дуется и сильнее хмурит свои бровки.
— Я собираюсь его завалить.
— Я знаю, что это не так.
Дома, стоит Тэхену выйти из душа, телефон парня привлекает к себе его внимание, и заставляет Кима об этом пожалеть почти сразу же, как открываются сообщения.
В одном очень интересном диалоге кое-кто очень красивый, не стесняясь ни капельки, кажется, демонстрирует свои кубики пресса, соблазнительно лижет губы в коротком видео-сообщении и нагло печатает ниже:
«Я обещал тебе больше контента, вот, угощайся»
«Я не сдамся, Тэхен. Вместо этого я заставлю тебя сдаться первым и пожалеть о том, что так долго надо мной издевался»
«Помнишь, кстати, я говорил, что собираюсь завалить экзамен завтра?»
«Такие вещи у меня хорошо получаются, и я не пошутил».
«Но я готов пойти тебе на встречу и постараться сдать его хорошо, если только…»
Если только…? Тэхен хмурится, принимаясь быстро печатать ответ на очевидную манипуляцию.
«Снова собираешься меня шантажировать?»
Ответом Тэхену голосовое сообщение на двенадцать секунд. Ким никогда не думал, что за двенадцать секунд ему может стать так плохо и вместе с тем так хорошо, что он умрет и воскреснет бесчисленное количество раз за всего лишь двенадцать секунд…
— Хочу твое фото, репетитор Ким… — выдыхает из динамика телефона Гук низко и максимально возбуждающе, делает паузу и добавляет еще более томно, чем прежде: — без рубашки.
Тэхен измученно стонет и не понимает, как маленький негодяй так скоро вывел свои издевательства над ним на совершенно иной уровень. Невозможно удержаться и не послушать шумные выдохи Чона между словами снова, а потом ещё раз.
В сосудах греется кровь так стремительно, мозги отшибает напрочь и Тэхену становится очень и очень плохо, потому что его воображение, к сожалению, очень яркое, живо переносит парня в реальность, где Чонгук склоняется над лицом старшего и точно так же как в голосовом сообщении выдыхает томно, губами своими задевая распахнутые уста Тэ, как он взглядом того пожирает своим блестящим, искрящимся…
Тэхену, кажется, снова нужно в душ. В ледяной желательно.
Судя по всему, Чонгук не обижался больше на Тэ из-за их разговора недавнего, раз уж решился вновь перейти в наступление. Это так на него похоже… только не ясно, должен ли Тэхен из-за этого быть счастлив, или ему полагается взгрустнуть хотя бы приличия ради.
— Пусть сработает, пожалуйста, — пялясь в экран своего смартфона, умоляет вселенную Гук, нервно прикусывает ноготь на большом пальце и пока не знает, как справиться с волнением ожидая ответа Кима. Он не знает, что Тэхен теряется в интонациях его голоса и лишь потому еще не ответил. Гук не знает, как он на подобную шалость отреагирует, и потому, так долго не получая ответ, даже паниковать начинает и жалеть о том, что рискнул. — Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…!
«Ну же, сразу после я отстану и больше не буду к тебе приставать, пока сам не попросишь»
— Только не злись, Тэхен… Не будь жадиной, я заслужил немного плюшек. Пожалуйста…
Ответа все еще нет и Чонгук вздыхает удручённо, прекрасно зная, что прямо сейчас Тэхен старается послать его к чертям как можно более вежливо.
Интересно даже, насколько сильно ему прилетит?
Когда под именем контакта появляется короткая надпись «печатает…» Гук задерживает дыхание и крепко зажмуривает глаза. Ему определённо не стоило писать Тэхену на ночь. Стоило хотя бы до завтра подождать, наверное…
Телефон в пальцах вибрирует, но Гук набирается смелости заглянуть в диалог, только когда вибрация раздаётся снова.
Открывая на весь экран фотографию своего определенно горячего Тэхена, по всей видимости только покинувшего душ, парень подскакивает и садится на кровати, ошарашено глядя на самое красивое фото, которое когда-либо видел в своей жизни. А Тэ не особо то и постарался позировать, его делая. Просто клацнул сэлфи, как и было оговорено, без рубашки, а теперь, глядя на своего парня на фото, Гук не мог понять, что означает напряжение в его глазах. Это злость? Или возбуждение?
Шалость сработала, хотя Гук до последнего сомневался и сейчас ума не может приложить, почему не попробовал раньше. Сердце в груди быстро-быстро колотится, а губы не сдерживают улыбки уж слишком довольной.
«Ты дал слово»
«Разумеется»
«Ты у меня безумно красивый»
«Не уверен, что теперь смогу уснуть…»
«У меня теперь есть такая вкусная пища для размышлений…»
— Да чтоб тебя, Чонгук.
«Это первый и последний раз, когда я повёлся на твою манипуляцию»
— Это мы ещё посмотрим.
«Как скажешь»
«Даже не пытайся делать этого снова»
Чонгук многозначительно молчит, любуясь совершенством смуглого, подтянутого тела своего любимого, и чувствуя, что желание его лицезреть своими глазами вживую, коснуться вначале робко, постепенно теряя стеснение, растёт в геометрической прогрессии и спираль внизу живота затягивается так туго, что Гук точно знает — он сейчас не сможет уснуть. И, наверное, через час тоже… и дай бог, чтобы он вообще уснул до утра.
И теперь ему интересно очень, как Тэхен не подумал о том, что его фото на младшего может нагнать бессонницу и расщедрился на нее прямо в ночь перед экзаменом, о сдаче которого переживает так сильно.
А Тэхену подумать об этом и правда следовало.
«Не смей разговаривать ни с кем таким голосом» — печатает Ким ответом на голосовое Чона, вырывая школьника из его сладостных фантазий.
«Или облизывать губы вот так же на людях» — в этот раз прикрепляя видео.
Гук улыбается широко и довольно. Его миссия выполнена — Ким Тэхен обескуражен. Потому не подумал про экзамен Гука? Это просто отлично.
«А светить прессом можно?» — издевается он.
«…»
«Ты невыносим, но нравишься мне о-о-о-о-очень сильно»
«Горячих снов, репетитор Ким»
«Хорошо отдохни, Чонгуки»
— Господи, да как может существовать кто-то такой…?! — отпуская Кима смотреть приятные ночные сны, Гук возвращается к фото старшего и осматривает его взглядом, в котором мешается в равной порции восхищение и недоверие. Это правда? Тэхен просто скинул ему свое фото…? Губы сохнут, тут же берясь судорогой от того, как сильно хочется им коснуться широкой смуглой шеи Кима, и Чонгук не смеет ограничивать себя в подобного рода фантазиях, прикрывая глаза… — Тэхен слишком прекрасный для этого мира, — заключает Чон, вновь вернув свой взгляд и внимание к фотографии, и улыбается глупо и очень по-детски, чувствуя, как в груди заходится мышечный орган. — Не могу поверить, что ты правда мой…
— Мне нужно прекратить, нужно перестать… — внушал себе Тэ на другом конце города, по четырнадцатому кругу просматривая видео длинною в восемь секунд. — Я рехнусь с ним, я точно сойду с ума… такой жестокий маленький манипулятор. И такой соблазнительный… Как мне теперь спать?
