Репетитор Ким

Сократить расстояние снова не так-то трудно, и это на губах младшего вызывает улыбку, потому что сердце стучит невероятно быстро от факта того, что сейчас Чонгук может себе так легко и просто позволить обвивать свои руки вокруг тэхеновой шеи, целовать его так, как только заблагорассудится, и никуда не торопиться может. Чонгук каждый раз, как в первый, сходит с ума, когда он Тэхена целует, потому что сердце его знает — Ким не отстранится, не будет смотреть возмущенно, не будет ругаться, а главное — не захочет сбежать. Целовать Тэхена было прекрасно еще тогда, когда Гук по глупости своей и небывалой смелости поцеловал его впервые. Тогда это было великолепно, но сейчас… сейчас намного, намного лучше… лучше в сотни раз, в тысячи, ведь с того дня изменилось так много: Гук в Тэхена еще сильнее, серьезнее, глубже… и теперь Тэхен тоже в него. Безвозвратно, кажется. Поцелуи сейчас имеют значение намного большее для Чонгука, несмотря на то, что их получить стало элементарно практически. Прикосновений тэхеновых губ в жизни парня сейчас достаточно, но он каждое ценит намного больше, чем тот самый первый, нечестный чуточку, но такой прекрасный на вкус поцелуй. Это, наверное, не логично и не очень правильно, но это — самая настоящая правда в жизни уже не двенадцатиклассника. Самая прекрасная правда. Сердце быстро-быстро колотится, и становится очень тепло от того, что тело окутано бережными объятиями. Это правда невероятно, но Чонгуку не этого хочется. Не нежных объятий, не тепла… ему хочется обжечься, пораниться хочется остротой ощущений, которые он так долго предвкушал. — Ты голоден? — надеясь, что смена темы их разговора поможет погасить пламя, бушующее в глазах напротив, интересуется Тэхен, облизывая губы, по которым туда-сюда электричество. Чонгук голоден… он голоден очень сильно. — Не в том смысле, что ты имеешь в виду. Ким успевает сглотнуть и принять тот факт, что пути назад у него нет и не будет. И дело не в том, что Чонгук снова впивается поцелуями в его губы и требовательно тянет вверх подол его домашней футболки; оно не в том, что тело пронзает разрядом нешуточной силы, когда кожи груди касаются теплые ладони… Тэхен не знает, в чем именно дело, но внутренности скручивает будто спиралью, и жарко становится очень еще до того, как младший успевает приблизиться в последний раз. Ким Тэхен оказывается тоже голоден… очень. Руки Чонгука не встречают сопротивления и как-то слишком просто избавляются от футболки Тэ, швыряя ту на пол прихожей. Только после того, как Тэхен позволяет дрожащим пальцам коснуться своей обнаженной кожи, младший выдыхает облегченно и наступает вперед, заставляя их обоих двигаться вглубь квартиры. Внизу живота тяжелеет от глубины поцелуев и того, что Ким прижимает Чонгука к себе близко-близко, и Тэхен отчетливо чувствует, что не у него одного. И сердце от этого факта стучит быстрее, а с губ младшего губы срывают приглушенный стон, и, будто этого мало, рука проникает под край черной футболки бесформенной и под ней гладит спину, тут же мурашками покрывающуюся. Без понятия, сколько времени уже прошло… в голове все туманом затянуто, и оба парня удивляются не на шутку, когда один из них упирается ногами в кровать. Как они оказались здесь…? А разве важно? Отвлекшись на появившуюся за спиной мебель, Тэхен теряет бдительность, даря Чонгуку шанс полностью лишить старшего земли под ногами. Оба валятся на постель, а вес тела, придавливающего Кима к постели, неожиданно дарит ему проблеск мысли. — Подожди… Гук не хочет больше ждать, он не может. Ему так сильно хочется больше не думать и не пытаться сдерживаться, так хочется просто быть честным… с ними обоими. — Стой, Чонгук… Но младший целует, целует, целует… целует, не позволяя ладони сойти с кожи Тэ. Он не слушает, слушать не хочет и не собирается. Губы вниз по шее, и это чертовски приятно — Гуку целовать, Тэхену его поцелуи чувствовать. Но старший не может себе позволить просто нежиться в удовольствии, делая вид, что все в порядке. С Чонгуком не все в порядке, он слишком… с ним что-то не так. — Гук, перестань. Бесполезно. Настоящая мука — самолично предотвращать великолепие рассыпаемых по шее прикосновений губ, но Тэ знает, что должен во всем разобраться, прежде чем окончательно сойти с ума в объятиях своей Вселенной. Положение дел меняется стремительно быстро, и теперь Гук снизу-вверх смотрит на своего парня, возвышающегося над ним. Тэ намеренно на руках поднимается, не давая Чонгуку возможности дотянуться до него поцелуями, и хмуро смотрит на младшего, дышащего тяжело и часто сквозь распахнутые губы. Нет, с ним что-то не так. Только Тэ понять не может, что именно, потому и смотрит вот так внимательно, пытаясь во взгляде почерневших глаз прочесть хотя бы что-нибудь кроме очевидного желания. Тэхен уже видел своего мальчика возбужденным не раз. Но он ни разу еще не видел его вот таким, никогда его поцелуи не ощущал такими требовательными и немного резкими. Что же не так с ним сегодня? — Что-то случилось? — Я соскучился. — Что-то кроме этого? — не сдается Тэхен, продолжая смотреть внимательно в полыхающие пламенем жажды глаза. — Я тебя очень хочу, — признается Гук, облизнув свои губы, но не смягчает словами этими серьезного взгляда сверху. — Я серьезно. — Я тоже вообще-то. Чон замолкает и не собирается говорить ничего кроме уже озвученного. Тэхену приходится устало вздохнуть и снова попытаться прочесть правду, как он уверен, на скорую руку набросанную почерком размашистым и не очень понятным на дне темно-карих глаз. В плане Тэ не было ни одного изъяна, и, скорее всего, он бы смог докопаться до истины, только вот… Чонгук взгляд себе позволяет опустить с лица парня ниже и шумно сглатывает, с удовольствием пожирая глазами представленную перед ним красоту. Он никогда еще не видел Тэ без одежды… на фото только одном-единственном, но оно… оно не было способным передать все его великолепие и красоту. Коснуться подтянутой смуглой груди хочется очень, потому руки тянутся, а по губам проскальзывает язык… но Тэхен ловит запястье раньше, чем то успевает коснуться кожи, придавливает к постели над головой Гука и заставляет поднять глаза к его глазам. Ким Тэхен не выдерживает этого взгляда, не выдерживает того, как красив его маленький мальчик с румянцем на щечках, расцветшем от смущения и гипоксии, с губами распахнутыми из-за нехватки воздуха, с миллионами искр во взгляде насыщенно-темных глаз. Поддавшись гипнозу, парень чувствует, как внутри него от желания целовать приоткрытые влажные губы вибрирует каждая клеточка его существа… поцелуями Гука избалованного и опьяненного. Он склоняется к лицу Чонгука так медленно, что тот на кровати ерзает от нетерпения и губы снова облизывает, улыбаясь в чужие, когда между ними остаются всего миллиметры. — Ты сильный… — тянет Чон, поднимая ладони к обнаженным плечам, чтобы нежно погладить широкую шею и снова вернуть руки на плечи Кима и смять те несильно. Тэхен слишком расслаблен и сосредоточен на его губах, чтобы в чем-то искать подвохи и быть начеку. Очень просто оказывается снова его повалить на лопатки и даже больше — усесться на его бедра, оба запястья Кима вдавив в прохладные простыни. Слишком просто оказывается снова в губы его улыбнуться: — Но не сильнее меня. Не смей никого касаться больше, — требует Чон, вперив взгляд, вмиг ставший серьезным, в глаза старшего. — Никого, кроме меня… никого. Даже дурацкое конфетти в чужих волосах. Требуется время, чтобы понять, о чем идет речь. Требуется время для того, чтобы найти проблему в том, чтобы вытащить из чьих-то волос конфетти, и еще несколько мгновений, чтобы оценить то, как сильно Чонгук напрягается снова. Прямо как в тот момент, когда только пришел. Да не может быть, чтобы его состояние было связано с Джиен… — Ты поэтому такой заведенный? — вновь копаясь в глубине темно карих, выпытывает Тэ и отчетливо видит — поэтому. Чонгук не отвечает, но ему и не требуется. Тэхен все знает, он обо всем прочел на дне его расширенного зрачка, кажущегося бесконечной бездной. Губы младшего прикасаются к шее Кима и долго целуют, разбрасывая дрожь по его телу. Чон со вкусом вдыхает запах смуглой кожи, ведет носом не торопясь и тихо стонет, не веря, что правда делает это. Ему правда можно Тэхена сюда целовать… ему правда можно вкусом кожи его наслаждаться и с ума сходить от аромата, от нее исходящего. — Черт, ты такой вкусный, — выдыхает Чонгук потерянно после очередного влажного поцелуя и сглатывает, решаясь оставить вдоль пульсирующей стенки магистрального сосуда шеи блестящий влагой след своего языка, даже не задумавшись над тем, что его парню такой жест может легко показаться странным, а может и вовсе противным или отвратительным. — Тэхен, почему ты такой…? — вопрошает он, чувствуя, как тяжело и узко становится в джинсах от сбитого выдоха Тэ и от солоноватого вкуса его, на языке оставшегося слепком. — Ты сводишь меня с ума. — Сомневаюсь, что хотя бы на каплю так же, как ты меня. — Тебе придется заставить меня поверить в это. Наверное, именно это приглашение, да, приглашение именно, по-другому Тэ не может объяснить, почему именно в это мгновение он больше не притворяется обессиленным, легко довольно свои освобождает запястья из сильной хватки и Чонгука за руку тянет, заставляя приблизиться очень-очень. Согнутые в коленях ноги передвигают Гука ближе к животу Кима, но времени удивляться нет у Чонгука, губы которого в сладком и жарком плену восхитительных губ. Парень в них теряется, если очень честно, потому что Тэхен… он никогда еще не целовал его… так. Ощущая на себе поцелуи, объединяющие страсть и нежность, потребность и восхищение, сладость и острые нотки желания, Чонгук искренне верит, что Тэхен по нему с ума… потому что так целуют лишь потерявшие разум — Чонгук знает это на подкорке. Словно мудрость целой Вселенной вылилась в ощущение, заставившее сердце парня забиться еще быстрее, а внутри, глубоко-глубоко там где-то, в самом-самом низу его живота — там пылает пожар, стремящийся уничтожить в пепел его сосуды. Пальцы Кима тянут наверх ткань чужой футболки, позволяя себе огладить красивый торс и заставить Чонгука дрожать, когда те пробегают по ребрам и мчатся выше. — Мне снять ее? — Очень глупый вопрос. Чонгук хмыкает, закусив губу, и с весельем во взгляде выпрямляется, садясь ровно и стаскивая футболку, пока Ким наблюдает за каждым его движением, наблюдает, не сводя взгляда и лижет губы свои пересохшие, устроив руки на Гука коленках. Чонгук знает, что у него красивое тело. Но знать недостаточно, ведь ему нужно, чтобы тело его нравилось лишь одному человеку. И сейчас, когда тот по коже парня блуждает потемневшим взглядом, Чонгук думает, что получил ответ, и теперь ему можно с еще большей жадностью изучить тело Тэ своими глазами. Этот парень такой красивый…! Гук задерживает дыхание, когда Тэхен поднимается ладонями по обтянутым тканью черных штанов бедрам, гладит талию младшего, вынудив того поджать рефлекторно живот, поднимается выше, выше… пальцы его изучают шею, ложатся на плечи и гладят… гладят нежно, Гук может поклясться, с любовью, хотя, может, ему так всего лишь кажется… Может быть, он придумал себе и значение неотрывного взгляда и смысл прикосновений таких осторожных и ласковых…? Если так даже — сейчас совершенно не время об этом думать. — Какое кощунство так уродовать свою кожу… — печально тянет старший, пробегая пальцами по коже, напоенной чернилами, и думая о том, что могло заставить Чонгука так с ней поступить, сотворить глупость такую со своим совершенным телом. — Можешь не начинать? — умоляет Гук, не желая портить момент, но расстраиваясь не на шутку, потому что… — Я в курсе, что тебе не нравится. Взгляд его безумно печальный опускается, пока парень старается не выдавать своего расстройства. Встретив Тэ, он впервые пожалел о своих тату. Ни запреты родителей, ни нотации учителей не заставили Чонгука хотя бы на миг отступить от своей маленькой прихоти или о ней пожалеть. но Тэхен… Тэ считает тату уродством. Ему кажется, что кожа становится грязной и это совсем не красиво, вне зависимости от рисунка или его значения. Гук не думал никогда, что когда-нибудь для него чужое мнение будет важнее его собственного. Чон Чонгук никогда даже не подозревал, что ему когда-нибудь очень захочется кое-кому нравиться без оговорок — полностью и целиком, совершенным быть для кого-то. Если бы только Чонгук мог отмотать время назад, он бы ни за что не стал бы «пачкать» свое тело чернилами. Потому что Тэхену хочется нравиться очень… — Мне не нравятся тату, но… Я не знаю, Чонгук, может быть, я болен на голову, но в тебе нет ничего, что мне бы не нравилось. Даже эти уродские тату… — тянет Тэхен, вновь пальцами проходя по чернильным рисункам. — В тебе нет ни одного изъяна, ни одного… — уверяет Ким и молчит о: «…и его никогда не будет». Это правда — Чонгук идеален от и до самого до. Он немного вспыльчив и слишком эмоционален, обижается просто, и очень-очень упрямый, он хамит временами и ведет себя очень по-детски, и Тэхену не нравится из этого ничего… но Тэхену Чонгук очень… до безумия просто, до пожара внутри и до дрожащих пальцев. Не объяснить логически, как могло все, что Тэхен осуждает практически, сочетаться в одном человеке, который для Кима стал большим, чем для человека мог стать другой человек. Но, наверное, честно, что чувства не слушают логику. По крайней мере, Тэхен очень счастлив, что так сложилось, а Гук… он на парня своего смотрит, в живот тому упираясь ладонями, и надеется, что Тэхен не слышит нарушенный ритм его сердца. Потому что Тэхен… он впервые говорит о том, что к Чонгуку чувствует. — Я не знаю, в курсе ли ты, но… я почти что поверил в то, что ты сходишь по мне с ума. Ты на верном пути, репетитор Ким, — улыбается Чон, наверное, в этот момент еще больше влюбляясь в того, в кого и так по уши. Мягкий чмок остается на устах Кима. Чонгук нависает в нескольких сантиметрах над его лицом и преданно смотрит в невероятные карие, ни разу за все это время не давшие ему покоя. — Сделай меня своим, Тэхен. Пожалуйста. «Сделай меня своим…» Тэхен сглатывает тяжело, потому что это слишком. Это прямо в болевую точку прямым попаданием, не оставляя ни доли шанса на спасение. «Сделай меня своим…» Гук не знает, но выбери он другую формулировку — Тэхен не повелся бы, не сработало бы. Но это цепляет его за живое и у него похищает дыхание, заставляет внутренности зудеть от желания и необходимости… сделать Чонгука своим. «Этот мальчик так прекрасен» — думает Ким, любуясь своим маленьким принцем, — «И он точно не подозревает, что со мною творит…» Гук не сопротивляется, когда лопатки его в очередной раз касаются смятой постели, он благодарно улыбается Тэхену в губы, а тот… тот целует так необычно нежно, будто они совсем не сходили с ума от страсти пару минут назад. Ким целует неторопливо сладкие губы, а потом своими опускается вниз по шее Гука, и тот стонет тихо и сладко очень, от удовольствия прикрыв глаза. Тэхен ласково гладит и много-много целует юношеское тело, потому что сделать Чонгука своим Тэхен хочет именно так: не сгорая от страсти, не теряя рассудок от острой потребности… — Тэхен хочет сделать все правильно. — Еще, пожалуйста… — умоляет Чонгук, пока Ким издевается над его телом своими неторопливыми ласками: не прекращая, гладит и по коже его рассыпает свои осторожные поцелуи. Гуку нравится очень, и он очень хотел бы, чтобы Тэ никогда не прекращал вот так к нему прикасаться, понемногу опускаясь все ниже… Закусив губу, Чон сминает в ладонях простыни, когда ладони Кима обнимают его узкие бедра, а уста поцелуев дорожкой спускаются по впалому животу. Гука гнет в позвоночнике, он не справляется и льнет ближе кожей своей к любимым губам, на них вызывает улыбку. — Ты такой красивый… Мой маленький… — Хм! Еще немного и губы Тэ дойдут до резинки черных штанов. Он тогда развяжет шнурок, потянет резинку вниз и избавит Чонгука от оставшейся на нем одежды. Еще немного, еще чуть-чуть, еще самую малость… Под губами Тэхена животик младшего громко урчит, вынуждая парня остановиться и с улыбкой выдохнуть в кожицу под пупком Чонгука, прежде чем выпрямиться на руках и нависнуть над его лицом. Взгляд Чонгука растерян, а Тэхен почему-то чмокает его в кончик носа и отдаляется сразу же, улыбаясь безмерно ласково. — Что? — недоумевает Чонгук, когда Тэ встает с кровати. Не выходит не нахмуриться. — Ты куда? — Одевайся, — коротко командует Ким, подобрав с пола футболку младшего и бросая ее в него. — Пойдем, поедим где-нибудь. Чего? Какой еще «поедим»? Они же только что…! Они же почти…! — Нет-нет-нет, ты не можешь просто встать и пойти есть, не в такой момент! — протестует Чон, садясь на кровати и недоверчиво наблюдая за тем, как Тэхен сменяет домашние штаны на выходные, совершенно очевидно игнорируя свой нешуточных размеров стояк, и тянется за футболкой, позабыв о той, что до сих пор валяется на полу прихожей. — Тебя нужно покормить. Я хочу отпраздновать твой выпускной. — Я тоже хочу отпраздновать свой выпускной, но не так! Я не хочу есть, я хочу, чтобы ты исполнил свое обещание! Прямо сейчас. Да что же это такое? Почему все должно быть так? Все ведь шло так прекрасно, почему они должны сейчас останавливаться, почему?! Тэхеново счастье негодует, дуя губы и хмуря бровки. Оно выглядит очень мило, но сейчас не время умиляться подобному. Ким обиду юноши может понять, он понимает, но также он не может идти против себя. Чонгук голоден, ему нужно хорошенько покушать и как следует отметить сегодняшний день. Он должен провести его весело и навсегда запомнить, а не упрямствовать только принципа ради. Продолжить начатое хочется очень, в новых штанах еще теснее, чем в предыдущих, и это почти что причиняет Тэхену боль, но он правда не может сделать упор на свою жажду. Потому что самое важное для него прямо сейчас, как и в каждую секунду его жизни — позаботиться о Чонгуке. Вздохнув от того, что понятия не имеет, как объяснить парню причину, по которой он остановился, Тэхен подошел к кровати и присел на ее край рядом с ним. Ладошки бережно обнимают красивое личико, заставляя выпускника старшей школы смотреть Киму прямо в глаза. — Это не должно быть вот так, ты же знаешь, — ласково тянет парень. — Все случится само собой. — Если бы я верил в эту чушь, ты бы все еще не был со мной, — обиженно фыркает младший. Тэхен улыбается ему расслабленно и нежно целует надутые губки, надеясь чуть-чуть задобрить. — Давай хотя бы как в прошлый раз избавимся от напряжения…? — М-м, у нас нет на это времени. — Ну, Тэхен…! Чонгук умоляюще смотрит и возмущенно, и Тэхену поддаться ему так хочется… но он знает, что не должен. Ведь сегодняшний вечер для Гука быть должен прекрасным, и он таким обязательно будет. — Я куплю тебе вкусный ужин, а потом мы прогуляемся, — начинает Тэ, но не видит в ответ заинтересованности и тем более радости. Зато слышит, стоит немного прислушаться к оживленному его словами животику. — Хочешь в кино? — пытается снова. — На ночной сеанс? — «совсем не заинтересованно» уточняет Чонгук, слегка прищурившись. Тэхен ему широко-широко улыбается. — Да хоть на утренний. Чонгук очень… хочет вкусно покушать с Тэхеном сегодня, потом прогуляться, а после сходить в кино. Парень очень любит походы в кинотеатр, особенно с Тэ… а еще очень любит ночные сеансы. Но пока что ему не удалось посетить такой поздний показ кинофильма со своим парнем, потому что утром вставать нужно рано обоим, да и часто пропадать из дома на целую ночь Гук не мог, а когда ночевал вне дома, предпочитал в объятиях Кима нежиться, а не кино смотреть. Нижняя губа прикусывается, а взгляд выдает, что Чонгук очень воодушевлен идеей посетить сегодня кинотеатр. Конечно, он бы с удовольствием предпочел остаться здесь… в этот раз обнажить Ким Тэхена полностью и испить его близость. Но и по-другому провести этот вечер он совсем не против. Особенно сейчас, когда Тэхен смотрит на него вот так нежно и ласково ему улыбается. — Мы правда не можем просто остаться дома? — Нет, не можем. Долгий взгляд… тяжелый выдох. — Тэхен, ты ужасный парень, честное слово. Но почему каждый чертов день я влюбляюсь в тебя все сильнее? Это все так печально, честно слово, ведь… разве нормально, что Гук так сильно влюблен, что даже злиться сейчас не может нормально, хотя его так раздражают подобные вещи…? Впрочем… сердце его снова сбоит, когда в голове прямой параллелью чертится связь с признанием Тэ о тату… и вмиг чувства кажутся намного важнее и глубже, они кажутся в миллион раз серьезнее и честнее. — Я постараюсь исправиться, обещаю, — с сожалением улыбается Тэ. — Начнем с ужина? — Мне можно будет выпить? — взгляд Тэхена говорит за себя, возмущая Чонгука очень. — У меня выпускной! Уверен, мои одноклассники прямо сейчас уже допивают не первую и не третью бутылку! — Если хотел напиться, тебе стоило остаться с ними. Думаю, они не будут против, если ты вернешься. Да это же так не честно! Так нечестно, что Гук давится возмущениями, распахнув губы и готовясь что-то сказать… но Тэхен выгибает бровь, а Чонгук замолкает, так ничего и не сказав. Это так не честно! Гук ведь был очень хорошим мальчиком, он обещал не пить до выпускного и честно не пил! Почему же ему нельзя выпить даже в такой день, как этот? — Один коктейль, — прищурившись угрожающе, бурчит Гук. — Ну, может если только один… — тянет Тэ, улыбаясь, хотя совершенно не собирается ограничивать парня в подобных вещах. Просто он смешной, когда вот так возмущается. Смешной и непередаваемо милый. — Одевайся. И не хмурься так. Я уверен, что тебе понравится этот вечер. Тэхен точно знает, что Гуку понравится. Может быть, именно по этой причине у него и хватает сил на то, чтобы подняться с кровати и покинуть комнату, оставляя Чонгука расстроенно расправлять свою футболку, избавиться от которой он был так невероятно рад. — Он бы мне понравился, если бы мы продолжили то, что начали…! — бурчит Гук, совсем нехотя одеваясь. — Ты идешь? — Да иду я, иду!