Репетитор Ким

Когда Тэхен открывает глаза крайне нехотя и лениво, солнце стоит над горизонтом уже очень высоко. Не удивительно, что просыпаться не хочется, даже если стрелки часов перевалили давно за полуденную отметку, ведь спать Тэхен лег только под утро, да и вечер вышел довольно насыщенным. Нет ничего странного в том, что он так сильно устал. И ничего странного не будет в том, если Ким вновь закроет глаза и позволит себе поспать еще подольше, ведь сегодня суббота, и сегодня ему никуда не нужно идти… но Тэхен глаза не закрывает, как бы сильно ему ни хотелось себе позволить опустить веки вновь. Он взглядом своих сонных глаз находит мирно сопящего рядом Чонгука и уголками губ улыбается своему, ему кажется, прекрасному сну. Чонгук выглядит столь расслабленно и умиротворенно, лежа на подушке Кима, погруженный в глубокий сон. Он выглядит так прекрасно, без преувеличений, что если бы Тэ не знал, что Гук ему не привиделся, счел бы его сошедшим с небес посланником Господа Бога. Ангелы ведь существуют, правда же? Тэхен не сомневается в их существовании с тех самых пор, как открыл для себя нежную сторону его милого, сладкого мальчика. Спать хочется очень, глаза слипаются, но Тэхен не может упустить возможности полюбоваться своим парнем, ведь тот так красив, просто лежа рядом… темная челка младшего побуждает Тэхена желать ее поправить своими пальцами, да только брюнет не шевелится, боясь своего прекрасного мальчика разбудить. Ему хотелось Гука коснуться, но Тэхен силой воли сдерживал в себе подобные рвения, боясь, что нарушит прекрасный сон младшего и помешает ему как следует отдохнуть. Единственная вольность, которую парень себе позволил — любоваться им неотрывно, нежным взглядом изучая расслабленные черты лица. Но Чонгук все равно проснулся, проснулся от нежности чужого взгляда, от ощущения улыбки ласковой, которую Тэхен не смог на своих губах контролировать. Чонгук проснулся, вдыхая глубоко свой самый любимый запах, и улыбнулся, стоило взгляду из-под медленно поднятых век поймать взгляд глаз в мире самых красивых. Чонгук глупый влюбленный мальчишка, по-другому нельзя объяснить, почему его делает таким счастливым и радостным факт того, что Тэхен за ним наблюдал. — Раз уж ты проснулся первым, не мог разбудить меня поцелуем? — вновь прикрывая глаза, разлепляет слипшиеся во время сна губки. — Хотел, чтобы ты поспал подольше, — продолжая наблюдать за своим счастьем, не скрывает Тэхен. — Чтобы ты мог дольше глазеть на меня? — Как ты узнал? — удивляется очень естественно и только сейчас разрешает себе протянуть руку, чтобы оставить мягкое прикосновение теплой ладони на щеке парня. — Ты очень красивый по утрам, знал? — Я всегда красивый, вообще-то, — Чонгук недовольно фыркает, но комплименту улыбается, снова раскрывает глаза на мгновение и опускает тяжелые веки снова, ощущая кожей щеки ласковые прикосновения. И правда… Чонгук красивый всегда, а Тэхен такой глупый, что удивляется этому факту снова и снова. Ведомый непонятно какими чувствами, Ким отрывает голову от подушки и прикасается осторожно губами к губам, поцелуя не ожидавшим. — Доброе утро, — отстраняясь и глядя на Чонгука с улыбкой. Тот в мгновение ока распахивает глаза и протягивает ручки к своему парню, чтобы поближе к себе притянуть, противясь его отдалению. — Подожди, я не распробовал утро на вкус, — теперь не просто прикосновение губ к устам, теперь неспешные движения губ дарят море удовольствия, а язык дразнит так лениво, но так умело, что Чонгук в поцелуй урчит удовлетворенно, как маленький котенок, которого нежно за ушком чешут. Ресницы младшего трепещут, а пальцы слабеют, когда ладонь Кима опускается с его щеки на грудь и ныряет под одеяло, осторожно смяв изгиб тонкой талии. «Это лучшее пробуждение в мире» — думает Гук, зарывая пальчики в волосы Тэ на его затылке, тянется, чтобы углубить поцелуй, но с разочарованием вынужден опуститься назад на подушки, потому что Ким отстраняется от губ младшего, поцелуй оставляя свой на его щеке. а потом еще один оставляя ниже… Ему стоит остановиться, но Тэхен почему-то не может. По какой-то причине он коже любимого дарит еще один неторопливый поцелуй и губами своими отчетливо ощущает ускорение его пульса. — Хм, неплохое утро… — вздох срывается с улыбающихся уст Чонгука, не решающегося раскрыть глаза, будто нежность спонтанной ласки ему может всего лишь сниться. И с чего вдруг с утра Тэхен такой щедрый на поцелуи…? — А если так? Зубы осторожно цепляют мочку уха, берут ее в плен свой, несильно тянут, пока длинные тонкие пальцы проникают под ткань просторной футболки, которую Гук взял с собой специально для сна, обжигают вмиг поджавшийся животик, гладят нежно, распыляя по коже мурашек… Тэхен не знает, что с ним происходит, но не может сдержать в себе желания Гука касаться. И он касается, касается, касается, и от каждого прикосновения ловит кайф и каждым усиливает свою по нему жажду. — А так лучше… Губы сохнут, предательски сохнут, поэтому Тэхен спешит увлажнить их перед тем, как снова вкусить медовую кожу Чона. Он не может заставить себя остановиться поцелуями покрывать его шею, и не может не исследовать рельеф тела, после сна еще не отошедшего, все еще очень расслабленного. Пульс Гука все ускоряется, по сосудам разливается нега, приятно-текущая в самый низ живота, пока под ладонью Тэхена бесчинствуют бабочки, а под грудиной мельтешит колибри. Но Тэхен все целует, целует, целует… он все гладит, поднимаясь все выше и выше, пока губы не опускаются к самым ключицам, на пути своем дальнейшем встречая препятствие. Чонгук всей душой ненавидит тот факт, что надел вчера наночь футболку, кусает губу, сильнее зажмуриваясь, надеется наподольше сохранить ощущения и как можно отчетливее запечатлеть свои о них воспоминания, но по воле небес не сталкивается с разочарованием, напротив, — из колеи выбивается, ведь Тэхен… он обоих их раскрывает, отбрасывая подальше мешающее одеяло, и так ловко задирает подол футболки Чонгука как можно выше, словно это для него дело совсем обычное, и он этим простым жестом младшего не свел с ума. Ким не ведает, что творит, припадая губами к груди, внутри которой замерло влюбленное сердце. Он не способен совладать с тем, что ладонь нежно гладит и дальше, и Чонгук от всего этого уже не в первый раз под Тэхеном дрожит и выдыхает сбито и уязвимо очень… Третьекурснику очень нравится этот побежденный звук, ему нравится то, что по телу младшего волнами бродят мурашки, а все потому, что он на своих губах отпечатывает медовый вкус его смуглой кожи. Тэхену целовать Гука нравится очень, нравится к нему прикасаться, но еще больше ему нравится то, как Чонгук реагирует на его незамысловатую ласку. Тэ, конечно, не планировал, что их утро будет таким… и, наверное, продолжать в том же духе неправильно, но огненная тяжесть в пижамных штанах, скромные вздохи, чужая дрожь и солоновато-сладкий вкус совершенной кожи творят с парнем страшные вещи. Влажные поцелуи украшают впалый животик, и теперь Чонгука касаются обе ладони Кима, а тот стонет, не сдержавшись, и распахивает резко глаза, ощущая, что в этот раз справиться с подобным он не способен. — М-хм, тебе лучше прекратить, если ты снова собираешься меня продинамить… — в позвоночнике выгибаясь, теряет с губ Гук и снова жмурится, потому что губы Тэ вновь поднимаются выше, припадают к шее Чонгука и целуют растянуто-медленно, а ладонь в противовес опускается ниже, выказывая решительность его настроя. — Боже, Тэхен…! Младший давится воздухом, когда ладонь Тэ осторожно накрывает сосредоточение его возбуждения и нежно гладит сквозь слои одежды, а Ким лишь взволнованно сглатывает в миллиметре от пульсирующей жилки на его шее. — М-м-м, — Чонгук стонет, ведь словами не выразить, как приятно ему становится из-за простых и неловких прикосновений Тэхена даже через одежду. Это так отличается от того, когда Гук себя сам касался, о Тэ долгими ночами мечтая, это от того, что они уже пробовали, отличается очень…! Пальчики сильнее сжимают волосы у корней на затылке, направляют старшего к потрескавшимся от жажды губам… Тэхен к ним припадает охотно, целует с каждой секундой все менее сдержанно, а Чонгук жмется ближе, подается наверх своими бедрами, умоляя парня в своих прикосновениях быть смелее. Намек очевиден, поэтому длинные пальцы проникают под слои тканей и прикасаются к горячей коже, вновь провоцируя тело Чонгука дрожать. — Ты ведь… в этот раз ты же не собираешься остановиться? Даже если бы Тэ собирался, он вряд ли сможет… нет, он не сможет остановиться ни при каких обстоятельствах. Вместо слов резинки спальных штанов и нижнего белья опускаются ниже, даря Чонгуку свободу. Вместо объяснений Тэхен вновь рассыпает поцелуи по нежному животику, продолжая давать Чону поводы для того, чтобы терзать укусами губы и всем телом дрожать. — Я никогда не делал этого, — вдруг проговаривает старший, приподнявшись и поймав заплывший взгляд Гука своим взволнованным, — поэтому… — по губам язык движется — выдает волнение и неловкость, все рассказывает о его неуверенности и переживаниях. — не жди многого. Чонгук не понимает ни слова, правда… он еле-еле способен вообще говорить. — О чем бы ни шла речь, просто сделай это. Пожалуйста, не останавливайся… Чон готов к чему угодно, готов ко всему, лишь бы только Тэхен не отстранился снова, лишь бы только, наконец, сделал его своим. Парень часто дышит, переживая о том, что все пойдет по привычному им сценарию, плавится изнутри от переполняющего его желания и совсем не чувствует страха перед неизведанным. Наверное, очень нормально в такие моменты бояться и переживать, наверное, очень нормально сомневаться в моменты начала чего-то нового… но у Чонгука нет ни сомнений, ни страхов, и он уверен, что после и сожалений не будет тоже. Потому что прямо сейчас он с Тэхеном… не с кем-то рядом — с Тэхеном. Чонгук не способен осознать, но его доверие к темноволосому парню безгранично почти настолько же, насколько бесконечна его любовь. Наверное, именно по этой причине единственное волнение, которое Гук испытывает прямо сейчас, лишь о том, что Тэхен отстранится… А Тэхену сбежать очень хочется в этот раз, потому что ему бесконечно страшно. Не из-за того, что он собирается заняться сексом с другим парнем, не потому что боится, что ему не понравится, а потому что… потому что не хочется облажаться, хочется все сделать правильно и так приятно, как только возможно… для Чонгука приятно. Ким Тэхен полон неуверенности, потому что ни разу не делал подобного и даже в теории знает об этом совсем немного. Парня переполняет беспокойство о том, что он все испортит своим неумением, и что Гуки… Было просто откладывать этот шаг на потом и себя убеждать, что он обязательно сможет принять все последствия и с ними справиться. Сейчас же Тэхену действительно страшно из-за того, что он мог оказаться прав, и, что, попробовав столь желанную близость, Чонгук в их отношениях разочаруется. Во рту пересыхает, а нерешительность бьет по вискам раздражающим писком, и его заглушить не может даже собственная потребность в ласке… но ее заглушает сбитое дыхание младшего и бешеный стук его сердца, который Тэхен каким-то образом умудряется слышать так четко, что это немного пугает. Впрочем, может быть это звуки его собственного сердцебиения? Оставляя первый осторожный поцелуй на чувствительной плоти, Тэхен будто проверяет их обоих. И оба проверку не проходят, конечно же. Судорожный вздох пронзает давящую тишину светлой комнаты, Тэхену кажется, будто он отчетливо слышит, как в пальцах Чонгука трещит ткань постельного белья. Глаза прикрываются, а губы становятся смелее, целуют снова, а потом еще и еще… Гук становится тонкой струной, натянутой очень сильно, с силой жмурит глаза и млеет от того, как чертовски приятно ощущаются его горячей плотью восхитительные губы, что формы сердца. Это не передать словами… — Мхм…! Чонгук стонет тихо, но красиво до безумия, заставляет глаза Тэхена, спрятанные из-за стеснения, распахнуться и стрельнуть взглядом наверх, чтобы увидеть самую прекрасную картину из существующих — его мальчику хорошо. Ему хорошо, и от этого сердце Кима стучит быстрее. Ему хорошо, и от этого у Тэхена прибавляется смелости. Брюнет совсем не спешит, нет, он обнимает ладонями узкие бедра своего мальчика, большие пальцы аккуратно устроив на нежной коже его лобка, и, медленно обцеловывая эрегированный орган, рисует по ней нежные линии, будто картину эпохи Импрессионизма. Чонгук крупно вздрагивает, сильней выгибаясь, теряет с губ удовлетворенный всхлип и не знает, что приносит ему большее удовольствие: поцелуи Тэхена, медленно подбирающиеся к сочащейся головке, а после обратно, или мягкие поглаживания неожиданно чувствительной кожи. — Ах! В груди не остается места для воздуха, когда нежной головки касаются влажные губы, Чонгук теряет связь с реальностью, когда те немного давят, самолично отодвигая крайнюю плоть, и теперь у парня есть еще один повод, чтобы задохнуться. Во рту Тэхена влажно и очень тепло, там очень тесно, хотя Гук внутри оказался лишь на немного, но прикосновения языка к нежной головке оказывается достаточно, чтобы Чон вновь задрожал, с ощущениями не справляясь. — Боже, Тэ! На коже лобка все рисуются нежные полукруги, язык играет с рельефом все сильнее надувающихся венок, Тэхен старательно принимает Чонгука глубже, борясь со рвотным рефлексом, и не понятно, как его побеждает. Новичкам, потому что, везет? В какой-то момент у старшего не остается стеснения, вытесняется изнутри неловкость, и все пространство внутри заполняется только страстью и непреодолимым желанием подбросить Чонгука до самых небес. Пальцы младшего запускаются в его волосы, тянут у корней, в них путаются, пытаясь привести Чонгука в себя, но и это не помогает. Тело не слушается, время от времени подрагивая и пытаясь сменить положение, отдаляясь от столь приятной ласки, которую Гук ни разу в жизни не воспринимал всерьез, потому что… потому что никогда еще ему не было так приятно. Тэхен сказал, что он никогда раньше не делал подобного, он просил Гука многого не ожидать… но, если, по его мнению, это — малость, Чонгуку представить страшно, что же в его понимании многое. Звуков в пространстве комнаты становится меньше, реже слышатся судорожные вздохи и стоны, вырывающиеся сквозь стиснутые зубы, и именно это задевает гордость Тэхена. Ему кажется, что он справляется плохо, если Чонгук в порядке, но Чонгук… он совсем не в порядке, ни капельки. Просто он коим-то образом умудрился достать из недр себя остатки сил, чтобы справляться с такими объемами удовольствия, но стоило приспособиться — снова был выбит из колеи. К поступательным движениям головы присоединяется скольжение ладони у основания, и становится невыносимо приятно. — Тэхен… Тэ… Пре… Прекрати! Удовольствие подступает к Гуку стремительно, но он умудряется в этот раз его обуздать, вовремя отстраняя от себя Тэхена и вдыхая как можно глубже. Ким не успевает задать вопроса, руки тянут его подняться выше, оказаться прямо возле лица младшего, бросить жадный взгляд на его искусанные губы… Все, что нужно сейчас Чонгуку, — чтобы его целовали. Целовали мокро и глубоко, целовали жадно и откровенно… — Стой, мне нужно хотя бы почистить зубы после… — паникует брюнет, понимая, сколько вещей им стоило обсудить заранее. — Мне плевать на это, просто поцелуй меня, — качает Чонгук головой, обнимая парня крепче и глядя так уязвленно… — Поцелуй меня. Это все, что мне нужно. Тэ ломается… он ломается на сотни маленьких щепок, разбивается вдребезги, теряя самообладание. До этого он мог постараться справиться со своими чувствами, с желаниями, с потребностью этим прекрасным мальчиком обладать… больше нет. Теперь он не справляется. Не справляется и целует Чонгука резко и глубоко, целует его восторженно и, наверное, пошло, целует так, что тот стонет в его рот приглушенно и лихорадочно пытается отвечать, но не всего справляется… Гук хватается на Тэ сильнее, будто тот может исчезнуть после того, как заварил всю эту кашу, и ослабляет хватку на плечах брюнета лишь тогда, когда понимает — Тэ не отстранится. Футболка Кима первой летит на пол, а избавившись от нее, Гук пытается справиться со своей… не справляется, Тэхену приходится ему помочь и чуть-чуть отдалиться, не отрываясь от губ вкуса эйфории, пока младший воюет со своими штанами, до этого лишь спущенными, но не снятыми. Искать тумбу доводится на ощупь, и только наощупь Тэхен в верхнем ящике находит небольшой бутылек со смазкой. Как хорошо, что он оставил ее именно здесь. — Надеюсь, она не осталась мне после кого-то, — и как так получилось, что Чонгук это выронил вслух? Тэхен после этих слов замирает, поднимает взгляд свой к взволнованным глазам цвета черного шоколада и неоднозначно поджимает губы, протягивая бутылек своему парню. Тому, чтобы его открыть, приходится приложить усилия, потому как Тэхен даже запайку снять с недавней покупки не удосужился. А ведь стоило… или все-таки нет? — Ты готовился… — себе под нос улыбается Гук и только после решается взглянуть на Тэхена и издевательски выгнуть бровь, — не только я этого ждал, да? Определенно… Чонгук слишком занят своими чувствами и копошащимися в голове мыслями, чтобы обратить внимание на тот факт, что смазка в его руках обладает анальгезирующим эффектом и выбиралась тщательно и осторожно, чтобы маленькому нежному Гуки ни за что не было больно сегодня. Садясь на кровати, Чонгук с громким хлопком раскрывает небольшой тюбик и лижет губы, поднимая заплывший взгляд на Тэхена. — Дай мне свои пальцы, репетитор Ким. — Я больше не твой репетитор. В висках быстро-быстро стучит один очень влюбленный орган, пока Чонгук опускается вновь на простыни, завороженный тэхеновым взглядом. Ким смотрит так проникновенно и так восхищенно, пока влажные пальцы между собой аккуратно распределяют смазку, что маленькая колибри в широкой груди больше не одиннадцатиклассника слишком сильно переживает… — Ты такой красивый, Чонгук… — младшему прямо в губы, чтобы тот задрожал от того факта, что Тэ даже не взглянул на него, полностью обнаженного. Взгляд Тэхена тонет в огромных карих, не прекращая. Как он может вещи такие говорить, глядя только в глаза? Нежные прикосновения губ к губам отвлекают и расслабляют сильнее, заставляя Чонгука забыть на секунду о том, что их ждет. Но прохладные влажные пальцы все же касаются там, где еще никогда и никто не касался, и Чонгук весь сжимается от ощущений, тихий выдох топя в танце их языков. Кончик пальца Тэ не спешит, аккуратно гладит туго-сомкнутое колечко, пока губы с губами мешаются, расслабляя как можно сильнее… и Чонгук расслабляется, позволяя Тэхену с мягким усилием протолкнуться вглубь всего на фалангу. — Мхм! Ким Тэхен осторожен и очень нетороплив, даже если подобное парню дается с трудом не шуточным. Он горит весь, он весь пылает от возбуждения и ломается изнутри с каждым томным вздохом, срывающимся с пухлых губ. За фалангой другая, а со временем длинный пальчик внутри Гука движется без затруднений. Даже от этого хорошо… Тэхен снова целует шею и на груди оставляет своих губ невидимые следы, а Чонгук с силой жмурится и дышит тяжело очень, прикладывая множество сил для того, чтобы не простонать, потому что… а что если Тэхену такое не нравится? А что если он подумает, что Чонгук неженка…? Третьекурсник не спешит, дает маленькому достаточно времени для того, чтобы привыкнуть к одному пальчику. Только убедившись в том, что Гук не ощущает никакого дискомфорта от осторожных проникновений, Ким позволяет проникнуть внутрь горячего тела еще одному. Гук не сдерживается и стонет протяжно и мелодично, когда пальцы оказываются максимально глубоко, и поклясться готов, что никогда еще не ощущал себя так превосходно. А Тэхен… парень стон его понимает совсем неправильно, принимаясь извиняться ласковыми поцелуями и волнующим шепотом. — Прости, маленький, прости… — Нет, все… все хорошо, Тэхен, правда! В доказательство приходится самому двинуться назад, пытаясь насадиться на длинные пальцы. Да, это, черт, и правда хорошо… Это так хорошо, что Гук держится изо всех сил, чтобы не кончить сию же секунду, потому что внутри зарождается ощущение, что, если это произойдет — им придется закончить. Но Чонгук ничего заканчивать не готов. Он так долго ждал этого дня, он так долго…! — Я не уверен, что… — «что этого хватит» — не договорил Тэхен, чувствуя вину из-за того, что его сладкий мальчик едва не извивается на простынях, и пока — не понятно от удовольствия ли. — Все в порядке, продолжай. Просто продолжи… Гук скулит тихо и выгибается в позвоночнике, когда к выскользнувшим из него пальцам присоединяется еще один. Теперь, когда их трое, они и правда ощущаются лишь каплю болезненно, а в остальном так хорошо…! Но Гук знает, что должен вытерпеть все это, потому что Тэхен… Гук уверен, что Тэ больше трех его пальцев, и пока что Чон его в себя принять совсем не готов. — Нет, мне не больно, — раскачивая головой, младший пытается убедить своего парня в том, что он в порядке, что Тэхену не нужно останавливаться каждое мгновение, осторожничая. — Хорошо… — мне так хорошо, Тэхен… — Ах! Ким не перестает целовать, пока осторожно растягивает нежные стеночки и приходит в восторг от сладких стонов Чонгука, от ощущения приятной боли, которую дарит ему этот нежный юноша, с силой пальцы свои вонзая в тэхеновы плечи. Как в бреду… Чон Чонгук теряется и не помнит, сколько времени утекло, пока с ним творилось невероятное… он не понимает, что происходит, когда веки раскрываются, и он, тяжело и часто дыша, невидящим взглядом смотрит в потолок, собирая в кулак все силы, чтобы подняться… Пальцы Гука дрожат, справляясь с узелком завязочек на спальных штанах Тэхена, дрожат, от них избавляясь, дрожат, раскрывая тюбик со смазкой снова… его пальцы дрожат не потому что страшно, нет, Чонгук весь дрожит, осторожными прикосновениями передавая собственную дрожь Тэхену. Бутылек смазки чуть не вывалился из дрожащей ладони, но Чонгук с этим справился и теперь закусывает соблазнительно губу, наблюдая за тем, как собственная ладонь прикасается к стоящему колом члену Тэхена, распределяя по жаркой плоти влагу… Ким не может вынести этого великолепия, выдыхает шумно и неконтролируемо прикрывает глаза, а Чонгук все ласкает и ласкает, не веря, что это происходит на самом деле. Спустя столько времени ощутить к себе нежные прикосновения восхитительно и мучительно вместе с тем. Тэхен умоляет себя от рук Чонгука не кончить, умоляет отчаянно, в кулаках за своей спиной с силой сминая одеяло, а Гук еле сдерживает в себе желание припасть к коже старшего и бесконечно много ее целовать… целовать, целовать, целовать парня, неописуемо красивого без одежды, и тело его жадно облизызать… вылизать… каждый миллиметр смуглой кожи. Вместо того, чтобы последовать новому желанию, Чонгук лижет губы и целует уста Кима жарко, подталкивая к продолжению их прекрасного безумства. — Я надеюсь, тебе не будет больно, — шепчет Ким, над Чонгуком нависнув, который вновь аккуратно уложен на смятую постель. — Мне будет хорошо, очень хорошо, — заверяет его брюнет. — Ты же… будешь меня целовать? Тэхен сглатывает и набирает в легкие побольше воздуха, прежде чем осторожно толкнуться внутрь. Туго. Жарко… хочется простонать от удовольствия, накрывающего с головой от новых ощущений, но парень молчит, с упоением впитывая в себя каждый звук, который выдыхает Гук, голову вдавливая с силой в подушки. Ноты, наполняющие пространство освещенной солнечным светом комнаты, звучат до невозможного прекрасной музыкой для Тэхена… Что-то между отчаянием и восторгом. Трудно понять, больно ли Гуку или же он восхищен. На всякий случай в самой глубокой точке Тэхен останавливается, замирает и тянется к распахнутым губам, целует нежно и неторопливо, чувствуя, как вокруг шеи тотчас обвиваются руки и давят с силой, чтобы Тэхен к маленькому своему комочку счастья оказался как можно ближе. — Тебе не нужно больше быть осторожным, со мной все хорошо, — шепотом в самые губы. — Мне не больно. Ким верит… верит и движется плавно, неотрывно глядя Чонгуку в глаза, а он ведь почти не дышит, губы свои так красиво распахивая и с них теряя стон. — Боже, как же хорошо…! Гук все стонет и стонет, стараясь не быть очень громким, прогибается сильнее в шее, давая Тэ повод ее целовать, пока бедра плавно и осторожно толкаются глубже и глубже, их обоих сводя с ума. Чонгук так прекрасен… он прекрасен настолько сейчас, что, если бы Ким хоть раз сказал бы ему о своих чувствах ранее, сейчас бы он точно с губ своих потерял несколько сотен раз самое честное «люблю». Но в момент близости признаваться в подобном отвратно, если впервые… это может показаться неискренним и нечестным, поэтому Тэ в нежную кожу совсем неразборчиво шепчет «ты только мой». Восхитительно… Чонгук ощущает себя по меньшей мере великолепно, содрогаясь всем телом, когда парень его проникает особенно глубоко, и не может перестать Тэхена гладить и в тело его вонзать свои сильные пальчики, уже даже не пытаясь молчать. От прикосновений, поцелуев и плавных, неторопливых проникновений Чонгук сходит с ума, а Тэхен… Тэхен, кажется, уже очень давно с него сошел. — Чонгук, ты великолепен… — Тэхен…! — Ты настолько прекрасен… — Тэ, хватит, пожалуйста… Нет, не хватит… и Ким продолжает усыпать своего нежного мальчика комплиментами, а Чонгук так разнежен, что не способен просто его понять. Он уже ни на что не способен, кроме как ножками обвить движущиеся к нему бедра и решительно толкнуться навстречу им, а потом еще раз и еще… чтобы от Тэхена совсем ничего не осталось. — Мы должны кончить вместе, Тэ… мы должны! — шепчет Чон, жмурясь сильнее, сильней напрягаясь и прижимая Кима как можно ближе к себе. — Хочу, чтобы мы сделали это вместе… пожалуйста… пожалуйста…! — всхлипывает уязвленно и умоляюще, ощущая, что он почти… еще самую малость, всего мгновение…! Лишь сейчас Тэхен позволяет себе немного ускориться, только сейчас Чонгука перестает целовать, нависая над ним, чтобы иметь возможность смотреть… смотреть на него, невероятного, совсем растерянного и спешащего к удовольствию. — Тэ! Тела в унисон содрогаются, переполненные эйфорией высшего сорта, пока Чонгук фейерверки пересчитывает, взрывающиеся под плотно зажмуренными веками, а Тэхен отчаянно старается запомнить каждую деталь этого момента и напоенного счастьем Чонгука. Дышать никто не решается, будто вдох мог бы стать преступлением. Они лишь жмутся друг к другу ближе, игнорируя то, что оба влажные, липкие и ко всему прочему грязные… поцелуи их самые нежные, самые чистые… а во взгляде отголосками тумана разливается удовольствие. — Кто ты? Что ты сделал с моим Тэхеном? — минут пять спустя, интересуется Гук, повернув голову к своему парню, лежащему рядом. Сейчас, когда к ним обоим возвращается способность думать, странно было бы не удивиться тому, что произошло, ведь Тэхен… он никогда не лез к Чонгуку с ласками первым. Что же сегодня такого случилось, что он…? Тэхен бы и сам хотел ответ на этот вопрос узнать. И побыстрее, желательно. — Он… просто устал сопротивляться, я думаю. Улыбка младшего становится очень широкой и выражает безмерное счастье, всего за мгновение до того, как он без разрешения касается губ Тэ сладким поцелуем, не понятно за что благодарящим. — Как ощущения? — когда они оба снова просто лежат рядом друг с другом, волнуется старший. — Больно? — Прекрасно! И, нет, я не разочарован в сексе, — едва не закатив глаза, хмыкает Чон, вспоминая кимовы опасения и аргументы, как он всегда знал — провальные. — Мне очень понравилось. — Честно? Честнее не придумаешь. Чонгук никогда еще в своей жизни не ощущал себя столь желанным и столь… столь…! Прекрасных ощущений так много, как же ему разобраться в том, что именно он сейчас чувствует помимо бездонного счастья? — Тэхен…? — этот заговорщицкий взгляд, эта его улыбка… Тэхену бы насторожиться вовремя, но он способен лишь на то, чтобы залипнуть на нижнюю губу своего парня, секундой спустя закусанную в смущении. — Я хочу еще. Теперь же мне можно, да? Ким не успевает ничего ответить, хотя времени у него на ответ было вполне достаточно. Но Чонгук как-то просто перекидывает через него свою ногу, седлая кимов живот и без церемоний припадает губами ко взмокшей шее, выдыхая удовлетворенный стон прямо в ее основание. Обнаженный, удовлетворенный и потный Тэхен очень-очень заводит… а еще на вкус ощущается восхитительно. — Тебе можно все, Гуки… — побежденно выдыхает Ким, поднимая ладони по оголенным бедрам своего парня и позволяя себе прикрыть глаза от ощущаемого удовольствия. Гук улыбается крайне глупо под тэхеновым ушком и снова целует его шею, не сдерживая себя от желания кое-что еще сотворить. Ким блаженно выдыхает, когда кожу шеи жжет, и теплый язычок проходится по расцветшему на теле старшего цветку — доказательству того, что все это — не вымысел, и что сегодняшним утром они на самом деле отдали себя друг другу. Уже сейчас Тэхену стоит подумать о том, что Гук вряд ли часто будет с ним покладистым или тем более скромным, но он думать о таких вещах не способен даже тогда, когда дерзкий мальчишка ерзает, подаваясь назад, чтобы игриво потереться о твердеющий член Тэхена своими ягодицами. — Лучшее утро в моей жизни, — искрит он широкой улыбкой, садясь прямо и позволяя старшему коснуться большой ладонью его груди. — В моей тоже, Чонгуки…

***

— Полежи, мне нужно приготовить завтрак… или точнее ужин. — Просто полежи со мной, я уже сыт тобой, — протягивая к старшему ручки, умоляет Гук, очень надеясь, что это сработает, но ошибается. — Твой животик мне говорит об обратном. Просто полежи, я быстро. Чонгук так проголодался, что готов съесть слона и закусить его еще половиной другого, но голод его притупляется счастьем от свершившегося сегодня чуда. И, да, если бы у Чонгука прямо сейчас не болела попа, он бы снова повалил Тэхена в кровать и из своих объятий не выпустил ни под каким предлогом. Чуть позже он привыкнет к этому, нужно просто практиковаться чаще… А пока Чонгук валится в смятую постель и прикрывает глаза, наслаждаясь тем, как приятно все тело его ломит от усталости.