espero, (meu amor?)

«На самом деле, я…» «Агх». Юхён откинулась на спинку стула и провела по лицу влажными ладонями. Белая каюта давила. «К чёрту». — Буду говорить так, — заключила она вслух. — Это вымораживает. Разговаривать с самой собой, конечно, тоже. Но не так сильно. Итак. Что было сегодня. Она озвучила последнее не как вопрос, а как утверждение, и опустила руки на стул, сунув мокрые ладони под бёдра. Её руки дрожали. Она хотела уменьшить это тем, что зажмет под ногами. Но получалось плохо. — Что было сегодня. Юхён нахмурилась. У неё было чувство, что её записывает камера. Каждое движение. Каждый вздох. Как будто она на допросе. Но она и была на допросе. — Повторите, пожалуйста, вопрос. Юхён прикусила губу в ожидании. Спустя секунду робот-автоответчик откликнулся: — Что было сегодня? — Что было сегодня. — Как вы можете описать ваш сегодняшний день? — Как я могу описать… Описать… День, — бубнила она про себя, ломая голову. У неё был жар. Она чувствовала, как пот скатывается по разгоряченному лбу. — Описать день. Мой день. Это мой день. Я описываю свой день. Не чужой. Свой. Он мой. Этот день. Да. День… Внезапно она подскочила со стула, как ошпаренная. Тот со скрипом отъехал в сторону и покосился, едва не упав. Юхён схватилась за голову и прошлась кругом. Камера её не записывала. Она выключила камеру. Но не могла избавиться от чувства, словно за ней наблюдают. Словно кто-то смотрит на неё. Прямо сейчас. За её спиной. Она чувствовала этот взгляд внимательных глаз каждую секунду своей жизни. Как в её спине прожигаются две маленькие дырочки. Как окутывается вязким вниманием каждый шаг. Каждый вдох. Слово. Мысль. Чувство. Всё. Как она смотрит. И как они смотрят. Или Они. Или она. Юхён не понимала. Она просто задыхалась от паники. Юхён села обратно на стул. Закрыла ладонью рот. От рук неприятно пахло. Потом и ещё чем-то. «Страхом», — мелькнуло в голове. Она была не в себе. Всё тело горело. В голове словно раскаленные угли лежали вместо мыслей. Юхён не могла думать ни о чём, кроме слов Гахён. Она не могла перестать ассоциировать это с ней. Из-за того, что Гахён использовала азбуку Морзе, у Юхён было чувство, словно с ней говорила Минджи. Гахён сказала ей, что за ними следят. Она не сказала кто. И зачем. Но Юхён знала. Юхён догадывалась. — Сегодня мы нашли следы. Она едва выдавила это из себя. В горле резко пересохло. В глазах периодически мутнело. Она старалась держаться прямо и выровнять сбивчивое дыхание. — Гуманоидов. Я выдвинула предположение, что это пираты. Моя коллега со мной согласилась. Вероятно, мы имеем дело с группировкой… Я не знаю. Слишком мало пока можно сказать. Мы их ни разу не видели. В какой-то момент пираты показались даже куда большей проблемой, чем… Чем всё это. Юхён собрала всю свою волю в кулак и продолжила: — Вероятно, они расположились у подножия скал у окраины поля кифов. В четвертом квадранте. Вопрос об их непосредственном обнаружении на обсуждение пока не выносился. Планирую лично сделать это сегодня перед вечерним приемом пищи. Присутствует ощущение тревожности. Без объяснимой причины. Ещё подводит здоровье. Моя коллега уверена, что это всё здешний климат. Не смею сомневаться в её мнении на этот счёт. Юхён замолчала. Перевела дыхание. Она чувствовала, что этого недостаточно. Ей нужно было сказать как можно больше, чтобы автоответчик не начал задавать вопросы. Последнее, чего она хотела — это чтобы чёртов бот задал какой-нибудь вопрос, на который она не сможет ответить спокойно. Например, как вы воспринимаете смерть. Юхён никак её не воспринимала. Она ей просто не верила. — Всё чаще вспоминаю Столкновение. И… многие другие вещи. Даже те, которые не помню. Своих родителей, например. Мой аналитик считает, что это следствие травмы. Где-то внутри я не хочу с ней соглашаться, но отрицать это тоже не могу. Всё-таки я хочу быть здоровой. И быть полезной Походу. Но есть вещи, которые невозможно исправить. Это я поняла, пока находилась в полёте… — Юхён! Она подпрыгнула на месте. Врезалась спиной в выступ в стене. У неё сердце ушло в пятки. В дверях стояла красная и запыхавшаяся Бора. — Бегом на ПАТ! Юхён не сразу поняла: — На ПАТ?.. — Блять, живо на ПАТ! Протокол 127! Она не сразу поняла. В голове пронеслось беспорядочное: «Протокол 120… 127… Протокол сто двадцать семь. Сто двадцать се…» И тут же резко: «Твою мать!» Юхён отлипла от стены и пулей вылетела из комнаты. Она несколько раз врезалась плечом в угол перехода, пока бежала по коридорам. Она едва не падала. Кровь пульсировала в венах. Ей стало ещё жарче, чем было до этого. Она чувствовала себя так, словно оказалась в котле с лавой. Пот заливался в глаза. Дрожащими руками она разблокировала отсек, ведущий на турель. Лестница скрипела под её ногами и руками, пока она взбиралась вверх. Залезла в кабину. Включила приборы. Проверила предохранители. Села и взглянула в экран. Она взяла руль управления и прокрутилась на триста шестьдесят градусов. Не увидела ничего, кроме по-ледяному фиолетовых даков. Где-то чуть дальше — красные поля кифов. Яркое пятно Иль Сол. Она включила бортовой канал связи, не отрываясь от экрана. Маленькая кабина турели сковывала движения. Всё вокруг было черным и слегка пыльным. — Где? Голос Боры раздался в динамиках с лёгкой задержкой: — Система сработала. Я не знаю. Ты должна это выяснить. Юхён прокрутила изображение, приблизила, отдалила. Ничего не нашла. Привычно мёртвая Морта. — Как я должна это выяснить? — пробурчала она почти что недовольно, но с легкой ноткой истерики. — Ты где? — Я в рубке. Юхён замолкла, практически вжимаясь глазами в бинокль монитора. Её вспотевшие ладони давно уже были на рычагах. Она была готова в любой момент пальнуть по нежеланным гостям. Но никого не было. Пока… Сначала она увидела силуэт. Мутный, едва различимый — будто бы полупрозрачный. Практически у обрыва. Юхён пока не палила. Готовилась. Ждала. Неизвестно чего. Или кого. Потом силуэт появился уже на пару десятков метров ближе. У Юхён в желудке появилось волнение. Влажные пальцы соскальзывали с кнопок. Она боялась пальнуть теперь уже совершенно случайно. Юхён до волнения в сердце хотелось увидеть её. Она не знала, не была уверена; но боялась и чувствовала, и ждала, и надеялась… Юхён не верила в то, что она умерла. А когда Минджи возникла прямо перед её лицом — она убедилась в этом окончательно. Юхён увидела её пустые глаза в экране бинокля за секунду до того, как та очутилась в кабине. Как её бледные черты исказились в улыбке. Как она прошептала ей на ухо привычное: — Юхён. И как Юхён совершенно инстинктивно потянула к ней свои руки.