Будет больно

       POV мистер Филлипс        Много ли в мире бизнесменов, не окончивших хотя бы самый захудалый колледж? Сложность этого вопроса лично для меня в том, что я, являясь одним из них, даже не стал бы задумываться над ним, не спроси меня об этом прямо скажем красавчик в полицейской форме. Хотя, даже подкинув мне пищи для размышления, ему так и не удалось перевести мои мысли в другое русло — я так и продолжил изучающе смотреть на его тщательно выглаженную рубашку, потуги пуговиц которой мне явственно говорили о спрятанном за ней накачанном теле. Хочу себе униформу полицейского! Да! Наверное, не такого умозаключения от меня требовали представители правопорядка, но сердцу не прикажешь. Перевожу взгляд на злое, без каких-либо попыток скрыть ненависть и омерзение к моей персоне, лицо. Полицейский ждет моего ответа вот уже вторую минуту небось. А я бы отлично смотрелся рядом с ним, одетый в похожую форму. Делаю непонимающее выражение лица, от чего полицейскому приходится повторить свой вопрос.        Я определенно лучше бы смотрелся, зажимая его рот рукой и трахая прямо на этом столе.        — Не знаю, — наконец выдыхаю я, ощущая острую потребность поскорее закончить этот разговор.        — Где вы были вчера вечером и последующую ночь, мистер Филлипс? — вопрос прозвучал откуда-то позади предмета моего интереса, и я наконец разглядел за его спиной низенькую девчушку. И даже у нее есть такая форма! Это возмутительно! На таких коротышек тоже шьют?!        — Дайте-ка подумать… — откинувшись на спинку кресла, я поднял глаза к потолку, с губ так и собиралось сорваться что-то на подобии «напился в усмерть», «играл в бильярд на раздевание» или «придавался страстным плотским утехам на дорогущем персидском шелковом ковре». Выдохнув, я все же ответил: — Сделал заявку на ресторан и вернулся домой около часа ночи.        — Кто-нибудь может это подтвердить? — продолжала девушка-полицейский, не поднимая на меня свои глаза, спрятанные за толстенными стеклами очков.        — А к чему эти вопросы, офицер? Я законопослушный гражданин соединенных штатов, в моем деле конечно есть запись о дтп, но это было так давно, да и подросток выскочивший перед моим велосипедом был, скажем прямо, явно чем-то напуган.        — Отвечайте на вопрос, мистер Филлипс. Кто может подтвердить ваши показания?! — ооо, да у тебя довольно взрывной характер, мальчик, мне нравится.        Секрет хорошего бизнеса — всегда держать руку на пульсе. Четкий план, строгое расписание, хорошо обученные работники — это три столба, на которых держится моя «законопослушность» вот уже почти десять лет. Возникающий со стороны полиции вопрос о моем местоположении в тот или иной день, каждым моим сотрудником будет воспринят спокойно, а ответом всегда будет служить «работал вместо управляющего, который внезапно приболел, ушел домой в начале первого ночи». Механизм работает как часики.        — Любой, кто работает на меня, — я махнул рукой, показывая на своего высоченного охранника, — администратор ресторана, — как раз на руку мне управляющий «Монте» вчера написал мне, что подхватил грипп, — официанты, повара, в принципе все, кто меня вчера видел там. Также моя жена, которая по моему возвращению была дома. Хотя, помнится мне, ее показания будут не в счет, не так ли?        — По нашим сведениям, вы владеете пятью ресторанами в городе…        — Вообще-то шестью, пару недель назад было открытие нового, — перебил я, наслаждаясь гневом, вспыхнувшем в глазах офицера. — Но вчера я был в «Монте», это на пересечении…        — Мы знаем где это, — перебил меня полицейский так же бесцеремонно.        — Что ж, господа, получается на этом все, — я начал подниматься из-за стола, как полицейский с грохотом ударил ладонью по столешнице. Был бы ты так же груб и напорист, если бы твой член был в моей в руке?        — Я прижму тебя, Филлипс! Не сегодня, так завтра, будь уверен!        Ого, смотри рубашку-то не порви ненароком, щегол. А если уж говорить о том, кто кого и прижмет, то я бы ставил явно не на тебя, малыш.        — О чем речь, офицер? — блея, аки невинная овечка, я все же опустился обратно в свое кресло.        — Я докажу, что все эти нарики в больницах на твоей совести, — выплюнул мне напоследок в лицо полицейский, скрывшись за тяжелой дверью.        — В больницах? — его напарница поспешила вслед, и, когда дверь плотно закрылась за незваными гостями, я достал блокнот. — Джо, скажи своим, пусть навестят нашего долбазвончика. И если я узнаю, что он опять разбавлял кокс фуросемидом, отрежь ему… — я призадумался, — а, впрочем, привезешь его ко мне, надо будет втолковать ему, что отправлять наших клиентов в больницу, не делает нашему бизнесу одолжения.        Джо покидает мой кабинет, оставив меня наконец тет-а-тет со своими мыслями. Да, я бы не стал тем, кем стал, думая постоянно о том, как бы кого трахнуть. Сейчас не самое подходящее время, чтобы вокруг меня шныряла полиция. Моя персона давно не дает им спать спокойно, но в последнее время и подавно. После того, как пропал владелец сети казино, они умудрились вынюхать мою вхожесть в его компанию. И ведь хорош был, черт. Хоть и старше меня лет на пять, а все-таки умел пользоваться своим телом. А после того, как его труп был найден в морозильной камере его же казино, так и вовсе стали уделять моей скромной персоне чрезмерное количество внимания. По правде говоря, мне и самому бы хотелось узнать, кому же так насолил Винс, и что он такого сделал, чего нельзя было бы исправить деньгами, которые у него как никак водились. Однако, как показала практика, мои связи и мои люди, оказались в этом деле так же беспомощны, как здешняя полиция, в следствии чего мое мини-расследование точно так же зашло в тупик. По всевозможным показаниям я был последним, с кем встречался в тот вечер Винс. Об этом говорит администратор его казино, крупье, с которым я возможно был чересчур груб, ударив его в нос, теперь уже даже не помня за что именно, а также, что заставляет задуматься о правдивости всех предыдущих показаний, об этом сказал личный охранник Винса. Порой я думаю, а не я ли его и грохнул. А что? Все сходится, после моего ухода охраннику сообщили, что босс остается в казино, водителя тоже отпустили домой к беременной жене. На камерах видно, как я весьма нетрезвый сажусь в свой автомобиль, подозрительно кутаясь в плащ, хотя на улице духота. Мозг, остановись и выйди подыши свежим воздухом! На кой ляд мне убивать его? Доли в его бизнесе у меня нет, денег я ему не должен, и даже совсем наоборот. Винс собирался выкупить казино, а это стоит бабок, не говоря уже про ремонт и последующие манипуляции. Да и секс с ним был больше чем просто хорошим, конечно если он не успевал втянуть дорожку другую до. Из всего вышесказанного получается, что от его смерти я только в минусах остался. Из этих уже значительно поднадоевших мне мыслей меня вырывает звонок телефона.        — Босс, у вас сегодня ужин с миссис Филлипс, машина готова.        А я и забыл, что именно сегодня мы играем в счастливую семью на публике.        Покидаю кабинет, запирая в нем свои подозрения на самого себя. Джо, как и предполагается, ждет у двери, готовый сопроводить меня через зал еще и наполовину не забитый как это бывает обычно. Ночные клубы в Лос-Анджелесе открывают свои двери гораздо раньше, чем в любых других городах. И это несомненно мне на руку — чем дольше может работать клуб, тем большую выручку выдаст мне касса на следующий день. И это не говоря уже о тех деньгах, что идут мимо нее прямиком в мой карман.        Бармены неспеша натирают стаканы, словно в каноничном атмосферном кино, официантки, негромко обсуждают свои столы, в общем, все идет своим чередом, пока я прохожу у дальней стены, следуя за Джо к ждущей меня на улице машине.        Бам! Я врезаюсь плечом в стену, а по моему правому карману быстро-быстро распространяется неприятный холодок. В ботинок падает кусок льда из стакана, а рядом с ним и сам стакан.        — Какого черта? — ругаюсь я, когда Джо, не поленюсь напомнить, бугай под два метра ростом, прижимает меня, также достаточно высокого и крепкого, к стене, наваливаясь при этом всей своей нехилой массой. — Джо, отодвинься ты, говорила мне мама, бери умного, чего не послушаться было?        Когда же Джо все-таки дает моему взгляду встретиться с виновником всей этой неприятной ситуации, передо мной открывается картина дешевого боевика. У моих ног распростерлось тело, сверху которого восседает охранник клуба в фирменной черной рубашке с коротким рукавом, заламывая несчастному горе-тусовщику руки за спину.        — Боже милостивый, слезь ты с него, он еще задохнется ненароком.        Я дергаю штанину, которая прилипла к ноге, в надежде хоть как-то вернуть к жизни костюм Прада, подаренный мне женой. Как и ожидалось — безрезультатно.        — Мне бы очень хотелось, — опускаюсь на корточки перед виновником моего неприятного разговора с супругой на тему моего неприемлемого внешнего вида, — содрать с тебя стоимость этих брюк, но, судя по всему, тебе придется продать почку, чтобы воплотить мое желание в реальность.        После этих слов, мне пришлось, во-первых, пожалеть, что я это ляпнул, и во-вторых, выкинуть руку в сторону, не позволяя Джо наделать еще больших глупостей.        Лежащий все так же у моих ног (ох как мне нравится, когда такое происходит, хотя я больше любитель уединятся в такие моменты) парень наконец поднимается, нескромно сплевывая в сторону кровь из разбитой губы — подарок от нашего лучшего охранника.        Что сказать, довольно приятная внешность предстала передо мной, и пусть она входит лишь в топ-десять, а не в топ-пять и тем более не в топ-три моих фаворитов, но все же она пробилась хоть в какой-то из них. Большие темные глаза на худом бледном лице, подчеркивают острые скулы, ровный нос, и аккуратный подбородок. Аристократ мать его ити. Почему с такой внешностью, он одет в нечто больше подошедшее бы бездомному — потянутая футболка, бесформенные джинсы с низкой посадкой и видавшие виды давным-давно не белые кроссовки? Ответ на ум приходит сразу же и сам по себе — не все в этом городе торгуют наркотой. Отметаю эти мысли, ведь даже у меня случаются моменты угрызений совести, когда нечто светлое внутри грозит мне пальцем и нравоучительно цокает языком. Обычно мне хватает какой-нибудь необдуманной и несправедливо дорогой покупки, чтобы это самое светлое посерело и довольное скрылось там, откуда вылезло.        — Прошу прощения, мне кажется, даже обе мои почки не покроют этих брюк, — в его тоне я улавливаю презрение и ненависть. К такому я привык, никто не любит, когда их принижают, а уж тем более, прикладывают лицом о бетон, еще и угрожающе нависая сверху.        Если я не хочу выслушивать раздражительную во всех смыслах тираду по поводу моего неопрятного внешнего вида, мне следует переодеться перед ужином, а если я не хочу из-за этого опоздать и опять же выслушивать — надо бы поторопиться. Решаю окончить диалог, махнув рукой Джо, что нам пора.        За мной через весь зал наблюдает две пары пристальных глаз. Я заметил их, как только вышел из коридора, ведущего к кабинету. Ах ты ж неугомонный мой. Мне нравятся настойчивые, но, пожалуй, именно сейчас я был бы против такого вида сталкеринга.        Уже в машине наблюдаю как охранник выводит парнишку из клуба.        — Он не убить меня хотел, пусть веселится, раз уж за вход заплатил, — вы только гляньте — я же сама доброта. — Пусть копы поездят за нами до самой ночи, — бормочу я водителю, и тот незамедлительно кивает мне в зеркало заднего вида. — Узнай про парнишку, — бросаю я последнее наставление на сегодня Джо.        POV Питер        Отдаю последние десять баксов за вход. Еще месяц назад он стоил восемь, и теперь я и правда задумываюсь поменять место дислокации. Хотя будь у меня старомодные весы, они бы сломались от минусов этой идеи. Как ни крути, а в этом клубе у меня больше всего шансов поднять баблишек для следующего дня. Да и контингент тут намного привлекательней, любого другого клуба, да и бармена я тут одного знаю, никогда меня не подводит, всего на всего за лишний полтинник раз в неделю. Хотя не в моем положении считать, что у меня может быть ЛИШНИЙ полтинник.        У барной стойки тот самый знакомый разговаривает с копом. Они являются весьма редкими посетителями подобных мест, как минимум в форме уж точно. И это заставляет меня замедлить шаг и в целом напрячься. А уж когда бармен указывает на меня, и офицер смотрит буквально сквозь мою худую тушку, я и вовсе начинаю паниковать. Сдал сука! Понятное дело, прибавку к его «непосильному» труду я бы ему не мог обещать, но и чисто по-человечески нельзя так поступать! Хотя на практике все-таки оказывается можно. Вытираю потные ладони о джинсы и стараюсь скрыться в толпе. Хотя какая тут толпа-то в такое время? Уходя от непредвиденной (хотя, когда она бывает другой?) погони, я сталкиваюсь плечом с кем попало, даже не извиняясь и тем более не реагируя на летящие в спину оскорбления. Сворачиваю в коридор ведущий к уборным. Не успеваю закрыть дверь, как слышу настойчивый стук в соседнюю.        — У нас есть пара вопросов к мистеру Филлипсу.        Выдох вырывается из груди слишком громким, а колени моментально подкашиваются. Чувствую себя придурком — кому мог понадобиться кто-то на подобии меня? Да то, чем я зарабатываю, некоторые умудрились превратить в одно из сферы услуг. И ничего, ну бывает их накрывают раз в год, дают штраф и отпускают опять на вольные хлеба, заставлять украинских нелегалок истирать ладони до мозолей.        — Классно ты стартанул, не ожидал от тебя такой прыти, — смеется мне в лицо Боб, натирая барную стойку.        — Катись в пизду, я подумал ты меня сдал.        — Ага, — смеется он, — и получить штраф за «помощь», если твой умелый ротик начнет соловьем заливаться? Полтосом не откупился бы, если ты понимаешь, о чем я.        — Я всегда понимаю, о чем ты. Тебе по карману лишь посмотреть, как я это делаю кому-то, у кого хватает ума не скупиться на удовольствия.        — Ой завали, — отмахивается Боб, и уходит принимать заказ у красотки, которая явно имеет больше, чем я и Боб вместе взятые за всю свою жизнь.        Оценив перспективу, решаю подойти к потенциальной клиентке, так как вот уже с полчаса не могу найти глазами ни одного из постоянных. Мне нужно отработать хотя бы вход, не говоря уже о том, что завтра нужно заплатить ренту за жилье, потому что и за пару дней без электричества я чуть не одичал, так же купить хоть немного другой еды, и выкинуть наконец пресные позавчерашние макароны с сыром только внешне напоминающим Дор-Блю, таковым конечно не являющимся.        Меня останавливает Боб, едва заметно кивая головой в сторону. Следую его подсказке и натыкаюсь на столик а-ля мы тут большие дела мутим, пацанчик. В клубе! Все выхолощены, как один, в костюмах и галстуках, а моя потенциальная клиентка, лихо виляя задом уже подходит к одному из них. Не успеваю предаться огорчению и разочароваться в себе больше обычного, как на мое плечо ложится чья-то легкая ручка. А колечки-то сверкают, хотя в таком освещении даже пластмасса будет сиять аки бриллиант Розовая пантера.        Натягиваю свою улыбочку и поворачиваюсь.        — Милли, не ожидал сегодня тебя тут увидеть…        — Мне не лесть твоя нужна, — она тут же тянет меня в коридор к уборным, и не сильно заморачиваясь, толкает в женскую.        Нравятся мне такие богатые сучки — ты будешь в ногах у них ползать (ведь они сознание теряют от такого превосходства), чуть ли не облизывая их с ног до головы, зато после сможешь как минимум на неделю забыть о материальных проблемах. То же самое у меня всегда происходит с Милли, и очень жаль, что это случается настолько редко, что ночами я задумываюсь стать сталкером. Милли находит меня только в минуты душевного раздрая — поругалась с мужем, разбила автомобиль, стоимость которого больше стоимости моей бесценной души, правда один раз она заставила меня ей отлизать из-за того, что испортила свежий маникюр, а стерва-мастер сможет переделать ей его только завтра. Интересно, что же могло случиться у нее и когда это я успел так поправить свою карму, что именно сегодня она мне подвернулась?        Говоря про мой «умелый ротик», Боб и представить себе не мог сколько я имею с этой крошки. Каждый раз после наших встреч, я думаю, а не вложиться ли мне в бизнес, может прикупить пару-тройку акций Эппл, или они уже подешевели, а если и куплю, то как иметь с них деньги? В общем, приходя к умозаключению, что я беспросветно туп в плане выгодных инвестиций, я проживаю две поистине шикарные недели, не отрывая своего зада с дивана.        — Ты знаешь правила, Милли, — я отталкиваю от себя девушку, чьи пальцы спешат расстегнуть мою ширинку, — никакого секса.        — Ой да брось, какая тебе разница, — капризничает она, однако же послушно устраивает свой идеальный зад на подоконнике.        Ее пальцы норовят испортить мой хвост, снять резинку, но я лишь снова и снова отталкиваю ее руки, позже из мести заставляя ее ноги дрожать, проходясь в очередной раз шариком пирсинга по клитору. Ее огромный минус, с которым я в принципе готов мириться за такие-то деньги, так это как сильно она пытается сжать мою голову бедрами, когда не в силах уже сдерживать свои стоны.        — Я и так знаю, что тебе хорошо, — насмехаюсь я, видя до чего могу довести девушку одним лишь языком, — так что можешь не сдерживаться.        Ничего нового для меня в этой встрече нет и быть не может, Милли, словно дожидавшаяся одобрения, все же ослабляет мышцы бедер и начинает наконец стонать, снова цепляясь в мой хвост. Если бы я ее трахал, она бы вероятней всего еще и царапалась, думаю я, устав бороться с ней, позволяя волосам опуститься на мои плечи.        — Ты такой красивый, — выдыхает она, запрокидывая голову, чуть не ударяясь затылком о стекло.        А вот и плюсы подоспели. Только Милли, пусть хоть сто раз взбалмошная и стервозная, говорит нечто в таком духе. Обычно я слышу абсолютно противоположное — членосос, спермоприемник, лизун, потаскун, Белоснежка-шлюха, и далее по списку, который пора бы начать вести. А ведь я и правда красив, и только благодаря этому привлекаю к себе внимание двух полов, что увеличивает мои шансы не сгинуть в канаве на обочине жизни.        Не буду портить ее наслаждение своими язвительными ответами, ведь от моего таланта зависит то, сколько приятных хрустящих купюр окажется сегодня в моем кармане.        Милли покидает меня, стоит ее расческе последний раз пройтись по волосам. Мои честно заработанные денежки, скрученные и перетянутые резинкой, опускаются в карман джинс, ведь считать свою чистую прибыль при клиенте это, на мой взгляд, моветон.        На против Боба уже выпивает третий шот Майкл — низкий офисный работник, которого постоянно сношает начальник, которого бросила жена, внезапно осознав, что она на гендерном уровне ему не подходит (честно признаться, слабо представляю себе, что это может означать, но предполагаю, что она просто устала от его странных криков во время оргазма, мне и самому они возбуждения не прибавляют), а еще недавно к нему в квартиру-студию переехала сестра из Оклахомы, и теперь видимо нехило отравляет его и так далеко не радужную жизнь. По понурым плечам могу точно определить, что сейчас меня ждет десятиминутный минет, за время которого мои уши будут стремиться ссохнуться до состояния полнейшего их отсутствия от очередной его неурядицы в жизни. Хотелось бы еще и точно знать стоит ли игра свеч. Даст он мне сегодня двадцатку или, если я буду более понимающе заглядывать в его глаза, не выпуская изо рта его член, сможет поднять мой гонорар хотя бы до полтинника?        Едва ли я успеваю хлопнуть его по плечу и на выдохе начать произносить его имя, как мне на глаза попадается тот самый коп, ранее чуть не доведший меня до предынфарктного состояния. Имя Майкла свистом выходит из моего горла, а стакан, что я успел спереть у зазевавшегося парня, словно прилип к моей руке. Что в такой момент щелкает в моем воспаленном мозгу, я не смогу понять даже на пороге смерти. Я быстро разворачиваюсь и мчусь в противоположную сторону от копов, которые и в сторону-то мою не смотрят. Я прихожу в этот клуб уже не первый год, и думаю, что можно было запомнить расположение здесь хотя бы стен! Но страх быть скрученным полицией лишь за то, что я делаю людям приятно, пусть и за деньги, но они же не последние, и не кровавые, и не отобранные силой (да даже будь так, я бы не побрезговал, аргументируя это тем, что меньше знаешь, лучше сосешь) подталкивает меня к бегству прямиком в стену.        Глаза я предусмотрительно открываю только когда чувствую, как врезаюсь в кого-то. Интересно, как далеко может убежать человек с закрытыми глазами, думаю я, ведь более логичных вопросов мне не приходит. Хотя один точно начинает наклевываться, стоит мне оказаться прижатым по ощущениям целой мать ее тонной чьего-то веса к холодному полу. Что же я за ниндзя такой, что, врезавшись в человека, стоящего спереди, смог своими навыками перекинуть его через собственную спину и заставить восседать на мне, как на уставшем робо-быке?        Ух ты, я умудрился врезаться в одного из тех, у кого как это говорится, сопли пузырятся? Важничает аки павлин недощипанный? Почка ему моя понадобилась. Может хоть в глаза взглянуть тому, кто сейчас без каких-либо зазрений совести может и правда вспороть мне брюхо? Я поднимаюсь и осматриваю штанину, которую залил дрянным виски, и пусть я не разбираюсь в брендах одежды, но именно эта штанина прям всем своим видом кричит мне «я ахуеть какая дорогая, придурок ты!»        — Прошу прощения, мне кажется, даже обе мои почки не покроют этих брюк, — если после этого меня не изобьют до полусмерти до блеска начищенные ботинки владельца злополучной штанины, я готов сказать что угодно.        Я лишь на мгновение отвлекаюсь на щиплющую боль в губе, как огромный, не удивлюсь если он состоит из камня, мужик угрожающе проходит мимо меня, за ним следует владелец испорченного теперь уже костюма. Значит ли это, что сегодня у меня еще есть шанс побаловать себя нежным чизкейком, потому как убивать меня явно никто не спешит? Выясняется, что даже если и не убьют, то уж точно покалечат. Верзила охранник тут же тащит меня на выход, совершенно не заботясь о том, что я оплатил свое пребывание здесь, чуть ли не последнюю рубаху отдав.        Он только что мне чуть пинка не наподдал, чтоб я скрылся с глаз его, как до наших ушей доносится выкрик из машины. Оказывается, меня можно воодушевить на различные необдуманные поступки всего одной фразой. Стоит охраннику отступить в сторону, позволяя мне снова вернуться в свою кормушку, как я, недолго думая, показываю ему фак, почти касаясь пальцем кончика его носа. После этого я обычно бегу, что есть мочи, но так как автомобиль моего «покровителя» еще не тронулся с места, позволяю себе довольно вальяжно вернуться в клуб. Мысль о том, что выход из клуба находится там же где и вход, и что даже если и будет пересменка у охраны, именно этот задержится (еще как задержится), приходит ко мне слишком поздно.        Ночь обещает стать почти что звездной для моей скромной персоны. Я делаю такой вывод стоит мне выйти из туалета, попрощавшись с Майклом, который буквально секунду назад кричал как орангутанг, кончая мне на лицо, а теперь плачущим сидя на унитазе. Я разрешаю «ебать» себе уши, только когда мой рот занят, ни минутой дольше. На танцполе я уже заметил Викторию, у дальней стены в ВИП-зоне на диване раскинулась одна из моих «кошечек» Крис, и судя по ее пальцу, которым она манит меня к себе, в мой левый карман сегодня опустится если не брат-близнец, то уж точно единокровный брат щедрости Милли.        Я жду ее около женского туалета, уже предвкушая какими именно деликатесами буду баловать вкусовые рецепторы моего добытчика.        Крис касается холодными пальцами моей шеи, медленно обходит меня и затаскивает в свободную кабинку, которую я так не люблю. За все время, что я тут «работаю», именно эта кабинка мне абсолютно не по душе. Ну почему нельзя выбрать ту что у окна, там весьма удобный подоконник, Милли, например, нравится. В этой же, бачок унитаза ужасно скрипит, не давая мне сосредоточиться и перестать представлять себе, что эти звуки выдает влагалище клиентки. Эти мысли начинают меня смешить и вместо хорошего куни, у нас получается ржач в пизду.        Может следует написать это в книгу замечаний и предложений? Владельцу явно не помешает вызвать хорошего сантехника для устранения данной проблемы.        — Эти трусики были на тебе в нашу первую встречу? — я удивляюсь тому факту, что вообще помню это, но вместе с тем и тому, что наивно полагал будто такие дамочки, как Крис и Милли НИКОГДА в жизни не надевали одну и ту же вещь более одного раза.        За это едкое, на взгляд Крис, и весьма неуместное, на наш общий, я получаю по лицу ладонью, а затем и гадкое послевкусие этого удара — Крис со всей силы впивается ногтями мне ниже затылка. Вместе с Роуз и Селеной Крис является почетной носительницей статуса «кошечки» в моем негласном сортировочном списке. И каждый гребаный раз, когда мне кажется, что поместил я ее туда совершенно напрасно, она неожиданно и не очень приятно напоминает мне за какие заслуги была вознаграждена таким статусом.        Понимаю, что ночка проходит шикарно, когда я, не успев до конца сплюнуть в раковину жидкость для полости рта, вижу, как в уборную врывается Виктория, с ходу запрыгивая на меня, отчего мои уже порядком уставшие ноги грозят резко опустить нас обоих на пол. Я никогда не устану сравнивать моих клиентов между собой, ведь порой только я знаю о них намного больше, чем их собственные мужья, жены, ухажеры, а тем более родители. Виктория поступает ровным счетом так, как я и ожидал, и уж тем более точно так же как поступила сегодня Милли. Ее задачей является растрепать мой многострадальный и измусоленный хвост. Плюю на это, так как в памяти еще свежи моменты моей тщетной борьбы с Милли. Волосы водопадом падают мне на плечи, а эта прекрасная женщина начинает перебирать вьющиеся пряди.        — Я так красив, — издевательски, почти припеваючи, говорю я, пристраивая очередной объект моего дохода на излюбленном мной подоконнике.        Виктория же, решив видимо, что платит она мне исключительно по доброте душевной, при этом оставаясь абсолютной хозяйкой положения, тут же с него слазит. По моему недоумевающему взгляду ей становится понятно, что мне-то ни хрена не понятно. Задирая свою и без того короткую юбку, умело засовывая ее края под косточки лифчика, Виктория медленно проводит пальчиками по своему бедру, поддевая резинку трусов.        — Снимай их аккуратно, иначе можешь остаться без чаевых, — я в ее понимании какого-то странного рода официант? Никогда не слышал, чтобы они предлагали чай, кофе, а вместо горячего полотенца — куннилингус.        Все же я не придираться сюда прихожу, так что тянусь стащить эти три-четыре ниточки кружев с ее круглых загорелых бедер. Меня тут же бьют по рукам, от чего я еле сдерживаюсь, чтоб не сморщиться — не люблю я, когда так делают.        — Сними без рук, — шепчет она, как в порно-роликах, на которых я залипал в подростковом возрасте, в те редкие моменты, когда доводилось побыть одному.        Я показываюсь в зале, уже буквально затраханный (хотя к моему роду деятельности, наверное, такое выражение вряд ли применимо в полной мере), и замечаю, как Боб лихо подливает водки в бурбон Карлосу.        Вот теперь я морщусь. Хотя бы пока никто из моих этого не видит. Карлос появляется здесь еще реже, чем Милли, но и эти редкие встречи не приносят мне и сотой доли удовольствия.        Карлос — гомофобный гомофоб. Если бы за это давали награду, он непременно стал бы счастливым обладателем золотой иглы и нити, тут же поспешив зашить себе ими зад от греха подальше. Но ведь он не боится геев, он их попросту ненавидит всей своей душой. Но, когда я сосу его член, одновременно получая увесистые удары по лицу, что моему ремеслу к слову сказать ни капли не помогает, он видимо ненавидит еще и весь гребанный мир, а уж матушку-природу, наделившую его фаллос волшебной силой радовать его чудесами эрекции исключительно глядя на мужчин, он, видимо, вообще пытается проклясть заклинаниями на крови. Почему-то именно моей, но это уже мелочи.        Боб, знающий чего даются триста долларов, кинутые мне после минета Карлосом, не скупится на паленую водку в напитках. За этот нехитрый прием, моя чистая выручка от этого садиста моментально сокращается ровно на сотню.        А если вдруг в моей голове возникает вопрос — какого черта бы мне просто не перестать «обслуживать» этого мудазвона, то память любезно предоставляет мне картинки моего месячного пребывания в больнице, а два сломанных им когда-то ребра, тут же начинают ныть, выкручивая мне нервы до зубного скрежета.        — Иди сюда, членосос, — кричит Карлос, взмахом своей лапищи пугая рядом сидящих дам.        Я хотел завести список, точно!        Запись первая. Карлос — членосос.        Когда я думал, что этот охранник будет готов остаться здесь хоть на третью, хоть на тридцать третью смену, лишь бы хорошенько наподдать мне в подворотне за тот мой неприятный жест, я не ошибся. И если я еще пять минут назад немного боялся этого, то теперь готов принять от него все тумаки с тихим благоговением и полным уважением к его персоне.        Когда Карлос, неожиданно слишком разбушевавшийся для того, кто незаметно выглушил почти пол-литра водки, начал совсем жестить, избивая мои итак уже настрадавшиеся от него ребра пряжкой своего ремня, молчать мне явно было не с руки. Его выпроводил из клуба, попутно пару раз физически объяснив кто тут папочка, именно тот самый охранник, по глазам которого я явно понял, что обиду он помнит, вот только на кого он ее затаил уже ускользнуло из его памяти.        Рассчитывать на то, что Карлосу выдадут волчий билет и больше и на пушечный выстрел не подпустят к данному заведению, не приходится. И я надеюсь не увидеть его здесь хотя ближайшие пару месяцев, ведь не смотря на все то, что происходило в кабинке мужского туалета, свою работу я знаю, и кончил мистер Яебанат почти три раза.        Предусмотрительный, а теперь еще и разжившийся на сто пятьдесят баксов Боб, протянул мне пакет льда, после, немного подумав, добавил еще один.        — Давай еще веревкой перевяжем, а то у меня уже ладошки замерзли, — выдаю я, после проверки языком на месте ли все мои зубы.        Боб уже убирает барную стойку, а это означает только одно — мне пора сворачивать свою нелегальную во многих смыслах деятельность и проваливать в тот гадюшник, из которого я выполз. Оглядываюсь, понимая, что я остался один в огромном и теперь уже пиздец каком грязном зале. Только полусонные официантки еще ходят с гремящими разносами, и пожилая уборщица показала свое недовольное лицо из коридора, ведущего к уборным. Мысленно прошу у нее прощения, стараясь отвернуться к своему недопитому стакану виски как можно скорее.        Лицо щиплет невыносимо, разбитая чуть ли не в самом начале вечера губа, теперь и вообще выпала из моей памяти, поглощенная морем другой боли.        — Не хочешь расслабиться? — спрашивает Боб, крутя в пальцах косяк.        — А по мне разве не видно, что я сегодня, пожалуй, чересчур расслабился? — огрызаюсь я, хотя на самом деле совершенно не против успокоить свой организм таким способом.        — Ну, — Боб никогда не предлагает что-то дважды и тем более бесплатно, — до скорого.        Мысленно шлю в жопу Боба, его всратый косяк, родителей, что воспитали его чмом, в ответ лишь махнув ему рукой, залпом допиваю виски, позволяя тому щипать растерзанную губу.        — Не стоило тебе показывать Дилану фак, да? — разносится за моей спиной голос, возжелавший моей почки.