Будет больно

      POV мистер Филлипс        Из соседней комнаты вовсю начинает бухать музыка — Дженнифер, ты ж моя ранняя пташка, по обыкновению водрузила свою задницу на тренажер. Бога ради! Она купила себе уже пары три наушников, а все равно врубает музыку без них! Если я когда-нибудь лицом к лицу встречусь с Карди Би, боюсь могу не сдержаться, не плюнув ей в лицо. Прижимаю подушку к голове с маленькой надеждой, что это хоть как-то поможет.        — Джен, я вернулся домой три часа назад, — думал это прозвучит так же яростно, как будь это медведь, вынужденный проснуться спустя день своей зимней спячки, но вышло это словно мне не разрешили посмотреть любимое телешоу.        Дженнифер ставит музыку на паузу и, не прекращая крутить педали, смотрит на меня. В ее взгляде я улавливаю, что лучше бы мне скрыться с глаз ее и не заводить разговоров до следующего нашего публичного спектакля.        — Ладно, в клубе посплю, — машу ей рукой, хотя этот жест проходит мимо нее, и уже на полуслове она включает трек по новой, сделав его громче обычного.        Надо было жениться на ее сестре, в который раз умозаключаю я, натягивая пиджак. Дженнифер, являясь моей так называемой «подушкой безопасности» и прекрасно об этом зная, считает себя главной в наших непростых отношениях. Мне не запрещено делать то, что нравится, вести свои дела, как мне нравится, спать с теми, кто мне нравится, ровно пока ее все устраивает. Жизнь в хорошем районе, богатом доме, три, хотя уже, наверное, четыре любовника, на ее вкус и цвет — вполне устраивают мою супругу, и только поэтому она еще не задушила меня во сне.        На часах начало седьмого утра, водитель за рулем моего автомобиля молча выруливает из ворот, лишь раз посмотрев в зеркало заднего вида, показав свое осунувшееся от нехватки сна лицо. Надо будет дать ему парочку выходных, думаю я, проверяя почту.        Никаких сверхважных сообщений там нет, так что я спокойно закрываю глаза, лелея надежду вздремнуть пару минут в дороге. Телефон начинает дрожать в руке.        — Босс, мы нашли Эндрю.        — Молодцы, — бормочу я, пытаясь вспомнить о ком идет речь. Когда же моя голова немного проясняется, добавляю, — что он пояснил на мой вопрос?        — Ничего, босс, он в отключке.        Прискорбно. Я цокаю языком. Из всех моих дилеров именно Эндрю самый проблемный. Полгода, или около того, назад у нас уже состоялся разговор с этим юношей. Но видимо, умение считать привело его к неправильному умозаключению. На первый раз отрезав его указательный палец, я не рассчитывал на то, что буду и впредь лишать его их за такие проступки. Эндрю же, видимо, воспрял духом, думая, что у него, как у кошки есть еще девять жизней.        — Приведите его в порядок и везите ко мне.        Из трубки послышалось мычание и пока абонент не отключился я уловил звук удара. Джо знает свое дело, порой, даже лучше, чем я мог себе представить.        — Вызови такси и езжай отдохни, — говорю я водителю, открывающему мне дверь. — Ты нужен будешь мне вечером.        В клубе разруха как после бомбежки. Очень редко я приезжаю сюда так рано, но каждый раз этот вид вызывает у меня отвращение. Завидев меня, оставшийся персонал находит в себе крупицы сил, начиная усерднее приводить это место в изначальный вид.        — Мистер Филлипс, мистер Филлипс, — слышу я за спиной старушечий окрик. Закатываю глаза, понимая на тему чего сейчас опять начнется разговор. — В туалетах опять срань! С этим нужно что-то делать! Эта молодежь совсем обнаглела! Там сперма даже на окне!        Если я сейчас что-нибудь ей не отвечу ее же удар разобьет прямо у меня на глазах.        — И что же вы предлагаете сделать? Поставить вас у входа, как охранника, вооружив вас палкой для игры в пиньяту? Или сделать пропускную систему входа? А может сделать уборные платными? Все это весьма неприятно ударит по моему карману, так что давайте по-старинке — вы делаете свою работу, получая при этом весьма приятную надбавку к зарплате, договорились?        Старушка еще какое-то время бормочет себе под нос проклятия в сторону извращенцев и гребанных фетишистов, хотя последнее мне изначально послышалось как фашистов, что удивило меня куда меньше, чем знание моей семидесятилетней уборщицей слова фетиш.        Замечаю за барной стойкой парнишку, о чем могу судить лишь по фигуре, так как его прическа заверяет меня об обратном — густые, с красивыми волнами, они закрывают его лопатки. Этот признак несомненно входит в топ-три моего списка. Подойдя ближе, я понимаю, что видел его прошлым вечером, и что возможно даже господь бог хочет, чтобы мне вернули стоимость костюма.        — Не стоило тебе показывать Дилану фак, да?        Я думал он испугается или хотя бы вздрогнет, ведь жертвы насилия зачастую становятся довольно дерганными, но не тут-то было. Он лишь медленно обернулся ко мне, показывая свое расквашенное лицо в полной красе.        — Могу лишь угостить тебя выпивкой, — пожимает плечами, но я улавливаю судорожный вдох облегчения, что около меня не маячит Джо.        — Смешно, — осматривая его, я все же решаю поднять его рейтинг, переводя из топ-десять в топ-пять, что теперь вызывает у меня неподдельный интерес к его персоне.        В прошлом я бы уже целовал его, сильно вжимая его лопатки в стол бара. Но теперь, имея немного другой статус, да и предпочтения повыше, не стал так делать.        — Клуб уже закрыт, так что даже этого ты себе позволить не можешь. Однако, у меня есть к тебе пара вопрос. Лиззи!        Подошедшая тут же официантка непонимающе уставилась на меня. Вряд ли кому-то в здравом уме придет в голову просить хрупкую официантку выпроводить из клуба нетрезвого гостя. Как минимум для этого есть охрана, как максимум безупречной коже девушки совершенно точно не пойдут кровоподтеки.        — Попроси повара приготовить завтрак, — подумав немного, добавляю, — на двоих. Пойдем, Белоснежка, — сначала сказал, и только потом понял, на сколько это прозвище подходит незнакомцу.        В кабинете сбрасываю пиджак на вешалку и киваю на свободное место.        — Мне и дальше звать тебя принцессой, или ты все же представишься?        — Питер, — бормочет парень, устраиваясь на диванчике. — А ты что за хрен с горы?        — Довольно невежливо, тебе не кажется? — хмурюсь я. Но не успевает он ответить что-либо в свое оправдание, я его перебиваю. — Чем же ты занимаешься в моем клубе? — по его округлившимся глазам сложно определить, что из мною сказанного его так напрягло. — Приходишь сюда два-три раза в неделю, зависая по большей части в туалетах, а после балуешь себя не самым дешевым виски из нашего бара.        Сведения об этом мне были любезно предоставлены Джо еще вчера во время ужина. Так что я точно знал, о чем говорю, да и собственно ответ мне был уже доподлинно известен, хотелось лишь получить такой же от него.        — Это твой клуб? — выронил Питер, осматривая кабинет. Его взгляд остановился на мини-баре за моей спиной.        — У меня для тебя плохие новости, раз ты понял это только сейчас, — я уже налил в стакан небольшую порцию кубинского рома. Передавая стакан ему, я ненадолго задержал свои пальцы на холодном стекле, — если ты считаешь продажу наркотиков в МОЕМ клубе разумной идеей, то ты еще тупее, чем кажешься.        Питер, сделавший глоток, тут же им поперхнулся, позволяя каплям попадать на разбитые губы и подбородок.        — Ваш завтрак, мистер Филлипс, — Лиззи поставила две тарелки с горячими тостами на стол, усмехаясь от вида сморщившегося парня.        — Продажа наркотиков? — все-таки выдавил из себя Питер, с интересом поглядывая на стол. — Откуда им у меня взяться? Да и с моими умениями торговать, я бы работал себе в убыток.        Я непонимающе уставился на парня. Понятное дело, что никто бы не стал охотно признаваться в таком деле, но и так нелепо отшучиваться бы тоже вряд ли кто-то стал. Питер уже откусил за один раз кусок, который ему явно не по силам, и посвящать меня в подробности моей ошибки не спешил.        — Неужели именно в моем клубе тебя так часто припирает внезапная диарея?        — Нееее, — он все-таки справился со своим хлебобулочным противником и поднял на меня глаза, — мой род деятельности тоже нельзя назвать законным, но он уж точно более приятен опорожнения кишечника.        Как треснул бы ему. Неужели он никогда не смотрел фильмов, в которых с такими людьми, как я, не шутят? Не слышал фразы — время деньги? Ненавижу, когда тянут резину.        — Может просветишь меня уже? — я явно начал закипать.        — Эээм, ну я… в общем, предоставляю некие услуги… интимного характера.        В принципе пазл, конечно, сложился. Да и вечное недовольство нашей уборщицы теперь мне становится гораздо понятней. Может он и не так уж и туп, раз перескочил пункт трассы, начав работать изначально в теплом месте.        — Хочешь сказать, что позвони я сейчас в полицию и сдай тебя, то они привлекут тебя за проституцию?        — Ага, — без малейшего страха кивает Питер, — а когда я скажу, что все заработанные мной деньги идут в карман владельца клуба, думаю, они очень захотят пообщаться и с тобой.        Один — один, сукин сын.        — К тому же, это не совсем проституция, у меня есть четкие правила, по которым ни с одним клиентом у меня не должно быть секса.        — Так ты что же, рассказываешь им в кабинке эротические истории?        — Только оральные ласки….        — Это ведь тоже секс.        — Ну не знаю, мой член встал всего пару раз за два года работы, — как ни в чем не бывало пожимает плечами Питер.        Все эти разговоры аппетита мне явно не прибавили, так что мой нетронутый тост привлек внимание более подходящего для него объекта.        — Ты работаешь исключительно ртом? — зачем я это спрашиваю, если это и так ясно как день.        — Иногда пальцами, в зависимости от клиента.        — Знаешь, мне явно стоит задуматься перестать пускать тебя сюда, — лишних проблем с полицией мне только не хватало.        — Что может заставить тебя передумать? — тут же встрепенулся Питер, откладывая тост и вытирая губы рукой.        — Даже не думай, я уже и не помню, когда последний раз платил за секс.        — Я не занимаюсь с клиентами сексом, — стоит на своем Питер, поднимаясь на ноги и подходя к моему креслу, — только несколько минут удовольствия для них.        — Думаю, немногие проститутки по-настоящему наслаждаются своей профессией, — сложно придумать что-то еще, после того как его рука ложится на ширинку моих брюк. — Неужели ты и правда так хорош, что, лишь отсасывая кому не лень, способен прожить в этом городе?        — Хочешь проверить? Для первого раза могу предложить демо-версию абсолютно бесплатно.        — Ооо, а я уже было подумал, что так ты решил переубедить меня, и разрешить и дальше тусоваться в моих уборных. В любом случае мне это не интересно, — я больно сжимаю его руку, и ему приходится отступить.        Наше короткое молчаливое противостояние взглядов прерывает мой телефон, в попытках привлечь мое внимание пытаясь упасть со стола.        — Босс, мы привезли его.        — Ведите его ко мне, — отрезаю я. — Проваливай, надеюсь тебе хватит ума не соваться сюда больше.        Питер тормозит у двери, отчего вошедший Джо чуть не сбивает парнишку с ног, волоча за собой сопротивляющегося Эндрю. Его лицо представляет собой месиво — Джо очень старался. По глазам Питера я понимаю, что он и правда хорошенько подумает, прежде чем показать тут свой ровный нос в следующий раз.        — Ну здравствуй, свет мой, — я подхожу к силой опущенному на стул Эндрю. Медленно закатывая рукава рубашки, опираюсь поясницей на стол. — Тебе нравится мой кокс? — после его кивка я продолжаю. — А знаешь кому он еще нравится? — не дожидаясь ответа, я, схватив его за волосы на затылке, опускаю его лицо на свое колено, характерный хруст говорит мне о том, что нос Эндрю придется вправлять врачу. — Правильно — мне, — отряхиваю руки, будто боюсь подхватить от этих немытых патл какую заразу. — Я прямо влюблен в него, и знаешь почему? — следующее мое действие заставило Эндрю выплюнуть мне под ноги сгусток крови. — Он приносит мне очень, очень, очень много денег.        — Мистер Филлипс… я… -его дыхание такое спертое, что говорит мне о том, что Джо не просто старался, а прям превзошел сам себя в этот раз, надо бы поднять ему жалование. — Всего лишь одну партию, честное слово…        — Всего одну, говоришь? Как думаешь, Джо, можем мы его простить за то, что он испортил целую партию, доверенную ему? — тучный охранник качает головой, вызывая у меня улыбку. — Видишь, — мои пальцы больно хватают подбородок Эндрю, заставляя поднять голову и посмотреть в лицо человеку, который возможно лишит его жизни, — Джо со мной согласен — одна партия — это чрезмерно дохуя, Эндрю.        — То, что осталось после разбавления, я тоже собирался продать, это бы увеличило вашу прибыль, — блеет Эндрю, копая себе все более глубокую могилу.        — Когда мне нужна выручка побольше, я даю на продажу не разбавленный мелом товар, и он крутится далеко не в твоих кругах, мальчик. Впрочем, за те полгода без инцидентов ты весьма радовал меня.        В его еще не до конца заплывших глазах блеснула надежда.        — Как поживает твоя мама? — я обращался больше к Джо, но смог уловить страх, пробежавший дрожью по телу Эндрю. — Ооо не бойся, я не заставлю ее толкать товар своим престарелым подружкам, мы придумаем что-то иное для пожилой леди, не так ли, Джо?        — Прошу. Мистер Филлипс, не надо. Только не втягивайте мать…        — Какое светлое чувство, Эндрю, ты меня поражаешь. Позволив себе нюхать мой товар, отправляя при этом на больничные койки моих клиентов, ты так трепетно и нежно любишь мамочку. Кажется, я слышал у нее слабое здоровье? Что с ней, Джо?        — Проблемы с почками, — пробасил Джо, не отрывая взгляда от Эндрю, который готов был сжаться до размеров атома под этим взглядом.        — Это многое объясняет, Эндрю. Зачем же ты тратишь драгоценные лекарства матери, дабы разбавить мой товар? И просишь за нее теперь, потому что совесть замучает?        — Если вы с ней что-то сделаете — это будет на вашей совести! — набравшись непойми откуда взявшейся храбрости, плюет мне в лицо Эндрю.        — Ошибаешься, — смеюсь я. — Но, так и быть, я дам тебе выбор. Последний выбор, усек?        Такие гангстерские разборки меня всегда утомляли стоило им начаться. Джо ни раз уже говорил мне, что я слишком мягкотел к своим «подчиненным», хотя я с ним согласен лишь на половину. Если я буду лишать жизни каждого оступившегося дилера, в конечном итоге торговать на улицах придется самому, а от одной мысли об этом меня прошибает холодный пот.        Ежедневные дела моего легального бизнеса забирают меня с головой вплоть до самого вечера. Заболевший на самом деле управляющий ресторана — это та еще заноза в заднице. Надо бы увеличить штат, чтобы его мог кто-то заменять в таких случаях. Однако, моя нелюбовь к новым людям, заставляет отмести эту идею. Часы показывают половину девятого, а это значит, что Дэвид ждет меня снаружи уже полчаса. Там моросит дождь, и я очень надеюсь, что мой водитель послушался моего совета и как следует выспался, ведь дорога нам предстоит непривычно долгой.        Вчера мне поступило предложение сыграть в покер загородом, и я полностью настроен его принять. В наш небольшой круг совсем недавно попал довольно симпатичный банкир, и вот уже две игры я не сводил с него глаз, что откровенно злило Винса. И даже будь Винс жив, я бы не отказался от возможности оказаться в постели того юноши.        Джо держит над моей головой зонт, пока я погружаюсь в салон автомобиля. Стоит охраннику сесть на переднее сиденье, как машину ощутимо покачивает, а дернувшись еще раз, она наконец двигается с места.        — Я пробуду там до самого утра, так что можешь смело брать тачку и возвращаться в город, — нарушаю тишину я, когда пейзаж города медленно сменяется.        Дэвид кивает, не отвлекаясь от дороги. Глаза начинают уставать от яркого экрана смартфона, и, потерев их двумя пальцами, я откладываю телефон в сторону. Поднимаю голову только для того чтобы после со всей дури врезаться лицом в водительское сиденье. Дэвид работает у меня почти пять лет, и за все это время он мастерски справлялся с управлением любой моей новой машины. Но теперь нас швыряет из стороны в сторону, мое лицо горит, а в ушах стоит громкий гул. Только когда Джо удается-таки остановить машину, я замечаю потрескавшееся лобовое стекло.        Не успев прийти в себя, я чувствую, как меня силой пытаются выдернуть из салона, хватая за ворот пиджака. Ага, удачи! С моим ростом и телосложением мало кому удастся так просто с этим справиться! Когда же меня начали тащить уже двое, я понял, что зря возлагал так много надежд на свою массу. Оказавшись под дождем, я наконец начал соображать. И очень вовремя, так как мне с трудом удалось увернуться от кулака, летящего навстречу моему и так уже пострадавшему сегодня лицу.        За спиной послышался выстрел, а после с обочины донесся звук чего-то падающего. Я обернулся глянуть не решил ли Джо последовать примеру Дэвида. Но нет, в его недрогнувшей руке был пистолет, и он смотрел куда-то в темноту дороги. Боль пронзила мой живот, заставляя меня закашляться. Я тут же вспомнил, что в отличии от своего охранника единственное мое оружие — мои кулаки, которыми и стал наконец размахивать. Двое, что вытащили меня из машины, оказались куда более подвижны, в отличии от меня, и все мои удары были тщетны. Мы словно были в танце, где вести пытался я, а другие пары постоянно топтались по моим ногам.        Всего лишь два удара понадобилось Джо, чтобы оглушить их обоих. В такие моменты я поистине горжусь этим верзилой. Обойдя машину спереди, я осмотрел дыру от пули в лобовом стекле, так же бросив скользкий взгляд по мертвому лицу водителя. Хороший был водитель. Колени начали подкашиваться, а ладони моментально вспотели. Сначала Винс, теперь я. Кому же так сильно мешают наши дела в этом городе? Кто-то явно собирается расчистить себе путь, только вот делает это слишком по-дилетантски. И даже это меня не возвращает в привычную колею. Я начинаю паниковать, что мне совершенно не свойственно.        — Покер отменяется, Джо, — выдыхаю я, обессиленно опускаясь на землю, прислонившись спиной к камере переднего колеса.        — Я попытаюсь узнать на кого они работают босс, — грохочет позади Джо, перетаскивая неподвижные тела в припаркованную дальше по дороге машину.        — Я не сомневаюсь. И позаботься о Дэвиде.        После моих слов Джо вытащил обмякшее тело с водительского сиденья, относя его в другую машину.        — Я вернусь в город без тебя.        — Не думаю, что это хорошая идея.        — Мне плевать, что ты думаешь! Разберись с ними! Вытряси все до последней буквы! Я узнаю, кто это сделал, и тогда я может быть спрошу твоего совета, как его наказать, усек?!        POV Питер        Тяжелая дверь кабинета открывается, и я едва успеваю отскочить с дороги. Здоровенный охранник и не заметил бы букашку вроде меня, максимум бы его привлек хруст моих костей под его подошвой. Он тащит за шиворот парнишку, который вот-вот сознание потеряет, или прямо тут скончается от потери крови. Его лицо изуродовано в разы сильнее моего собственного, и мне кажется, что он готов обделаться прямо тут от той боли, что ему приходится терпеть.        Ну их на хуй, думаю я, моментально скрываясь за дверью, и так же быстро и без каких-либо мыслей и желаний обернуться, покидая клуб.        Угораздило же меня встрять в подобное дерьмо! Когда я думал, что мою карму не стоит чистить, я сильно ошибался! Да после того, что я увидел, меня дважды просить не надо будет — ноги моей больше и близко с тем клубом не будет! Превратят в фарш и продадут в Германию на съедение местным жителям.        Возвращаясь домой, мой мозг пытается провести некие расчеты — как именно мне лучше организовать свой день, с учетом отсутствия сна уже почти 24 часа. Но стоит мне оказаться в какой бы то ни было безопасности, закрывая за собой входную дверь съемной квартиры, я понимаю, что моим планам, умело построенным в такси, не суждено быть воплощенными в реальность как минимум ближайшие десять часов.        Открыв глаза в шесть вечера, я вспоминаю, что главным для меня было оплатить ренту, вернуть себе роскошь под названием электричество и интернет, при этом побаловать себя посещением барбера и походом в продуктовый. Хотя мой уставший организм, явно стал мне более благодарен, после того как я позволил ему наконец поспать.        Хозяйка дома несомненно душка, когда в ее руках хрустят мои кровно заработанные денежки, с которыми мне так тяжело прощаться. Ведь даже за столь короткий период я успел к ним привязаться. То же самое со мной проделывает барбер, содрав с меня немаленькую сумму, приводя волосы наконец в порядок, спустя почти полгода, что я тут не появлялся. А уж про магазин я и вообще молчу, где грубоватая кассирша, мерзким голосом озвучила мне сумму, которая и в лучшие времена вывела бы меня из себя.        Единственная радость — это оставшиеся сто баксов в кармане, и неприкосновенная десятка, заныканная дома в пачку соли.        На выходе из магазина в меня врезается парнишка на скейте, больно толкнув меня локтем под ребро. Кляну его всеми словами, пока нахал даже не извинившись скрывается за углом. И только по возвращению домой, я понимаю, что вместе с тем парнишкой из моего кармана улетучились сто баксов, которые так грели мне душу в это тяжелое время. Слишком мало проклятий я выкрикнул ему в спину!        Единственное чего я добился за сегодня, так это что меня не выкинут на улицу, а вот света так и не получил, рассчитывая закинуть полтинник на это дело возле дома. Холодильник не работает, а это значит, что все мои замороженные продукты, которые я собирался хранить в морозильной камере, в ближайшее время помашут мне ручкой, отправленные мной в мусорное ведро.        Я бывал и в большей заднице с того момента, как переехал сюда. Так что это является лишь маленьким препятствием на моем пути.        — Элка, — я стучусь к пожилой даме на втором этаже, — я знаю, что ты дома, плесень старая, открывай!        Ее дверь не поддается моим натискам и мне приходится терроризировать звонок с двойным усилием.        — Ты мне звонок спалить решил, изувер?! — трещит Элка, медленно открывая дверь. Ее палка, на которую она обычно опирается при ходьбе угрожающе занесена над головой.        Не отвечая любезностью на любезность, я прохожу в ее квартиру, наполненную спертым воздухом.        — Хоть бы иногда окна открывала. Смердит, как в доме престарелых, — я прохожу в кухню и начинаю методично заполнять свободные полки холодильника.        — Чего приперся на этот раз? — старуха только переступила порог кухни, своими подслеповатыми глазами пытаясь разглядеть где я вообще нахожусь.        — У меня света нет, — вздыхаю я, разбирая последний пакет.        — Конечно, откуда ж ему у тебя взяться? Платить-то не думаешь небось.        — У тебя пока полежит, можешь брать, — добавляю я, понимая, что и без этого разрешения Элка сама прекрасно знает, что может распоряжаться всем в своем доме на свое усмотрение.        Она садится за стол, отхлебывая свой чай, рядом с тарелкой, на которой расположилось три старинных печенюшки я кладу пачку сигарет. Элка с непривычной для нее скоростью хватается за пачку.        — Ну пусть полежит, — ее тон наконец смягчается, когда вместе с этими словами к потолку поднимается струйка дыма.        Вернувшись домой, я подсвечиваю себе путь фонариком на телефоне, который благоразумно зарядил у соседки, которая не переставала мылить мне шею, все время моего пребывания в ее квартире.        А барбер постарался на славу, думаю я, осматривая свое отражение в зеркале. Еще бы с лицом что-то сделать и можно бы было податься в модели. Накручиваю на палец осветленные кончики волос, подношу к носу вдохнуть приятный запах кондиционера. Никак не могу выбросить из головы этого мальчишку! Чтоб ему пусто было! Я планировал засесть дома ровно до того момента, как мое лицо снова приобретет товарный вид, а что теперь? Следует разжиться хоть небольшим количеством денег, пока Элка не опустошила свой холодильник, забитый моими продуктами.        Ничего лучше, чем распотрошить пакет соли и получить шанс пробраться в злосчастный клуб на ум мне не приходит. Раскидав по всей кухне соль, напугав при этом не один десяток тараканов, я все-таки выудил из него последнюю десятку, которую только сегодня утром вернул туда.        Краситься при синем свете фонарика не самое удобное занятие — он отражается от зеркала, то и дело ослепляя меня, заставляя вновь и вновь исправлять испорченную подводку. Обычно я не крашусь для таких мероприятий, раз или два, если есть настроение, но сегодня моему лицу явно нужен апгрейт в виде добротного слоя тонального крема, пудры и хайлайтера, чтобы людей привлекали не только мои блестящие от слез глаза.        Не люблю приходить сюда, когда на смене нет Боба, хотя с другой стороны это уменьшает мои шансы распрощаться с деньгами, но при этом и уменьшает так же и те, что я встречу потенциальных клиентов. Боб, конечно, мудак каких мало, но в людях разбирается безошибочно. Именно с его легкой руки мой список пополнился такими как Крис, Виктория, Джон и, к несчастью, Майкл.        Уже битый час торчу в этом клубе. Начинаю дико злиться, потому что потеря последней десятки означает для меня крах. Если сегодня мне не удастся отработать нехитрый заработок того мудака на скейте, придется снова просить в долг у Элки, чего мне совершенно не хочется делать. Мои попытки разбиваются как волны о скалы, одни шлют меня лесом довольно тактично, другие не гнушаются и кулаком замахнуться. Начинаю понимать, что помощь Боба мне приходится очень даже полезной.        Понимаю, что мне ничего сегодня не светит, когда в двадцать шестой раз меня пытаются ударить в нос женской сумочкой. Выхожу из клуба, уже мечтая, чтобы на мое лицо хоть кто-нибудь сегодня сел. Мелкий дождь на улице намекает мне, что ехать домой следовало бы на такси. Смотрю на часы и понимаю, что на автобус, я так же уже опоздал, и идти мне теперь домой пешком, позволяя внезапной непогоде размазывать косметику по моему лицу, как в мелодраме. Собираю волосы в высокий пучок, дабы хоть они не прилипли к измалеванному лицу.        По моим подсчетам идти мне примерно всю ночь, или как минимум пока не начнут ходить автобусы. Исходя из этого я не сильно тороплюсь, лелея надежду, что хоть кому-то проезжающему понадобится срочный минет и меня хотя бы подбросят до дома.        За моей спиной и правда раздается сигнал автомобиля. Обернувшись, я четко отдаю себе отчет, что в такой автомобиль я не сяду ни за какие деньги. Лобовое стекло пошло трещинами вокруг аккуратного круглого отверстия, словно от пули. Показываю водителю фак, только потом понимая, что с тем, в кого стреляли, такие жесты могут выйти мне боком. Машина ровняется со мной и окно на пассажирском сиденье едет вниз.        — Эй, Белоснежка, — доносится до меня изнутри, — садись.        — Пожалуй откажусь, — дергаю я плечами, понимая, что зря попался ему на глаза третий раз за полтора дня, — я к незнакомым людям в машины не сажусь, вдруг насильники, или убийцы.        — Не зли меня, Белоснежка, у меня день и так не задался, — он показывает в сторону разбитого лобового стекла.        С другой стороны, что я теряю? Его огромного охранника рядом не видать, значит до состояния фарша избить меня некому, хотя поцарапанные костяшки на его правой руке, доверия мне не внушают. Машина тормозит, позволяя опуститься в тепло (если не считать неконтролируемого кондиционера в виде сквозного отверстия в лобовухе) салона.        POV мистер Филлипс        — А ты немного изменился с сегодняшнего утра, — усмеюсь я, сворачивая на главную дорогу.        — Косметика, все дела, не охота затмевать звезды, сверкая фингалами, знаешь ли.        Я съезжаю на обочину и заглушаю мотор. Мое состояние вряд ли можно классифицировать, как стабильное — руки еще дрожат, мозг лихорадочно перебирает все имена знакомые мне по бизнесу, не по бизнесу, вспомнил даже имя своей училки в младшей школе. Я и так не большой любитель сам водить автомобиль, а уж в таком состоянии и подавно.        Касаюсь пальцами его щеки, большим пальцем стирая тональный крем у уголка губ. Смотрю прямо в глаза — он не боится меня, он точно знает, зачем я остановился, зачем сказал сесть в машину, он знает свою работу, скорее всего даже весьма умело с ней справляется, раз и ухом не повел от моих прикосновений.        — Сколько ты хочешь за минет? — слова срываются с моих губ и мне абсолютно не стыдно за них.        — Обычно он стоит двадцать баксов, — его язык бегло проходится по остановившемуся на губах большому пальцу, — но я не против надбавки за старания, — он накрывает мой палец губами, все также не разрывая зрительного контакта.        — Двадцать — это мало, — задумываюсь я, с наслаждением наблюдая, как он медленно облизывается. — Сколько же ты зарабатываешь в месяц, такими темпами?        — Около двух-трех сотен, думаю, — Питер жмет плечами, после чего тянется к моему паху, отчего его спина прогибается, а задравшаяся футболка открывает бледную поясницу.        — Неужели за эти деньги можно прожить? — я уже чувствую его дыхание на своей коже, его руку, скользящую по моему вставшему давно члену.        — Тебе явно не захочется отвлекать меня вопросами и дальше, так что просто завались и получай удовольствие, — огрызнулся Питер прежде чем взять в рот головку, после медленно опуская голову, скользя перед ней рукой, сильно сжимая меня.        Прислушаться к его совету оказалось очень полезно, потому как в следующее мгновение в моем мозгу рухнула плотина, затапливая меня цунами удовольствия. Откинув голову назад, вцепившись пальцами правой руки в сиденье рядом, а левой, не найдя себе опору, закрыв глаза, я выдал настолько протяжный стон, что моментально покраснел от стыда. Я и не думал, что так умею. И уж тем более не знал, как это приятно не сдерживать его в себе, пыхтя от потуг не сорваться.        Мой стон видимо стал неожиданностью и для Питера, который на короткий миг после него остановился (может решив, что меня схватил сердечный приступ), но удостоверившись, что все в порядке, продолжил сначала медленно забирая в рот головку, а потом быстрее пропуская и всю длину. Он сжимал губы у самого основания, заставляя мое дыхание комом останавливаться в моей груди, а выдыхать только, когда его язык проходился по кругу у самой головки.        Пальцы, которыми я сжимал натуральную кожу обивки моего салона, уже свела судорога и мне пришлось расслабить руку, чтобы кровь вновь начала циркулировать в них. Мне было плевать, как это выглядит для Питера — я стонал так, как не делал этого даже во время первого секса, даже во время первого минета, даже когда трахался с Винсом, которого считал лучшим из своих любовников.        Теперь я стал понимать, о каких поощрительных за старание деньгах предупреждал меня Питер в начале. Я готов отдать ему сейчас все деньги, лишь бы он всегда так глубоко брал, позволяя красным кругам перед глазами мерещиться мне.        Он отпрянул от меня, выравниваясь и вытирая вымазанные слюной и смазкой губы. Это несомненно дало мне небольшую передышку, и я ей с благодарностью воспользовался. И очень был этому рад, когда через пару секунд Питер вновь накрыл губами мой член.        То, что у него есть пирсинг в языке, я ощутил еще когда он дразнил мои пальцы. Но я не придал этому никакого значения, ведь встречал довольно много людей с таким украшением, и ни разу я не получал обещанного кайфа от стального шарика, вкрученного в язык, как с Питером. Он намеренно цеплял им чувствительную головку, проходился по длине, по выступившей вене, после каким-то волшебным образом заменяя мягким кончиком языка, заставляя меня снова и снова протяжно стонать от этого контраста.        Раньше хороший минет, хотя раньше я толком и не знал, что такое хороший минет, видимо, казался мне сладкой пыткой. Теперь же я так не считал. Задача Питера состоит в том, чтобы сделать дело хорошо и как можно быстрее, это мне стало понятно еще в самом начале, но, боюсь, со мной так не получится. Он снова и снова пропускает мой член на всю длину, по тому, как сокращаются стенки его горла, я понимаю, что это весьма трудно сделать, но как же это хорошо. Он выпускает головку изо рта резко, и с его губ капает слюна. Ему трудно дышать, он непонимающим взглядом сверлит меня. Я бы и хотел извиниться, но не считаю это нужным, лишь дав ему перевести дух и продолжить.        — Стоило согласиться на это утром, глядишь, и день бы прошел совершенно иначе, — на одном дыхании говорю я, пока Питер мнет пальцами мои яйца.        — Кажется, я теряю сноровку, — недовольно и чуть слышно обронил Питер, я новым усердием забирая ртом головку.        — Я тааааак, — глубокий выдох доводит меня до мурашек внизу живота, — не думаю.        — Ты уже должен был кончить, — язвит он, снова поднимаясь, заставляя меня нервно хватать ртом такой сладкий сейчас воздух, — и просить меня повторить за тройную цену.        — Может завалишься уже и закончишь? — начинаю закипать я, понимая, что мне сейчас жизненно необходимо снова ощутить то чувство, что способен дать мне только этот хамоватый рот.        Питер склоняется над моим пахом, с еще большим старанием начиная дрочить мне, языком лишь иногда касаясь головки.        — Для этого у меня есть две руки, — недовольный такой хитростью, рычу я. Взять бы его сейчас за волосы, сильно натянуть, до дискомфорта, притянуть к члену и заставить продолжить то на чем он остановился. Но почему-то эта идея не кажется мне правильной. Может спросить его разрешения? Только я открываю рот, вознамерившись и в самом деле уточнить его отношение к небольшому принуждению, как он снова проделывает трюк с сжиманием губами и все что у меня получается — закрыть рот ладонью, не позволяя такому же громкому и неожиданному, как в первый раз, стону вырваться наружу.        — Это было… долго, — Питер возвращается в нормальное положение пассажира, доставая из кармана салфетки. Вытирает рот, глядя в зеркало заднего вида, так же проходится по шее, стирая остатки слюны и спермы. — Держи, — он небрежно протягивает мне парочку, но я совершенно точно не могу отделить его голос от белого шума, заполнившего мой мозг после оргазма. Питер не обращает внимания на мое состояние, и лишь бросает салфетки на мой пах. — Я бы не отказался, если бы ты подвез меня.        — Говори адрес, — словно выдрессированный пес, я готов сделать для него что угодно. Сжимаю моментально намокшие салфетки непослушными пальцами, убирая с себя доказательства полученного кайфа.        — После хорошего минета из мужиков веревки вить можно, — заходится смехом Питер, даже не представляя насколько он сейчас прав.        — После хорошего минета, тебе максимум вызовут такси, — придя в себя, поправляю его я, и, когда замечаю его непонимающий взгляд, добавляю, — а после такого можно попробовать и повить.        Дорога проходит в тишине и только перед обшарпанным домом, когда Питер, сложив полученные деньги в карман джинс, собирается уже выйти из машины, я хватаю его руку, силой возвращая обратно на место.        — У меня есть к тебе предложение.        Он понимающе качает головой и улыбается уголком губ.        — Передумал запрещать мне появляться в твоем клубе?        — Не только это.        — Если оно хоть немного так же хорошо, как мое предположение, то я готов его услышать, — продолжает веселиться Питер.        — Ты перестанешь оказывать подобного рода услуги кому-либо… — я не успеваю договорить, как меня перебивают.        — Ага, щас! Опять будешь пугать меня полицией? Еще не понял, что уже пуганный?        Мне приходится больно схватить его за подбородок, чтобы он наконец заткнулся.        — Я стану твоим единственным клиентом!        — Чего ради? — он конечно слегка остыл, но все равно вся эта затея не кажется ему чем-то привлекательным или хотя бы логичным.        — Плачу двести баксов в день и твой рот больше не касается никого другого.        — Это стоит гораздо дороже, — столкнувшись с моим взглядом он все же отступает. — Даже тебе будет не по карману.        — Триста, и это мое последнее предложение.        Питер вырывается, попутно ударившись затылком о стекло, показывает мне его излюбленный жест и тут же выскакивает из машины, скрываясь за дверьми пятиэтажного здания.        Я точно знаю, что мое предложение если и не будет рассмотрено как самый лакомый кусок, который только можно отхватить, но как минимум оно весьма привлекательно. И завтра утром Питер возможно захочет обсудить тонкости нашего уговора.        Оставляю машину припаркованной у его дома, закрепив под дворниками листок, предлагающий связаться со мной всем, кому может мешать мой автомобиль, а приехавшее через десять минут такси отвозит меня домой.