The Boy the World Forgot

Мир погрузился в сон, и только один мальчик проснулся. Один мальчик, с волосами цвета солнца и глазами чистыми, как летнее небо. Один мальчик с белой прядью, опалявшей его волосы с тех пор, как он победил смерть. Один мальчик с заживающими шрамами на лице и потрепанными доспехами, удерживаемыми вместе лишь потертыми полосками кожи и неуклюжими швами. Один парень, который не имел ни малейшего понятия, что делать. Томми стоял у входа в свой дом, сжимая дверную ручку до побелевших костяшек пальцев. Еще вчера горизонт был в норме. Его скромная лачуга, высокая башня вдалеке, оплетенная красными лозами, медленно вторгающимися на ее вершину. Маленькая морковная грядка и скамейка, расположенная под молоденьким раскидистым деревом. Деревянная тропа, которая вела к старым ранам, к войнам и смерти, тянулась через земли, которые он сам помогал строить. Теперь же все это изменилось. Красные лозы выросли за ночь и разрослись, укрепились, расширились. Затхлый запах, казалось, пропитал весь воздух, пылинки и какие-то зловещие красные частицы витали повсюду. Что бы открыть свою входную дверь в то утро, ему пришлось пару раз изо всех сил удариться о нее, в процессе выкрикивая цепочки замысловатых проклятий. Пока, наконец, лозы, преградившие путь, не поддались и не упали, обнажив ужасное состояние внешнего мира. Ствол его дерева был полностью увит багрянцем. Покосившаяся хижина ветшала, ее балки и стены прогибались под тяжестью лиан, которые росли над ней. Солнце было красным, небо затянуто резким блеском дыма, или тумана, или… чего-то еще, что он не мог понять. Он перестал задерживать дыхание, только когда легкие начали болезненно гореть. Томми подавился резким лающим кашлем, который, прорезав гнетущую тишину, удивил даже его самого. Даже птицы не щебетали. В траве не мелькали жуки. Даже зомби не прятались в тени, не стонали и не скрежетали зубами, пытаясь напасть на все, что осмелилось пересечь их путь. Томми снова закашлялся и закрыл за собой дверь, задыхаясь от жгучего, затхлого воздуха, из-за которого даже слезились глаза. Поморщившись, он стянул зеленую бандану, до этого повязанную у него на руке, и прижал ее к лицу, направляясь в угол своего темного дома в поисках бочки с водой. Он научился этому во время самой первой своей войны, когда Сапнап сжег лес вокруг их фургона. Когда запах дыма, серы и пороха стал невыносимым, Уилбур намочил кусок ткани и протянул ему, чтобы прикрыть лицо. – Следи за тем, чтобы она не упала, - предупредил Уилл, и в его глазах появился знакомый решительный блеск. – И не делай слишком глубокие вдохи. Он ненавидел вспоминать Уилбура таким. Ненавидел вспоминать, каким нежным он был, как по-доброму общался с ним – в итоге это все равно оказалось ложью. Но Томми подумает обо всем этом позже. Сейчас он должен сосредоточится на том, чтобы спасти свои легкие. Томми выжал бандану и непослушными пальцами завязал ее вокруг нижней части лица, эхо прошлого звенело у него в ушах. Он втянул в себя воздух и облегченно вдохнул, жжение в легких начало утихать. На мгновение он закрывает глаза, заставляя себя сделать еще один вдох, пока его импровизированный фильтр был еще чист. Ведь все это случилось не просто так, верно? Должно быть, это какой-то дурацкий сон или чья-то ужасная шутка. Может быть, Бэд и его идиотский яичный фан-клуб решили, что это каким-то образом переманит его на их сторону. Конечно, это не сработает, но… Томми надеется, что эта штука исчезнет как можно скорее. Может быть, все не так уж плохо? Может, заражен только маленький клочок земли. Да. Томми встает, на ходу доставая из сундука свою алмазную мотыгу, и крепко сжимает ее обеими руками. Ранбу и Сэм говорили ему, что лозы можно легко уничтожить мотыгой – во всяком случае, так было раньше. Ему просто нужно прорубить себе путь из этой клетки обратно в реальный мир. Потом они с Туббо смогут посмеяться над этим, они смогут посмеяться над глупым яйцом и будут жить дальше. Звучит как отличный план. ------ Мальчик, которого забыл мир, стоял на вершине высокой черной башни. Его тело было мокрым от пота, а легкие болели от напряжения. Зеленая бандана давно высохла, была намочена и снова высохла. Его руки были растерты до крови и покрыты красным соком, сочившимся из разрубленных лоз. Его ноги дрожали, когда он опустился на колени, в ужасе глядя на открывающийся вид. Каждое здание. Каждое дерево. Каждый клочок земли, тронутый или нетронутый когда-то рукой человека, был уничтожен. Ничто не смогло избежать удушливой, разъедающей хватки яйца и его лиан. – О, черт. – Шепот сорвался с потрескавшихся губ, когда усталые голубые глаза снова осмотрели мир. Ему только и оставалось надеяться, что это просто дурной сон. – Эй? – Бормотание переросло в крик. Мальчик кричал в пустоту, его хриплый голос разрывал оглушительную тишину, заполонившую мир. – ЭЙ! Фил! Сэм! Туббо! Мир не ответил. –…кто-нибудь? ------ Первым он нашел Джека. Томми побежал в свой отель как только спустился с башни, пробираясь обратно по расчищенной тропинке, которая уже начала зарастать. Он пнул лозу, пытавшуюся зацепиться за его ботинок, срезал ее мотыгой и побежал вверх по ступенькам. Он судорожно очистил ворота, побежал по дороге, перепрыгивая через лозы, оплетавшие ее. – Джек! – Крикнул Томми, протискиваясь через главный вход. – Джек, придурок, где ты, мать твою? – Его глаза расширились, когда он увидел знакомую гарнитуру своего бывшего друга, лежащую на стойке регистрации. Значит, он был здесь совсем недавно. Джек никуда не ходил без этой дурацкой штуки. – Джек! Ответа не последовало. Томми, черт возьми, ненавидел тишину. Не желая сдаваться, мальчик сначала заглянул под стол. Вот и он. Одет, как обычно, в камуфляжные штаны и сине-черную полосатую кофту. Он лежал, свернувшись калачиком под столом и, кажется, изо всех сил пытался притвориться спящим. Кепка была слегка сдвинута ему на глаза. При других обстоятельствах Томми накричал бы на него за то, что он спал на работе – было совершенно очевидно, что он заснул вместо того, чтобы дежурить за стойкой регистрации. Но Томми только облегченно выдыхает, встряхнув за плечо спящее тело. – Джек, очнись, тут какая-то херня вокруг творится. Джек не ответил. Он даже не пошевелился. Единственным признаком того, что он все еще жив, было затрудненное дыхание, из-за которого его грудь едва заметно вздымалась. – Джек, проснись, – Он понизил голос, стараясь звучать строго. – Знаешь, это очень непрофессионально – спать на работе. Возможно, мне придется тебя уволить. – Он легонько стучит костяшками пальцев по голове мужчины, стараясь не обращать внимания на нарастающую в груди панику. – Отвечай, придурок! Я знаю, что ты меня слышишь! Единственным ответом на все его мольбы, оставалось ровное, хотя и немного затрудненное дыхание человека под столом. Конечно. Может быть, он потерял сознание из-за загрязненного воздуха? Томми хлопнул себя по лбу, удивляясь собственной глупости, и нырнул в один их шкафчиков в углу, где хранились полотенца для гостиничных номеров. Он использовал оставшуюся в бутылке воду, чтобы освежить свою маску и сделать новую для Джека, после чего вернулся к столу и прижал ткань к его носу и рту. Похоже, он мог продолжать дышать без проблем, поэтому Томми присел на корточки рядом, чтобы немного подождать. Может быть, теперь он проснется. Прошло десять минут, никаких изменений не было. Его дыхание, казалось, стало легче, но он все еще не просыпался. Томми провел рукой по волосам, запустил пальцы в светлые пряди и резко дернул, чтобы вернуться к реальности. Было совершенно очевидно, что здесь происходит что-то очень, очень неправильное. И главная проблема заключалась в том, что Томми понятия не имел, что это такое. Или почему. Накануне все было нормально! Или, по крайне мере, настолько нормально, насколько это вообще возможно в этой богом забытой земле. Он не сможет исправить это все в одиночку. Может быть, подумал он, есть шанс, что эта зараза не распространилась слишком далеко. Конечно, здесь все выглядело… мягко говоря херово. Здания задушены лозой. Черт возьми, даже эта чертова тюрьма была полностью укрыта ею. Но его лучшего друга от яйца отделял целый океан. Мальчик, который проснулся, оставил своего друга под столом, напоследок пообещав скоро вернуться, он нацарапал короткую записку, приколол ее к чужой полосатой рубашке и направился в Сноучестер. ------ Яйцо было настойчивым. Оно обвило лозами Хранилище Пандоры, скоростной туннель, ведущий в Сноучестер. Оно заблокировало все быстрые пути. Все порталы в Нижний мир, все здания и хранилища ресурсов, которые могли бы помочь мальчику добраться до своей цели. Но его резкий шепот не коснулся чужих ушей, мерцающие обещания и нежные мольбы не поколебали его. Он шагал с целеустремленностью и тихой тлеющей паникой, срезая лозы, в попытках найти еще кого-нибудь. Сноучестер не уцелел. Недостроенный особняк был укрыт своеобразной красной драпировкой, пульсирующей, растущей и постоянно расширяющейся. Корневая система, которая должна была расти несколько сотен лет, появилась всего за одну ночь. Воздух здесь был ничуть не лучше. Лед тяжелел и крепчал, и с заходом солнца становилось все холоднее. Мороз жалил сквозь прилипшие к телу капли пота и воды, ледяные кристаллы снега оседали на ресницах и волосах. Томми не обращал внимания на холод и жгучую боль в легких, которая с каждой секундой становилась все сильнее и сильнее. Он сделал глубокий вдох и снова ударил мотыгой. И еще. И еще. До тех пор пока ее кончик не погрузился в дерево, а знакомый скрип двери не выдал ее расположение среди вездесущих лиан. Еще несколько ударов, и он протиснулся внутрь, кашляя и отмахиваясь от пыли и спор, которые, кажется, были повсюду. Воздух здесь был таким же спертым, как у него дома. Камин давно потух, угли остыли как минимум несколько часов назад. Дом замерзал. Томми закрыл за собой дверь и решительно направился к лестнице, ведущей в спальню. – Туббо! – Крикнул он, обращаясь к закрытому люку. – Ранбу! Я могу подняться? Он действительно рассчитывал услышать ответ. Лестница скрипела под ним, как и потревоженные петли люка. Томми поднялся на чердак, чтобы увидеть там ожидаемую картину. Ранбу и Туббо свернулись калачиком на большой кровати в углу. Майкл спал в своей кроватке. Семейные портреты украшали стены, и тусклый красный свет просачивался сквозь все еще закрытые жалюзи. Мир словно поставили на паузу, и Томми был единственным, кто об этом знал. – Туббо? Тоби? Эй, здоровяк… - Он продолжал говорить, хотя и знал что это бесполезно. Он продолжал говорить зная, что не получит ответ. – Эй, просыпайся. Эта шутка выходит из-под контроля. – Он ткнул своего лучшего друга в плечо. Он дернул за руку Ранбу и немного потряс Майкла. Даже ребенок не шевелился. Томми почувствовал, как у него перехватило дыхание, ужасное осознание начало просачиваться в каждую клеточку его тела. Он остался один. По-настоящему, действительно один. Никто теперь не смог бы составить ему компанию. Он не видел по пути даже животных. Ни рыб, ни птиц, ни насекомых. Мир как будто вымер. – Нет, нет, нет, нет, нет! – Томми завыл. И этот мучительный звук был единственным признаком жизни в этом аду. – Проснись! Пожалуйста, черт возьми, проснись! – Он схватил Туббо за плечи и сильно встряхнул, ударив его головой о подушку. Он скинул с них одеяло и плеснул им в лица водой. Он прижал ткань к их носам, чтобы застоявшийся, зараженный воздух не мог больше проникать в их легкие. Он зажал им носы, но когда они начали дышать ртом, не открывая глаз, Томми отстранился и осел на пол. – Я не могу сделать это один, – крикнул он в пустую комнату. – Я не знаю, как это исправить! Ответное молчание отчетливо показало, что Вселенная не станет жалеть мальчика, которого она покинула. Поэтом Томми сделал то, что мог. Он взял Майкла и уложил его между родителей, натянул одеяло обратно на всех троих. Он снова развел огонь, чтобы протопить дом и немного отогреть онемевшие кончики пальцев. Он осмотрел сундуки в подвале, пытаясь найти какое-нибудь оружие или средство защиты, или… что-нибудь. Что угодно. Он нашел кирку и отбросил ее в сторону. Та громко стукнулась о землю и расколола одну из каменных плит пола, и Томми не обратил на это никакого внимания, больше заинтересованный в переливающихся золотом яблоках, который были спрятаны в углу сундука. Он взял то, что хотел, и то, что ему было нужно, и возможно, кое-что из того, что другие могли бы счесть излишним, а затем мальчик повернулся, чтобы уйти. Кирка валялась на полу. Тихая. Непритязательная. Словно сломанная игрушка, брошенная капризным ребенком. И это, как ни странно, был билет к началу изменений. По крайней мере, с ее помощью Томми смог бы исправить хотя бы одну вещь. Томми был очень быстр. У него были быстрые ноги, быстрый ум, и обычно слишком быстрый язык. И сейчас он очень быстро придумал план. Возможно, это был глупый план. Никто никогда не говорил, что его планы были хороши. Но Томми не мог просто стоять и ничего не делать. – Я знаю, что я могу сделать, большой человек… – объявил он Туббо, нацарапав короткую записку и приколов ее к рубашке Ранбу. – Я выкопаю для нас небольшой бункер. Помнишь, как мы делали это раньше, Тубс? Я сделаю самый лучший бункер, который ты когда-либо видел, и ты будешь в гребанном долгу передо мной, когда проснешься, слышишь? – Томми освежил ткань на их лицах, убедился, что они могут дышать, а в доме достаточно тепло, чтобы они не замерзли в ближайшее время, и протиснулся во входную дверь, которая уже начала зарастать новыми лианами. Он вернулся к своему дому, по пути проверив в порядке ли Джек, и срезая новые лозы, появившиеся на дороге. Его выбор пал на центр города. Это самое безопасное место для строительства бункера и самая удобная точка, из которой он мог потом собрать как можно большее количество людей. Мальчик, которого забыл мир, поднял кирку в свете красного закатного солнца и ударил ею о камень с такой силой, о которой раньше и сам не подозревал.