The Boy the World Forgot

Это была плохая идея. Ужасная, ужасная, отвратительная идея. Но, боже, это было так приятно. Томми хихикнул, нырнув за угол, сжимая в кулаке динамитную шашку, скрывая маниакальную ухмылку под холодящим металлом маски. Его очки поблескивали в оранжевом свете адского огня, из-за которого по всему пространству комнаты плясали извилистые тени. Его волосы были спутаны, грязные от крови, пыли и частиц, паривших в воздухе. – В чем дело, ублюдки?! – Его самоуверенное карканье эхом отразилось от покрытых багрянцем стен, и все шесть обитателей этого места обернулись, чтобы посмотреть на него. Бэд, Антфрост и Скеппи стояли ближе всего. Бэд мгновенно вложил трезубец в ладонь, приготовившись к атаке. Антфрст зашипел, прижав уши к голове, и вся его шерсть встала дыбом. Скеппи выглядел хуже всех – драгоценные камни, украшающие его кожу, были кроваво-красными, некоторые трескались из-за обвивающих их лоз. Панц и Понк выхватили мечи. Наемник хмуро посмотрел в сторону Томми. В другом случае мальчик бы подумал о том, чтобы подкупить его, но яйцо явно не позволит этого сделать, учитывая красный оттенок, бликующий в его глазах. Понк сжал в руке, состоявшей только из лозы, грязный от крови меч. Ханна, нимфа, которая когда-то была украшена красными розами, укрывавшая зеленью свои руки и спину, была лишена цвета. Ее розы были белыми и увядшими, а лозы, которые тянулись вверх по ее рукам, теперь были кроваво-красными и голодными. У Томми не было времени зацикливаться на том факте, что он один собирается сражаться с шестью, потому что трезубец врезался в камень прямо рядом с его головой. Свистящий звон оглушил на мгновение. Это был знакомый танец. Ощущение лезвия, только что зацепившего край его пальто. Боль в мышцах, когда он делал слишком резкое движение чтобы избежать чужого удара. Сердитые крики, окружающие его, дым, поднимающийся от пламени. Осознание невыносимой жары, навалившейся на его многослойную одежду. Печально, что шестнадцатилетний ребенок привык к этому. Хорошо, что он знал, как себя защитить. Запал динамита вспыхнул с резким шипением, когда пламя голодно облизнуло его. Томми швырнул шашку вперед, и Антфрост отпрыгнул в сторону с потрясенным воплем. Ханна закричала «Нет!», ее рука взметнулась вверх, растопырив пальцы. Лозы поднялись по ее команде, спеша закрыть яйцо от взрыва. Скеппи молча наблюдал за эти, стоя на безопасном от взрыва расстоянии, но затем начал двигаться чтобы заблокировать вход. Бэд был тем, о ком Томми действительно стоило начать беспокоиться – его длинные ноги несли его сквозь красный лабиринт, трезубец послушно вернулся в его ладонь, самостоятельно оторвавшись от стены. – Томми! Остановись! Томми зажег еще одну шашку и бросил ее вслед за первой. Та взорвалась, проскочив через стену из лоз, которую Ханна так упорно пыталась создать. Вторая пролетела в ту же дыру, прежде чем эта стена сомкнулась. Чья-то рука схватила Томми за капюшон. Его тяжелым ударом опрокинули на землю. Рядом с ним в землю вонзился трезубец. Его глаза встретились с глазами Бэда. Взрыв сорвал неустойчивое плетение из лиан, подняв в воздух клубы красной пыли. Томми увернулся, чтобы избежать трезубца еще раз и его глаза метнулись к тому месту, где должны были остаться дымящиеся ошметки яйца. Сначала он подумал, что просто не попал. Затем он увидел – поверхность яйца почернела и поблескивала в свете огня. Медленно по нему расползлись трещины, плачущие фиолетовым, прежде чем привычная краснота поглотила черный цвет. – Какого хрена? – Вместо крика из горла Томми вырвалось только жалкое хныканье. Бэд воспользовался этой заминкой – горло Томми оказалось зажато между двумя зубцами трезубца. – Следи за своим языком, - заметил Бэд почти небрежно, его голос был легок и спокоен. – Томми. Ты действительно думал, что жалкий взрыв сможет уничтожить яйцо? Томми прищурил глаза, сжал кулаки. Он ломал голову над новым планом, над чем угодно. – Да? Чтобы ты понимал - это был просто разогрев, сука. – Он пожал плечами, стараясь не обращать внимания на желчь, подступившую к горлу. Это блять не сработало. – В следующий раз я просто принесу больше динамита. Почему это не сработало? Как, черт возьми, он должен победить что-то невосприимчивое к взрывам? Бэд рассмеялся – это был ужасный, стрекочущий звук. Он оскалился, обнажив ряд ровных острых зубов. – Следующего раза не будет, Томми. Яйцо хочет твоей крови. Лоза обвилась вокруг его левого запястья. Томми дернулся, попытавшись избавиться от нее. Вместо этого она обвилась вокруг его локтя, медленно продвигаясь вверх к груди. У него перехватило дыхание, и он дернулся сильнее, но резко остановился, когда острие трезубца задело кожу на его горле. – Эй, стой. Эй,эй,эй. Давай поговорим об этом, хорошо? – Слова срывались с языка, и в них слишком явно читалась паника. Свободной рукой он хватался за карман, за край сумки, за камень вокруг, пытаясь нащупать хоть что-то, что могло помочь в его плачевном положении. – Время для разговоров закончилось, Томми! – Бэд улыбнулся, и если бы все это происходило в каких-то других обстоятельствах, можно было бы подумать, что эта улыбка была искренней и ободряющей. – Это будет не больно, я обещаю. Томми закричал, слепо пытаясь ударить противника ногой. – Да пошел ты! Иди на хуй со своим ебаным яйцом, отпусти меня! Бэд недовольно скривился, услышав ругань. Антфрост медленно приближался, ловко перепрыгивая через трещины, оставшиеся в каменном полу после взрыва. Ханна стояла в тени, скрестив руки на груди. Лоза заскользила по шее. Шипы впились в кожу. Голос зазвучал на краю сознания. – Отпусти меня! Дай мне… Здравствуй, маленький феникс. – Я слышу его, – захныкал Томми, слезы защипали в уголках глаз, когда лоза проникла глубже в кожу. Бэд выглядел удивленным, давление на трезубец немного ослабло. – Он и раньше лгал, – проворчал Ант, остановившись неподалеку. – Убей вредителя. – Чего ты хочешь? – прошептал Томми, закрыв глаза, когда его пальцы вцепились в кинжал, спрятанный в ботинке. – Прекрати это. Бэд взглянул на Антфроста, медленно приподнимая трезубец, пригвоздивший мальчика к земле. Ант подозрительно прищурил глаза. Ханна, попавшая под воздействие яйца позже всех казалась невероятно счастливой от возможности воочию увидеть его влияние на другого человека. Останься со мной. Служи мне, и я дам тебе то, чего ты хочешь. Томми судорожно сглотнул, поморщившись, когда лоза, обвивающая его руку, начала сжиматься. Кровь заскользила по его ладони. – И чего… И чего же я хочу? – Он говорил осторожно, борясь с ядом, который пытался погрузить его разум в сон. Упрямо сопротивлялся уговорам. – Мне кажется, он не врет в этот раз. – Тихо сказал Бэд, нахмурив брови. Я могу подарить тебе друзей. Он смог освободиться от Дрима. Я могу предложить тебе защиту. И, конечно, он все еще боялся, но это было нормально. Я могу дать тебе семью. Он не позволит больше собой манипулировать. Я могу позволить тебе осуществить твои мечты. Пальцы Томми обхватывают рукоять кинжала, медленно вытаскивая его из сапога. Я могу сделать из тебя героя. – О, – Томми едва удерживает себя от ядовитой ухмылки, наблюдая за тем, как трезубец в руке Бэда приподнимается еще выше. Дальше все происходит в мгновение ока. Лоза на шее перерезана кинжалом. Томми срывает ее с горла, локтем отталкивая в сторону все еще наставленный на него трезубец. Раздается лязгающий визг, когда призмарин со скрежетом проходится по камню. Томми изворачивается, изо всех сил ударив каблуком своего сапога по колену Бэда. Раздается неприятный треск, демон падает, судорожно хватая ртом воздух. Томми вскакивает на ноги, до побелевших пальцев сжав кинжал в правой руке, и уклоняется от прыгнувшего на него Антфроста. Томми улыбается, обнажив зубы. Кровь продолжает стекать по искалеченной руке и шее. – Неправильный ответ, ублюдок. – Хватай его! – Панц бросился вперед, замахиваясь топором. Томми выставил перед собой Топор Мира, и заскользил по собственной крови, когда металл встретился с металлом. Он ахнул, уронив левую руку, когда ее прошила пронзительна боль. Лоза все еще крепко держалась, шипы глубоко впивались в кожу. Томми отступил, стиснув зубы, и сунул левую руку в сумку. Окровавленные пальцы скользнули по еще одной динамитной шашке, и он ухватился за нее, одновременно замахнувшись топором, чтобы отразить еще один сокрушительный удар. Томми выхватил шашку и ударил запалом по лезвию топора, как только Панц отскочил, чтобы подготовиться следующей атаке. Фитиль зашипел. Он сделал вид, что готовиться кинуть динамит перед собой и проскочил мимо, когда Панц испуганно отшатнулся. Трезубец просвистел совсем рядом, разорвав заднюю часть его пальто и перерезав лямку сумки. Томми пришлось оставить ее позади, сжимая в руке горящую динамитную шашку. – Не дайте ему уйти! – Антфрост бежал на четвереньках, обгоняя остальных. Скеппи расставил руки и бросился вперед, как только Томми подбежал достаточно близко. Мальчик попытался увернуться, но раны сильно замедлили его. Пара рук сомкнулась. Фитиль начал обжигать кончики пальцев, когда огонек подбирался все ближе к запечатанному пороху. Томми в последнюю секунду развернулся, швырнул динамит в сторону бегущей к ним группы и упал на спину, вынуждая Скеппи навалиться на него сверху. Взрыв сотряс комнату, с потолка посыпались обломки, камни обрушились на Скеппи, который теперь безвольным грузом лежал на груди Томми. Мальчик с трудом выбрался из под него и бросился вверх по лестнице – сначала на четвереньках, потом, наконец, поднявшись на ноги. Топор волочился за ним, крепко сжатый в пропитанной кровью руке. Томми позволил себе бросить только один взгляд назад. Вход в логово яйца был почти полностью разрушен, Скеппи лежал в обломках без сознания, из его ушей текла кровь. Бэд протиснулся через дыру, оставшуюся в груде валунов, его белёсые глаза были сосредоточенны исключительно на лучшем друге, а не на убегающем мальчике. У Томми не было времени ни о чем сожалеть. Не было времени думать. Не было никакой возможности вернуться и забрать свою сумку или бандану, которая, без сомнения, все еще была у Бэда. Его грудь тяжело вздымалась, пыль оседала в легких даже сквозь маску. Ребра и спина болели, в ушах звенело. Каждый шаг давался с трудом, его движения были неуклюжими как у новорожденного олененка. Мальчик, которого забыл мир, бросился в пепел, под умирающее красное солнце. Он был не более чем кроликом, убегающим от очень опасных и голодных собак. --- Томми рухнул на стул в бункере и, шипя от боли, пытался снять с себя пальто. Оно было практически уничтожено – левый рукав был разодран и испачкан кровью. Вдоль спины шел длинный порез, через который мягкими облаками вываливалась пушистая овечья шерсть. – Б…блять. – Томми проглотил желчь, которая пузырилась в горле, и стиснул зубы. Его рука была просто красным месивом. Шипы впивались в плоть, как корни, и он мог поклясться, что видел красные вены, пульсирующие под кожей. Кровь все еще капала с кончиков пальцев, пачкая пол. – Хорошо. Хорошо. Я справлюсь. – Он сунул воротник своего пальто в зубы, прикусил ткань и направил нож на лозу, застрявшую у него в коже. --- Три часа спустя Томми судорожно хватал ртом воздух в перерывах между наполненными болью рыданиями. Его рука была онемевшей и вялой, а на полу у ботинок лежала срезанная кожа, красная лоза и окровавленный нож. Скользкие от крови пальцы нащупали колбу с зельем регенерации. Ухватившись за пробку зубами, Томми открыл ее и, не давая себе возможности передумать, плеснул зелье на руку. Он задыхался от смеси боли и облегчения, когда раны защипало, а потом медленно начали покрываться коркой. Он выпил оставшуюся жидкость, остановившись перевести дыхание, только когда последние капли зелья попали к нему на язык. Оно было приторно сладким, с запахом дыни и амброзии. Наконец, он сделал глубокий вздох, на мгновение закрыл глаза и попытался собраться с силами, чтобы заставить себя встать. В конце концов, он сделал это и начал перевязывать свою искалеченную руку бинтами, так же пропитанных зельем регенерации. Было бессмысленно понимать зелье мгновенного лечения – это рана должна была зарастать медленно. Томми согнул пальцы, наблюдая за стремительно краснеющей тканью, и сморщил нос от боли, пронзившей его запястье. Он все еще не мог успокоиться. Он с отвращением уставился на окровавленную массу, лежащую на полу, сжав неповрежденный кулак. Он зачерпнул это лопатой, оставив заметное темное пятно на каменном полу, прежде чем бесцеремонно вывалил массу в камин. Огонь жадно набросился за лозу, хотя та оставалась стойкой даже после того, как ее оторвали от родителя. Томми бросил еще одно полено в камин, просто на всякий случай, и отшатнулся в панике, когда лоза словно живая попыталась выскочить из огня. – Какого хрена, чувак? Это странно. – Он подтолкнул ее носком ботинка. Лоза попыталась обвиться вокруг шнурка. – Какого хрена, - повторил он себе под нос. – Как мне избавиться от тебя, гребаный сорняк? Иссушением? Все это похоже на пустую трату ресурсов, и… Томми моргнул один раз. Второй. Иссушение. Песок душ. Запах дыма, пепла и серы. Техно смеется, широкие крылья Фила затмевают небо. Голубой огонь, ревущий как неукротимый зверь. Томми быстро нырнул в свои сундуки и выдохнул с облечением, когда обнаружил маленький мешочек с песком душ, забытый в одном из ящиков. Бесполезный предмет, которому он раньше не придавал никакого значения, но сейчас, увидев его, он только и делал, что продолжал шептать «Спасибо». Он открыл мешочек одной рукой и вытряхнул немного его содержимого на пол. Маленькая искра породила голубой огонь, расползающийся по поверхности рассыпанного песка. Томми несколько секунд смотрел на него сверху вниз, после чего глубоко вздохнул, поднял с пола извивающийся обрывок лозы и бросил ее в костер. Эффект был почти мгновенным. Лоза практически завизжала, пытаясь избежать огня, а потом скукожилась и медленно начала гореть. Томми внимательно наблюдал за этим, рассматривая увядающее на глазах существо. Он надеялся, что это было больно. И он начал составлять план. --- Эта неделя прошла в суете. Томми очистил единственный портал в Незер, который ему удалось найти, и когда тот вновь заработал он начал носить из другого измерения целые бочки с песком душ. Иногда у него за спиной лязгал трезубец и чужие мечи, но ему всегда удавалось спрятаться. Иногда с новым синяком или царапиной в наказание за свою наглость. В особенно холодный день он наконец-то залатал свою одежду. Рукав пальто был безнадежно испорчен, и он аккуратно заменил его отрезанным рукавом от пальто Ранбу. У него не было времени добираться до Сноучестера чтобы найти там еще один комплект одежды. В свободное время он сделал две нашивки на плече – старый флаг Л’Манбурга и эмблему Сноучестера. На удачу он приколол к нагрудному карману сушеный луковый цветок, который с счастливым чириканьем Ранбу принес ему в один из моментов своего бодрствования. Томми не стал спрашивать, как он нашел его или как вообще выбрался из постели, пока он сам отсутствовал в бункере, просто принял подарок без вопросов. Его руки горели от пороха. Раны на левой руке начали потихоньку затягиваться. Пальцы чесались после соприкосновения с песком душ, а челюсть болела от постоянно стиснутых от напряжения зубов. Он упаковал порох и песок в компактные рулоны, обернутые плотной бумагой и впервые за долгое время позволил себе торжествующе улыбнуться, когда после тестов на клочке пораженной земли, искалеченные взрывом красные лозы навсегда перестали расти. --- – Привет, Туббо, – Томми ссутулился в своем кресле рядом с кроватью друга, длинные светлые пряди падали ему на лицо. Прошло довольно много времени с тех пор, как он в последний раз стриг их, и это начинало немного раздражать – они были недостаточно длинными, чтобы их можно было собрать в хвост, но при этом постоянно лезли в глаза и щекотали шею сзади. – Прошло много времени с тех пор, как мы в последний раз разговаривали. – Он медленно выдохнул, морщась от боли, который появлялась в груди при каждом таком монологе. – Я думаю, что Гостбур все еще где-то здесь. Я порой вижу его. Он никогда не нападал на меня и не проявлял агрессии, но я чувствую, что он наблюдает за мной. По крайне мере я надеюсь, что это был именно Гостбур. За мной несколько раз гнались ублюдки из Эггпайр с тех пор, как я попытался взорвать яйцо. Но они никогда не поймают меня. Великий Томми Иннит слишком крут для этого, верно? – Сухой, невеселый смех. Томми почесал затылок, не обращая внимания на боль в плече, откликнувшуюся на это движение. Теперь его тело, казалось, вообще не переставало болеть. – Теперь мне кажется, что я всегда бегу. Мне остается только молиться, чтобы они не нашли это место. В любом случае… моя рука уже выглядит не так плохо, повязки не приходится менять так часто. Большая часть кожи, кажется, отрастает снова, но рука двигается не так хорошо как раньше. Но хотя бы двигается. Это все, что имеет значение, верно? – Он тихо выдыхает через нос. – Я…думаю, что это может быть последний раз, когда мы разговариваем. Томми проигнорировал жгучие слезы, выступившие на глаза и дрожь в своем голосе. Он подождал несколько секунд, собираясь духом, чтобы заговорить снова. – Я действительно не знаю, зачем я вообще это говорю. Но… Мне кажется, что, может быть, ты все еще слышишь меня, где бы ты ни был. Может быть, я получу подтверждение этому сегодня? Хотя бы одно движение пальцем? – Он с надеждой посмотрел на руку Туббо, но та, конечно же, оставалась неподвижной. Его плечи поникли. – Хорошо. Все в порядке. Я…я не знаю, смогу ли я сделать это, - признался он в пустоту. – Я имею в виду, победить их. Всегда – кроме, может быть, изгнания – у меня был кто-то. Рядом со мной всегда был по крайней мере хотя бы один человек, будь то Уилбур, или ты, или… или даже Техно. – Он протер глаза тыльной стороной ладони, слегка шмыгнул носом. – И… Боже, я скучаю по тебе, чувак. Я так скучаю по тебе. – Он медленно положил лоб на неподвижное плечо Туббо, молча прислушиваясь к чужому равномерному дыханию и медленному биению его сердца. – Я бы хотел, чтобы ты был здесь. Я бы хотел, чтобы Сэм был здесь. Черт возьми, сейчас я был бы рад даже гребному Техноблейду. У мальчика, о котором забыл мир, был рюкзак, наполненный взрывчаткой, незеритовый меч Фила висел на бедре. Он держал на своих плечах тяжесть всего мира, и робкая мечта связывала все это воедино. У него, если честно, было мало шансов, травмы истощали его и без того уставшее и изголодавшееся тело. У него были красные шрамы, змеящиеся по его искалеченной руке и шее, где лоза успела пустить свой яд. Его глаза были тяжелыми и затуманенными, тусклыми и серыми. У него была заточенная мотыга, которая уже разваливалась в руках. Его сердце было прикрыто засохшим цветком, а на запястье не хватало веса банданы. – Я заставлю тебя очнуться, – пообещал Томми, его руки чуть сильнее сжали запястья друга. – Я клянусь. Томми встал, натянул маску на лицо и с шипением выдохнул. – Ладно, ублюдки, – пробормотал он, взваливая сумку на плечо, слишком тяжелую для его уставшего тела. – Второй раунд. Уходя, он не заметил ни корней, растущих под кроватью Фила, ни извивающегося красного шипа, пробившегося сквозь осыпающийся кусок стены.