Les favoris

— Занятная история, — высокий, широкоплечий, уже очень немолодой мужчина покачал львиной седой головой, закрывая рукописную тетрадь. Кипа таких же, обтрёпанных и поновее, высилась рядом. — Право, ничуть не зауряднее, чем те, что происходили в своё время со мной… О, тот год был весьма богат на события, как печальные, так и забавные. Первая симфония юного Моцарта, волнения в Италии, смерть мадам де Помпадур, путешествие Джакомо* в Россию… Да, век сумасбродств и приключений… Поверьте, скоро эта кутерьма окончательно вытеснится царством так называемого разума. И если безумство бывало весёлым и нескромным, то Разум будет тяжким, железным. А порой и жестоким. Нет, я не прорицатель, да и не был им никогда — люди любят обманываться, это верно… Просто знаю, что говорю. Ушёл Людовик XV, канул в прошлое — и слава Богу! — чудовищный Олений парк, расточилось понятие «фаворитка», потускнели авантюры; понемногу, может быть, забудется и моё имя… Пускай. Мне не о чем жалеть. Ах, Алистрина… Да, в какой-то степени я могу назвать её своим шедевром. Возможно, это звучит и не вполне человечно, не спорю. Но чем бы она стала иначе? Умерла в монастыре от внезапной хвори? Рано вышла замуж за какого-нибудь аристократишку с пустой головой, но долгой родословной? Пошла бы по стопам матери, наконец? Слушайте же. Я никогда не менял ход вещей, во всяком случае, намеренно. Хоть и стоял близко к тронам. История — не вовсе уж глупая дама, она выбирает то, что ей ближе в данный момент; силой или обманом её не возьмёшь… Людовику было суждено прожить ещё неполный десяток лет и бесславно умереть от оспы, а не кинжала убийцы, — так оно и случилось. Если нынешний монарх, может статься, закончит жизнь на плахе — поверьте, я к этому причастен не более, чем упавшая ложка к неудаче… Нет, о том юноше я больше ничего не знаю. Только то, что рассказала мне сама Алистрина… Крошка Фан-Фан, девица Сандрин, англичанка Алис, потом блистательная Алистрина де Гаспар, — как же она назвалась дальше? Довольно скоро после этих событий я потерял её из виду. Да, какое-то время я помогал ей, разумеется, но с того случая я убедился, что она вполне уже обрела собственные крылья… Моя воспитанница, моя маленькая Фортуна! Надеюсь, ты счастлива — или хотя бы знала счастье в своей жизни. Его невозможно добыть, вывести формулой, выкупить у судьбы, — но иногда его можно заворожить. И навсегда запомнить мгновения, проведённые с ним. Что я ещё могу вам сказать? То, что отчасти Фатум был прав. Предсказывая рок, мы приказываем ему — как и себе — двигаться в заданном направлении. Суть в том, что иногда попросту не надо торопиться. Глазу стоит зацепиться за мелочи, жизни — за протянутую ветку, руке — за руку. Отвергать такие дары бывает куда опаснее, чем отклониться от курса. Они могут спасти жизнь — но и не только. Вот здесь, под моей рукой, в этих записках, лежат все мои остановки в долгом, долгом пути. И, если присмотреться, то из них путь и состоял, и это более чем прекрасно… За окнами отгорали последние краски заката, и остроконечные крыши тихого городка Эккернфёрде** прорезали красноватое небо — как наведённые копья. — Итак, помните о цели, но ловите мгновения. Capre diem, древние были правы. Ибо век человеческий за эти годы заметно вырос, а человек, увы, всё больше спешит… La fin