Сердце для куклы

Мы, куклы, живем как во сне, словно бабочки, застрявшие в раме окна, за которым бушует зима: слышимое и видимое воспринимаем сквозь туман сновидения… Я помню, как меня подарили на Рождество одному мальчику с жёлтыми волосами по имени Гаутер – это был моим первым хозяином, моим первым отцом. Он был хорошим. Он обращался со мною очень бережно. Прошло много лет, и меня вместе с другими игрушками, тетрадями и книгами перенесли на пыльный чердак. И почти сотню лет новости нам приносили так же складываемые на безвременное хранение и на поедание паукам и плесени другие игрушки. Как рождаются и умирают куклы, что чувствуют и что им нравится – на эти вопросы нет ответов. Мы помним все, но при этом не цепляемся ни за прошлое, ни за воспоминания, как это делают люди. Но я отчетливо помню тот самый день: за окном вновь летали пчелы и цвели хризантемы, – в Италии, на моей родине, всегда много цветов и пчел, – я посмотрел в щелочку на знакомый вид, не сменявшийся вот уже сто, а может быть, и тысячу лет, и впервые мне захотелось чего-то большего. Я не знал, кого просить и как желать, но помнил, как мой хозяин складывал вместе ладоши, закрывал глаза и о чем-то мечтал, а на Рождество под елкой находил новые игрушки и конфеты. Я так же сложил вместе свои пластиковые ручки, закрыл свои нарисованные глазки и попросил кого-то, чтобы он подарил мне новую жизнь… Так все и началось. Уже на следующий день меня положили в картонную коробку и вместе с другими игрушками повезли на рынок, где продавались старые трамвайчики, ржавые велосипедики, сломанные стульчики и куклы. Там меня увидела и купила одна сеньора. Когда она ласково взяла меня на руки, нежно погладила по жестким выцветшим волосикам и понесла домой, я понял – наступило мое Рождество. Мои кукольные глаза были широко открыты – мир оказался таким, что каждую минуту у меня возникало по тысяче вопросов, а я не находил ни одного ответа. Но удивляться этому сложному мироустройству мне нравилось. Наверное, для куклы это и есть самое сладкое лакомство – впечатления. Мы приехали в мой новый дом, и он был полон игрушек. Они беспрестанно говорили и обменивались историями своей жизни, смеялись и болтали – они дружили. За сто лет я совсем забыл, как надо дружить. Мишки и игрушки, куклы и подушки, картины и фотографии – я был дома. Однажды моя хозяйка сказала мне, что скоро мы вместе поедем на край света. Вместе. На край света. Это было невероятно! Бережно удерживаем в теплых объятиях, я впервые сел в самолет. До этого мне приходилось лишь читать о самолетах в энциклопедиях. И мы действительно летели на край света, мы летели в Исландию. Из окошка мне показалось, что я очутился на Луне. Про нее я тоже читал в энциклопедии или не читал, а как будто просто знал заранее, словно это уже происходило со мною раньше. Бескрайние поля застывшей лавы делали мир черно-серо-белым, будто выключили свет и стерли краски. Таких оттенков серого я не видел даже в энциклопедии. Можно ли было представить старую итальянскую куклу на фоне космического пейзажа? На Луне, например? Пожалуй, между нами все-таки было что-то общее – между нами была вечность. Но я не чувствовал себя здесь чужим. Лава была так же одинока, как и я еще совсем недавно. Мы говорили на разных языках, мы были из разных миров, но молчание нас связывало. Наверное, вулканы тоже спят и видят сны, а потом у них тоже наступает Рождество. В который раз я пожалел, что куклы не могут в полной мере увидеть мир таким, каким его видят и проживают люди. Но удивление и восторг на лицах моих друзей передавались и мне, словно я жил их эмоциями. Я – живой. Я понял, что Исландия удивительна не только для неискушенной впечатлениями старой куклы, но и для людей: это и есть край света. Пожалуй, на тот момент я был самой счастливой куклой на земле. Моя фетровая ножка ступила на самый известный в мире вулкан. Его звали Эйяфьядлайёкюдль, а меня стали называть «Гаутер, дорогой Гаутер». Я вновь сложил свои пластиковые ручки вместе, закрыл свои нарисованные глазки, тесно прижался к своей хозяйке и опять попросил кого-то: «Пожалуйста, пусть это никогда не заканчивается». Моя хозяйка обняла меня покрепче и сказала: —Мне надо ехать на другой конец света, в жаркую Аравию. Поедешь со мною, мой дорогой Гаутер?