Детективное агентство "Анна и её духи". Третье дело.

Штольман свернул газету, которую не успел прочитать с утра, и со вздохом отложил её. Ничего нового он из неё не почерпнул, казалось, журналисты другими словами переписали вчерашний номер, добавив только пару местных сплетен. Яков прислушался к себе, не понимая, что происходит. Дома было тихо, Мари и мадам Агнес ушли час назад, в камине трещали дрова, перед ним стояла чашка сладкого чая. Обычный уютный вечер дома, но сегодня всё было не так, как обычно. Ани не было рядом с ним. Её не было, и уют уединения превратился в тоску одиночества. Аня в обед убежала со своими знакомыми медсёстрами с работы на рождественскую ярмарку, которую ежегодно устраивали в центре. Она хотела купить подарки для родных, для него, Мари и мадам Агнес. Взгляд его переместился к маленькой ёлочке в углу гостиной. Она была украшена серебристыми звёздами и облачками ваты, которые сделала Аня в один из вечеров. «Это будет парижское Рождество! — сказала она. — Наше первое совместное Рождество! Оно должно быть настоящим!» Яков покачал головой. С ней всё было душевным и искренним. Под ёлкой уже лежали их подарки друг другу, они также отправили посылки Аниным родителям, Петру Ивановичу, доктору Милцу и Коробейникову, но ей всё было мало. Она хотела сделать ещё что-нибудь приятное для тех, кто был ей дорог. В этом была она вся. Ему вдруг стало тоскливо. Странно. По здравому рассуждению он должен был наконец успокоиться, когда они стали жить вместе, почти три недели они тут как-никак. Но нет, она не дома, и навалилась печаль. Он уже успел привыкнуть к ласковой заботе, теплой руке, неспешным разговорам и жарким объятиям. Без неё дом был холодным, несмотря на весело горящий огонь в камине. Штольман снова обвёл взглядом комнату. На спинке кресла висела Анина тёплая шаль, на подлокотнике лежал один из её учебников с многочисленными закладками. На столике рядом — бутылочка с его растиркой, которую Аня принесла из аптеки и еще не переставила наверх. Он взял её в руки и понюхал. Пахло всё так же — хвоей и скипидаром, но сейчас этот запах не вызывал раздражения, а странным образом ассоциировался с ней, поэтому пробуждал в Якове почти ностальгические чувства. Наверно, с его стороны это было эгоизмом — скучать по ней, когда она просто ушла на пару часов прогуляться с подругами, но он ничего не мог с собой поделать. Во дворе стукнула калитка. Яков обрадованно поднялся и направился в прихожую. Через пару минут дверь распахнулась, впуская внутрь тонкие завитки морозного пара, и румяная, веселая и улыбающаяся Аня, увешанная свёртками, вбежала в дом. Увидев Штольмана, она немедленно улыбнулась еще шире, сгрудила все свои покупки на банкетку и, стянув перчатки, немедленно его обняла с размаху. — Я вернулась! — оповестила она, будто это и так было непонятно. Яков улыбнулся, отпуская её из объятий и помогая снять её шубку. — Я вижу! — ответил он. — И очень рад! — И я рада! — ответила Анна, беря хрусткие бумажные свертки и проходя в гостиную. — Я скучала! — И я! — ответил Штольман, радуясь неизвестно чему. — Сюда не смотри! — прищурившись, посмотрела на него Аня, кладя под ёлку два подарка в лиловой бумаге. — Это на завтрашнюю ночь. Яков покивал. На завтрашнюю, так на завтрашнюю. Ему было всё равно! Главное, что она вернулась домой и так привычно хлопочет рядом с ним. — Это маме и папе! Это дядюшке, — продолжала перебирать покупки Анна. — О, а вот на это ты должен посмотреть! Она развернула летнюю кружевную белоснежную накидку с замысловатым узором. Накинув её, она покружилась перед ним и спросила, улыбаясь: — Что ты думаешь? Штольман вдруг сглотнул. Она в ней была так похожа на невесту, что у него гулко заколотилось сердце и похолодели ладони. Она была прекрасна, и от того еще сильнее было сожаление о том, что ему не увидеть её в фате у алтаря. Это было несправедливо и неправильно. Но поменять это было не в его власти. — Очень красиво! — сказал он, поняв, что молчит, пожалуй, слишком долго. — Льежское кружево, — проговорила Аня, проведя рукой по накидке и снимая её с плеч. — Лоретт помогла мне выбрать её. Она спорила с торговцем, говоря о неправильном шве и недоборе петель по левому краю. Я этого не замечаю, а так она досталась мне почти за половину стоимости! — Превосходно! — сказал Яков, остро жалея, что она сняла это кружево, делающее её похожей на невесту. Анна внимательно посмотрела на него. Он был какой-то грустный, что ли. — Ты пил уже чай? — спросила она. Это обычно приводило его в спокойное расположение духа. — Нет, — покачал он головой. — Мари мне принесла перед уходом, но я так и не выпил. Задумался. Аня кивнула. — Тогда давай выпьем вместе, я озябла, пока ехала, — предложила она, проводя ладонью по его плечу. Она и в самом деле соскучилась по нему, и теперь ей хотелось почувствовать его рядом. — Давай, — согласился Яков. Пить чай вместе с ней было совсем не одно и то же, что без неё.