Детективное агентство "Анна и её духи". Третье дело.

— А это традиция из твоего детства? — спросил Штольман, глядя, как Аня ставит на окошко тоненькую свечку в глиняном блюдце. Близилась полночь. Они накрыли скромный, но очень вкусный стол в гостиной, и Яков держал в руках толстостенный хрустальный стакан с горячим лимонным напитком, пахнущим гвоздикой. Он помнил этот вкус. Когда он стал старше, то несколько раз пил такой, но никогда он не совпадал с тем, который он пробовал дома. Сегодня же всё было правильно, всё повторилось так, как было нужно. — Да, — улыбнулась Аня, поворачиваясь к Якову. — В Рождество мы всегда зажигали свечу и ставили её у окна. Бабушка говорила, что это даст Богородице знать, что в этом доме ей найдется место в эту ночь и её не погонят прочь давать Христу жизнь в сарае. Каждый год мы ждём её у нас, чтобы показать, что не все люди потеряли милосердие, что любовь всё ещё наполняет людские сердца. Вот такая традиция! Штольман любовался ей. Они не стали зажигать свет, поэтому только свечи и угли в камине освещали её. Она надела свою кружевную пелеринку, а волосы убирать не стала, и они сейчас укрывали её колечками локонов до самой талии. Якову она напоминала женщин со старых картин, прочно увязывающих прошлое с настоящим и совершенно неземных. — Это очень красиво, — сказал он. — Очень милосердная и добрая традиция. — Да! Ты прав! — Аня села к нему на колени и стала рассматривать, как отблески света делают то резче, то мягче черты его лица. Он был сейчас умиротворен и совершенно расслаблен. Она провела рукой по жемчужному галстуку, одному из тех, который она подарила ему сегодня. Ей так надоели мрачные тона и чёрный цвет, что она решила сменить похоронные оттенки его гардероба. Штольман, увидев всё это великолепие, только качал головой. Она просто прочитала его мысли. Он сам недавно думал о том, что пора переходить на яркие цвета. Она отправилась к его портному и попросила по уже отснятым меркам сшить всю необходимую одежду на зиму и весну, заплатив за объём и спешность повышенную цену. Теперь, глядя на новые силуэты и необычные ткани, он вспоминал те годы, когда он только приехал в Затонск. Тогда его гардероб был не в пример интереснее, чем впоследствии. Второй важный подарок, не считая приятных мелочей, стоял сейчас на столике у стены. Когда Аня успела это сделать, Штольман опять не представлял. Анна нарисовала акварель. Удивительную. Совершенно невероятную. Он поставит её на свой рабочий стол и будет смотреть на неё, когда попросит душа. Картина вышла светлая, трогающая что-то внутри. Там был он сам и она в его старом кабинете в Затонске. Они сидели за его столом и пили чай из стаканов с подстаканниками. Аня что-то рассказывала ему, размашисто жестикулируя, а он сам посмеивался, глядя на неё поверх стакана. «Это точно мы! — сказала Анна. — Истинные мы! Разве это не показывает нас такими, как мы есть?» Так оно и было. Делать с ней одно дело. Делить с ней стол, чай и жизнь. Слушать её возмущенный, или нежный, или горестный рассказ. Смотреть на неё и видеть красоту её лица и души. Быть счастливым, просто делая это. Всё это было на картине, просто видеть это мог только он. Для всех остальных эта акварель была обычным бытовым сюжетом. Его подарок был, верно, банальным, но ему показалось, что это именно то, что нужно. Яков шел к Полю и увидел в витрине кольцо. У Ани было кольцо, то самое, которое досталось от его матери, но оно было на современный взгляд несколько громоздким, хотя Аня носила его не снимая. Взгляд Штольмана зацепился за три тонких золотых нити, переплетающихся в замысловатом, но очень лёгком узоре, и он подумал, что именно оно должно быть у его Ани. Её собственное, то, которое он сам выбрал для неё. Когда старый мастер показал кольцо Штольману и сказал, что изнутри на нём выгравирована надпись на древнееврейском «Любовь не имеет конца», Яков понял, что должен его купить. К нему он взял еще браслет в таком же стиле, и вышел комплект. Пусть это было банально, но ему это показалось правильным. Часы на каминной полке показывали без двух минут полночь. Рождество почти наступило. Они едва успели к одиннадцати. Слишком многое сегодняшний день вскрыл в их душах, чтобы они легко смогли выпустить друг друга из объятий. Иногда через телесное единение можно излечить сердечную боль, и похоже им сегодня это удалось, хотя они спохватились в последнюю минуту и чуть было всё не пропустили. Вышло несколько скомкано, но очень душевно. Это лучшее Рождество за тридцать лет. Любимая женщина в объятиях, покой на сердце, тепло дома и радужные перспективы на будущее. Что могло быть лучше? Большие часы в холле под лестницей глухо бумкнули и принялись трезвонить, оповещая Анну и Якова о наступлении нового дня. — С Рождеством, любимый! — Аня отклонилась назад и ласково посмотрела на Штольмана. — С Рождеством! — улыбнулся он и поцеловал её.