Médecine de père célibataire

Девушка немного оцепенела от его слов, но, ощущая давно от него хорошую энергетику: энергетику нежности и давней боли, обнимает его в ответ, скрестив ручки на его пояснице, прижимаясь щекой к груди и судорожно всхлипнув, тихо шепчет, чуть заикаясь: — До-договор-рились... Юнги в качестве успокоения поглаживает невесомо её по спине, грея теплом своего тела, чуть оперевшись о ребро кухонной столешницы. То, как дёргается женское тельце в его объятиях, заставляет его сердце непроизвольно сжиматься до боли в висках. Он не хочет, чтоб ей было страшно. — Юн... Не бойся... — приближается губами к её уху, по доброму шепча. — Успокаивайся, я не люблю, когда кто-то плачет. А от теплого дыхания, которое пощекотало ушко девушки, некие мурашки разошлись по телу, что очень не привычно для Пак. Та сжимает на пояснице в кулачках рубашку Мина, поднимая глаза туда, где должен быть его профиль: — Я пыт-таюсь... Но это само собой получается, — тяжело вздыхает, нервно «жуя» нижнюю губу. — Это отпечаток от прошлого, поэтому так трудно. — У каждого из нас есть какой-то отпечаток или огромный след от прошлого, который вечно нарывает, подобно ране, в которую попала грязь, — мужчина не ощущает, что щека по-прежнему касается его груди, а значит, она подняла голову? Скорее всего. Он на ощупь невесомо ведёт руками с талии до подбородка и щек шокированной девушки. — Ты... Что ты делаешь? — Ну, он же хороший, не будет же делать с ней это? Ей страшно, наплевать, что в свой довольно-таки нормальный возраст та боится отношений с мужчинами. — Хочу вытереть твои слёзы, но, к сожалению, мне трудно ориентироваться в темноте, и пришлось сделать так. Пожалуйста, не бойся меня, — просит шатен, держа в больших руках её личико и стирая аккуратно дорожки солёной влаги. А от такой заботы и нежности у Пак сердце не на месте: дёргается, кровь учащённо циркулирует по сосудам, заставляя ее залиться пунцом, благо света нет и этого не видно, иначе бы она под землю от стыда провалилась. — Ты очень хороший человек и отец, Юнги, — невольно прижимается щекой к его руке, словно кошка, которую помотала жизнь, но та по-прежнему хочет ощущать тепло и любовь, такую забытую с самого детства. — Правда. Ю часто говорит о тебе и восхищается, а это многого стоит. — Я стараюсь быть хорошим отцом для моей девочки, но... — тот облизывает нижнюю губу, которая чересчур пересохла, создавая неприятное ощущение, — Я вижу, что я не могу дать ей всего того, что нужно любой девочке... — он чуть понурил голову, а девушка расцепила свои ручки с его поясницы и дотронулась его рук, которые держали её лицо до сих пор. — Может, выскажешься? — тихо нерешительно и осторожно спрашивает та, чуть поглаживая большим пальчиком по тыльной стороне ладони Мина. — Ты, по всей видимости, долго хранишь в себе свои переживания, что очень изматывает, так ведь? — По сути, да, — соглашается мужчина, ощущая невесомое, но очень трепетное отношение к нему со стороны преподавателя балета, — я очень скучаю по своей мертвой жене, она была такая счастливая по жизни и настоящая, чем-то этим вы с ней схожи... Но во время родов пошло осложнение и она не выжила, а Ю была цела и невредима. Поэтому... Она никогда не видела свою маму, — губы мужчины чуть подрагивают, а на глазах появляется такая ненужная влага – слёзы. — Я уверена, что она хотела бы, чтоб ты и Ю продолжали жить дальше, покоряя счастье и другие моменты в жизни. — Та прекрасно слышит, как на некоторых местах дрожит голос Мина. Он очень сильный человек, но если копнуть глубже, то очень ранимый. — Возможно, но у меня не получается, чёрт возьми. Когда-то я обещал себе, что найду хорошую женщину, которая станет мамой для Юджи, но не могу. Не получается, сердцу не прикажешь, ведь так? — с надеждой в голосе спрашивает мужчина. — Именно. Не получается найти такие же качества или характер? — Поведение и качества. — Тот быстро собирает свою печаль в кулак и после горько усмехается в пустоту. — Удивительно слышать нытьё взрослого человека с ребенком, да? — Нет. Ты тоже человек, а все люди могут показать слёзы и боль – это не является слабостью, а наоборот, показывает сильную сторону. — Ты знала, что ты прекрасная и понимающая женщина? — выдохнул тот, слегка приподняв один уголок губ, что опять она не увидит. — Нет, но теперь знаю, — смущённо ответила девушка, но его дальнейшее действие повергло в шок и Мина, и Юн Ын – он поцеловал её. Чёрт возьми, он просто поцеловал её в губы, показывая свои переживания тем, что у него солёные губы от слёз, прямо как и у девушки. Лицо той краснеет, а глаза чуть прикрыты. Он другой, он не лезет в рот языком, если это непозволительно, не лезет лапать каждый миллиметр кожи. Юнги просто с нежностью сминает губы напротив, поглаживая скулу большим пальцем, пока ручки девушки чуть сжали его ладони, но после отпустили, смущённо сжав рубашку на груди. Они оба взрослые люди, но оба сейчас такие дико смущённые своему поступку. Что же ими движет: понимание, симпатия или самое терпкое чувство в мире? Кто знает. Зато известно точно, что когда они откроют глаза, то увидят свои лица: пунцовое личико Пак и нежный взгляд Мина. Свет включили, но Юн Ын готова поклясться, что лучше бы его дали чуть позже, дабы ей не было так неловко из-за своего оттенка щёк и растерянности, приправленной теплотой и другим чувством в глазах.