***
Тимоти провёл в больнице около 3 недель, и всё это время, каждый божий день, я был там. Мы читали книги, обсуждали новинки кино, ели вредную еду, которую я тайком проносил в палату. Когда Тим смог нормально передвигаться, не испытывая при этом адской боли, он проявлял удивительную изобретательность, чтобы развести меня на секс или хотя бы минет. Я опасался, что не до конца окрепший организм не готов к таким физическим нагрузкам, и сопротивлялся до последнего, что вскоре было делать совершенно невозможно. Сегодня я рвался в больницу особенно сильно, так как к вечеру Тимми должны были выписать. Ему предстояло ещё несколько недель реабилитации, и врач посоветовал провести их где-то на побережье. Я намеревался его увезти в Элэй, но пока ещё не обсуждал это с ним. Надеясь на его согласие, я уже на свой риск купил нам билеты и ждал, когда же мы окажемся в доме моего деда, не подгоняемые временем уходящего отпуска. – Детка, – я зашёл в палату, толкая дверь задом, так как мои руки были заняты сумкой со сменной одеждой для парня и обедом из Старбакса, который он так хотел ещё вчера, – наконец то этот день настал! Развернувшись, я увидел Марко и Лиз, деловито восседающих на диване. Тимоти зажато сидел на краешке кровати в больничной пижаме. Он был испуган. Проигнорировав пронзительные взгляды нежданных посетителей, я подошёл к Тимми и, поцеловав его в висок, тихо спросил: – Ты в порядке? Мне спровадить их? – я приобнял его одной рукой за плечи и сел рядом. Тимоти лишь отрицательно помотал головой. – Итак, – торжественно произнёс Бергман, – мы ждали тебя, Арми. Рад тебя видеть, хоть и огорчён тем, что ты не сообщил о своём приезде в Нью-Йорк старому другу, – Марко демонстративно закинул ногу на ногу, тем самым выказывая своё спокойствие и доминирование в этом разговоре. – Я здесь лишь ради Тима. А ты зачем? Мне казалось, контракт заканчивается 31 августа, а учитывая случившееся с ним, можно считать это обстоятельствами непреодолимой силы, что даёт ему право прервать его раньше срока. – О, да я смотрю, вы обсуждали это? – лицо Бергмана исказила злорадная улыбка. – Арми, – Лиз неуверенно подала голос, – мы все переживали за Тимоти, я каждый день интересовалась у врача о его состоянии. Но то, из-за чего он сюда попал, не давало мне возможности его посетить. Доступ был только у родных и близких. Ты же знаешь... – В том-то и дело, я слишком много знаю. Поэтому убирайтесь отсюда. Оба. У нас есть дела поважнее, – я ощущал накатывающую ярость. Холодная ладонь Тима на этих словах сжала мою. Лиз хорошо считывала мой настрой и видела состояние Тимоти, поэтому поторопилась покинуть палату. Марко же не сдвинулся с места, сохраняя полное спокойствие. – Марко, – умоляюще посмотрела на него ассистентка. – Лиз, подожди меня снаружи, – скомандовал Бергман. Девушка какое-то время ещё переминалась с ноги на ногу, как будто решаясь на что-то, но потом, огорчённо взглянув на меня и Тима, вышла. – Ну что ж, – как только дверь за Лиз закрылась, Марко встал и, подойдя к нам ближе, остановился напротив Тима. Незамедлительно я преградил ему путь, вставая между мужчиной и напуганным парнем. – Арманд, успокойся. Я не желаю Тимоти зла. Хоть он и оказался неблагодарной шлюхой, – последние слова он произнёс на повышенных тонах, сменив надетую маску вежливости на презрение. – Заткнись, Марко! Клянусь, я убью тебя, если ты не уберешься отсюда! – я сжимал руки в кулаки, сдерживаясь из последних сил, чтобы его не ударить. – Арми, пожалуйста, – за моей спиной послышался тихий испуганный голос. – Давайте спокойно поговорим. – Тимоти, – вернувшись на диван, произнёс Марко, – спокойно у нас уже вряд ли получится. Хаммер совершенно не умеет держать себя в руках, бросается на всех. А из-за ревности вообще готов убить. Правда, Арми? – Да пошёл ты! – я уже хотел кинуться к нему и начистить его наглую морду, но почувствовал, как моё плечо сжали тонкие пальцы. – Оставь его, все будет хорошо. Просто послушаем, что он скажет, – он прошептал мне это на ухо. – Ладно, – успокоившись от касаний любимых рук, я вернулся на место рядом с Тимом. – Выбирай слова, – скомандовал я, прежде чем Бергман начал опять что-то говорить. Весь последующий разговор прошёл в более спокойном ключе, как показалось Тимоти. Но я-то хорошо понимал, что просто так этот человек не отступит. И просто так не отступит мой отец. Меня сильно напрягало его молчание. Он знал о моём прилёте в первый же день, оставив сообщение на ресепшен отеля ещё до моего заселения. Его послание было лаконично, но как всегда содержательно. «С возвращением в Нью-Йорк, мой дорогой сын. Я уверен, что ты не желаешь со мной видеться и не настаиваю на этом. Надеюсь, ты передумаешь. Твой любящий отец». Бергман удалился, объявив о том, что Тимоти всё-таки придётся отработать последнюю съёмку по случаю выхода новогодней коллекции Cartier, которая должна состояться в конце августа–начале сентября. Мы с Тимоти спокойно пообедали, стараясь не обсуждать это и переключиться на что-то более приятное. Тимоти смеялся и перечислял то, что он сделает и съест первым делом, когда выйдет из больницы. Меня очень радовало, что полиция взяла к все показания, и больше Тиму не придётся к этому возвращаться. Детектив, который вёл дело о нападении на Тимоти, был приятным мужчиной средних лет. Он понимающе принял просьбу минимизировать дополнительные допросы и дачу показаний. Тимоти всё же до сих пор сильно волновался, вспоминая случившееся. Ближе ко времени выписки, приехали родители Тима. Полин с ними не было. Чета старших Шаламе были счастливы, что их сын снова здоров и ему ничего не угрожает. Они даже не противились тому, что он поедет к себе, а не в отчий дом, полностью доверившись мне и моим обещаниям беречь их чадо. Получив рекомендации от врача, мы стояли с Тимоти на улице, вдыхая воздух, пропитанный бензином и выхлопными газами. Тим стоял, засунув руки в карманы штанов и задрав голову, смотрел на небо, вдыхая полной грудью. – Ты выглядишь как только что освободившийся после 25-летнего заточения каторжник, – я стоял рядом, умиляясь его по-детски счастливому виду. – Заткнись, Хаммер. Дай мне надышаться этим воздухом. Ох! Как же я скучал по тебе, Нью-Йорк! – последние слова он прокричал куда-то в небо, словно обращаясь к самому городу. – Не слишком ли дерзко для такой маленькой задницы? – я обнял его за талию и, притянув к себе, смотрел в распахнувшиеся от неожиданности глаза. – Домой! Срочно! Я хочу смыть с себя больничный запах. А ещё, – он, покусывая нижнюю губу, хитро поглядывал на меня. – Что ещё, Тимми? – я поцеловал его в губы. – Я хочу, чтобы ты меня наконец-то трахнул, больше не намерен терпеть твоего ханжества. – Так, по-моему, наше такси задерживается… Мы так и стояли посередине тротуара, обнимаясь и целуясь, пока не приехала машина, и мы не оказались у Тимоти в квартире. Без него я тут был всего лишь пару раз, всё, что ему требовалось из вещей на период лечения, ему привозили или его родители, или Полин. Тимоти вёл себя раскованно и откровенно развратно, не стесняясь таксиста, поглаживал мой уже хорошо возбуждённый член через штаны почти всю дорогу. При этом рассказывал совершенно невинным голосом о том, как делали бумагу в древнем Китае. Потеряв всякое самообладание, позже я прижал его в кабине лифта, целуя шею и сжимая ягодицы. Тимоти стонал и гладил мою спину, забравшись под футболку. Я чувствовал, что он был взволнован не меньше меня. До дверей квартиры я донёс его на руках, подхватив под попу. Пару метров показались бесконечной и непреодолимой трассой. Лаская друг друга руками и губами, мы натыкались на стены, растворяясь на несколько минут в сладком поцелуе. Кое-как открыв замок одной рукой, не размыкая наши губы, мы ввалились в его обитель. Я донёс его до кровати, уложил и, оставляя несколько мягких поцелуев на его шее, принялся снимать совсем недавно надетую в больнице одежду. Когда на нём оставались лишь штаны и трусы, он попросил. – Арми, – я вылизывал его шею, – я пойду быстро в душ, смою с себя запах больницы. – Тимми, ты пахнешь, как всегда, вкусно до одури, – я играл языком с твердеющим соском, параллельно расстёгивая его ширинку. Уже длительное время в меня упирался его каменный член. – Арми, мне нужно, – он взял меня за плечи, призывая остановиться и посмотреть на него. Не желая его расстраивать, хоть останавливаться и не хотел, я с разочарованным стоном перевалился на спину, дав ему свободу. – Я быстро, – он оставил короткий, но глубокий поцелуй на моих губах и скрылся за дверьми ванной. Какое-то время я лежал, пытаясь хоть немного успокоиться и унять своё возбуждение. Встав с кровати и снимая рубашку, я обнаружил, что под скомканным от наших тел покрывалом нет постельного белья. Ну конечно, Тимоти практически ничего не успел сделать по приезде в Нью-Йорк месяц назад. Я не так часто бывал у Тима, поэтому найти нужные принадлежности было нелегко. Я поочередно открыл все ящики комода, но не обнаружил там ничего полезного. После чего продолжил поиски в платяном шкафу. На самых верхних полках было то, что я искал. Аккуратно вытаскивая стопку свежего белья, я услышал, как в ванной стих звук льющейся воды. Это придало мне ускорения, и я с силой потянул на себя набор, и на меня сверху посыпались фотографии, разлетаясь по полу всей комнаты. Положив бельё на кровать, я поднял одну фотографию, что лежала у моих ног. На ней были мы с Тимоти, целующиеся в день нашей поездки к церкви святого Андрея. Оглядевшись вокруг, я понял, что все они были с того дня. Не меньше десятка свидетельств той нашей неожиданной встречи. Откуда они были у Тимоти? – Что тут произошло? – в комнату вернулся Тим, одетый в лёгкие пижамные штаны и белую майку. Голой ногой он наступил на далеко отлетевшую фотографию. – Что это за фото? – взволновано поинтересовался я. – Это… Я сейчас всё объясню, – он поспешно стал собирать всё с пола, подтягивая сползающие штаны с ещё более исхудавшего за период нахождения в больнице тела. В какой-то момент он не успел подтянуть штанину и, наступив на неё, повалился на пол, издав при этом болезненный «ой». – Детка, – я подлетел к нему, останавливая его, – присядь, тебе не стоит ползать по холодному полу. Я всё сам уберу. Кивая, он поднялся на ноги и устроился на краешке кровати вместе с ногами. Собрав все фотографии, я присел рядом. – Ну так откроешь тайну, откуда это у тебя? – Марко отдал, – глядя на свои руки, тихо сообщил Тим. – Он что, шантажировал тебя этим? – я начинал закипать. – Нет, нет… Что ты. Просто ему их отдал какой-то журналист. Джек говорил, как его зовут, но я забыл. Что-то итальянское… – Бред Казино? – спросил я у Тимоти. – Да, но откуда ты... – Тимоти, – в моей голове начинала выстраиваться логическая цепочка, – расскажи мне всё, что знаешь. Это важно. Когда Тим поведал мне о том, как эти фотографии оказались у него, всё стало на свои места. Я хорошо помнил показания Казино и то, кому именно он передал этот материал. Оставался лишь один вопрос, когда Джек успел передать их Марко? С момента сделки между Вормом и фотографом прошло не более 20 минут, и за это время кто-то зверски избил Джека в моём кабинете. Ответ был очевиден, но я не хотел в него до конца верить. Я вспоминал всё больше подробностей и деталей, склеивая пазлы в единую картину. Видимо, мозговой штурм в моей голове хорошо отразился на лице. – Арми, – Тимоти потрогал меня по плечу. – Тебе плохо? – Тим, – я обхватил его лицо ладонями, опасаясь услышать неопровержимые доказательства моих догадок, – ты сказал, что видел Марко на следующий день после происшествия, и потом, когда ты вернулся от Джека, он подстерёг тебя у твоего дома? Не показался ли он тебе тогда странным? – Он был обеспокоен. Расспрашивал меня о полицейских в больнице и твоём подарке, а ещё… О боже! – зелёные глаза округлились. Тимоти тоже всё понял. – Тимоти, я знаю, всё это очень неожиданно. Но сейчас нам необходимо собрать твои самые необходимые вещи и поехать ко мне в гостиницу… Нет, нам лучше вовсе переночевать где-то в другом месте. Завтра мы улетаем в Элэй, и это не обсуждается. Я уже застегивал на себе рубашку, переваривая всё, что только понял. Ворма избил Марко. И сделал он это в совершенно трезвом состоянии. Тимоти так и продолжал сидеть на кровати, находясь в легком шоке. – Тим, поторопись! – подгоняя, прикрикнул я на парня. Переночевали мы в дешевой гостинице в Бруклине. Когда Тимоти уснул, я съездил в свой отель, в котором жил всё это время, и забрал вещи. Оформлять выезд я не стал, опасаясь того, что об этом тотчас узнает мой отец. По возвращении я так и не смог уснуть, просидев всю ночь в кресле и наблюдая за безмятежно спящим парнем. Сейчас я молился лишь об одном – чтобы нам хватило времени покинуть этот город. Я был уверен, скоро отец узнает о наших догадках, ведь скрытые камеры в квартире Тимоти безусловно ещё работали. Как я мог быть таким глупцом, как мог забыть о том, организацией чего занимался сам. Почти год назад, когда Бергман показал моему отцу портфолио тогда ещё никому не известного Тимоти Шаламе, Майкл попросил меня следить за ним несколько недель. Он должен был убедиться в надёжности своих вложений. Схема всегда была одна: Марко искал новых моделей, я осуществлял фотослежку за ними какое-то время, чтобы к моменту подписания контракта мы знали о своих кадрах всё и даже немного больше, далее человек либо выстреливал, либо нет. С Тимоти всё вышло намного лучше, чем кто-то мог даже предположить, что и подтолкнуло отца к усилению контроля над его жизнью. Я сопротивлялся, но все мои попытки освободиться были как будто спланированы кем-то другим. Уехав в Лос-Анджелес, я почувствовал свободу, но теперь понимал, что она была мнимой. Это лишь то, что позволил мне Майкл. Даже дом, который он с такой легкостью отдал мне, был одним из методов манипуляции. Казалось бы, не вмешиваясь в мою жизнь, он прекрасно знал, где я есть и чем занимаюсь. Сейчас меня мучал один вопрос, ответ на который я уже знал, но не хотел верить: «Отец ведал о злодеяниях Марко, но подверг меня испытанию суда и всей этой ужасной процедуры. Или всё же Марко и его провел?» Тимоти проспал до обеда, а после, заказав скудный завтрак в номер, мы отправились в аэропорт. Наш вылет был через пару часов. Уже оказавшись на борту самолета, я немного расслабился, чего нельзя было сказать о Тимоти. – Тим, – приобняв его, я понял, что он дрожит. – Что с тобой? Ты можешь лететь? – Да, да… Просто я вспоминаю тот раз, когда пришли копы и арестовали тебя. Мне страшно, словно должно случиться что-то плохое. – Помнишь, в больнице я обещал тебе, что больше никогда тебя не оставлю. Ты веришь мне, детка? – я прижался губами к его виску, ощущая запах его волос. – Верю, – он повернулся ко мне и накрыл своими губами мои. Самолёт стал набирать скорость, готовясь к взлёту. А я верил, что это полёт в наше совместное счастливое будущее.Глава 25
16 февраля 2022 г. в 21:24
Август 2019 года. Нью-Йорк.
POV Арми
По запотевшим стёклам автомобиля барабанил дождь, дворники с трудом справлялись с озверевшей погодой. Таксист чертыхался, всматриваясь в непроглядную тьму ночи, лавируя по переполненным улицам Нью-Йорка.
– Вот эта дождина. Хороший хозяин собаку из дома в такую погоду не выгонит.
– Вы что-то сказали? – оторвавшись от своих мыслей, переспросил я водителя.
– Говорю, куда вы в такой ливень?
– К любимому человеку, – не задумываясь ответил я.
Водитель понимающе взглянул на меня через зеркало заднего вида и вернул своё внимание к дороге. Мы уже подъезжали к больнице.
С момента нападения неизвестного на Тимоти прошло три дня, природа и правда взбесилась. Все эти дни я пребывал в ужасе, не имея возможности вылететь в Нью-Йорк из Элэй, было объявлено штормовое предупреждение из-за надвигающегося урагана. Все перелёты были приостановлены, в аэропорту творился хаос, никто не мог покинуть город.
Как только возобновили авиасообщение, я рванул на ближайшем рейсе на Манхэттен. Я не спал почти двое суток, постоянно созванивался с Лиз и Полин. Последняя не очень-то хотела со мной общаться, давая сухие ответы на вопросы. Создавалось впечатление, что в случившемся она винила меня. Задумываясь над этим, я впадал в панику.
Могла ли она быть права?
Я вбежал в здание больницы, вытирая воду с лица, которая стекала с моих волос, и сразу же направился на нужный этаж. В этой больнице я лежал в детстве, когда упал, катаясь на лыжах. Она навевала только очень плохие воспоминания. Оказавшись в нужном коридоре, я обнаружил Полин и мать Тима, которую я видел только на фото. Последняя выглядела очень бледной. Их лица были уставшие, а в глазах читалась печаль.
– Доброй ночи, – обращая на себя внимание, поприветствовал я женщин.
– Здравствуйте, мистер Хаммер, – встав с кушетки и протянув руку, дружелюбно ответила миссис Шаламе. – Как хорошо, что вы смогли прилететь. Тимоти будет очень рад вас видеть.
– Можно просто Арми, – заверил я женщину, предлагая жестами ей вновь присесть. – Как там Тимми?
Полин осуждающе поглядела на меня, а потом на мать. После чего встала и, сообщив, что отлучится за кофе, ушла. Николь была улыбчивой, хоть и уставшей. Она не выказывала никакого негатива и спокойно рассказала о состоянии Тимоти.
Ему нанесли три удара острым предметом, как предположил врач, это было что-то навроде самодельной пилки с острыми зубцами. Из-за этого рана была рваной и очень глубокой. Как сообщил хирург, Тиму повезло, что органы не были задеты, по его словам, уколы прошлись в нескольких миллиметрах от почки. Основная опасность была в том, что он потерял много крови, пролежав достаточно длительное время на земле. Его нашёл водитель поливальной машины, который начинал работу ранним утром.
– Сейчас состояние стабильное, – взяв меня за дрожащие руки, сообщила Николь, – но из-за анемии слабость, и он редко приходит в себя. Но он все помнит и всё понимает. Он спрашивал о вас, Арми.
– Господи, – я закрыл лицо руками, сдерживая накатывающие слёзы.
– Всё в порядке… С нашим мальчиком всё будет в порядке.
Мягкие тёплые руки гладили меня по спине, успокаивая. Такая маленькая хрупкая женщина подбадривала огромного мужчину.
– Думаю, – она встала и, улыбаясь, продолжила, – врач позволит вам его посетить. А я пока найду Полин. Пойдёмте, я провожу вас в палату.
Я взял маленькую ладонь в свою и покорно шёл за женщиной. Мы остановились у ближайшей двери.
– Не торопитесь, обход был совсем недавно. Думаю, вас никто не побеспокоит.
– Спасибо, миссис Шаламе.
– Вам спасибо, Арми, – сжав напоследок мою руку, она взглядом указала на двери, предлагая зайти.
Палата была просторной и светлой, несмотря на тёмное время суток и бушующий дождь, создавалось впечатление тёплого дня. На больничной койке лежал Тимоти, белый, как бумажный лист. Он спал. Я придвинул стул к кровати и гладил руку, что высовывалась из-под простыни. Его дыхание было ровным, но каким-то слабым. Я не видел вздымающейся груди и не чувствовал тепло. Руки были ледяными. От всего увиденного горечь подступила к горлу. Я ненавидел себя за то, что не был рядом в тот момент, когда я ему был так нужен. Возможно, не будь он один, этого бы не случилось. Я смог бы его защитить или предотвратить нападение. Полин была права, во всём виноват я.
Я почувствовал, как холодные пальцы в моей ладони пошевелились и, взглянув на бледное лицо, увидел любимые глаза, устремлённые на меня.
– Арми, – чуть слышно произнёс Тим, шевеля сухими губами. – Ты приехал!
– Тшшш, не говори ничего, – я привстал и оставил короткий поцелуй на его губах. – Я здесь. Я больше тебя никогда не оставлю, даже если ты меня погонишь.
Я гладил его по волосам, а его лицо озарила улыбка.
– Если бы я знал, кх-кх, – он немного покашлял, – что для таких признаний мне нужно загреметь в больницу, давно бы уже сюда купил билет.
– Маленький дурак… Ты напугал меня. Ты нас всех напугал.
Так мы просидели некоторое время. Я молча сжимал его руку, а он смотрел на меня как на видение. Я и не заметил, как ливень закончился и за окном чёрные тучи практически рассеялись, предвещая солнечный августовский день.