ОНО

Я ощутил присутствие чего-то инородного, как только открыл глаза. Рядом возилась кошка. Она подняла голову и, не мигая, смотрела в темный угол, где накануне я бросил сумку с вещами и пальто. В углу никого не было. Не могло быть. Я, как и любой другой параноик, всегда тщательно запираю входную дверь, сначала на замок, потом на «цепочку» и, наконец, задвигаю тяжелую стальную щеколду, которая при этом дико скрипит. Иными словами, если в квартиру кто-то полезет, то без шума он не обойдется. Та же история с окнами, седьмой этаж – это уже достаточно весомый аргумент для любого домушника, а у меня еще и решетки стоят. Не знаю, на кой мне понадобилось их ставить, но я поставил, и после этого чувствовал себя в относительной безопасности. Опять же, человеку с паранойей это простительно. И все-таки в комнате кто-то находился. Кто-то, кроме меня и кошки. Кто-то третий. Я отчетливо слышал его дыхание, чувствовал некие вибрации в углу, даже, как мне казалось, улавливал тепло. Не человеческое, сухое, потустороннее тепло, от которого мелкие волоски на теле вставали дыбом, а во рту возникал привкус батарейки. – Кто здесь? – позвал я, с трудом проглотив застрявший в горле комок. Ладони у меня вспотели, дышалось трудно. Хотелось спрятаться под одеяло, но я боялся шевелиться. Да и вообще, одеяло уже не казалось мне, как в детстве, самым надежным укрытием от всех чудовищ. Теперь оно было тряпкой, в которую я упакован, словно в смирительную рубашку. Если придется бежать, подумал я, это одеяло здорово замедлит мои движения. Пока выпутаюсь из него, пока скачусь с кровати – меня уже тридцать три раза догонят… Никто не отозвался на мой робкий возглас. Только дыхание, как мне показалось, стало чаще. Видимо, ночной гость понял, что его заметили. А может, он давно это понял, и только ждал, что я буду делать дальше. На секунду мне показалось, что он волнуется. Не так, как я, от страха, а скорее от непонятного азарта. Предвкушения. – Я тебя слышу! Слышу, падла! Выходи, а то… Я в милицию позвоню! Темнота опять не ответила. Видимо, моя угроза не показалась такой уж страшной. И правильно, даже если бы милиция и впрямь выезжала на подобные вызовы, мол «у меня в квартире кто-то дышит», я все равно не решился бы тянуться к телефону. Для этого надо было встать с кровати. На пол. Спустить ноги туда, где прячется некто или нечто, бесформенное, невидимое, проникшее сюда сквозь запертую дверь… Как оно здесь оказалось? Мне вдруг отчетливо представилось, как оно сочится темными сгустками из вентиляции, скользит по трещинам в стенах, проникает в узкие щели меж оконных рам… Незаметно, по капле, потоками информации и вихрями электрических импульсов, которые чуть слышно потрескивают статикой. Потом собирается в клубок… поднимается… Я был уже близок к истерике. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы не кошка. Она вдруг поднялась и спрыгнула с постели, прямо к жуткому углу. Я приподнялся и замер, наблюдая за ней. Вроде спокойная. Почему-то я думал, что вот сейчас темнота оживет, шевельнется и сцапает мою кошку какими-нибудь щупальцами. Но шли секунды, а ничего не происходило. Только дыхание в углу сделалось почти бесшумным. Неведомый гость тоже присматривался к зверю, гадал, как поступить. Кошка посидела немного, с интересом глядя на мое пальто, брошенное на стул. Точнее, даже не на пальто, а куда-то ЗА него, в пустоту. Потом повернулась – и опрометью выскочила из комнаты. И тут я, наконец, заорал. Схватил подушку и с силой швырнул ее в угол, туда, где мне померещилось «нечто». Эффекта от подушки не было никакого, но зато мне удалось скатиться с кровати и выбежать за дверь, к телефону. Я заперся на кухне. Отдышался. Трясущимися руками набрал номер Игнатова. Он не снимал трубку довольно долго, наверное, спал. Что еще люди делают посреди ночи? Спят, конечно! Если у них в спальне никто не дышит, наблюдая за ними из темноты. – Ну давай, мать твою. Отвечай… – уговаривал я Игнатова, не отводя глаз от двери на кухню. Мне казалось, сейчас ручка задергается, а потом темнота просочится под дверь, или у меня за спиной вдруг раздастся дыхание, или… Не знаю что. Плюс, кошка спряталась от загадочной твари где-то в другом месте, посчитав кухню недостаточно надежным укрытием. И это пугало меня больше всего. Наконец долгие гудки сменил сонный ворчливый голос: – Митя?.. Ты что, совсем сдурел? На часы посмотри! – Игнатов! – выдавил я. – Игнатов, приезжай ко мне, срочно! – Зачем? – У меня в квартире кто-то есть! Кроме шуток. Кто-то здесь прячется. Либо у меня опять глюки начались… – Кто? – насторожился он. – Да не знаю я! Но оно… дышит. – Дышит? Мить, ну ты чего? Кто там у тебя дышать может, сам подумай! Хотя ты уборку делал еще в прошлом веке, не удивлюсь, если там, среди мусора, и впрямь что-то завелось… Попробуй для начала его «Дихлофосом» травануть. Вдруг сам помрет, и мне ехать не придется... – Каким, к черту, «Дихлофосом»! – я сорвался на визг и, вновь испуганно покосившись на дверь, зашептал. – Игнатов, я тебя умоляю, приезжай. Иначе я тут умом двинусь, правда. – Было бы куда двигаться, – хмыкнул он и вздохнул: – Ладно. Сейчас буду. А ты пока знаешь что? Пойди и выпей водки. Хоть успокоишься. А потом вместе поищем твоего «воздыхателя». В трубке щелкнуло – он сбросил звонок. Я только с тоской посмотрел на мобильник и вновь повернулся к двери, вспомнив, что остался один, в надежно запертой изнутри квартире. С некой тварью в соседней комнате. Сказать, что это жутко – значит, ничего не сказать. Я метнулся к холодильнику и достал водку. Отвинтил крышку и принялся жадно пить, стуча зубами о горлышко. Одолел чуть не двести грамм за один присест, закашлялся, вытер слезящиеся глаза. Потом забился в угол, самый дальний от двери, и сел там, в обнимку с бутылкой, прислушиваясь к шорохам снаружи. Шорохов, кстати, не было. Вообще. Слух у меня острый, как и у любого параноика, но с тех пор, как я сбежал на кухню, в квартире стояла пронзительная тишина. Даже кошка не подавала признаков жизни. А она вообще жива?.. Мне не хотелось об этом думать. Минут через десять алкогольной терапии я и правда немного успокоился. Даже стал прикидывать, не сходить ли за «Дихлофосом». Толку от него, может, и немного, но все-таки – отрава же! Я представил, как врываюсь в комнату и мочу таинственного пришельца из баллончика, без всякой пощады. Тот, конечно, сразу убегает. Поскольку таинственные пришельцы на своем веку повидали всякого, но вот «Дихлофосом» их точно никто не травил, и фиг знает, что с этим делать вообще. Я еще раз глотнул из бутылки. Нервно захихикал над этими мыслями… И тут – в дверь постучали. В мою, в кухонную дверь. Интеллигентный такой стук, не слишком громкий, но вполне отчетливый. Я замер, перестал дышать. Капля пота медленно сползла у меня по виску. Не знаю, сколько бы я так просидел, не в силах шевельнуть даже мизинцем, если бы рядом не запиликал сотовый. Не отводя глаз от двери, я нащупал его и поднес к уху. – Я уже к подъезду подхожу, – сообщил в трубку Игнатов, – ты там как, держишься? – Оно… в двери стучит, – шепотом сказал я, – что делать-то? Открыть? – Как это «в двери стучит»? – Вот так. Стучит. – И теперь тоже? – Нет, теперь вроде перестало... – Ну тогда иди и мне открой, – решительно сказал Игнатов. – А там уж разберемся, кто там у тебя завелся, вежливый полтергейст или таракан-акселерат. Я подумал немного и сокрушенно вздохнул: – Хорошо. Только ты трубку не вешай, ладно? – Ладно. С трудом поднявшись на ноги, я поставил бутылку на стол и медленно подошел к двери. Прислушался. Вроде тихо. – Я уже у твоей квартиры, – оповестил Игнатов. – Звоню… В прихожей тренькнул звонок. – Да, сейчас, – сказал я. Вытащил из ящика нож для разделки мяса, выдохнул, собрался с силами… И рывком распахнул дверь. Никого. Тогда я быстро, почти бегом кинулся в прихожую. Дрожащими руками открыл все замки, каждую секунду ожидая, что ко мне подкрадутся сзади и схватят за горло, и выкатился, наконец, на лестничную клетку. Прямо к Игнатову. – Пашка! – я разве что не расцеловал его с перепугу. – Не представляешь, как я рад тебя видеть! – Представляю, – он похлопал меня по плечу. – Ну давай, показывай, где там твой воздыхатель. Я молча кивнул в сторону спальни. Говорить уже не получалось. Игнатов решительно отодвинул меня с дороги и направился туда, не снимая ботинок. Ворвался в комнату, зажег свет… Я ждал его у порога, с ножом в одной руке и телефоном в другой. Мало ли?.. – Нет там никого, – сказал он, выходя из спальни. Прошел по коридору, заглянул на кухню, в ванну и в туалет, всюду зажигая лампы, обшарил все шкафы, где можно было спрятаться, сунулся на балкон… И вернулся ко мне, пожимая плечами: – Пусто. Глюки у тебя, Мить. Доработался. – А кошку ты не видел? – зачем-то спросил я. – Да спит где-нибудь, наверное. – Или ее уже… ну… того. Съели. – Кто съел? Не морочь мне голову, а! Пошли. Сегодня у меня переночуешь, а там разберемся. Съели, надо же… Я покорно вздохнул и пошел одеваться. Игнатова я, как выяснилось, встретил в растянутой домашней майке и семейниках до колен, но вспомнил об этом только теперь. Он проводил меня сочувственным взглядом. Сказал: – Ну и рожа у тебя… Серьезно, Мить, завязывал бы ты с этой работой. А то оглянуться не успеешь, как в крезу свезут. – Не могу, – откликнулся я, натягивая штаны, – сам знаешь, оттуда никто добровольно не уходит. Игнатов только вздохнул. Все он понимает, притом, не хуже меня. А может, даже и лучше. Недаром же поставил сигнализацию, которая срабатывает на магнитную активность, и камеры у него по всей квартире понатыканы – фиксируют инфракрасное излучение и какие-то биополя. Прежде чем запереть дверь я долго звал кошку, но она так и не показалась. Оставлять ее в квартире было немного совестно, но я все равно ушел, успокоив себя тем, что она заметила «воздыхателя» раньше меня и ретировалась в безопасное место. А если кошки уже нет в живых – то я и подавно ничего не могу сделать. Сам едва не помер от страха… Игнатов довел меня до машины и впихнул на переднее сиденье, сунув в руки бутылку водки: – На, лечи свою паранойю. Я послушно глотнул. Не удивительно, что в нашей организации одни алкоголики. И заканчивают все одинаково: либо циррозом, либо психиатрической клиникой. Есть, правда, особая порода людей, с крепкими нервами и несгибаемым чувством юмора, их уже ничем не проймешь. Вот Игнатов, например, типичный представитель. Справляется даже без алкоголя. Не знаю, как у него это выходит, но вот уже десять лет на службе, и ни одного «отгула по случаю запоя». Редкое и весьма почетное у нас достижение. Ехать от него до меня всего минут пять, если без пробок. Но, когда машина встала у подъезда, я уже успел худо-бедно прийти в себя. Реакция на шок у всех разная: кто-то смолкает на неделю, кто-то хихикает без причин, кто-то наоборот хмурится… а я просто начинаю болтать без умолку. Притом о чем-нибудь высоком и пафосном. «В то время, когда наши космические корабли бороздят просторы…» и прочее в таком духе. Остановить этот процесс решительно невозможно, да и пытаться не стоит – иначе впаду в депрессию. Игнатов и не пытался. Только выволок меня из машины, придержав за локоть, чтобы спьяну не плюхнулся прям тут, и повел к себе. – Знаешь, что больше всего пугает? – вещал я. – Эта тварь, кем бы она ни была, вполне даже разумная! Ты хоть раз видел тупого хищника, который стучится в двери? Нет, ты скажи – видел? – Не видел, – согласился Игнатов, заталкивая меня в подъезд и направляя к лифту. – А тепло? – продолжал я. – От него же теплом веяло! Знаешь, таким… нечеловеческим. И не таким, как от двигателя. Даже не знаю, как это описать… Игнатов серьезно глянул на меня: – Сухое, колючее, как будто воздух заряжен, и во рту металлический привкус возникает? – Д-да… а ты откуда знаешь?! Он невнятно дернул плечом и вышел из лифта. Я схватил его за куртку: – Пашка! Что это за хрень была, ты можешь мне объяснить?! – Призрак Николо Тесло, – хмыкнул он. Вытащил ключи, принялся тыкать ими в замочную скважину, попутно отбиваясь от моих рук: – Не знаю я, отстань! Правда, не знаю. Может, тебе и в самом деле померещилось? Я нахмурил брови. Может и померещилось. Но тогда нас таких двое, с галлюцинациями, потому что описание он подобрал довольно точное. Я бы и сам не сказал точнее. Действительно, сухое колючее тепло, заряженный воздух, и кисловатый привкус на языке… Как ни странно, в этот момент я, наконец, успокоился. Я понял: это не глюк, и крыша у меня на месте. Мало того. Загадочная тварь являлась не только мне, а значит, и проблема это не только моя, но и Пашкина тоже. Всегда приятно знать, что ты не один в жо… в смысле, тебе не придется в одиночку выпутываться из неприятностей.