***
Отделение реанимации и интенсивной терапии было наполнено слишком ярким светом, усугубляющим назойливую мигрень Клода, не отступающую уже вторые сутки. Опираясь плечом о белоснежную стену, мужчина еле слышно переговаривался с Уильямом, стоящим рядом натянуто-прямо. В кресле неподалёку дремал Грелль, изящные пальцы которого полчаса тому назад нервно крутили концы алых прядей, а теперь расслабленно свисали вниз, опутанные водопадом волос. Наконец, дверь напротив открылась и из палаты появилось двое взрослых мужчин: хирург и анестезиолог, считающиеся лечащими врачами Фантомхайва. — На данный момент мы покончили со всеми необходимыми манипуляциями, так что Вы можете немного побыть с мистером Фантомхайвом, — сообщил мужчина, на бирке которого значилось: «Клеменс Зоммер, нейрохирург», обращаясь к Клоду. — Пациент по-прежнему находится в коме, состояние стабильно тяжелое, давать какие-либо прогнозы в данный момент невозможно, — добавил реаниматолог, — Для более обстоятельного диалога мы с мистером Зоммером будем ждать Вас в его кабинете спустя час, — глянул на наручные часы врач, а после махнул рукой в сторону входа в отделение, задавая будущее направление Фаустусу. Оправив халат и прижав к груди папку с бумагами, он спешно отправился восвояси вместе со своим коллегой. Спирс аккуратно тронул Грелля за плечо и этого оказалось достаточно, чтобы проснуться. Поправив съехавшие очки, Сатклифф сонно проморгался и встрепенувшись, поднялся на ноги, едва не упав от резкой смены положения. Уильям поймал возлюбленного за локоть и сообщил, что им позволено пройти в палату. — А что, врачи уже вышли? — хрипло протянул Грелль. — Почему никто не разбудил меня раньше? Я бы тоже хотел с ними поговорить! Он будет жить, Уилли, скажи? — У Сиэля закрытая черепно-мозговая травма, ушиб мозга со сдавливанием, он должен быть мёртв ещё вчера, — проконтролировав оправу своих очков, отчеканил Спирс и поджал губы. В конце концов пара вошла в палату, где уже минут пять как сидел Фаустус, ворвавшийся к садисту сразу после ухода врачей. — В больнице Святого Томаса довольно много хороших специалистов, — не поворачиваясь, подметил услышавший конец диалога Клод, — в частности, двое этих немцев, что занимаются им, — сильней сжимая бледную руку подключенного к аппаратам парня, заверил он. — К тому же, Сиэля успели доставить сюда до истечения так называемого «золотого часа», реанимационные меры были приняты незамедлительно. Я верю, что у него есть все шансы. Хочу верить. — Я тоже очень хочу верить в то, что он оклемается. И даже проведёт не одну сессию в будущем, — сцепив пальцы рук и горестно прижав кисти к груди, молвил агент, прожигая взглядом систему ИВЛ и не в состоянии принять овощеподобный вид Верхнего. — Вы оба довольно эгоистичны, — констатировал вставший в ногах кровати больного Уилл. — Если это был суицид, в чём я лично ни капли не сомневаюсь, то нам всем следует ему только посочувствовать. Придя в себя, Сиэль будет разочарован и подавлен в связи с неудавшейся попыткой, а его беспомощное состояние и возможные ограничения, мешающие полноценной жизни, усугубят это ещё больше. Было бы гуманней завершить начатое эвтаназией из уважения к нему, а не продолжать эти издевательства. — Что ты такое говоришь, Уилли?! — ужаснулся Грелль, откидывая прядь волос, которую всё это время теребил. — Я говорю то, что думаю, Грелль. То, что считаю правильным. Это его жизнь и только он имеет право ей распоряжаться; Сиэль сделал свой выбор и чего ради ему мешать? Чтобы попить с ним кофе, болтая ни о чём или ещё пару-тройку раз получить боль от его рук? Это очень эгоистично. Если он оправится, его жизнь уже никогда не станет прежней и я думаю, что он примет повторную попытку, как только сможет. И в следующий раз уж точно рассчитает всё наверняка. Сатклифф шмыгнул носом, но ничего не сказал, хотя в глубине души был согласен с партнёром. Принять и осознать внезапную смерть садиста организм всё-таки отказывался, не взирая на доводы мозга. В груди неприятно саднило. Из внутреннего кармана пиджака Фаустуса послышалась тихая вибрация телефона. Посмотрев, кто звонит, мужчина извинился и вышел в коридор. — Не хочу, чтобы он умирал, — дав волю чувствам, обвил обеими руками руку брюнета Сатклифф, слегка повиснув на нём. Аловолосый ощущал разбитость и слабость, а кто, как не Спирс, мог быть в это время лучшей поддержкой? — Да, это эгоистично, но это вполне нормально. Большинство людей эгоистичны, когда дело касается утраты, — прибавил Грелль. — Он хотел прекратить страдания и нашёл хороший для этого способ. Невольные свидетели всё испортили. Попробуй подумать о том, что если Сиэль всё же умрёт, он больше никогда не испытает душевных мук. — Не могу, — снова шмыгнул носом Грелль. — Пока что я способен думать только о том, как будет здесь нам без него, — эмоционально воскликнул он и закусил губу. — У тебя есть я, — спокойно сказал Спирс и оставил поцелуй на находящемся рядом виске. — Звонил Винсент, — входя обратно, доложил присутствующим Клод. — отец Сиэля. Обещал приехать вечером вместе с матерью. Они живут далеко от города, так что необходимо время, чтобы добраться. Оба просто убиты горем… Спирс сжал губы в совершенно тонкую полоску и вновь поправил очки, отмечая, что, видимо, никому вокруг нет дела до того, что Сиэль впервые за четыре месяца не страдает. Палата погрузилась в скорбное молчание, в котором каждый из посетителей прикованного к постели парня думал о своём. Спустя, кажется, вечность, Уильям посмотрел на свои часы и отметил, что через пять минут Фаустус должен быть у хирурга. После этих слов Сатклифф тихо вздохнул, Клод же провёл напоследок пальцами по руке Верхнего, а сам Спирс в очередной раз взялся за оправу, и все трое синхронно развернулись к выходу, словно ждали возможности покинуть это ужасное помещение. Без труда отыскав кабинет врача, мужчина постучал в дверь и нажал на ручку, предварительно условившись с Греллем и Уиллом, что они дождутся его в баре на противоположной стороне улицы, чтобы он мог поделиться с парой новостями.***
Обед мужчин прилично затянулся в связи с взволнованным состоянием всех троих, которые, опираясь на лишённые какой-либо определённости слова врачей, выстраивали десятки возможного исхода событий, не оставаясь удовлетворёнными ни одним из них. — Операция была лишь вчера и делать какие-то выводы слишком рано, — попытался подвести черту их бесполезному занятию Грелль. — Но есть статистика, показывающая, чем заканчиваются такие истории чаще всего, — возразил Уильям. — Нам всем остаётся только ждать, — делая глоток виски, резюмировал Фаустус, болезненно морщась от пульсации в голове. — Думаю, мне пора. Скоро приедут его родители, которые наверняка ждут моего присутствия. Всего хорошего. Пожав руку директору и кратко кивнув аловолосому, он твёрдой походкой отправился к выходу, желая как можно скорее глотнуть свежего воздуха и хоть немного привести мысли в порядок перед новым тяжёлым диалогом. Заплаканная Рейчел, обратившая на Клода измученный взгляд покрасневших глаз, стала для него целым испытанием. Теперь, помимо мигрени и собственных переживаний, брюнет ощущал ещё и всепоглощающую вину, за то что не уберёг Сиэля от случившегося. — И всё-таки, как именно это произошло? — спросил Винсент, переводя взгляд с сына на Фаустуса. Голос его был спокойным, но глаза прожигали мужчину насквозь, окончательно убеждая в том, что здесь немало его вины. — Сиэль влетел в бетонную стену на приличной скорости… — пустился было в объяснения Клод, которого тут же прервали. — Всё это я уже слышал от полиции и от самого тебя; мне не нужны детали. Истинная причина. — Я и некоторые знакомые Сиэля считаем, что это был суицид, — произнёс неприятные ему слова нижний, увидев в ответ короткий кивок и явное ожидание продолжения. — В начале весны он нашёл себе новое… увлечение, — слегка притормозив, думая, как это правильнее описать, проговорил Клод. — Оно давало ему очень яркие эмоции и… — Наркотики? — нахмурив брови, перебил Винсент. — Нет, что Вы, Сиэль бы никогда не связался с наркотиками, я бы не позволил ему, — с горечью ответил Фаустус, не веря в свои слова и замечая, что чувство вины уже вытеснило все остальные его ощущения, буквально схватив за горло. Рефлекторно вдохнув поглубже, он признался: — Это просто мужчина. Он старше Сиэля на тринадцать лет. Они познакомились на его работе. — На работе Сиэля? — уточнил Винсент, и получив кивок, резюмировал: — Видимо, он был слишком хорош. — Видимо, да, — резковато ответил Клод, — В общем, четыре месяца назад он пропал и с тех пор не было ни дня, когда бы Сиэль улыбался. Я старался его отвлечь, или хотя бы просто быть рядом… — начал оправдываться перед самим собой брюнет. — Но эта одержимость затмила собой буквально всё вокруг. Возможно, я не достаточно старался и если бы… — Благодарю, — в очередной раз прервал его Винсент. — Я услышал всё, что хотел. Теперь мне не помешало бы узнать, как его найти. Рейчел обеспокоенно взяла мужа за руку, заглядывая в глаза и пытаясь прочесть там его намерения. — Не думаю, что Сиэль бы хотел, чтобы кто-либо причинил ему вред, — недовольно высказался Клод, и сам желающий размазать Себастьяна по этим кипельно-белым стенам больницы без возможности реабилитации. Уважая Сиэля, он всё же не смог этого не сказать. — Я лишь хочу, чтобы он узнал, что любой поступок в жизни имеет свои последствия. Уверен, никто из вас ему не позвонил. И он даже не знает, виновником какой ситуации он оказался. — В таком случае, я лучше разберусь с этим самостоятельно, — холодно согласился мужчина и в подтверждение своих слов извлёк из кармана телефон Сиэля, тут же открывая список контактов. Выйдя в коридор, нижний достал и свой мобильный, начиная переписывать туда набор цифр. Не зная наверняка, что происходило между этими двумя, он допустил возможность, что Себастьян и вовсе не ответит на звонок с номера садиста. Спустя несколько гудков из динамика прозвучало: «Слушаю» и в очередной раз подавив раздражение, коротко и, насколько было возможно, вежливо Фаустус описал ему события двухдневной давности.***
Получивший выходной в сочельник стоматолог ещё давно решил провести весь этот день с дочерью. Не спеша позавтракав, они вдвоем отправились по магазинам: прикупить недостающие мелочи к празднованию Рождества. Украшенный огнями и гирляндами Лондон, с особо суетливо снующими сегодня людьми, был пропитан насквозь ароматами праздника. Некоторые прохожие улыбались друг другу, обмениваясь на ходу поздравлениями, и отец с дочерью искренне следовали этому примеру. Выйдя из очередного супермаркета, Себастьян предложил ребёнку зайти в кофейню неподалёку и продолжить дальнейший путь с горячим какао. Девочка с радостью согласилась и нетерпеливо ускорила шаг в известном ей направлении, оставляя отца позади. Оказавшись на краткий миг в одиночестве, Себастьян поймал себя на мыслях о Сиэле, которые методично прогонял из головы день за днём. Мужчине хотелось его увидеть, но потакать этому желанию он боялся. Тем не менее, удержать себя от поздравления хотя бы в переписке, дантист не мог и не хотел. Решив заняться этим вечером, Михаэлис догнал дочь и распахнул перед ней украшенную хвойным венком дверь. Заехав по пути ещё и перекусить, родственники вернулись домой счастливыми и уставшими, нагруженными бесконечным количеством разнообразных пакетов. Вместе разобрав покупки, они решили остаться на кухне: Себастьян хотел заранее подготовить мясо, а девочка уютно устроилась на диване с любимой книгой, мимоходом наблюдая за действиями отца. В создавшейся тишине мысли снова вернулись к садисту, но теперь мужчина отдался им полностью, умиротворенно погружаясь в кулинарный процесс. К Сиэлю тянуло просто невероятно, и месяцы воздержания от встреч не делали эту тягу слабее. К тому же, Михаэлису отчаянно не хватало сессий. Тематический голод разъедал его изнутри, а сексуальная жизнь сошла на нет во время сравнения своих партнёрш с синеглазым парнем. Женщина, считающая себя почти уже законной женой, исчезла из его жизни максимально быстро, стоило только ему осознать, что поблизости есть намного более интересные варианты. Точнее, вариант. Который он безумно хотел заполучить и своими же руками отталкивал, веря в то, что у их отношений не может быть будущего. Дантист отчаянно боялся боли, которую может принести ему их неизбежное расставание; боялся перемен в своей привычной размеренной жизни и того, что эти перемены будут далеко не в лучшую сторону. Сиэль виделся ему каким-то мифическим персонажем, снизошедшим до того, чтобы поиграть с чувствами увлеченного мужчины, пока не надоест. Он был прекрасен, юн и избалован вниманием лучших мужчин, а Себастьяну, кажется, было нечего ему предложить, кроме созерцания того, как к нему подкрадывается старость… Сжав ручку ножа до побеления пальцев, кареглазый с отчаяньем отсёк часть ягнёнка, словно тот был причиной его тоски. Звук вышел слишком громким и дочь подняла на него удивлённый взгляд. К счастью, в это время зазвонил телефон, так что Михаэлису удалось избежать объяснений. Увидев на дисплее незнакомый номер, он решил, что это кто-то из новых пациентов желает поздравить его с наступающими праздниками. Подобные случаи бывали регулярно, но выдохнув спокойное: «Слушаю», врач побледнел от услышанного в ответ. — Себастьян Михаэлис, верно? — спросил мужчина и не удосуживаясь дождаться ответа, продолжил: — Меня попросили оповестить Вас о том, что наш общий знакомый — Сиэль Фантомхайв, не в силах выносить гнетущие его обстоятельства, два дня тому назад совершил попытку автосуицида, влетев в опору моста на скорости выше 200 км/ч. В данный момент он находится в коме четвёртой степени, которой предшествовала закрытая черепно-мозговая травма. — Простите, что? С кем я разговариваю? Это не шутка? — посыпались ошарашенные вопросы от мазохиста, как только наступила пауза. — Такими вещами не шутят, мистер Михаэлис, — ядовито процедил звонивший. — Оценить плод своих трудов можете в больнице Святого Томаса. Я покину его в скором времени, но слишком не торопитесь: буду счастлив, если мы не пересечёмся. Собеседник положил трубку, а Себастьян продолжил стоять в оцепенении, удерживая погасший телефон. — Пап? Всё нормально? Голос ребёнка вернул дантиста в реальность, и ощутив накрывающую панику, он быстро и взволнованно заговорил: — Нет. Не совсем. Я отвезу тебя к няне, Крис, это срочно. Пожалуйста, извини. Одевайся. — Что случилось? — в непонимании продолжала задавать вопросы девочка, утягиваемая за руку с кухни. — Один мой друг попал в аварию и теперь находится в больнице, мне очень срочно нужно туда попасть. Ещё раз извини за испорченный вечер. Я продолжу готовку ночью. Или утром, — помогая дочери одеваться и одновременно натягивая на себя пальто, всё также торопливо объяснял Себастьян.***
Этим вечером ОРИТ напоминал оживший улей. Несколько новых поступлений и врачи сновали туда-сюда, спеша оказать неотложную помощь каждому из нуждающихся. По всему коридору раздавались крики поторапливающих и наставляющих друг друга коллег. Быстро выяснив номер палаты Фантомхайва, Себастьян отгородился от бурлящего напряжением отделения дверью, белоснежной, как и всё вокруг. Первый взгляд, брошенный на садиста, вызвал у мужчины парализующий шок. Повязка, прикрывающая голову, дала понять врачу, что она скрывает трепанационные отверстия, через которые происходила откачка крови из гематомы, сдавливающей мозг. Это было многим страшнее, чем скудное: «закрытая черепно-мозговая травма», брошенное незнакомцем в динамик его телефона. Всю дорогу до больницы Михаэлис надеялся на более лёгкий исход. В прострации присев рядом с кроватью, он не нашёл в себе сил для каких-либо слов и действий, продолжая блуждать отрешенным взглядом по кажущемуся вылепленным из воска лицу. Спустя время, ход которого совершенно не ощущался, входная дверь тихо отворилась, впуская нового посетителя. Вздрогнув, дантист повернулся на звук и увидел блондина, эпатажный вид которого с трудом скрывал стерильный халат. Розовая футболка, испещренная надписями и разрезами шла к его лицу, но не к ситуации. «Он просто всегда так одевается», решил Себастьян, опуская взгляд на слишком обтягивающие и блестящие кожаные штаны. Возрастом паренёк был близок к Сиэлю, если не младше, и брюнет верно предположил, что это всё же его друг, а не клиент. Прежде чем он успел придумать и озвучить приветствие, капризный рот блондина приоткрылся: — Ну надо же, кого я вижу! Михаэлис. А что ты здесь забыл? — скрещивая руки на груди, пренебрежительно выдал он. — Мы знакомы? — поднял бровь Себастьян. — Конечно нет. Но я о тебе знаю. Намного больше, чем мне хотелось бы, кстати говоря. Алоис Транси. Я — лучший друг Сиэля и меня довольно сильно интересует: какого фига ты сюда заявился? — парень смотрел на мужчину с вызовом, а тот и сам прекрасно понимал, что после того как он вел себя всё это время, ему здесь не место. Брюнет молча встал и уступил стул Алоису, намереваясь уйти. — Постой-постой, я ведь с тобой ещё не договорил! — запротестовал наглый мальчик и взял для себя второй стул, поставив его напротив и перекрыв пути к отступлению. Всё ещё не отошедший от сложившейся ситуации Себастьян апатично опустился на место, испытывая безразличие к тому, что в нём хочет покопаться совершенно посторонний человек. «В конце концов, он его друг. Да и мне хоть раз в жизни выговориться не помешает», — подумал он, глядя на севшего задом наперёд и обхватившего руками спинку стула Алоиса, с любопытством разглядывающего каждую его черту.