Seekers of her heart (ловцы её сердца)

– Захватывающая и действительно необыкновенно увлекательная тема, – проговорил Виктор Крам, мягко перебирая прядки волос Гермионы и пропуская их между пальцами, а потом наблюдая, как пружинки сжимаются в исходное положение. На самом деле Грейнджер даже про себя полюбопытствовала, что именно Виктор находит наиболее захватывающим и увлекательным: тему их разговора или её локоны. – Я действительно никогда прежде этого не знала, – Гермиона решила исходить из теории, что Крама заинтриговала именно их дискуссия. – Но признаться по правде, я никогда особенно и не интересовалась этой темой. Когда-то Гарри действительно в один прекрасный момент упомянул, что Сириус пытался обучить его анимагии, но у него ничего не получилось. – И ты несомненно слышала, что магглорождённые анимагами не бывают, – Виктор кивнул. – Признаться, я тоже раньше никогда не слышал о тех превращениях, которые описывала Минерва у вас на уроке. Но в прошлом я не видел особого смысла осваивать именно эту разновидность магии. Не видел причины, мне бы это не пригодилось, и Минерва была права: среди чистокровных существует некоторая стигма, или табу на анимагию. Хотя признаюсь, я не был осведомлён об ассоциациях с нестабильностью внутреннего волшебства. – А разве частичное преображение в акулу, которое ты использовал во время Турнира, – Грейнджер слегка нахмурилась. – Это не анимагия, только как бы не до конца? – Как ты себе это представляешь, Гермиона? – Виктор насмешливо приподнял бровь. – Превращение не до конца? Но нет, на самом деле это была разновидность заклинания головного пузыря. Только вместо лимитированного количество кислорода ты себе наколдовываешь жабры, а всё остальное в каком-то смысле гламур, или просто иллюзия. – А почему тогда не использовать жабророст, – Грейнджер перевела заинтересованный взгляд на Виктора. – Как Гарри это сделал тогда? – Не знаю, Гермиона, – Виктор повёл плечом, всем своим видом давая понять, что этот разговор он считает исчерпанным и готов переходить к намного более увлекательной части программы их вечера. Точнее, её продолжению, что Гермиона довольно отчётливо почувствовала бедром. Намёк на его дальнейшие планы буквально давал о себе знать. – Каркаров просто напомнил мне тогда об этом заклинании, в Дурмстранге мы его изучаем, и скажу тебе по секрету, в Колдовстворце оно тоже входит в общую образовательную программу. У них даже маггловская сказка на эту тему имеется, про 33 богатыря, патрулирующих какой-то остров. Конечно же, не без помощи жабр. – А я смотрю, Барти Крауч-младший оказался прав. Гарри был единственным, кого бросили на произвол судьбы. Каркаров и мадам Максим довольно активно участвовали в подготовке своих соответствующих чемпионов. – Судя по всему, Поттер тоже получил намёки, – Виктор усмехнулся. – Правда, следует признать, что совершенно из альтернативных соображений. А некоторые, и тут я имею в виду Снейпа, вообще пытались не просто не помогать, а замедлять процесс. – Думаешь, Снейп знал? – Гермиона приподняла голову, опираясь руками в обнаженную грудь Виктора и даже не замечая, как позволила тонкой простыне соскользнуть с плеч, открывая мужчине довольно привлекательный вид. Вместе с плечами, тонкая ткань отступила и со своих стратегических позиций, где она прикрывала грудь девушки. О том, что этот манёвр совершенно не способствовал дальнейшему разговору, Гермиона поняла по мгновенно вспыхнувшему взгляду Крама. – Абсолютно в этом уверен, – проговорил Виктор, проводя костяшками пальцев по шее и ключицам девушки, а потом скользя немного ниже, мягко очерчивая подушечками пальцев контур того самого привлекшего его внимание полушария. – А теперь, Гермиона, я бы очень хотел закончить эти увлекательные академический дискуссии и продемонстрировать тебе несколько другие из своих волшебных умений. Гермиона насмешливо хмыкнула, впрочем, совершенно не сопротивляясь. А потом почувствовала кожей спины прохладу шелковистых простыней Виктора, мгновенно осознавая, что Крам уже перевернул её в постели и сейчас нависал сверху, путешествуя губами там, где только что хозяиничали, лаская, его пальцы. Откинувшись на подушках, Гермиона растворилась в даримых Виктором ощущениях, позабыв о всех темах дискуссий, довольно поспешно переместившихся на задворки сознания. Того самого, которое сейчас было таким приятно пустым, что Грейнджер невольно улыбнулась. Как раз то, что ей нужно, чтобы полностью отвлечься от реальности. С Виктором они сейчас встречались практически каждый вечер. Прихватив мантию-невидимку, Гермиона незаметно выскальзывала из гостиной башни старост и направлялась в апартаменты Крама. Поттер следил за ней по карте мародёров, в этом она совершенно не сомневалась, готовый в любую минуту прийти на помощь. Грейнджер знала, что Гарри так спокойнее: быть чётко осведомленным, что с ней ничего не случилось, и знать наверняка, что подруга благополучно достигла места назначения. Впрочем, Гермиона обычно выбирала время и маршрут, которые не предполагали встреч с кем-либо из патрулирующих в это время Хогвартс старост. Ещё одно преимущество карты Мародёров, которой Гарри беззастенчиво продолжал пользоваться в своих целях. И так было каждый вечер. После того первого раза, когда Гермиона, не совсем стесняясь, но всё-таки слегка замешкавшись в поисках нужных слов появилась на пороге Виктора, мужчина открытым текстом ей сказал, что хотел бы продолжения банкета каждую ночь. На самом деле, Крам довольно непрозрачно намекнул, что был не против их рандеву и на протяжении дня, но Грейнджер категорически встала в позу. Она отказывалась встречать его в подсобных помещениях и коридорах при свете дня. Конечно, в её жизни были не только удовольствия. Спустя несколько дней после беседы с Мари, Рон Уизли попросил Гермиону встретиться с ним после уроков, чтобы поговорить. И конечно же, избрал подойти к ней на глазах у всей школы прямо по центру Большого зала. Мысленно Гермиона закатила глаза, совершенно недовольная этим публичным выяснением отношений, но под тяжелым взглядом Виктора, устремлённого на них обоих, задумалась. Было ли со стороны Рона это демонстрацией чего-то большего или просто шоу на публику? Судя по нервному постукиванию пальцев по столешнице и подозрительному прищуру Виктора, тот распознал в действиях Уизли какой-то совершенно другой, стратегически просчитанный подтекст. Гермиона никогда не была коварным стратегом, и поэтому ей не сразу пришло в голову, что Рональд сейчас целенаправленно показывал всей школе, что все ещё имеет виды на неё. Отмахнувшись от этой с её точки зрения смехотворной идеи, Гермиона тогда подняла взгляд на Уизли. – Мне казалось, мы с тобой уже всё обсудили, – девушка казалась совершенно расслабленной, даже руки на груди не скрестила в знак защиты или чтобы подчеркнуть между ними дистанцию. – И оба решили ещё летом, что нам лучше остаться друзьями. – Точнее, это ты так решила, Гермиона, – Уизли нахмурился. Объявление Грейнджер, что она предпочитает для них вновь вернуться просто в категорию друзей, его огорошило ещё летом. Конечно, Рональд пошёл выяснять отношения далеко не сразу, поначалу обуреваемый ревностью и злостью. Гермиона вновь выбрала Гарри Поттера, даже переехала к нему на Гриммо 12, а не приняла приглашение погостить в Норе. Но дни летели своей чередой, Джинни слишком очевидно продолжала встречаться с Поттером, а для Рональда ничего не менялось. Постепенно твёрдая уверенность, что Грейнджер перебесится и вернётся, если ей только дать время, растворилась в прах. А потом Билл отозвал непутёвого стратега в сторону и разжевал ему простую истину: Гермиона и Рональд – это не совсем пара, и если бы не её статус крови, то большинство аристократов давно бы уже заявили интерес на во всех отношениях могущественную и перспективную волшебницу. – Вот только времена меняются, Ронни, – старший брат никогда прежде не называл его этим пренебрежительным прозвищем, да и сейчас звучал довольно серьезно. – Если ты продолжаешь рассчитывать, что Гермиона будет и дальше за тобой бегать после всего, что между вами произошло, то я бы на твоем месте пересмотрел свою стратегию. – Что-то я не припомню, чтобы ты хоть раз выиграл у меня в шахматы, – процедил сквозь зубы Рональд практически на автомате. Он всегда мгновенно занимал защитно-агрессивную позицию, когда в очередной раз слышал о превосходстве Грейнджер над ним самим. А выслушивать это приходилось довольно регулярно с первого курса от всех вокруг, что явилось для Рона ещё одним существенным камнем на чаше весов душевного равновесия. Всю жизнь его сравнивали со старшими братьями, а тут появилась ещё самая перспективная волшебница сперва их потока, а потом поколения. – Не жертвуй белой королевой непонятно ради чего, братишка, – Билл насмешливо прищурился. – Это не та партия. Быть может, Гермиона или я сам никогда не отличались огромными талантами стратегов, но и ты играл в шахматы далеко не со всеми. Иногда открытый шах ладьёй дает тебе намного больше, чем сомнительный ход конем, вычислить которой могут единицы. И к слову, ещё большой вопрос, даст ли он тебе результаты, на которые ты явно рассчитываешь. После этого откровенного разговора Рональд трансгрессировал на Гриммо 12, потребовав объясниться с Грейнджер. И был ошарашен её прямолинейностью и тем самым шахом ладьей: Гермиона видела его во время последней битвы с Лавандой и просто решила отойти в сторону. – Гермиона, но между мной и Браун действительно ничего нет! – позабыв все свои шаги конем, Рональд пошёл то ли в наступление, то ли принялся защищаться. На этой стадии шахматной партии ему и самому было уже непонятно, что он делает, но в одном Уизли был уверен: игры кончились. Билл оказался прав, ему действительно пора открыто высказать все свои намерения. – Но могло быть, если бы она не исчезла после последней битвы, – Гермиона пожала плечами. – К слову, я так и не знаю, что произошло с Лавандой. А написать её матери не могу. Честно говоря, за все эти годы у меня даже её адреса нет, да и не настолько у нас были дружеские отношения с Браун. А слышать что-нибудь насмешливо-унизительное в ответ не собираюсь. Как и всю жизнь гадать, если ты со мной только потому, что её нет. Конечно, Рон принялся уверять, что его интересует только Гермиона, что все интрижки с Лавандой уже давно в прошлом. Что никаких чувств по отношению к недалёкой, но рано оформившейся блондинке у него никогда не было. Просто Лаванда не только позволяла Рону «слишком много», но ещё всегда давала почувствовать себя королём, а находиться на том троне, на которой его возвела имеющая далеко идущие планы на них чистокровная волшебница было лестно. Вот только все его слова на этом этапе были впустую. Пожав плечами, Грейнджер однозначно дала понять, что бегать за ним больше не будет. И ему не стоит в ответ бегать за ней, потому что это ни к чему не приведёт. Для себя Гермиона уже чётко решила, что это совсем не то, к чему она стремится в жизни, и что более важно, хочет в личных отношениях. И вот сейчас они снова стояли напротив друг друга, потому что Рон потребовал объясниться. – Давай выйдем из зала, – вздохнув, предложила Грейнджер и, даже не дожидаясь его ответа, направилась в коридор. Уизли ничего не оставалось, как последовать за ней. Едва двери плотно закрылись за её спиной, девушка сделала ещё несколько шагов в сторону перпендикулярно уходящего прочь от зала коридора и остановилась, обернувшись к Уизли. – Честно говоря, Рональд, я не понимаю, что ты хочешь обсуждать, – Гермиона спокойно встретилась взглядом с парнем. – Если ты хочешь рассказать мне, что встречаешься с Мари, то позволь тебя уверить: я совершенно не против. Она производит впечатление замечательной девушки. – Ты уже и об этом знаешь? – подобный прямолинейный ход поставил Рона немного в тупик. Грейнджер явно никогда не начинала игру конем, выкладывая карты на стол. Вопреки ситуации, Уизли мысленно усмехнулся: наверное, покер тоже был «не её» игрой. – Да, Мари мне сама рассказала, – и вновь Гермиона не прятала козырей в кармане. – Это какой-то «код братства»? Или в вашем случае "сестер"? – Рон прищурился. Хотя он и пытался звучать насмешливо, на самом деле Уизли вновь не был подготовлен к такому обороту. – Это честность, Рональд, – Гермиона пожала плечами. – И взаимное уважение друг к другу. Похоже, Мари не хотела делать мне больно и решила предварительно обо всём поговорить. – Какая замечательная идея: поговорить, – Уизли опасно прищурился, вмиг напомнив, что тоже обладал достаточно взрывоопасным темпераментом. – Давай мы все-таки поговорим, Гермиона. А точнее, давай я скажу, а ты послушаешь. Мне не нужны ни Лаванда, ни Мари, ни кто-то ещё. Мне нравишься ты, нравишься очень давно, ещё с первых курсов. И да, быть может, я не так уже хорошо показывал тебе это, потом ещё эта глупость с Лав на шестом курсе, но я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Что ещё ты хочешь услышать? – Ничего, – Гермиона пожала плечами. – Я больше ничего не хочу услышать. – Значит, – Рон сделал шаг вперёд. – Мы можем считать, что все выяснили? И снова можем быть вместе? – Ты не понял, – Грейнджер вздохнула. – Я просто ничего не хочу. Я уже всё для себя решила, и я думаю, что если ты на минутку отвлечешься от своего чувства обиды, то согласишься, что я права. Нам с тобой действительно лучше быть друзьями. – Значит, всё для себя решила, – Уизли внезапно громко рассмеялся. – А тебе не кажется, Гермиона, что ты всё всегда за всех решаешь? Может, оставишь кому-то ещё право слова? – Я ни у кого ничего не отбираю, – брови Грейнджер сошлись на переносице. – Рон, я прекрасно понимаю, что ты сейчас огорчён. Я столько лет за тобой бегала, а тут, когда ты наконец решил, что я тебе нужна, я вдруг передумала. Просто давай сделаем несколько шагов назад и будем жить каждый своей жизнью? Мы через столько прошли вместе, не хотелось бы терять тебя, как друга. – Гермиона, я тоже очень дорожу нашей дружбой, - Рон явно решил подойти с другого угла. – Никто не говорит, что мы не можем быть друзьями и одновременно чем-то «большим». Мы с тобой должны были быть вместе, как так ты не понимаешь? Я и ты, так было предначертано! – Должны кому, Рональд? Предначертано кем? – быстрым движением руки Грейнджер смахнула капельки влаги, собравшиеся в уголке глаза. – Знаешь, я тоже долгое время была уверена, что это так. Что мы «должны быть вместе». А теперь вдруг поняла, что быть может, двенадцатилетняя я просто сама себе всё придумала, неправильно поняла это «предначертано» и непонятно с чего решила, что «мы должны». – То есть, теперь ты будешь с Крамом? Ты же его не любишь. – А это уже не твое дело, Рональд, – Гермиона резко развернулась и, взметнув пышной копной волос, направилась прочь. - Мы по-прежнему друзья, но такие вещи я с тобой обсуждать не собираюсь. Проводив её долгим рядом, Уизли чертыхнулся. А ведь эту партию он действительно проиграл, и что хуже всего, даже сам не заметил, как у него забрали королеву, оставив с пешками… *** – И всё-таки, – глядя на удаляющихся из зала Гермиону и Уизли лениво протянул Драко Малфой, старательно делая вид, что его очень мало интересует разворачивающиеся перед их глазами представление. – Что произошло между Грейнджер и Уизли? Кто-нибудь в курсе? – Они расстались ещё летом? – Панси насмешливо растянула губы в ухмылке, пожимая плечами. – По-моему, как раз это очевидно. – Спасибо тебе, «мисс очевидность», за то, что констатировала очевидное, – Малфой закатил глаза. – Для особо непонятливых, я имею в виду, что стало причиной разрыва? – То есть, тебе нужны детали? – хмыкнув, решил вступиться за обиженную Паркинсон Теодор Нотт. – Если ты не обратил внимание, среди нас конфидентов Грейнджер не наблюдается. Политика партии, так сказать, которой мы долго придерживались. – Столько людей, – Драко пожал плечами и обвёл взглядом в первую очередь притихших девчонок и уже потом приподнял бровь, остановив глаза на Забини и Теодоре. – Которые обычно особенно гордятся своими доскональными познаниями всех деталей персональных отношений в этой школе, и никто не в курсе? Теряете сноровку, господа. – Малфой, – Нотт скрестил руки на груди. – Мы сейчас все дружно пропустим мимо ушей, что ты так элегантно обозвал нас сплетниками, но я повторюсь. Откровенничать с нами ни Грейнджер, ни Уизли не станут. Поэтому ограничимся знанием того факта, что золотая девочка рыжего киданула. – И теперь, похоже, свой второй шанс поймать этот золотой снитч получил Крам, – внезапно пробурчала Паркинсон. - Если судить по его взглядам. – Даже так? – Драко вновь слегка изумлённо приподнял бровь, вот только ему потребовалась вся сила воли, чтобы не дать раздражению и злости просочиться в голос. Или это было что-то ещё? Разочарование? Ревность? Малфой заставил себя даже не додумать эту мысль до конца, хотя подсознание явно насмехалось, нашептывая из недр души, что именно последнее и было правдой. – На самом деле, Гермиона просто решила, что хочет от жизни большего, – внезапно подала голос Астория. – Я полностью с ней в этом согласна, кстати. – Больше, – Забини хмыкнул. – Чем Рональд Уизли? Не думаю, что кто-то её может в этом винить. Особенно если учесть, что она променяла петуха на феникса. – Грейнджер не меркантильна, Забини, – рассерженно сверкнув глазами, почти с обидой выплюнула младшая Гринграсс. – Скажу лишь, что у неё появились некоторые сомнения по поводу полной картины их отношений, и камнем преткновения стала Лаванда Браун. – Браун? – Забини непонимающе тряхнул головой. – Её же даже в школе нет в этом году, и вообще, после Битвы за Хогвартс её никто не видел. А наша золотая девочка довольно ревнива, получается. Хотя я не совсем понимаю: Крам тоже монахом никогда не слыл. У него же наверняка после каждой игры какая-нибудь красотка. – Не путай развлечения с отношениями, свидетелями которых была вся в школа, – вновь вступилась за Грейнджер Астория, и Малфой уже не в первый раз полюбопытствовал, на какой пьедестал младшая из сестёр Гринграсс уже успела возвести «золотую девочку и принцессу Гриффиндора». – Уизли весь шестой год таскался с Браун, и судя по всему, Гермионе это просто надоело. – И всё-таки, откуда такие сведения? – Теодор Нотт заинтересованно обернулся к нынешней старосте их факультета. – Или я ошибался, и у Грейнджер все-таки появился конфидент из змеенышей? – Тебе рассказала Джинни Уизли, – внезапно разразилась громким смехом Паркинсон. – Вот, откуда ты знаешь! – И что же имела сказать по этому поводу она-Уизли? – на этот раз вопрос озвучил Забини. – Особенно если учесть, что сама она бегала за Поттером, не скрывая своих чувств, похлеще Грейнджер в случае Уизли. – И снова не будем сравнивать, – на этот раз ему в ответ пренебрежительно хмыкнула Паркинсон. – Кота со львом. Потому что «миссис Поттер», это тебе не «жена Рональда Уизли». Звучит совершенно по-другому, и судя по всему, рыжую в подобном раскладе все устраивает. Да и Поттер уже доказал, что он существенно отличается от своего друга. – И чем же, простите? – Блейз явно решил не сдавать позиции. – Он тоже довольно долго увивался за Чжоу, а рыжая стояла в сторонке, наблюдая за этим. И точно так же, как у Браун с Уизли, там ничего не получилось, и они разошлись. – Разница в том, Блейз, что рыжую подобный расклад вещей устраивает, а золотую девочку нет, – внезапно ухмыльнулся Малфой. – Но забавно, что она настолько ревнива. Никогда бы не подумал, что Грейнджер такая собственница. – А ты много о ней думал? – Забини решил перевести стрелки с себя на Малфоя. – Это уже довольно любопытно, Драко. – И на этой ноте, господа, тема нашей дискуссии на сегодня исчерпана, – промокнув губы салфеткой, Малфой решительно поднялся с места. – Увижу вас всех в библиотеке. Вот тол ко высоко задрав нос и покидая трапезный зал, Малфой погрузился в собственные мысли. Ему было, о чем порассуждать на досуге.