Часть 37
25 декабря 2022 г. в 16:34
Гарри и Джинни уже дожидались Малфоя в гостевой комнате менора возле выхода на внутренний двор. Естественно, проводили сюда их домашние эльфы, почтительно кланяясь и при этом практически ударяясь лбами о пол, и попросили подождать молодого хозяина здесь. Поттер только изумлённо приподнял бровь, никоим образом не отреагировав, когда ушастые существа без какой-либо задней мысли ему сообщили, что «хозяин Драко» провёл большую часть ночи в библиотеке, а утром продолжил изучать книги по чарам памяти вместе с мисс Гермионой.
Каким образом прислуживающие в меноре эльфы были осведомлены о подобных деталях, Гарри понятия не имел, хотя и решил как-нибудь осведомиться на досуге у более сведущих людей. Например, спросить Андромеду, много лет бывшую замужем за магглорождённым волшебником и давно уже неудивлявшуюся вопросам, очевидным для коренных представителей волшебного мира.
Судя по всему, Тед Тонкс за их совместную жизнь приучил супругу, что многие вещи ему приходилось элементарно объяснять. Впрочем, Гарри подозревал, что и магглорождённый волшебник в некоторых случаях не оставался в долгу: Андромеда легко пользовалась довольно многими достижениями маггловской науки и техники, и Гарри мог с уверенностью заявить, что и в её «образовании» пришлось заполнять довольно много пробелов. В конце концов, чистокровная Блэк шагала в ногу с нынешним веком, а не вела себя так, словно прочно застряла в прошлом лет двести назад.
Вежливо поприветствовав своих гостей и мысленно отметив, что иметь в напарниках для утренних полётов «самые сливки» команды Гриффиндора по квиддичу – это не самое худшее, что с ним случалось на территории менора, Малфой проводил всех в специально отведённое для полётов пространство. Сперва они просто летали, как и в прошлый раз с Поттером, наслаждаясь свежим воздухом и прекрасным пейзажем поместья, а потом Джинни предложила небольшой дружеский матч.
Парни не отказались, а совместное времяпровождение и физические упражнения предсказуемо поощрили откровения. Очевидно, Поттер решил до конца все выяснить и устранить остававшуюся недосказанность, и в результате полётов на метлах в это утро, они с Драко умудрились, словно старый мусор, устранить довольно много вопросов, ещё создававших между ними пропасть.
И сам Драко в который раз убедился, что невзирая на видимую простоту и открытость, избранный когда-то был распределён на Гриффиндор исключительно потому, что осмелился на этом настаивать. Поттер в который раз доказал, что довольно наблюдателен и способен делать правильные выводы, даже если «ключики» не особенно очевидны на первый взгляд.
Гарри действительно реагировал не только на громкие слова, но и на не совсем прозрачные намёки, подмечая детали и нюансы вплоть до брошенных украдкой взглядов и не до конца скрытых интонаций. Что ж, Драко следовало признать, что неспроста Поттер практически видел его насквозь с самого первого курса, вплоть до мгновенно вычисленной метки на их шестом году обучения.
В свою очередь Джинни довольно неожиданно проявила «чудеса восприимчивости и чуткости», в нужный момент отлетев на достаточное расстояние, чтобы предоставить парням возможность остаться наедине и все выяснить. К завтраку все трое явились если не друзьями, то во всяком случае не такими непримиримыми врагами, коими казались ещё накануне.
Более того, за исключением времени, посвящённого их совместным проектам по зельям, Поттер довольно ненавязчиво оставил Малфоя наедине с Грейнджер. Хотя причины были озвучены довольно логичные – Гермиона и Малфой в данный момент были с головой погружены в свой «небольшой проект» по восстановлению памяти родителям Грейнджер, а Поттер и Уизли при всем желании ничем помочь им не могли.
Впрочем, Драко абсолютно не обманывал сам себя: прежде такой «нюанс», как неспособность внести личный вклад, никогда бы не остановил Поттера от присутствия на совместных занятиях Гермионы и Малфоя. На самом деле, обычно он делал совершенно обратное.
В Хогвартс все четверо вернулись уже поздним вечером в воскресенье и практически перед самым отбоем и, естественно, после вечерний трапезы. Ужинали они снова все вместе в меноре, и Нарцисса не только озвучила слишком очевидный факт: дневник о восстановлении памяти она приобрела исключительно для Гермионы и, следовательно, подразумевалось, что Грейнджер возьмёт его с собой, но и пригласила посетить поместье если не в следующие выходные, то в самом ближайшем будущем. Впрочем, учитывая приближавшиеся сроки для сдачи первой стадии их проектов, для которых несомненно понадобятся книги из «тёмных» секций библиотеки менора, как раз это было довольно предсказуемо.
Следующие недели ознаменовали начало совершенно новой динамики не только между Гермионой и Малфоем, но и довольно многими другими учащимися.
Уже на первом собрании старост Грейнджер отметила, что в отличие от всех прошлых раз, Джастин сел возле Астории. А впоследствии и сама староста Слизерина, если ей случалось зайти в комнату после магглорождённого парня, выбирала место рядом с ним. Постепенно, общение Гринграсс и Финч-Флетчли прекратило носить в себе даже намёки на секретность и практически стало достоянием уже не сплетен, а гласности.
Грейнджер поначалу ожидала если и не санкций против Астории на её собственном факультете, то хотя бы выражения недовольства подобным сближением чистокровной волшебницы из «Священных 28» и Джастина, но их не последовало. Более того, сама она все чаще находила себя в обществе Малфоя, Нотта и Забини, факт сам по себе не удивительный, учитывая их общие классы, но тем не менее явный признак происходящих в Хогвартсе изменений.
Более того, поначалу активно игнорировавшая ещё одного «розового слона» прямо перед собственным носом – нескрываемый интерес Малфоя к ней самой, Грейнджер начала находить подобное отрицание очевидного все более сложным. И судя по всем признакам, Гарри Поттер не только тоже все заметил, но явно не высказывал никаких возражений.
На первом же собрание старост Астория подняла вопрос о следующем празднике – Рождественском бале, и на этот раз Джастин совершенно не возражал. Он даже сам вызвался принимать участие в традиционной организации провианта и напитков, как оказалось, был совершенно не против вновь разделить эти обязанности с Малфоем. Кто бы мог подумать, но эти двое довольно неплохо сработались в прошлый раз, быстро найдя общий язык между собой, а теперь, учитывая влияние Астории, все было ещё проще.
Гринграсс точно так же вызвалась отвечать за декор, как и в прошлый раз, и Гермиона только кивнула головой на предложение опять привлечь Паркинсон. Саму Грейнджер никто в этот раз не трогал, уже наученные опытом, что ей нет абсолютно никакого дела до салфеток или скатертей на столах. Впрочем, тему бала всё-таки предложила Гермиона, настояв на традиционной тематике «Белого Бала». С ней никто не спорил, а Драко про себя усмехнулся: именно такую тематику обычно выбирала для рождественских балов в меноре Нарцисса.
В дополнении к той функции, которую он выполнял в прошлый раз, Малфой вызвался организовать ещё один небольшой сюрприз. Конечно, своими планами он поделился с Теодором и Блейзом, которые вызвались помочь. Идею Малфоя вообще охотно поддержало довольно много парней, мгновенно разглядев все достоинства его «коварного предложения», но девушек они решили пока что в свои планы не посвящать.
К огромному изумлению Малфоя, первым, кто настаивал на этой секретности, был Поттер. Судя по всему избранный предвидел довольно много возражений от Грейнджер, но сам поддержал идею от всего сердца. А еще Поттер абсолютно не был против, чтобы предложенная Малфоем «услуга» имела для заказчиков некоторую номинальную стоимость в галлеонах, а выручку было предложено использовать для их собственного выпускного бала.
И именно Гарри указал, что с небольшими модификациями тот же самый трюк можно использовать и через несколько месяцев на день Святого Валентина, ведь волшебные херувимчики вполне могут заменить заколдованные омелы. Сама же идея наложить чары, чтобы по заказу это традиционное растение, под веточкой которого принято целоваться, появлялось над головами заранее оплативших подобную услугу, естественно, имело бурный успех среди старшекурсников.
Конечно же Гермиона прекрасно видела, что Малфой затеял какую-то шалость. С первого курса привыкшая к проделкам близнецов Уизли, девушка просто не могла не заметить все перешептывания, многозначительные взгляды и самодовольные ухмылки, которыми ребята обменивались за спинами старост-девушек, при этом с головой выдавая существование заговора.
Более того, она довольно быстро поняла, что Гарри в этой затее принимал довольно активное участие. Или вообще был одним из её зачинщиков, но учитывая его полную поддержку и кооперацию, Гермиона заключила, что это нечто намного менее опасное, чем затеянная Малфоем на шестом курсе починка Исчезательного шкафа.
Да и честно говоря, ей в данный момент хватало своих забот и волнений: задания для всех посещаемых ею мастер-классов учителя давали довольно щедро и не скупясь. Как и их исполнение подразумевало многочасовое использование библиотеки. Конечно, наиболее трудоемким, как и ожидалось, должен был стать проект по чарам, и Гермиона про себя не могла не радоваться, что её сумочка с чарами незримого расширения практически уже получила свой зачёт.
Работа над задуманным ею с Малфоем зельем тоже была не из лёгких, но к огромному удивлению девушки, проект стабильно продвигался вперёд. Конечно, положив руку на сердце Гермиона не могла бы сказать, что в случае полного «фиаско» и не полученного её мастера по зельям она будет уж настолько безутешна, но и проваливать школьные задания совершенно не привыкла.
Как и Малфой, по всей видимости довольно серьёзно намеренный довести их зелье до успешного результата. Впрочем, независимо от потенциального звания «мастера», у обоих имелся довольно серьезный личный интерес к успеху предприятия. Свести метку было чуть ли не целью существования Малфоя на этой стадии его жизни, даже если он не признавался в этом в открытую, да и сама Гермиона прекрасно понимала, что была бы абсолютно не против избавиться от вырезанного ножом Беллатрикс обидного слова на собственном предплечье.
В результате Драко и Гермиона проводили довольно много времени в библиотеке, обсуждая свой проект, в лаборатории, ставя эксперементы, и продолжали все свои академические дискуссии во время патрулирования. Как оказалось, начав общаться – даже если сперва только для того, чтобы обсуждать очередное школьное задание, будь то создание зелья или очередная головоломка по «защите от тёмных искусств» Аберфорта, оба довольно быстро оценили достоинства общения с напарником, равным им самим по интеллекту.
Постепенно, темы их дискуссий расширялись и теперь включали в себя не только очередное домашнее задание. И если отбросить теорию превосходства чистоты крови, их взгляды на довольно многие вещи элементарно совпадали. Или они имели тенденцию хотя бы рассматривать вопросы под одним и тем же углом, что опять же ускоряло процесс работы над любым проектом.
Кто бы мог подумать, что сотрудничество, которое в самом начале учебного года казалась Грейнджер таким же приятным, как близкое знакомство со Святой Инквизицией, очень стремительно превращалось в довольно продуктивное и плодотворное!
Впрочем, самым времязатратным из упражнений и уроков этого года стало не создание экспериментального зелья, не поиск ответов на довольно каверзные загадки профессора Аберфорта Дамблдора, и даже не преподавание у младших классов. Больше всего времени, сил, энергии и тренировок требовал класс Минервы МакГонагалл.
Работать над собственным превращением – попытки стать анимагом – предсказуемо было задачей не из лёгких. Гарри изначально пытался повторить достижение собственного отца и превращаться в оленя, но это ему почему-то абсолютно не удавалось. И когда после изнурительных часов тренировок Гермионе стало очевидно, что предметом его окончательного превращения всё-таки станет то ли собака, то ли волк, Грейнджер решила с ним мягко, но серьёзно поговорить. Подготовить лучшего друга к этому разочарованию.
Сама Грейнджер изначально сконцентрировалась на упомянутой Минервой идее превратиться в птицу. Никогда прежде не считавшая, что подобное для неё вообще возможно, Грейнджер довольно быстро ухватилась за идею, с готовностью признавая, что это на самом деле может быть полезно. И изначально, опираясь на первую реакцию Поттера, предположила, что парень тоже схватится за это предложение.
К её огромному изумлению Гарри, планировавший карьеру в Аврорате и поэтому вероятнее всего получившему бы намного больше бенефитов именно от такого превращения, в птицу превращаться совершенно не хотел. На самом деле он довольно быстро отмел эту идею на корню, ссылаясь на свои безукоризненные навыки полётов на метле, возможности аппарации и перемещения с помощью портключа. Грейнджер подозревала, что олень стал для него навязчивой идеей исключительно потому, что был анимагической формой Джеймса.
Малфой же первым в классе обратился в хорька. Довольно симпатичного и по-прежнему белого, нужно сказать, но того самого, в чью форму когда-то и превратил его Барти Крауч-младший. То ли его тело все ещё помнило эту форму, то ли действительно ненавидевший Люциуса, но талантливый пожиратель смерти угадал – но именно хорёк стал первым удачным перевоплощением и завершением задания на год. И хотя при виде выражения не столько гордости за успехи собственного ученика, сколько ироничной улыбки на губах Минервы Гермиона мгновенно заподозрила, что причиной быстрого успеха Малфоя являлась как раз та самая нестабильность магии чистокровных, которую профессор упомянула в самом начале года, Грейнджер избрала промолчать.