Все мы изменились

В этот раз попойка прошла не как в прошлый раз. Никто не надрался и не щеголял в платьях Йеннифэр. Ламберт быстро рассказал, как прошли их каникулы с Кейрой в Велене, Эскель в принципе молчал, разглядывая деревянный протез Трисс, а Геральт внимательно слушал историю Цири, иногда косясь на Лютика, ему явно было некомфортно. — А потом я встретила Эрика, — продолжила Цирилла, в очередной раз отказываясь от выпивки. Это было не по ее. Геральт так научил. — он провел меня до Ковира, где мы и расстались. Он подарил мне вороную кобылу, которую потом по случайности зарезал один из придворных, посчитав её заразной. Уж в каком месте, ума не приложу! — Да уж, много ты повидала, Цири, — скромно сказала Меригольд. — Когда я учила тебя здесь, я и представить не могла, что через несколько лет ты будешь первой ведьмачкой без Испытания Травами. Нет, я конечно предполагала, что Весемир рано или поздно обяжет тебя распрощаться с человечностью… — Йеннифэр кашлянула, намекая подруге, что та сейчас немного перегибает палку. — А этот… Эрик, — начала чародейка в черно-белом походном наряде. Ведьмачка напряглась. — он кто? Посол, чародей, крестьянин? Или так, левый проходимец? — Он был придворным чародеем, можно даже сказать, единственным ученым, — ответила Цири, сложив локти на столе, но тут же сложила их, вспоминая учения этикета за столом. — но его вынудили помогать. Он лечил раненых солдат, королевских слуг и прочую нечисть Ковира бесплатно. Никто и подумать не мог, что он когда-то совершит удар в спину. Ну что ж, они свое получили… — Как в гостях у Анны? — неожиданно спросил Геральт, ибо все это время лишь кратко кивал. — Могу сказать одно — Туссент все так же прекрасен! — улыбнулась беловолосая девушка. — Королева сразу бросилась лично меня встречать, как только услышала топот копыт возле ворот. Ты бы видел ее перепуганное лицо и вопросы по типу: «Что случилось, меня предупреждали ведьмаки!», или «Господи, я получила весть!». С Сианной они вроде как наладили отношения, потому как она все время с ней проводит, сидя в библиотеке. — Ах вот как… — сказал ведьмак, невольно вспоминая, что у него в сундуке до сих пор пылится орден «Vitis Venifera», потому что никому эта… награда кроме как в Боклере, не нужна и ценности не имеет. Что тут говорить, купцы в Новиграде даже двух крон бы за него не дали. — Интересные у тебя приключения, Цири, — Ламберт ухмыльнулся. — Вот правда. Сижу я, слушаю и прямо воспоминания навеваются. Как я чудовищ рубил за жалкие гроши, как мы с Геральтом вместе путь прошли, как люлей в Каэр Морхене все дружно получали… детство. — Ну, ну, Ламберт, не настолько ты стар, чтобы прибедняться и считать себя стариком, — ответила тому Йен, кривя губы в своей фирменной улыбочке. — Это ещё не очень большой возраст… Кстати, госпожа Мец не жалуется? — девушка хихикнула, победно смотря на смущенного Ламберта. — Кому как, Йен, кому как… — Геральт неспешно осушил свой кубок с «Мучильней». За окном давно стемнело, непроглядная темень. Впрочем, как и всегда в Каэр Морхене. — Вы ещё останетесь? — Наверное, — произнесла чародейка в черной курточке, смотря за окно. Глаза её сверкнули непонятным ведьмаку фиолетовым блеском. Ту явно что-то беспокоило. — Я хочу расспросить Цири. Просто профессиональный интерес — как она пережила все эти… приключения… к тому, Трисс что, зря старалась, готовя все это? — чародейка обвела рукой все яства на столе. — Тогда мы с Лютиком пойдем, — поэт поперхнулся. Глаза Йен ещё больше сузились, Трисс кашлянула, а Цирилла начала мять свой воротник. — Прогуляемся, чего вы? — Ладно, только не задерживайтесь, а то завтра всем рано вставать. Снова. Снег разросся до таких масштабов, что теперь любая помощь пригодится, — медленно протянула чародейка, молча гворя Меригольд, что та освобождена от сего увлекательного мероприятия. — Как скажешь, — грозно молвил Геральт, поднимая мечи с пола. Йеннифэр как всегда, любит всеми поучать. — Пошли, Лютик. … Они вышли на лунную полянку. Снег уже давно оттаял, оставляя росу на траве. Плотва тихо шла рядом со своим хозяином, не посмев даже фыркнуть, ибо по виду Геральт было не особо в духе. Луна освещала троице дорогу, правда вот всё равно мир вокруг погружался в абсолютную темноту. Лютик шел, щурив глаза, дабы разглядеть хоть корягу под ногами. Молчание уже перерастало в нагнетающее. — Геральт, что случилось? — поинтересовался бард, чуть не оступившись. Это была лисья нора. — В смысле? — переспросил беловолосый, продолжая вести Плотву. Лошадь и не сопротивлялась. — Не делай вид, что не понимаешь, о чем я, — Лютик резко выпрямился. Голос его немного дрогнул в конце, убивая все попытки начать диалог уверенно, в тонах Йеннифэр. — Ты ведёшь себя странно, взял меня с собой на могилу Весемира, предлагаешь прогуляться под лунным светом… что случилось? Я действительно в отчаянии. — Это Лютик, неважно… — сухо ответил Геральт. Ветер развевал его неаккуратно уложенные волосы в разные стороны, делая его ещё более холодным. Поэт ничего не ответил, поскольку знал. Бесполезно. Бесполезно выпытывать у ведьмака какую-либо информацию, пока он сам не захочет говорить. Такова природа ведьмаков. — Слушай, а Цири ведь совсем изменилась, — Лютик попытался сменить тему, не смотря на потеющие ладони и пунцовые щеки. — Такая девочка была совсем недавно… а теперь вполне статная девушка, даже жаль, она с такой нежностью говорила об этом Эрике. — Угу, — буркнул ведьмак, внезапно останавливая Плотву. Та послушно замерла. — Садись, отдохни. Лютик не стал противиться. Место для привала и впрямь было живописное, только лютни не хватает, которую бард забыл в своей комнате. Прямо перед ними раскинулась красивая долина с гигантскими дубами и стройными липами. В воздухе снова летали светлячки, а единственным аккомпанементом этой ночи были сверчки, что притаились в густой траве. Поэт улыбнулся. Нечасто он бывал в подобных местах. А на зимовку к ведьмакам ездил совсем редко. — А ты и впрямь посерьезнел, — прошептал Лютик, глядя на ночное небо. Плотва тихо фыркнула. — Ну, что ты тогда мне говорил… что все мы поменялись. Теперь я вижу цену такой победы. — Лютик… не начинай, прошу тебя, — попросил Геральт, закатав рукава белой рубашки. Доспехи ведьмак повесил, чтобы не так сильно напрягали. Вообще беловолосый с этих пор очень редко когда надевал любимую броню родной школы. — А что такого? — вдруг возмутился поэт. Его начинала бесить эта невозмутимость. Как можно быть таким слепым? — тебе просто не нравится, когда я вставляю твои же жизненные уроки в свой нескончаемый говор? — Нет, — холодно ответил Геральт, перечеркивая все последующие аргументы Лютика своим властным голосом, от которого идут мурашки. — Просто… не раскапывай то, что прошло. — Это было недавно… ладно, что мы из-за ерунды будем ссориться, — Лютик рассмеялся звонким смехом, что вызвало легкую улыбку и у ведьмака. Поэт придвинулся поближе, практически чувствуя чужое тепло. — Лютик… я давно не знаю, как тебе сказать, — начал ведьмак, прерывая волшебную паузу. Голос его вновь был твёрд и четок. Это у поэта колени дрожали. Но Геральт не успел закончить мысль. Из-за кустов раздалось шуршание. Ведьмак жестом приказал Лютику отойти, сразу доставая серебряный меч, так как все бандиты тут давно перевелись. Бард отскочил как можно дальше и не зря, потому что в туже секунду из-за кустов выскочило чудовище с отвратительной волчьей мордой, с клыков стекала кровь и какая-то желчь, а в желтые глаза никому не хватит духу заглянуть. Волколак. Точно, так как и описывал его раньше Геральт. Беловолосый первым сделал выпад, не дожидаясь атаки чудища. Когтистая лапа пролетела мимо головы, но все же задела пару волос. Ведьмак с рвением выполнил идеальный финт, перерубая монстру одну лапу, что сразу упала кровавым куском мяса на траву. Чудовище взвыло от боли, но тут же кинулось на виновника, однако Геральт был быстрее и умнее. Ага, поскитайся по белу свету не один десяток лет, победи короля Дикой Охоты, и не такому научишься. Волколак снова завыл, теперь он остался без ещё одной руки. Ведьмак молниеносно отреагировал и парировал ещё один размашистый, наносившийся вслепую удар, резко заканчивая страдания чудовища. Мохнатая голова с сальной шерстью покатилась вниз с горы. Геральт выдохнул, убирая меч за спину. Вот теперь Лютик был крайне рад, что тот не снял мечи перед выходом из крепости. — Господи, — только сказал поэт, отряхиваясь от мокрой земли, налипшей на штаны. — Ещё бы секунда… — Успокойся, — ответил Геральт, закатывая рукава рубашки и свистом подзывая Плотву. Лошадь резво прискакала к хозяину, ластясь под поглаживания ведьмака. Хотел бы Лютик сейчас быть на её месте. В любом случае, бард премного благодарен Геральту за очередное спасение его жизни. — Нам пора возвращаться. Думаю, Йен будет в бешенстве. — Ну не знаю… — начал Лютик, робко шагая рядом. — Она не особо за тебя переживает, Геральт. Она знает, что ты уже не маленький мальчик. К тому же, чары джинна спали, значит она вообще потеряла к тебе какой-либо интерес. — А вот тут ты и не прав, — усмехнулся ведьмак, забираясь на выступ. — Она настолько грозно прожигала Трисс своим взглядом, что мне казалось, что она сейчас ей в волосы вцепиться, не смотря на ее ногу. — Ну вот, хотя бы Трисс. Она за тебя переживает, — с легкой грустью произнёс поэт, впервые жалея, что не путешествовал вместе с Геральтом всегда. Вообще всегда. Но конечно же, глупый бард предпочел сидеть в своём кабаре и мечтать об очередной встрече с ведьмаком, чем забить на развитие заведения и броситься в погоню за беловолосым. — Ох нет, Лютик, — ещё раз улыбнулся ведьмак. — А мне говорили, что ты разбираешься в женщинах… и с Трисс ничего не вышло. Вернее, я и не хотел. Я просто помог ей спасти чародеев от безумия Радовида, но на этом все. Она пыталась поцеловать меня на маскараде графини, но я подумал, что мне это не надо. Зачем лукавить между обеими, когда я чувствую, что меня ничто к ним не влечет. — Оу… — проговорил Лютик. — Ты видимо не сильно переживаешь. — Конечно нет, и они во мне не нуждаются, — коротко ответил Геральт, вновь посмурнев чернее тучи. Крепость была уже на подходе и больше ведьмак ничего не сказал. … Когда двери Каэр Морхена отворились, их встретила абсолютная тишина, прерываемая храпом Эскеля и Ламберта. Они уснули на столе, предварительно разбросав партию в гвинт. Геральт кивнул Лютику, чтобы тот шёл спать, потому что сам Геральт пойдёт получать люлей от Йеннифэр. Бард послушался и направился к себе, стараясь не скрипеть старыми прогнившими ступеньками, ибо у гостей за стенкой очень чуткий слух. Ведьмак же отправился в противоположную сторону, не забыв посмеяться над двумя младшими братьями. Он пошёл к комнате Йеннифэр. Дверь открыла чародейка в прелестном черном бюстгальтере и кружевных трусиках. Она явно не спала и вид ее сулил беловолосому смертный приговор. Впрочем, Йен всегда общалась подколами, насмешками или угрозами. Первый и третий случай означал раздражение, а вот второй ее явно хорошее расположение духа. — Я как раз тебя жду. Вернее, жду твои объяснения, — прочеканила чародейка, впуская в комнату ведьмака. Йеннифэр села за туалетный столик, начиная расчесывать свои кудри. Гребень не очень помогал, после него волосы опять скручивались в маленьких змеек. — Я жду. — Мы дошли до долины, посидели, а после на нас напал волколак. Но я, к великому счастью, его убил и мы вернулись обратно, — ответил Геральт, сложив руки на груди. — Прекрасно… — Йен подушилась и встала. В комнате зазвучал такой знакомый аромат сирени и крыжовника. Фиолетовые глаза тянули к себе, но ведьмак лишь отвёл свои на картину на стене. — Ты подумал? — Насчет? — Сам знаешь, я вижу, разъяснять тебе нечего, — чародейка походила по комнате ещё немного. Она вела себя странно, но для всех в Каэр Морхене ее поведение казалось обыденным. Даже после того, как самая старая кровать в крепости полетела в Тартарары. Геральт только что заметил спящую Цири на соседней кровати. Ведьмачка спала крепко и ничего не слышала. — Ладно. Отлично. Поговорим с тобой тогда, когда ты перестанешь вести себя как ребёнок и соизволишь разъяснить мне, а заодно и Трисс, что с тобой творится? Ведьмак ничего не сказал. Просто ушел, пожелав Йеннифэр спокойной ночи.