Дотянуться до тебя

      Северус был зол. Что эта девчонка о себе возомнила? Он не для того старался обезопасить её, чтобы смотреть, как она уходит на верную смерть.              Он знал, что у Волан-де-Морта слишком много сторонников. И сейчас там, за дверьми разыгралась битва не на жизнь, а на смерть.              Он ведь поклялся сам себе, что защитит её, что не допустит того же самого, что когда-то случилось с Лили.              Северус отчаянно застонал. Двери Присцилла предусмотрительно закрыла, а чёртовы наручники не давали колдовать никаким образом. Он даже не мог трансгрессировать! Они блокировали магию на всех уровнях.              — Будь проклят тот волшебник, который их придумал! — Пробормотал со злостью Северус и сел на край стола, где и сидел до прихода Присциллы.              Ему оставалось надеяться, что Люпин, если он ещё был жив, присмотрит за Присциллой, ведь дал нерушимое слово.              Северус потёр лицо руками. Наручники звякнули. Он посмотрел на них испепеляющим взглядом, но они так и остались на месте. Северус старался не поддаваться панике, старался отвлечься от дурных мыслей. В голове начали приноситься одно за другим воспоминания, все мысли и чувства с того момента, как он пообещал себе оберегать Присциллу.              Когда они разошлись после стычки с Барти Краучем-младшим под маской лжеГрюма, Северус долго думал над тем, как будет защищать Присциллу.              Он конечно понимал, что в защите она не нуждалась, ведь у неё на носу близилось торжество, после которого главным её спутником и защитником будет Оливер Вуд. Но ведь никто не запрещал ему защищать её на расстоянии?              Он скучал по ней все те дни, которые они не виделись. Ему хотелось прийти к ней, сказать о том, как он сожалеет, попросить прощение, которое всегда давалось ему с трудом. Но ради неё он бы постарался.              Но Северус знал, что никогда не сделает этого. Он утратил все права на неё, и это было к лучшему. Он собирался возвращаться на службу к Тёмному Лорду, и Присцилле, даже будь они вместе, не было места в его жизни. Он пытался заставить себя порадоваться за неё, порадоваться за то, что она обрела достойного человека рядом с собой. По крайней мере, Северус надеялся, что Оливер Вуд был достойным кандидатом.              Но как бы он себя не обманывал, испытать радости за Присциллу и её будущее замужество он не мог.              Собираясь на первое серьёзное собрание Ордена Феникса, восставшего из пепла первой магической войны, Северус натянул маску равнодушия настолько, насколько мог. Увидев за столом ненавистного Блэка, из-за которого всё пошло наперекосяк с Присциллой, Северус едва сдерживался, чтобы не придушить своего ненавистного оппонента.              Когда все сторонники Ордена собрались за столом, как Рыцари Круглого стола, ей-Богу, Северус заметил одно пустующее место между Блэком и Люпином. И он совсем не придал этому значения, пока на кухню, где сидели все волшебники, не вбежала Присцилла Фаулер, едва не упав, зацепившись о швабры, стоящие в проходе.              Встретившись взглядом с до боли знакомыми серо-голубыми глазами, Северус не сдержался от того, чтобы встать из-за стола. Он не ожидал увидеть Присциллу и уже сложил дважды два.              Чёртов Блэк втянул свою племянницу в состав Ордена. И этого Северус никак не ожидал. И как теперь он сможет её защитить, если она сама пришла в то место, которое всегда будет под прицелом?              Северус был зол. Настолько зол, что не следил за своим языком во время беседы и пытался задеть Блэка, как только мог.              Присцилла на него не смотрела, зато Северус смотрел на неё неотрывно. Он знал, что его взгляд могли заметить другие члены Ордена, но в этот момент ему было откровенно плевать на это, потому что напротив него сидела девушка, женщина, которую он любил.              Ему хотелось прикоснуться к ней, провести по её мягким волосам, поцеловать в губы, которые он ощутил лишь однажды. Но за такими желаниями, всплыли мысли о том, что Присцилла была не свободна.              «Свадьба назначена летом», - в голове вертелась фраза, сказанная кем-то из близнецов.              Присцилла должна была выйти замуж. Северус прикинул в уме, что лето уже подходило к концу. Но Блэк обозначил её, как Присциллу Фаулер, а не как Присциллу Вуд. Либо свадьба ещё не состоялась, либо…              Северус метнул взгляд на руки Присциллы, которые она держала перед собой, и с удивлением обнаружил, что того кольца, которое он видел на ней в рождественский вечер, на пальце попросту не было.              Значило ли это, что он ошибся?              Ему стоило бы спросить её лично. Но не здесь.              Когда собрание закончилось, Северус уже знал, что поговорит с Присциллой на днях и расставит все точки над «i».              Он вернулся в Хогвартс поздним вечером и пошёл прямиком к Дамблдору, чтобы доложить о результатах собрания.              «— Сириус отдал мне список всех членов Ордена Феникса, — едва они закончили обсуждать прошедшее собрание, как Дамблдор произнёс эту фразу, начиная новый диалог, — там появились новые имена, — на лице директора расцвела загадочная улыбка, — я догадывался, что мисс Фаулер не останется в стороне.              Северус постарался сохранить равнодушие на своём лице. Не нужно показывать Дамблдору, что Присцилла его волновала. Альбус и так знал слишком много.              — Она хорошая волшебница, — продолжил говорить Дамблдор, не сводя взгляда с Северуса, — и я даже немного беспокоюсь за неё. Надеюсь, она понимает, что такое Орден.              — Спросите об этом Блэка, — проговорил Северус, едва сдерживая свою злость. — Уверен, это была его идея пригласить мисс Фаулер на собрание.              — М-м, да, — промычал Дамблдор и вдруг подвинул лист, лежавший на столе, ближе к Северусу. — Сириус дал мне не только имена, но также сообщил о местонахождении каждого члена Ордена. На всякий случай. Здесь адреса, Северус. — Дамблдор встал из-за стола. — А я, пожалуй, пойду на покой. День был не из лёгких. Доброй ночи, профессор.              Альбус пошёл по направлению в покои, как обычно, напевая себе под нос, а Северус отчётливо понимал, что Дамблдор только что подарил ему возможность».              Конечно, он воспользовался этим и заглянул в лист, исписанный почерком Блэка. Он не помнил точного адреса Присциллы, ведь эта информация была ему не нужна. Он воспользовался ей лишь однажды, когда рассылал письма с результатами СОВ студентам Гриффиндора из-за того, что Макгонагалл на тот момент заболела и была не в силах заниматься почтой.              Но сейчас, видя её адрес, он запомнил каждую букву улицы, он запомнил номер дома и номер квартиры. Теперь эта информация была для него важна и нужна. Даже если Присцилла скоро выйдет замуж.              Мысли о её замужестве снова поселились в голове, сбивали с толку, убивали решительный настрой, но Северус заставил себя не делать поспешных выводов. Отсутствие кольца давало ему надежду на то, что Присцилла всё же не собиралась начинать семейную жизнь.              На следующее утро Северус, не мешкая, отправился к дому Присциллы. Он не знал Лондон так хорошо, как ему того хотелось бы, но, натянув маску вежливости, пообщался с парочкой маглов, которые указали ему верный путь.              И вот, стоя перед молочной дверью, Северус вдруг заволновался. Впервые за столько времени они останутся наедине и, наверное, смогут поговорить. Если, конечно, Присцилла захочет говорить с ним.              Даже, если не захочет, он обязан извиниться перед ней.              Её красивое удивлённое лицо вызывало насмешку. Он не раз видел Присциллу обескураженной, и это всегда доставляло ему какое-то удовольствие. Её мимика, её открытые эмоции были настолько искренними, что никогда не заставляли сомневаться в ней.              Как только он оказался на её кухне, говорить напрямую почему-то стало немного страшно. Он никогда не умел извиняться, а принести извинения девушке, которая была небезразлична, стало для него настоящим испытанием.              Но прежде чем говорить о прощении, он должен был узнать о свадьбе.              И почувствовал себя полным идиотом, ослеплённым лживыми фактами, когда Присцилла опровергла все его домыслы, когда сказала, что миссис Вуд теперь её сестра.              Глупец.              Он ведь мог всё ещё выяснить на Святочном балу, а вместо этого поддался эмоциям.              В который раз.              Он боролся с желанием подойти к ней и прикоснуться. Он не знал, имел ли право на это. Знал только, что Присцилла злилась.              Конечно, она на него злилась. И имела полное право. Имела право язвить, закатывать глаза. Её забота была милой, и Северус, честное слово, боролся с искушением, чтобы не поцеловать её прямо во время их совместного завтрака, на который он и не рассчитывал.              Когда тарелки опустели, казалось, что самое время для разговора, но Северус не решался что-либо говорить, как и не решался смотреть в её сторону.              Идиотское желание поцеловать её никуда не делось.              Но когда Присцилла встала из-за стола, с особой злостью швырнув посуду в раковину и даже не став пользоваться волшебством, Северус понял, что ему нужно сказать ей.              Сказать, что они не могут быть вместе, как бы сильно он этого не хотел. Его жизнь, его шпионаж, его секреты — всё это не позволит находиться ему рядом с Присциллой и не подвергать её опасности. Лучше он будет держаться в стороне, наслаждаясь редкими встречами на собраниях Ордена.              Её пальцы, сминающие рубашку, грозящиеся никуда не отпускать, будили в Северусе отчаяние, с которым он пытался справиться.              Однажды он уже потерял близкого человека. Второй раз он этого не допустит. Как бы больно не было, он этого не допустит.              И отомстит тому, кто посмел к ней прикоснуться. Когда Присцилла рассказала о Викторе, в своей голове Северус уже придумал много изощрённых способов, которыми он замучает этого волшебника.              Покинув её дом, Северус первым делом отправился к Блэку, чтобы потребовать с него обещание, что он будет защищать племянницу ценой собственной жизни.              И как кстати пришёлся Люпин, который тоже был в этот момент в доме. Так Северусу будет спокойнее. Непреложный обет давал очень хорошие гарантии, что Присцилла всегда будет в безопасности.              Разыскать Виктора было сложнее. Единственный человек, который мог что-либо поведать про него, был Долохов, который отбывал наказание в Азкабане. И пока Тёмный Лорд не освободит своих приспешников, о мести придётся забыть.              Новый учебный год начался отвратительно. И если той осенью Северус грузился из-за разрыва с Присциллой, то в этом году грузом на его эмоциональное состояние легла Долорес Амбридж, в которую он не раз мысленно запускал Аваду Кедавру. Он был уверен, что все его коллеги, да и почти все студенты поддержали бы его решение использовать непростительное заклятие. С самого первого дня эта женщина в розовом пыталась захватить власть в Хогвартсе, пыталась найти изъяны в каждом человеке, который не так смотрел на неё.              И она чертовски хорошо была осведомлена обо всём. Но Северус держался стойко. И каждый раз успокаивал себя тем, что в скором времени увидит Присциллу.              В следующий раз он встретился с мисс Фаулер в середине сентября. Дамблдор просил его передать Ордену новое задание, связанное с болотными ведьмами, которое, как считал Северус, изначально не имело успеха.              Но Дамблдор настоял, и Северус его просьбу выполнил. Только вот никак не ожидал, что Присцилла полезет в самую гущу событий. Он попытался возразить, на что получил жёсткий отказ. Волнение за мисс Фаулер усилилось, но он ничего не мог сделать. Это было её решение.              А потом ему понадобилась её помощь. Он конечно мог бы справиться и сам, но Фаддеус был ещё тем лжецом, когда не было свидетелей, а доверять Северус мог только Присцилле.              Он знал, что поступал неправильно, ведь сам чётко обозначил границы. Они не могли дружить, как и не могли быть вместе. Но сейчас Присцилла была единственным человеком, который мог ему помочь.              Чего не ожидал Северус, так это то, что увидит её практически голую. Полотенце, обёрнутое вокруг тела, почти не прикрывало все пикантные части, и Северус едва не послал к чёрту своё самообладание. Она стояла перед ним, такая манящая и красивая, и она бы ему отдалась — он был в этом уверен — но Северус так не мог.              Границы. Нужно соблюдать границы, иначе всё это зря.              Он забыл о Фаддеусе, о четвёртом даре смерти, который Дамблдор хотел уничтожить, а Волан-де-Морт прибрать к своим рукам, чего конечно допустить было нельзя, потому что Присцилла в одном лишь полотенце никак не выходила из головы. Снова хотелось ощутить её губы на своих губах, её тело в руках.              Слишком соблазнительно. Слишком недоступно.              Когда она вернулась к нему смущённая, с румянцем на щеках, Северус всё ещё видел её соблазнительный образ, который теперь отпечатался под коркой сознания навсегда.              Он боялся, что она откажет ему в помощи, но Присцилла, такая добродушная, не отказала ему, несмотря на тягость их взаимоотношений. И Северус это оценил.              Ему бы хотелось видеть её чаще, но у него не было поводов, чтобы приходить к ней в гости. И он всё ещё говорил себе, что ему нельзя расслабляться, что Волан-де-Морт скоро придёт к власти, что это неизбежно и что Присцилле стоит держаться от Северуса подальше.              Однако в канун Рождества Северус не удержался. В школе оставаться не хотелось, возвращаться в пустой унылый дом в Коукворте — тоже. Северус долго думал, ломал себе пальцы, но в какой-то момент всё же трансгрессировал к Присцилле в квартиру, хоть и знал, что это неприлично.              Но когда его интересовали приличия?              Он старался скрыть своё разочарование, не обнаружив дома никого, кроме кошки, которая, как ни странно, полюбила сидеть рядом с ним.              Сначала Северус порывался уйти из квартиры, но что-то остановило его, и он решил дождаться Присциллу.              Во второй раз разочарование настигло его тогда, когда он услышал её голос из прихожей, зовущий кошку и говорящий, что через несколько минут его хозяйка покинет дом.              На секунду он подумал исчезнуть, чтобы не доставлять неудобств, но его тело приросло к дивану на кухне, и он никуда не сбежал.              Северусу доставляло особое удовольствие смотреть раз за разом, как Присцилла удивлялась, пугалась, потому что в этот момент она становилась обаятельно смешной, что всегда нравилось Северусу. Её мимика была бесподобна.              Он понимал, что не имел права задерживать её и не хотел, чтобы она опаздывала на праздник. Конечно, у неё своя жизнь, Северус ведь обозначил границы, и она вовсе не обязана проводить время с ним.              И в очередной раз она его удивила.              Эта лучезарная девушка отменила свою встречу с родителями, друзьями и осталась с ним, потому что Северус в этом нуждался. Потому что она сама в этом нуждалась.              И он позволил себе в этот вечер немного больше, чем мог. Едва поцеловал, довольствуясь этим быстрым мигом, обнял, делил одну постель, гладил по таким мягким волосам, говорил о себе, о своих переживаниях.              С Присциллой было так легко. И так тяжело расставаться. Когда она уснула у него на груди, Северус понял, что никуда не хочет уходить. Но мысли о границах снова не давали покоя. Как и мысли о том, что они больше не могут видеться. Он поцеловал её в щёку, перед тем как уйти, и запомнил её спящую.              Он не надеялся, что они ещё встретятся. Не надеялся до того момента, пока Гарри Поттер не сказал про Блэка и про то, что Волан-де-Морт схватил его.              Северус похолодел вмиг. Он знал, что Присцилла дежурила с Блэком, потому что Блэк обязан был поставить её в свои напарники, и от этого стало дурно.              А если Волан-де-Морт и правда схватил Блэка? А что тогда случилось с Присциллой… А если…              Не сформировав мысли окончательно, Северус отправился в Министерство. Он понимал, что подвергает себя риску, ведь другие пожиратели, освобождённые из Азкабана, могли его увидеть.              Он конечно отвертелся бы, отмахнулся, придумал бы множество причин, по которым он оказался в гуще событий, но всё же в этой ситуации он предпочёл бы оставаться в тени.              Беспокойство и страх за любимую женщину сидели в нём, и пока Северус искал Блэка и Присциллу, он чуть не сошёл с ума. А когда нашёл, то понял, что с Присциллой что-то случилось.              Недоверие Блэка было видно на лицо, но потом он, по всей видимости, вспомнил про непреложный обет и отдал племянницу в руки Северуса.              Вернувшись с Присциллой к ней домой, Северус чувствовал, как ему стало легче дышать. Она находилась рядом с ним, сердце её билось, она громко возмущалась, и только за это Северус уже готов был поцеловать её, как вдруг вспомнил, что с Присциллой что-то случилось в комнате времени.              Он аккуратно осмотрел рану и сразу же узнал проклятие, которым поразило Присциллу. Не мешкая ни секунды, он отвёл её на кухню, усадил на стол и стал раздевать, попутно думая, что проклятие не должно было ещё сильно пробраться внутрь организма.              И он не ошибся в своих предположениях, когда с помощью формулы рана на животе стала быстро затягиваться, а экстракт бадьяна только укрепил его мысль.              И он знал, что за исцелением последует героизм Присциллы Фаулер, который он допустить никак не мог. Проклятие забрало большую часть сил, и если Присцилла отправится снова в Министерство, её убьют при первом же шаге.              Этого Северус допустить никак не мог. И потому решил, что ночь проведёт с Присциллой. Будет дежурить у её кровати, применит к себе чары, которые не дадут заснуть, но глаз с этой упрямой девчонки не сведёт.              Как и было ожидаемо, она стала выставлять его за дверь. Не действиями, а словами, но Северус от своих решений отступать не собирался. Он поклялся её защищать, он эту клятву будет исполнять. И конечно дело было не только в клятве, дело было в личных мотивах, в чувствах.              Он смотрел на Присциллу и понимал, что не может сдерживаться рядом с ней, что хочет касаться её, что, чёрт побери, он просто хочет быть с ней.              Границы. Соблюдай границы.              А разум упорно напоминал ему о них. О том, что он не может переступать черту, рушить стену, которую возвёл возле себя.              И всё это перечеркнул один букет, который попался Северусу на глаза.              Такие цветы просто так не дарят. Они слишком красивы для дружеского жеста.              Внутри стала подниматься злость, закипать ревность, а ещё всплывать ненужное воспоминание о том, как он упустил Лили, уступил её Джеймсу Поттеру.              Он снова повторяет свою ошибку! Женщину, которую он любит, снова пытаются увести.              Ну, уж нет!              Во второй раз он таким кретином не будет.              И все его границы рухнули.              Они рухнули тогда, когда он сжёг букет бедных раздражающих цветов, тогда, когда он прижал Присциллу к столешнице, тогда, когда сказал ей, что она его, и тогда, когда она поцеловала его в губы.              Ощутить их мягкость снова, было сродни окунуться в любимое дело, в котором находишь отдушину. И Северус уже не мог себя контролировать. Руки шарили по телу, касались всего того, до чего могли дотянуться, сжимали, мяли прекрасные формы.              О, как же он её хотел!              Хотел увидеть её полностью обнаженной, ничем не прикрытой, хотел обладать ей до конца.              Она отдала ему свою душу, и он хотел закрепить это, забрав и её тело себе. И он сделал это. В ту ночь он старался для неё, старался сделать так, чтобы ей было хорошо, чтобы она не сомневалась и ни о чём не жалела.              Однако смерть Блэка не скрасила их первое совместное утро. Северус хотел бы выдавить из себя каплю сочувствия к человеку, которого терпеть не мог, но понял, что этого сочувствия у него нет. Слишком сильны были детские обиды, слишком глубоко сидела неприязнь к другу Джеймса Поттера.              Да, и главное для него было то, что Присцилла сидела рядом, что он держал её в руках, чувствуя её сердцебиение, чувствуя её слёзы на своём плече, чувствуя её эмоциональные удары кулаков по спине.              Он её больше не отпустит.              Конечно, ему нужно было вернуться в Хогвартс, чтобы обсудить случившееся с Дамблдором, а также встретиться с другими пожирателями смерти, чтобы узнать дальнейшие планы Волан-де-Морта.              Он пообещал ей, что вернётся к ней, как можно скорее.              Разговор с Дамблдором пришлось отложить, потому что Волан-де-Морт срочно созывал приспешников. А раз Северус был одним из них, то проигнорировать зов не мог.              Число пожирателей за столом в разы уменьшилось. Из тех, кто сумел унести ноги из Министерства, были только Беллатриса и Долохов.              После окончания разговора, который, как думал Северус, Малфои не переживут, но всё обошлось, он выловил Долохова.               «— Антонин, — голос Северуса был холоден, и Долохов остановился возле двери, ведущую в комнату, где Малфои приютили его. Антонин посмотрел на него злющим взглядом, но Северусу было всё равно.              — Чего тебе, Снейп? — Огрызнулся он. — Я еле унёс ноги из этого поганого Министерства, чтобы снова не загреметь в Азкабан, и теперь хочу отдохнуть.              Северус хмыкнул, думая о том, что Долохову крупно повезло, раз он выбрался оттуда.              — Тем летом, — начал Северус, — Крауч-младший верещал о каком-то пожирателе по имени Виктор из Колдовстворца. Дамблдор думал о том, чтобы обменять преподавателей из этих школ. Вот я и хотел узнать, кто такой Виктор.              Лицо Антонина изменилось. Теперь оно стало серым.              — Виктор мой троюродный племянник. Он хорошо дружил с Барти, когда гостил у меня, и почитал Тёмного Лорда не меньше моего. Вот тогда я ему и предложил метку. Мальчуган с восторгом согласился и даже выполнял незначительные поручения. Когда первая магическая война закончилась, я, по просьбе, Тёмного Лорда, как раз за день до его падения, отыскал дом его мамаши, чтобы найти кольцо. Уж не знаю, что это за кольцо, но Тёмный Лорд просил спрятать его понадёжнее. И я знал, где его оставить.              — Где мне найти Виктора? — Скучающим тоном поинтересовался Снейп. Долохов удивлён не был.              — Я сам этого не знаю. Когда я явился в тот город, где он проживал, я узнал, что Виктор совершил убийство одного мага, который знал о местонахождении четвёртого дара Смерти. Если ты помнишь, то Тёмный Лорд искал его ещё до своего исчезновения. И Виктор знал об этом. Но там, в Колдовстворце что-то пошло не так. И его упекли в особо охраняемую тюрьму, путь к которой знают лишь авроры, работающие там. Я говорил с Повелителем на счёт освобождения Виктора, но Тёмный Лорд отказался ему помогать. Приказал только забрать кольцо из его дома и спрятать его в другом, надёжном месте.              Северус прищурился.              — И ты забрал?              Долохов кивнул.              — Конечно, я забрал его, Снейп. Оно там, где его точно никто не найдёт. А теперь я пойду на покой.              Долохов открыл дверь и скрылся за ней, окончив разговор».              Северус был удивлён тем, что Долохов соврал. Ведь никакого кольца он не находил, потому что кольцо привезла Присцилла. И результат уничтожения этого кольца теперь был на руке Дамблдора.              Но Долохов, как и многие, просто боялся и умел лгать не хуже самого Северуса. Да, так, что и подозрений никаких бы не вызвал. Раз до сих пор в милости у Волан-де-Морта, значит тот поверил ему.              После встречи с пожирателями Северус вернулся в Хогвартс. И вот тут уже состоялся самый ненавистный разговор с Дамблдором.              Северус не был глупцом, и когда Дамблдор сам догадался, что Волан-де-Морт приказал Драко Малфою убить Альбуса, Северус понял, что Дамблдор переложит эту ответственность на него.              « — Ты должен сделать это, Северус. Ты должен убить меня».              Северус хотел сказать, что он никому ничего не должен. Но оба они понимали, что Северус ещё как задолжал. Уже одно то, что он ходил всё это время не запертый и не гниющий в Азкабане, говорило о многом. Обо всех его долгах.              И может Северус бы не переживал так сильно, если бы в его жизни не было Присциллы.              Она заслуживала знать правду. Он обязан рассказать ей всё с самого начала. В глубине души он надеялся, что она отвернётся от него, что не захочет быть с ним и тогда ему легче будет её отпустить.              Он не рассматривал вариант того, что она уже всё давно знала, что она слишком понимающая и слишком нежная.              Она не смотрела на него с отвращением или осуждающе, когда он говорил о прошлом. Она не признала его правоту, когда он сознался в содеянном, но и не стала говорить о том, что он подлец и негодяй, как говорили многие. И как говорят до сих пор.              Присцилла была чудесной и чуткой. И от этого у Северуса внутри таял лёд, который он выстраивал годами. Вся его маска холодности утекала под этими жаркими чувствами.              И он был откровенен с ней во всём. И тогда она пошла на свои откровения. Узнав о том, у кого всё это время был четвёртый дар Смерти, Северус едва не захлебнулся этой несправедливостью и насмешкой от самой судьбы.              Женщина, которую он любил, стояла перед ним и говорила о том, что являлась обладателем исключительного дара, который искал Волан-де-Морт. Ей-Богу, Северусу даже почудилось, что у него дёрнулся глаз.              Это какой-то злой рок. Почему, почему Присцилла всегда была в гуще событий? Почему ей выпала такая участь — стать хозяйкой этого дара?              Вопросы эти Северус задавал у себя в голове несколько раз, пока вёл Присциллу к Дамблдору, пока слушал их разговор.              Когда Присцилла попросила Дамблдора не умирать, лишь бы спасти душу самого Северуса, Северус решил, что недостоин и мизинца этой замечательной девушки. Никто никогда не заступался за него так яро, так настойчиво.              Находчивости мисс Фаулер можно было позавидовать. На все ответы Дамблдора она находила кучу причин и кучу вариантов развития событий. И старику пришлось сдаться. Северус был изумлён, что Дамблдор пошёл на поводу у молодой волшебницы, но где-то внутри зажглась надежда, что Альбусу действительно было не всё равно на жизнь Северуса, что он дорожил им, что он волновался за него.              И план был хорош. Даже очень. Единственной проблемой оставался непреложный обет, данный матери Драко Малфоя. Но иначе Северус поступить не мог: Лестрейндж слишком болтлива, и давать ей усомниться лишний раз не стоило.              Северус только надеялся, что его план по освобождению Люциуса, который уже ходил у него в должниках, исполнится своевременно. И тогда он расскажет Присцилле всё окончательно.              И ему было грустно расставаться с ней, он хотел бы видеть её, как можно чаще, но ситуация требовала того, чтобы эти двое не встречались нигде, кроме как Хогвартса, и то в очень-очень редкие разы.              И вроде Северус успокоился, смирился, пока не увидел Присциллу первого сентября девяносто шестого в сопровождении Тонкс возле ворот.              Он готов был пустить на неё весь свой гнев. Что эта девчонка тут забыла? Конечно лезла в самое пекло. Вызвалась добровольцем на патрулирование Хогвартса.              Упрямая. Но такая желанная.              Постепенно его злость уходила. И он даже был рад, что смог видеть Присциллу раз в месяц. Эти встречи были для него отвлекающими от повседневной преподавательской рутины, от нервного Драко, от долга перед Дамблдором. Присцилла была его сокровищем, которое он открывал раз в месяц и довольствовался тем, что она ему предоставляла.              Душу, тело, эмоции, разговоры, споры, поцелуи.              Заниматься с ней любовью было восхитительно. Ни с одной женщиной, лиц которых он никогда не запоминал, ему не было так хорошо.              Ни одна женщина, бывавшая в его руках, делившая одну постель на единственную разовую ночь, не могла и сравниться с тем совершенством, которым обладала Присцилла. Она была нежной, в каждом прикосновении чувствовался огонь страсти, а её ответные реакции на его действия… У Северуса просто сносило голову. Он старался так, как никогда и ни для кого не старался. И эти вечера, ночи, которые они проводили вместе, помогали ему не опускать руки.              И год промчался слишком быстро. День, когда ему пришлось расстаться с Присциллой окончательно, был самым отвратительным. Он настолько привык к тому, что видел её, что сама мысль о длительном расставании угнетала сильнее, чем то, что ему придётся стать для всех предателем.              Но главное, что Присцилла знала, что он никого не предавал, что он рисковал своей жизнью, чтобы погубить жизнь Волан-де-Морта. Даже если он умрёт, то Присцилла никогда не сочтёт его изменщиком.              Без неё было тяжело. Северус волновался за неё, даже несмотря на то, что из них троих Римус остался рядом. Этого Северусу было недостаточно. Даже то, что их скреплял непреложный обет, не приносило ему спокойствие. И он, понимая, что рискует, всё же прокрался в дом Присциллы просто, чтобы убедиться, что с ней всё было в порядке.              Но ни о каком порядке речи и не шло. Присцилла как и всегда была прекрасной, смешно хмурилась во сне, пока Северус не увидел её слёзы. Ей снилось что-то нехорошее, что-то печальное, и Северус не совладал с собой: разбудил её, хоть и обещал себе, что просто посмотрит.              Стал слишком сентиментальным. Чувства взяли его в заложники. Сантименты сделали из него слишком тёплого и слишком обеспокоенного человека.              Зато он получил от этих чувств гораздо больше, чем от холодности, которую держал при себе много лет.              Но как бы он не хотел остаться, всё же Северус не оставил шанса Присцилле увидеть его. Потому что знал, стоило их взглядам пересечься, внешний мир переставал существовать.              И эта встреча, пусть и грустная, подпитывала его, пока он снова не увидел Присциллу на свадьбе. Он и не думал, что она была среди приглашённых, но, когда глаза его заметили бегущую девушку за одним из его коллег по цеху, Северус сразу понял, что Присцилла пыталась кому-то помочь.              И Северус поспешил помочь ей, потому что видел, как Кэрроу, а это точно был он, судя по его медлительной реакции, собирается использовать заклинание против Присциллы. Северус оказался проворнее. Сделал вид, что борется с волшебницей, а сам трансгрессировал вместе с ней в более безопасное место, чтобы просто поговорить.              И чувствовать её в этот вечер было прекраснее, чем видеть её спящей ночью. Её губы, которые целовали страстно, отчаянно; её руки, которые блуждали везде, где только можно. О, Северусу пришлось бороться со всем своим самообладанием, чтобы не послать всё к чертям.              Он хотел бы сказать ей что-то приятное, что-то ласковое, но не мог. Не умел. И просто наслаждался её присутствием. А потом отпустил. Как бы ему не хотелось, он её отпустил, уповая на то, что это была не последняя их встреча.              Становиться директором школы чародейства и волшебства Хогвартс было… Неприятно. Северус не любил повышенное внимание к своей персоне, а то, что он стал новым директором, потому что так он мог защитить школу по просьбе Дамблдора, это внимание только усилило.              Чего стоило посещение Риты Скитер в Хогвартс. Северус, скрипя зубами, едва не выгнал мисс Скитер, как только она переступила порог школы, но он остался равнодушным, показывая, как ему было наплевать на то, что говорила и что спрашивала эта женщина. Он не давал никаких комментариев, взвалив эту ответственность на своих новых заместителей.              Он знал, что прежний преподавательский состав ненавидел его всей душой. И если от студентов он привык получать эту ненависть, то видя в глазах Минервы, Помоны, Поппи и даже Синистры страх и отвращение, Северусу становилось не по себе.              Каждый раз перед сном он вспоминал Присциллу и думал о том, что она могла бы сказать в той или иной ситуации. Он практически не выходил из своего кабинета, иногда общаясь с портретом Дамблдора или же Финеаса Блэка, который был слишком дотошным до его дел.              Он хотел бы поговорить с Присциллой, но возможности у него не было. Он старался не забывать черты её лица, пару раз даже использовал омут памяти, чтобы поблуждать по своим светлым воспоминаниям.              Он часто пересматривал моменты из школьной жизни, их вечера, когда ещё между ними было приятельское общение.              И, откатываясь назад, Северус понимал, что не поступил бы по-другому. Он бы позволил Присцилле миллион раз втереться в его жизнь, потому что те эмоции, те чувства, которые он испытывал рядом с ней, придавали дальнейший смысл в жизни.              Жалел только, что не было её фото. Думал о том, что нужно было попросить ещё в тот день, когда он сжёг портрет пятнадцатилетней Лили, как окончательное прощание с прошлым. Когда Северус смотрел на то, как весёлое веснушчатое лицо превращается в пепел на глазах, он испытал какую-то свободу. Больше у него не было личных вещей Лили. Он бесповоротно со всем распрощался.              Вспомнив о фото, Северус вспомнил о том, что в зале трофеев были рамки с фотографиями студентов-участников сборных. Он был уверен, что Присцилла получала хоть какие-то награды и был уверен, что в зале должно было быть хоть единственное фото бывшей студентки Гриффиндора. Ведь охотник из неё был просто замечательный. Северус никогда не наблюдал за её игрой, пока она не ворвалась в его жизнь, но потом стал приглядываться внимательнее и замечать, что у Присциллы был талант. Как и талант попадать в неприятности, лезть туда, куда не нужно, но порой Северусу казалось, что это клеймо всех гриффиндорцев. Безрассудная глупая храбрость.              Он отправился в зал наград и был рад, что не ошибся своему предположению. Он нашёл фото Присциллы в форме и поставил его на тумбочку возле кровати. Присцилла улыбалась ему каждое утро, и Северусу казалось, что он может прожить ещё один день.              Зима подкралась незаметно. Студенты разъехались по домам ещё до Рождества, и это был первый год, когда в Хогвартсе, кроме эльфов, приведений и Северуса никто не остался. В Большом зале не стояла пышная ель, столы были пусты и даже успели покрыться тоненьким слоем пыли.              Северус никуда не выходил. Он проводил время у себя в кабинете, занимался тем, что у него лучше всего получалась и к чему лежала душа: варил зелья, смешивал рецепты, читал блокнот Присциллы, который она отдала ему в один из вечеров.              « — Здесь кое-какие мои записи, — Присцилла извлекла из рюкзака жёлтый блокнот и протянула Северусу, который сидел за столом и читал новый учебник по защите от тёмных искусств. Он посмотрел на блокнот и взял его в руки. — Может что-нибудь понравится, и ты захочешь повторить. — Она усмехнулась. Северус дёрнул уголками губ и решил, что почитает на досуге рецепты Присциллы, которые она придумала сама. Может из этого и правда было что-то стоящим. Уж если она сотворила эликсир против проклятия, то её талант просто возрос. И Северус ей гордился. И был рад, что и его вклад в её способности тоже присутствовал».              В канун перед его днём рождения Финеас принёс долгожданные новости.              « — Северус, Северус! — Этот портрет всегда поражал его своей настойчивостью. Северус вздохнул и обратил внимание на Блэка. — Я узнал, где сейчас Гарри Поттер. — С придыханием сообщил старец.              — И где же? — Спокойно поинтересовался Северус. Наконец-то, хоть одна зацепка. А то портрет Дамблдора уже прожужжал все уши о мече Гриффиндора.              — Он и его подруга-грязнокровка… — Северус скривился, омерзительное слово резало слух.              — Не выражайтесь так при мне, мистер Блэк, — грозно отчеканил Снейп, и Финеас подавился возмущением от того, что его прервали, но потом совладал с собой.              — И мисс Грейнджер, — проговорил Финеас вежливо, — сейчас находятся в Королевском лесу Дина.              — Отлично. Северус, — портрет Дамблдора, который дремал до этого, ожил, и Северус даже немного вздрогнул от его резкого голоса. — Бери меч, — торопливо продолжил бывший директор Хогвартса, — и передай его Гарри Поттеру. Только помни: мальчик должен получить меч в условиях нужды и доблести.              Северус подошёл к портрету Дамблдора и извлёк меч, спрятанный в стене за портретом. Мельком глянув на полотно портрета Финеаса, Северус с удивлением обнаружил, что Блэк уже исчез».              Он был изумлён тем, что увидел Присциллу в тот же вечер в лесу. Это показалось ему странным, но времени на размышления у него не было: ему хотелось насладиться моментами с ней, насладиться тем, что она была в его руках.              А когда она показала ему свой патронус, который принял форму лани, Северус не мог скрыть своих эмоций. Он всегда сомневался в себе, сомневался в том, что Присцилла будет с ним после всего, если он останется в живых, но когда её серебристая лань ускакала в лес, Северус даже сумел отогнать слова Блэка о том, что он не достоен Присциллы.              Ведь патронус может измениться под действием сильных чувств. Как было у него или у Тонкс. И Присцилла действительно испытывала к нему явно крепкие чувства.              И он почти признался ей в любви, но не успел, потому что ощутил острую необходимость поцеловать её, оставляя все признания на потом.              Он поклялся себе, что обязательно скажет ей о своих чувствах. Тогда, когда придёт более подходящий момент.              Ночь, проведённая в день его рождения, стала лучшим подарком. Северус волновался, когда привёл Присциллу в свой дом, но эта замечательная девушка, в который раз показала ему, что смотрит куда глубже. Она не оценивала внешний вид дома, она увидела мелкие детали. Такие как обширная библиотека или портреты на стенах, или фигурки, которые собирала мать. И Северус снова убедился, что Присцилла была создана именно для него.              Но потом всё вернулось на круги своя. Присцилла ушла от него, не без сожаления, ведь как ещё можно было назвать долгое прощание, а Северус вернулся обратно в Хогвартс.              Каникулы тоже закончились, и студенты снова заполнили школу. Атмосфера была по-прежнему мрачной, в школе творилось бесчинство, но Северус не мог запретить его. Это бы подорвало всё доверие, к которому он стремился, и потому приходилось закрывать глаза на выходки своих заместителей. Он не хотел, чтобы они использовали непростительные заклятия на студентах, но знал, что Волан-де-Морт такую политику одобрял. Северус и так делал всё возможное для защиты учеников: закрывал глаза на проколы, на то, что большая часть студентов пряталась в Выручай-комнате, на то, что были бунтовщики. Даже тогда, когда Кэрроу просили слишком жёсткого наказания для провинившихся, Северус им не позволил и разрешил только иногда пользоваться Круциатусом. И возможно этим он спас многие жизни.              Всё шло по накатанной, пока однажды Финеас не сообщил ему новости от Присциллы. Северус был ошеломлён тем, что всё это время Присцилла знала о том, что происходило в школе, знала о том, как обстояли дела Северуса. Теперь он понимал, почему она оказалась в лесу и почему Финеас вечно выспрашивал о его самочувствии.              Её предупреждение о палочке Северус обваривал в своей голове очень долго. Прикидывал исходы ситуаций, варианты событий. Он понимал, что ему грозит смерть, потому что все знали, кто убил лжеДамблдора. Хоть это и была иллюзия, никто ведь даже не догадывался, что палочка Драко стала виновницей смерти мужчины.              Северус был под прицелом. А если так, то, скорее всего, больше он Присциллу не увидит.              Решение пришлось принимать быстро. Когда весть о прибытии Гарри Поттера на территорию Хогсмида разнеслась по всей школе, Северус понял, что ему нужно успеть передать послание Поттеру быстрее, чем его прикончат.              Но у Поттера было слишком много сторонников и защитников, поэтому у Северуса было два пути: бежать или сдаться. Если он убежит — его убьёт Волан-де-Морт. Если сдастся… То была вероятность, что у него получится передать Поттеру послание и увидеть в будущем Присциллу. И второй вариант показался ему более здравым решением.              Однако Северус просчитался, когда Поттер отказался наотрез говорить с ним, а его самого заковали в наручники, в которых колдовать он никак не смог бы, и заперли в кабинете директора. Но одно для него оставалось ценным: Люпин, кажется, не взял Присциллу с собой в Хогвартс.              Но, когда она вошла в кабинет, Северус сначала не поверил. Ему почудилось, будто бы это был мираж от слишком долгого изнуряющего дня. Но мираж в виде Присциллы не исчезал да ещё и говорил, а значит перед ним стояла настоящая Присцилла Фаулер.              И Северус, за долгое время, испытал то скорбящее чувство, которое было у него при виде тела Лили на полу в детской. Он столько лет отдал, чтобы защитить Присциллу, а теперь она сама пришла на верную смерть.              Нет, конечно, она была сильной волшебницей, но, потеряв однажды дорогое, Северус стремился защитить другое ценное, что было у него в жизни. И решил, что как только Присцилла приведёт Поттера, он её никуда не отпустит.              Они сделали и так слишком многое. Они заслужили отдых, пока за окнами шла война.              Но Присцилла со своей глупой гриффиндорской храбростью с его мыслями не сочлась. Она решила, что настал тот час, когда другим нужна помощь, и оставила Северуса одного, обманным, слишком коварным путём заковав его обратно в кандалы, из которых он не сможет выбраться без чьей-либо помощи.              И Северус записал бы очки в её пользу, если бы не его гнев на закрытую дверь. Он чувствовал себя покинутым и чувствовал, как сердце обливается кровью, когда через окна слышался очередной вскрик, взрыв, грохот.              Он успел представить мёртвую Присциллу множество раз. Он успел представить как кто-то входит в кабинет и говорит ему, что её больше нет. Он успел представить, как Волан-де-Морт находит его и убивает. Он успел представить, как с радостью принимает смерть после того, как узнает, что Присциллы больше нет.              Но все его представления разом стираются, стоит только двери снова скрипнуть. Дыхание перехватывает, и Северус надеется, что за дверью стоит его женщина, оставшаяся в живых.              На секунду он закрывает глаза, от волнения даже голова кружится, а когда открывает их, видит, что Присцилла, с царапинами по всему лицу, с кровоточащей рукой, подранными джинсами, но счастливым видом подходит к нему.              В её глазах стоят слёзы.              — Всё закончилось, родной мой. — Прошептала она, прислоняясь своим перепачканным лбом к его лбу. — Всё закончилось. — Снова повторила она. — Гарри Поттер победил. Волан-де-Морт мёртв.              Впервые в жизни Северус радовался чьей-то смерти. И впервые в жизни он, наконец-то, ощутил себя свободным.              Больше никому и ничего он не должен. Теперь он мог строить свою жизнь так, как хотел.              Он отстранился от Присциллы, нашёл её руки своими руками, крепко сжал, обещая, что теперь у них есть то будущее, о котором они мечтали, к которому стремились.              Они оба остались живы.              Это было удивительно, прекрасно, поучительно.              Больше никаких преград, никаких заданий, никаких разлук.              Северус прикоснулся к её губам с обещанием, что теперь их жизнь будет наполнена счастливыми днями.