Первый блин ситкомом

Приехав на рейсовом автобусе в посёлок, где обитает Константин собственной персоной, Саша ожидал увидеть покосившуюся калитку, продрогшую голодную собаку со вздыбленной шерстью, кусающую и не пускающую в дом, выжженную землю и серое небо. Наверное, виной тому, что воображение нарисовало парню такие картины, по уровню безысходности готовые тягаться с кадрами фильмов Быкова и Звягинцева - профдеформация, заставлявшая каждый день методично ковырять изнанку российского быта. Раковских боится увидеть своего героя морально истощённым, потерянным, с безнадёгой в глазах и тлеющим огоньком на конце палочки никотина. Вступит ли Пушкин с ним в диалог, захочет ли рассказать о себе подробно, удастся ли "наскрести" информации на осмысленное интервью? Кошмарные санюшины сценарии не оправдываются, посёлок оказывается коттеджным, а солнце, кажется, светит над украшенными изящными флюгерами крышами особенно ярко. Не как в гедонистической Калифорнии, но всё же. Топчась у входа, маленький, но гордый журналист делает контрольный телефонный звонок. Первый остаётся неотвеченным, а затем потухшая звезда ситкома отклоняет вызов. Парень, конечно, расстраивается, но с порога его так просто не прогнать, Раковских даже предпринимает попытку выглядеть хозяина в окне, расположенном слишком высоко для далеко не исполинского сашиного роста. Спустя полминуты топтаний и шарканий, смартфон нервно вибрирует: "Николай передал ваш контакт. Заходите через пять минут". Длинные пальцы ласкают хрупкую ножку бокала. Закусив очередной лёгкий коктейль карамелизированным виноградом, мужчина поправляет халат и вальяжно заплывает в прихожую. Вроде никакая часть тела не отвалится из-за того, что он уделит пять-десять минут дотошной акуле пера. Кстати, они затекли от вечного лежания на диване, эти части. Зато с разумом от вечного сияния ничего не случилось. Пушкин думает быстро и пока идёт до двери, успевает обмозговать, что нужно было тогда надавить на Кострецова и что в целом лучше бы этого проекта не было. Успех-успехом, но он по сути всё тот же чувак в гавайке, и как теперь переплюнуть самого себя? - Здравствуйте, - он оглядывается, не сразу замечая миниатюрную фигуру практически у себя под носом. - Здравствуйте, Константин, - Санюша смотрит слегка смущённо, поправляет бордово-вишнёвый шарф и в целом выглядит как ребёнок, пришедший колядовать и ещё вдобавок заблудившийся, - я зайду или у вас дела? Просто могу вам оставить список вопросов, вы ответите письменно и мне потом перешлёте. Или можете на диктофон записать, как вам удобнее, - от волнения Раковских начинает тараторить. "Гаваец" выглядит сейчас так, как будто у него сильно разболелась голова от громогласного писаки, но на самом деле он сквозь стёкла очков пытается вглядеться в черты этого то ли превращённого в мальчика котёнка, пытающегося выжить всеми силами, то ли в чертёнка, который где-то потерял рога. От человека в этой маленькой хтони мало, вот правда. - Заходите. Александр? - кратко отвечает Константин, усиленно обдумывая происходящее. Саша кивает и радостно семенит за мужчиной, попутно разматывая шарф. - Ну, рассказывайте, - Пушкин придвигает фарфоровую чашку, расцвеченную сине-белыми павлиньими хвостами. Внутри плещется душистый, нежно-рубиновый каркаде. И Раковских с удовольствием обхватывает её двумя руками и с чувством выпивает. Хотя из рук Константина он готов принять даже курару. Мужчина немногословен, но атмосфера делает своё дело - всё вокруг смотрится изысканно, но без чопорности, как будто журналист попал в один из модных сейчас чайных домов. И эта вальяжная уютность как будто умоляет отклониться от плана. Да и Санюша уже сам теряется в чувствах, мечась между невиданной эйфорией и чудовищной неловкостью. - Я всё о вас знаю, - челкастый нервно дёргает бровью, а журналист тем временем продолжает: - Вот спросите у меня что-нибудь по сериалу. Пушкин едва заметно ухмыляется, радуясь возможности придумать каверзный вопрос. Чуть-чуть разминает фантастические пальцы, сплетая их в замок и, наконец, выдаёт: - Хорошо. В какой рубашке я был в шестой серии второго сезона? Теперь Саша думает, что пришёл на викторину. Интеллектуальные квизы также относятся к популярному времяпровождению, да вот всё как-то недосуг. А тут всё бесплатно и на блюдечке. С павлиньими хвостами. - Так...Это ведь та, где на игру собаку приводят? Тогда в турецкой! Ой, то-есть, с турецкими огурцами. В такой рубашке. Да. Точно. Челкастый окидывает взглядом бар за стеклянной стенкой, но всё же решает продолжить чаёвничать. Примерно полминуты он молчит, добавляя в чашку кипяток, а потом заключает: - Браво, Александр. Сама концепция ничего положительного не предвещала - в его личное пространство вторгся оголтелый фанат, да ещё и с "партийным" заданием. А вырывать фразы из контекста - это минимальное, на что способны работники пера (и топора). Оно же - самое губительное. Но только Санюша не про это всё - он скорее фантазёр, который мастерски может себе что-то придумать и верить в это искренне, наивно, по-детски. Чисто. Сигареты с тропическим фильтром отброшены в сторону, как надоевшие игрушки, недопитый апероль становится частью натюрморта, а Констатин снова заваривает чай и думает, что предложить на званный ужин незванному гостю.