Начать с начала

Мистер Голд был человеком весьма скрупулёзным. Во всём, особенно если вопрос касался его интересов. А не касающиеся его вопросы он и не рассматривал. Они его не интересовали. В Сторибруке, правда, таких вопросов и тем не существовало в виду того, что каждый житель городка был либо ему всё ещё должен, либо уже когда-то заключал сделку с ним. Замечена в этом грешке была даже Голубая Фея, которая старалась не распространяться об этом, пока её память была ещё цела, конечно. Не было ни единой сделки, в которой бы он не получал больше, чем отдавал. Сделка была для него неким инструментом в решении…некоторых скажем так, проблем. Конечно же, он не видел ничего плохого в том, что он делал: у кого-то проблема — у него проблема, чем не выход? Вспомнить только договора с Прекрасными! Это был шедевр! Поистине шедевр! И результат этого шедевра сейчас был перед его глазами в виде шерифа Эммы Свон. Подумать только: ребёнок Истинной любви! Все-таки у Тёмного была ненормальная тяга к драмам и любовным историям. Но теперь его не очень волновал эффект, который он производил — ему нужно было вернуть память Белль. А магии в городе- нет! Ни единого магического предмета или мало-мальски годного для его изготовления, а проклятие все ещё не пало. Ему нужно найти сына в конце-концов! Румпельштильцхен не был бы Тёмным магом, если бы умел решать свои вопросы и проблемы общепринятыми способами. На этот раз исключения тоже не было. Всё время, что Свон была в городе, он всё гадал: как она снимет проклятие, как было предопределено? Ещё немного и ей уже будет 29 лет, а пророчество точно говорило о том, что она снимет его в 28 лет от роду. Он искал.И он нашёл. — Ну конечно…- с удовлетворением произнёс антиквар — Поцелуй истинной любви! Любовь, как он знал, бывала очень разной и несмотря на адресата этой самой любви, ничто не мешало ей быть Истинной. По своему опыту он знал, что можно пережить расставание с любимым, но любовь к ребёнку — нечто особенное. Тёмный не был бы Тёмным, если бы не действовал по старинке. Под прицел на этот раз попал Генри Миллс. Сначала, конечно, он делал ставку на саму Эмму, когда та закрутила роман с Охотником, после переключился и даже слегка содействовал мэру и помощнику шерифа, но в конечном итоге всё сводилось к юному сыну шерифа и мэра. Ждать, что Злая Королева позволит тому чувству, которое уже зародилось в ней и с каждым днём всё больше крепло, жить и расцвести во всей своей красе, он не мог. Так можно было и состариться, с учётом того, что время снова начало свой бег вперёд и только вперёд. Да и сама помощник шерифа не особенно торопила свою пассию, продолжая просто играть с мэром. Взаимный интерес этих двух дам был заметен не только ему, но в отличие от солидарных и причастных лиц, действующие не производили ожидаемых действий. Значит, он будет действовать напором. И всего-то. А уж потом он взыщет с Реджины сполна. Сразу как её ручной цепной пёс разочаруется в ней и отступит. Было что-то в Александре Хоуг, что заставляло её уважать. Но ещё больше для антиквара в ней было раздражающего. С такими «героями» всегда было много возни. — Ты так и не рассказала, почему рассталась со своей девушкой! — во время дневного перекуса, спросила Эмма — Всё сложно — не отрывая глаз от бумаг, ответила Александра Шериф Сторибрука хмыкнула, глядя на то, как её подруга внимательно вчитывается в документы вместо обеда. — Ты прямо как Реджина сейчас! — подметила она — Разве что читаешь не мэрские бумаги, а отчёты о ловле кошек и количестве попыток Лероя подраться! При упоминании имени мэра, брюнетка легонько улыбнулась и все-таки подняла глаза на подругу, сидящую на столе напротив. — Ты не отстанешь ведь, да? — с ухмылкой спросила она — Ладно… Что ж. Если ты хочешь испортить себе аппетит, то это твои проблемы! — Сегодня выпадет снег! — торжественно сообщила Свон — Мой помощник расскажет мне о своей старой любви! — Это ты в точку, кстати! — весело заметила, Алекс, вызывая у Эммы удивление — Она была меня старше. Сильно. — Твою же же… Ну ты даёшь! — спрыгивая со стола, ответила блондинка — Теперь мне ещё интереснее! Александра отложила листы бумаги в сторону и улыбнулась подруге. Раз уж начался этот разговор, то теперь Свон не отстанет. — Как я и говорила, она была меня старше. На 15 лет, если точнее — начала вспоминать Хоуг — Честно говоря, я долго не могла поверить, что мои чувства могли быть взаимными. Она во всём была лучше меня и опытнее, сильнее и мудрее, в общем, она была настоящим идеалом. Брюнетка рассказывала о том, как начиналась их история любви, как она боялась хоть что-то предпринять в отношении своей бывшей, как та учила её танцевать, не бояться публичных выступлений и вообще выходить в общество, рассказывала она и об испанском и о готовке и красоте бывшей. — А потом узнала моя мать… Тогда не были приняты такие отношения — заканчивала рассказ, Алекс — Ты сама знаешь, что люди у нас не очень любят новое и непонятное. Моя мать была из таких. Её волновало чужое мнение и иметь такую неправильную дочь она не могла. — Она что, тебя в психушку упекла? — предположила Эмма — Лучше бы в психушку. Мы много спорили и ругались. Я собиралась покинуть Сторибрук навсегда. Уехать к любимой и жить с ней сложной, но желанной жизнью. — задумчиво отвечала Хоуг — Но не вышло. — Что пошло не так? — уточняла Свон — Она испугалась? — Нет. Как раз наоборот — смотря в одну точку, ответила Александра — Это случилось незадолго до пожара. Я тогда приехала за остатками вещей. Моя мать пыталась держать себя в руках. Что было даже удивительно. Я запыхалась от того, что торопилась все забрать как можно быстрее. — Что было дальше? — на одном дыхании просила продолжения Свон — А потом произошло вот это! — встала со стула Хоуг. Брюнетка задрала вверх футболку которая была на ней и взору шерифа открылась весьма неприятная и даже страшная картина: все вены и даже мелкие капилляры на теле Александры были чуть ли не чёрного цвета и эта не известная болячка парализовала её до самых рёбер, делая кожу неестественно красной. — Что это за фигня? — вскрикнула Эмма — Это не заразно, не бойся…- начала успокаивать её Хоуг — Я спрашиваю тебя — что это за фигня? — уже зло спросила Свон — Как такое можно сотворить? — Антилесбийское зелье — коротко ответила Алекс — Моя мать была помешана на религии и видимо, кто-то дал ей отраву, чтобы я перестала быть «неправильной». Не удивлюсь, если ей втюхали это в церкви или она раздобыла у какой-нибудь сердобольной старушки. — Твоя мать тебя отравила? — не поверила своим ушам и глазам Эмма — И ничего не получилось сделать? — Меня спасла моя бывшая. Если бы она во время не запаниковала из-за моего долгого отсутствия, я бы уже 10 лет во всю тренькала на арфе с Архангелом Михаилом — заправив футболку обратно, ответила Хоуг — Я поэтому не ношу открытые вещи. На ногах хуже всего. Она что-то там смешала, как показали результаты анализов и теперь оно постоянно ноет, особенно в непогоду. — Почему ты не сбежала от этой психички? — взорвалась уже Свон — Ты должна была на неё заявить в полицию! Я бы отправила её на электрический стул своими руками, будь я тогда шерифом! — Она — моя мать! — грубовато отрезала Алекс — К тому же, ей очень досталось от моей бывшей. Правда, в день, когда меня выписали из больницы, они с отцом сгорели. — И что? — продолжая коситься на живот Александры, спросила блондинка — Почему ты не уехала? — Потому что мы пришли к выводу, что слишком много потеряли из-за этой любви — вздохнув, ответила Хоуг — Тогда-то и решили, что так будет лучше. Она уехала, я осталась. Конец истории. — А я ещё ною о том, что росла в приёмных семьях! — отходя от увиденного, произнесла Свон — Я тебе говорила, что имела полное право их убить. Почти в первый же день нашего знакомства — переводила тему, Александра — Это в прошлом. А в настоящем нам нужно переделать отчёт для Реджины… — А твой отец? — не унималась Свон — Почему он ничего не сделал? — Потому что большую часть времени он был пьян — отмахнулась Хоуг — Или с похмелья. Брюнетка вернулась на своё рабочее место, принимаясь за работу и оставляя блондинку в глубоких раздумьях. Эмма никогда прежде не видела такого. У неё не было постоянной семьи, но бояться матери… Домашнее насилие ей было известно не понаслышке. Как мать могла так поступить со своим ребёнком? Она, конечно, тоже не мать года, но от одной мысли о том, чтобы причинить боль Генри, Свон передёргивало! В конце-концов, мамаша Алекс могла её убить! Мало ли что там намешали эти психанутые гомофобки! А отец? Чем он думал, заводя детей? Или только и умел, что их заводить? Голова шерифа разрывалась от вопросов, которые она не могла задать подруге, понимая, что это не самая приятная тема для разговоров и обсуждений. Никому не приятно говорить о таком. — Так так… Снова с отчётом явились вы, мисс Хоуг! — поприветствовала Александру, Реджина — Может, мне вас сделать шерифом? — Привет, Реджина! — ответила на приветствие Александра — Ты можешь попробовать, но надеюсь, горожане будут против! Миллс на самом деле, была рада видеть помощника шерифа. День был сложный и долгий, с самого утра лил весенний дождь, а Генри снова начал вести себя, как засранец. В какой-то степени, мэр надеялась, что отчёт принесёт именно Алекс, не смотря на упорное отрицание даже мимолётного интереса в её сторону. И она пришла. Но пришла не как обычно. Вроде бы было всё в порядке, но Реджина чувствовала, что что-то не так. Она замечала за собой такое выражение лица: маску, за которой пряталась боль. — Что-то произошло? — стараясь выглядеть безучастной, спросила она — Ничего серьёзного — быстро ответила Хоуг — Просто предавались с Эммой воспоминаниям об былом. — Или если коротко, то обсуждали своих бывших — возвращая взгляд к документам, разражено дополнила мэр Помощник шерифа пропустила мимо ушей колкость, усаживаясь на край стола, рядом с ней. — Мы вспоминали моих родителей — переводя взгляд в окно, ответила она. Реджина едва скрывала своё раздражение тем фактом, что на её стол приземлились пятой точкой, но заметив эмоциональное состояние брюнетки напротив, решила позволить ей и эту маленькую шалость. — Какими они были людьми? — спросила она у Александры — Разными — повернула к ней голову Хоуг — Но моя семья была полный отстой. Миллс вспомнила и свою семью. Свою историю. Свою мать, которая в общем-то была настоящим домашним тираном, отца, которого она любила всем сердцем, но который не мог её защитить, свою семью с Белоснежкой и Леопольдом, которую и семьёй не назвать и их с Генри семью. — Не всё однозначно, мисс Хоуг — задумчиво произнесла она — Вы сами так говорили. — Верно — кивнув, ответила Алекс — Но это всего лишь оправдание. — Генри 10, мисс Хоуг, но ещё вчера он ненавидел меня, а позавчера ненавидел и боялся. Благодаря вам многое изменилось, но он всё ещё пытается отделаться от меня. А ведь я помню время, когда была его лучшим другом…- продолжила Реджина — И это время очень быстро прошло… Александра нагнулась к ней и прикоснувшись ко лбу своим лбом, сказала: — Ты — хорошая мать. Лучше, чем наши с тобой — мягко шептала она — И не пытайся сказать, что твоя была лучше моей. Это видно. По нам. По тому, какие мы. Руки мэра сами собой начали подниматься к плечам помощника шерифа. Понимание. Снова. А ещё она млела. Стыдно признаться, но в прикосновениях Александры Хоуг никогда не было чего-то неприятного, вторгающегося в её личные границы. Было внимание, ласка, аккуратность при каждом прикосновении. Сейчас дыхание женщины было прямо над её ухом. Они уже давно молчали, продолжая изучать друг друга. Для Реджины всё было иначе. Хотя в этот момент она вряд ли отдавала себе отчёт в этом. Никаких страстных объятий или поцелуев, робких или нерешительных действий, они просто наслаждались. Они изучали. Мэр касалась носом то щеки, то подбородка Хоуг. Затем, девушки вновь соприкасались носами и приоткрыв губы, раз за разом миновали их соприкосновения, чтобы дать себе ещё несколько мгновений этого своеобразного проявления своих взаимных чувств друг к другу. Было только тёплое дыхание, лёгкие касания губ к щекам, подбородку и вискам… Слова были лишними, даже неуместными. Несмотря на то, что мыслей как таковых не было, Реджина чувствовала что-то давно забытое, что-то не до конца ею прочувственное, что-то новое… То, чего ей так долго не хватало. Понимание. Она понимала без слов, что сейчас она нужна. Не меньше чем нужны ей. Она была не из тех, кто бросался на шею или рыдал на груди. Такой же была и Александра Хоуг. Александра осторожно отстранилась, сразу же крепко прижимая её голову к своей груди. Мэр сначала опешила, а затем, сдалась. Никто не делал такого. Никто не прижимал её к своему сердцу так крепко. Её прикосновения не выносил никто. Ни её мать, которая считала любое прикосновение неуместным, ни её муж, который лишь формально выполнял супружеские обязанности, не даже Дэниэл, который, как и она, ещё даже не умел правильно ухаживать за девушкой в силу возраста. А все остальные… Они касались её из страха или похоти или по её прихоти, но не так. Не доверяя, не пытаясь сберечь или защитить. Несколько минут она слушала как бьётся сердце помощника шерифа, изучая ровные удары, словно неизвестную доселе мелодию. — Почему судьба сделала с нами это? — нарушая тишину, спросила вслух Алекс — Мы не сделали ничего плохого… Миллс горько улыбнулась в грудь Хоуг. Не важно, что женщина имела в виду: их родителей или жизнь в общем. Куда важнее, что они чувствовали одно и то же. Она не хотела отвечать. Впервые в жизни, она не хотела отвечать. Чтобы избежать этого мучительного ответа, Реджина аккуратно приобняла помощника шерифа за талию, от чего та вздрогнула. — Как ты думаешь, если я тебя сейчас поцелую, это будет считаться поцелуем Истинной Любви? — внезапно хихикнула Хоуг — И проклятие Злой Королевы будет разрушено? Сначала мэр застыла, а затем отпрянула от брюнетки, словно ужаленная. — Что простите? — пытаясь привести голос в норму, спросила она — Ты опять купилась! — хохотнула Александра — Каждый раз ведёшься на мою фигню! Помощник шерифа рассмеялась, глядя на растерянный вид мэра. — Реджина, пора бы уже привыкнуть к тому, что я всегда несу чушь! — смеялась она — В этом я, мисс Хоуг, не сомневалась! — поворачиваясь лицом к двери, ответила Миллс — И вы всё ещё не оставляете попыток со мной пообниматься! — Ты первая начала, любовь моя! — снова наклонилась к ней Алекс — Тебе же пришло в голову попытаться меня соблазнить! Реджина ничего не ответила, лишь легко улыбаясь, понимая, что её план давно уже был раскрыт. — Ничего подобного мисс Хоуг…-отвечала она — Вам показалось! После очередного заигрывания с мэром, Александра вернулась в свою квартиру. Сегодня было дежурство Свон, а значит, она теоретически, могла отдохнуть. Брюнетка осмотрела пустую квартиру, которая в последнее время давила на неё больше обычного и тяжело вздохнув, направилась в ванну комнату. Разговор с Эммой разбередил старые раны. Всё то, что она пыталась забыть всплывало перед глазами так ярко, словно это было вчера. Сняв с себя футболку, брюнетка рассматривала себя в зеркало. Отражение не радовало, а наоборот, печалило и с каждым днём всё больше. Женщина вспоминала, как корчилась от боли на полу, которая застилала глаза и парализовала все органы чувств. Была только боль. Женщина продолжала рассматривать себя. Она не помнила, что в тот момент делала её мать, как в дом ворвалась её девушка, как приехали медики, она помнила огонь, который растекался по её телу, а потом была тьма и пожизненное уродство… Александра подавила чувство тошноты, подступавшее к горлу и вернула взгляд к своему отражению — повреждения становились сильнее. Она не сказала об этом Свон и не скажет Миллс. До самого конца. Сама она не сомневалась — она умирала. Она давно заметила, что всё стало хуже, но при обращении к врачу тот ничего не замечал, давая понять, что скорее она сходит с ума. В этот момент, чёрная паутинка на её теле поползла вверх, устремляясь к шее и перебрасываясь на руки.