***
За окном автомобиля проносятся привычные, серые пейзажи города, изо рта, выходит привычный сизый дым и, казалось бы, всё так привычно, только рука, что сжимает мешок со льдом, который Нам держит у своей раны на голове, отнюдь не привычна. Намджун проснулся благодаря своим людям – бездарям, которые не только проморгали приход Хосока, но и допустили их побег. Сказать, что Намджун в бешенной ярости, ничего не сказать, в этот момент, он готов был убить каждого, кто хоть как – то был виновен в этом, но больше всего, Наму хотелось лично прострелить голову Хосока, который лезет туда, куда его не просят. Он бы мог на самом деле отпустить Джина, ведь ему глубочайше плевать на него, но это стало делом принципа. Намджун понимает, что с его стороны это как – то глупо, мелочно и даже жалко, но так было бы, если бы Джин выбрался сам, но вот Хосок… Этот парень всегда максимально бесил его, ещё с того времени, когда он стал вмешиваться в его с Юнги отношения, всё уговаривал парня уйти и открыто выражал Наму своё недовольство им, как парнем своего лучшего друга. Намджун конечно плевать хотел на его недовольство, да только Юнги всё же ушёл и движением к этому решению, конечно был этот клоун. Намджун уверен, если бы не он со своей постоянной поддержкой и открытой дверью для Юнги, у того не хватило бы смелости уйти, потому что идти было бы некуда, потому что он остался бы один, а один Юнги не умеет, никогда не умел. Поэтому и держался за Намджуна до последнего, потому что друг, он и в Африке, друг. Он как бы есть, но от чувства внутреннего одиночества, как бы не старался, не избавит. Конечно, на самом Намджуне куда большая вина в уходе парня, он должен был взять себя в руки, остановится, не доводить до этого, но… не смог. Тем не менее, Хосока он ненавидел, а теперь он ещё и сюда влез, играя в спасителя, открыто насмехаясь над ним и его силой, а такого Намджун не прощает. Хосок сам не понимает, куда влез, и куда втянул Джина, которому теперь тоже не избавится от него, а ведь он хотел отпустить его. Размякнув от всплывающих в голове флешбеков прошлого, он ехал в квартиру с мыслью, что просто плюнет на парня и отпустит, ведь ему не до него совсем. И всё было бы именно так, если бы этот ненормальный не напал на него с острым лезвием. Он должен был встретить его по всем правилам, признать свою вину и всё, Намджун бы спокойно его отпустил, ни слова против, не сказал бы, но Джин сам всё испортил, теперь не видать ему спокойной, счастливой жизни с Хосоком, уж Намджун сделает всё для этого. Поток мыслей о двух, максимально раздражающих его людей, прерывается вибрацией в кармане брюк. Тяжело вздохнув и откинув обугленный уже фильтр в окно, Намджун достаёт телефон и отвечает на звонок Рэйна, надеясь, что хоть тот не разочарует его. - Господин, мы нашли его, - проговаривает парень, вызывая этими словами, улыбку на лице Нама. - Хорошо, - отвечает, откладывая пакет со льдом на сидение, уже собираясь похвалить, но парень перебивает его, проговаривая: - Но мы нашли его в тоннеле, и он был с Чоном, - договаривает, не страшась наказания за то, что перебил. Намджун в его голосе отчётливо слышит уверенность в том, что теперь все шишки полетят не на него, и в чём – то этот продуманный поганец, прав. - Хочу услышать его, - отвечает, сменившимся тоном, снова закуривая. – «Что ты задумал»? – мысленно спрашивает, пока ждёт передачи телефона, и шумно выдыхает воздух с дымом. Голова всё - таки отдавалась не малой болью, когда приходилось слишком усердно думать. - Намджун, - ровно произносит знакомый голос, а Нам на эту ровность хмыкает только. Мальчишка уверен в том, что ему за эти выходки ничего не будет. Забавный какой. - Чонгук, сказал бы, что рад тебя слышать, да только обстоятельства меня отнюдь не радуют, - не скрывая ноток недовольства в голосе, проговаривает, пытаясь предположить, что ответит Чонгук, который, если говорить совсем честно, в последнее время совсем перестал радовать. Хоть Намджун и был тем из не многих, кто знал настоящий характер Чона, но в последнее время, малец, стал проявлять этот характер и на нём, показывая новые грани и свои отросшие зубки, которые следовало бы подпилить ещё раньше. Его ошибка, а потому, уверенный в том, что Чонгук что – то сейчас задумал, он не знает, что ожидать от него и стоит ли на самом деле ожидать от него чего – то… - Меня они тоже не радуют, - вырывает из размышлений о себе же, тоже весьма недовольным тоном, будто это Намджун его разочаровал, а не наоборот. – Твои люди, и ты со своей паранойей и нетерпением, всё только испортили, - не убирая из голоса железной уверенности в своей правоте, размеренно продолжает, не обращая внимания на то, что Намджун стал громче дышать, а это его молчание, ни чем хорошим не сулит конкретно Чону, но тому, видно, до лампочки. – Неужели было сложно ещё немного подождать? – это предложение добивает Нама, он взрывается, обрушивая на Чона, свой несдерживаемый уже, гнев. - Я всё испортил? – вскрикивает Нам, и давится сигаретным дымом, со психом отбрасывая сигарету, - да как ты смеешь? Ты хоть понимаешь, в каком ты сейчас положении? Ты должен был ещё несколько дней назад дать ответ, касательно твоего выбора, но ты так его и не сделал толком, а своими действиями ты уже показал, что ты против меня и твоего отца, так что ещё ты хочешь мне сказать? - Не ори! – Произносит таким тоном Чон, что Намджун даже теряется и смолкает на секунду, а когда только начинает открывать рот, чтобы что – то сказать, Чонгук его снова перебивает, подавляя его жалкие порывы сохранить власть над ним, своим тоном, и словами. - Я чётко и ясно сказал, что буду действовать только тогда, когда того будут требовать обстоятельства. Как и предупредил о том, что я не буду вашей собачкой, в частности твоей, и не буду намеренно идти за спиной брата с ножом, потому что в отличие от тебя, руки марать не люблю, особенно, пока он ни чем не угрожал. Я признаю, что в том, что Юнги добрался до особняка, есть моя вина, потому что я это допустил, но я пытался навязать ему другое, плюсом, он не знает о лаборатории. Я пытался создать в нём иллюзию правды, в которую он поверит, выпытывал из него всё то, что он вспомнил, чтобы каждый этот кусочек, использовать в свою пользу. Но скажи, будет ли он теперь мне верить? И придёт ли он к тебе по своей воле? – давит своими вопросами, не давая толком задуматься о сказанном. Намджун молчит, пытается переварить в голове слова парня, и решить, верить ему или нет, ведь он прекрасно знает то, как Чон умеет играть. С другой же стороны, если он открыто скажет, что не верит, он может сам всё испортить. - Где твой братец? И мой тоже? – вместо ответов на заданные вопросы, задаёт свои, просто, чтобы не показать своей слабости, потому что ответов на них нет. - Чимин где – то в доме, - отвечает, - Тэхёна я оставил в машине. Думаю, можно дать ему уехать… - С этим я сам разберусь, - обрывает и просит передать телефон снова Рэйну. - Эти двое, если найдут что – то стоящее, они не должны выйти из дома. Следи за Чоном и никого не подпускай к Юнги, - приказывает и завершает вызов, устало прикрывая глаза. Намджун на самом деле невероятно устал. Ему самому ужасно хочется, чтобы вся эта ерунда закончилась, по – человечески выспаться, без ночных кошмаров и голосов в голове, которые напоминают о том, какой он плохой. Да, даже такие злодеи как Намджун, устают и их мучает если не совесть, то что – то, но всё же мучает. Ничего не остаётся безнаказанным, просто, то самое наказание, далеко не всегда заключается в тюремной камере. Намджун наказан давно, он один, он слабеет, неся на себе синяки, от собственных ударов, и возможно, кто – то и сказал бы, «остановись», но Намджун на эти слова только горько ухмыльнулся бы, потому что, поздно. И дурак тот, который искренне верит в то, что никогда не поздно извинится, исправится, что – то поменять, чушь это всё собачая. Ким настолько прогнил и увяз в этом дерьме, именуемым жизнью, что оно стало для него привычной средой обитания, из которой он не хочет выходить, именно по тому, что привык. Он, как один из тех алкоголиков, которые сидят на каких – нибудь скамейках у круглосуточных ларьках, или на бордюрах. Открывают новую бутылку алкоголя, пьют, морщатся, понимают, что в полном дерьме уже и человеком вовсе не является, но обратного пути не видит, потому что привычно, и делает новый глоток. Намджун такой же и каждый, кто кидал в него какое – либо оскорбление, был абсолютно прав, а потому поменяться он больше не пытался. Он пробовал, пару раз, пока был с Юнги, точнее, пока Юнги был с ним, ведь сам Намджун, даже сейчас с ним, но даже та самая, любовь, о чистоте которой люди поют баллады, пишут книги, снимают фильмы, не спасла его. С каждым разом, всё становилось только хуже, чем больше он сдерживал свою гнилую сущность, тем больше она потом давала о себе знать. Любовь Юнги не смогла спасти его, напротив, Намджун замарал его своими грязными чувствами, хоть и признаёт, что эти чувства, были самым светлым и человеческим, что в нём было. Он пытался, правда, пытался, да только вид чужих искристых слёз, одновременно и кормил его внутренних демонов и печалил и, к сожалению, первое, победило. Каждый раз, когда он хотел утешить парня, он не мог этого сделать, потому что не умел, а потом, и вовсе перестал это делать. Перестал приносить извинения за причинённую боль, потому что извинения были придуманы для того, чтобы попросить прощений, получить его и больше не повторять этих действий, иначе, эти слова, не более пустого звука. Намджун словами разбрасываться не умел и не любил, а потому, дал обещание, что однажды, он извинится в последний раз, когда будет точно уверен в том, что больше, на самом деле не причинит боли. За три года отношений, и те, пару, что они были не вместе, Намджун не извинился ни разу, а сейчас, печатая сообщение Рэйну о том, куда привести парня, как никогда хочет принести последние извинения, которые были бы правдой. За которые больше не пришлось бы извиняться. Очень хочет освободится от всего этого и от той боли, что сидит в нём, как и перестать приносить её людям. Говорят, чтобы победить монстра, нужно им стать. Намджун искренне хотел победить своего отца, стать сильнее его и уничтожить, за то, сколько боли он приносил другим людям, его маме и ему самому. Хотел найти способ, причинить боль ему, срываясь на неповинных людях в лице мачехи и сводного брата, он думал что так, он сможет заставить свой личный страх, бояться его и пережить все те муки ада, которые когда – то переживал он сам. Его желание исполнилось, он стал тем самым монстром, которого стали бояться, когда - то пугающие его взрослые, он научился причинять людям не меньшую боль. Да только никто ему не сказал о том, что после того, как достигнешь этого состояния, вернутся обратно, очень сложно, практически невозможно. У тебя может, получится, вернутся на какое – то время, но вместе с отброшенной человечностью, просыпается и совесть и чувство вины, которые беспощадно грызут тебя днями и ночами напролёт, заставляя сходить с ума. Ты не можешь, от них избавится, не можешь перебороть себя, а потому, спускаешься обратно в это болото, потому что только там, все эти голоса снова замолкают. Только опустившись снова в воду, ты перестаешь чувствовать холод, а к зловонному запаху и черноте, уже привык, а потому и выходить, по сути смысла нет. Болото становится родным домом. - Господин, так куда мы едем? – окликает Нама голос водителя, на который он, неестественно тихо, не открывая глаз, отвечает: - Ко мне домой. - Но, я думал мы поедем в Пусан, - начинает мужчина, чуть повернув голову в сторону Нама, на что он только не менее устало выдыхает: - Не сейчас, - «я ещё не готов», при себе оставляет. Продолжает тонуть в своих мыслях, воспоминаниях и слушать смех демонов, которые спрашивают, почему же Намджун так ослаб? Что же стало с всесильным монстром? А Намджун им в ответ, тихо вторит, «я устал быть монстром». Надеется на ответ, но те снова смеются, но и вполне серьёзно спрашивают «а кем же тебе ещё быть? Разве ты можешь быть кем – то ещё?». - «Нет, не могу», сам себе отвечает и продолжает своё плавание в самых глубоких и потаённых уголках сознания, надеясь, что всё же сможет найти хоть что – то, что даст ему шанс на хоть какое – то, пусть даже мнимое, и совсем не заслуженное, но спасение.***
Выйдя на улицу, Чонгук наконец вдыхает свежий, прохладный ночной воздух, прикрывает глаза в особом удовольствии, хотя бы физически начав дышать, потому что всё то время, что он шёл по тоннелю и говорил с Намджуном, ему казалось, что он потерял эту возможность и вскоре задохнётся. Они вышли у оранжереи, точнее у того, что от неё осталось, и теперь, пока Чон ждёт остальных, он окидывает её печальным взглядом, и прислушивается к Рэйну, который явно слушал дальнейшие указания Нама, но тот, как назло, ничего не ответил ему и теперь, он даже предположить не может, что ему приказали. То, что Намджун не доверяет ему, Чонгук это и без того понимает, причин нет никаких, хоть он и состряпал этот откровенный бред, Намджун всегда настороже, пусть и ослаб заметно. Но сейчас, Чонгуку было необходимо узнать, какое решение он принял касательно Тэхёна и Чимина. - Рейн, они тоже спустились в тоннели, - сообщает один из вышедших мужчин, и от этих слов, у Чона холодок проходится по коже. - «Тэхён, чёрт возьми», вспоминает про себя парня не самыми лестными словами, но и про себя не забывает, ведь он догадывался, что парень не станет просто сидеть и ждать, особенно после того, как обнаружит, что телефон остался в машине. Тем не менее, он полагался на страх парня и что он не полезет в этот, чёртов дом. - «Нужно было оставить его в Инчхоне», с сожалением думает, ведь теперь парень точно залез туда, куда не стоит и последствия могут быть ужасными. - Следи, найдут лабораторию, сделай так, чтобы они не вышли оттуда, - холодно отвечает Рейн, не отвлекаясь от телефона, в котором судя по всему, остальные указания от Нама. - Но мальчишка не имеет никакого отношения... – не сдерживается Чон, чем Рейн, моментально пользуется. - Можешь пойти и вытащить его, - с гадкой ухмылкой отвечает, оторвавшись от телефона и убирая его в нагрудный карман куртки. – Или поехать с нами, - кивает в сторону парня, который нес, Юнги на руках к машине. Чонгук ухмыляется, мысленно отдавая этому парню очко, ведь в этот раз, он победил, Чонгуку нечего сказать. - Я поеду с ним, - заявляет и направляется к той же машине, открывая дверцу и забирая из чужих рук, спящего Юнги. Осторожно укладывает его на сидение и сам садится рядом, уложив его голову на своих коленях, после чего слышит хлопок двери. Он переводит взгляд на дом, и мысленно просит прощения у Тэхёна и Чимина, и надеется на то, что они пойдут в ту же сторону, куда пошёл и он с Юнги. Приглушённо смеётся со своих мыслей и нелепых надежд, ведь им ни что не помешает вернуться и выбрать другой ход. Внутри чувство вины начинает всё сильнее давить на стенки мозга, и он на самом деле не хочет, чтобы с ребятами что – то случилось, но он старается откинуть их, чтобы не мешали, а ещё, задумывается над собственными мыслями, о недоверии Тэхёна к нему. - Что вас всех сюда тянет – то, - устало вздыхает бородатый, усаживаясь за руль. Казалось, что он без задней мысли обронил эту фразу, но Чонгук точно понимал, что мужчина обращался к нему. - Кто ещё? – тихо спрашивает, глядя через окно, на идущего к машине Рэйна. - Чон забрал Джина, они попали в мелкую аварию на трассе, судя по всему, тоже сюда едут, - почёсывая подбородок, так же тихо отвечает, едва шевеля губами. – Их заберут в участок. – Добавляет и поворачивает ключ в зажигании, когда Рейн усаживается на переднее кресло, не давая уже Чону возможности ответить, в прочем, ему это и ненужно было, он уже узнал то, что может использовать в своих целях. - «Ты конечно молодец Тэхён», - думает Чон, - «да вот только им до вас, судя по всему не добраться. Что же делать?». Чонгук устало откидывает голову на спинку сидения, начиная в голове обдумывать варианты. Он бы мог вытащить их оттуда, да только когда это узнается, это вопрос времени. Но и оставлять их там он тоже не может, они могли бы помочь Тэ и Чимину. С другой стороны, там им было бы лучше, потому что неизвестно, что с ними может, случится, если они появятся здесь. Но и ребята… У Чонгука откровенно взрывается мозг. Он понимает, что должен что – то сделать, но не понимает, как это сделать так, чтобы не вызвать подозрений, которые обойдутся ему пулей в лоб. Он не может просто отдать им Юнги, потому что потом, он его просто не найдёт, а на него самого будет так же объявлена охота. Этот противный Рэйн с превеликим удовольствием наставит на него пушку и выстрелит, а судя по состоянию Намджуна, ему будет плевать. После недолгих раздумий, Чонгук решает, что будет действовать по возможности и обстоятельствам. Вряд ли за ним будут следить каждую секунду, плюсом, у него тут есть сообщник, так что он должен успеть позвонить Хосоку, сказать о Тэ с Чимином и желательно перед этим, узнать, в какой они части тоннеля. - «Только бы успеть», - прикрыв глаза, думает, не вслушиваясь в очередное ворчание Рэйна, рефлекторно поглаживая, Юнги по волосам, и мысленно обращаясь к нему – «даже сейчас я выбираю тебя, снова тебя, чёрт возьми». - Вздыхает и, открыв глаза, смотрит на, казалось бы, мирно спящего парня, только вот Чонгук знает, что сон этот принуждённый, о чём свидетельствует небольшая припухлость на боковой части шеи. - «Я непременно вытащу тебя, Юнги», - бросает последний взгляд на длинные ресницы, что чуть трепещут и отворачивается к окну. Мысли обрываются, когда к нему приближается бородач и пытается надеть на его лицо повязку, которая закрывала бы его глаза. Чонгук отворачивает голову, зло глядя на Рэйна, который в свою очередь, упивается кусочком власти, которую ещё имеет. - Ты же не думал, что для того, чтобы отвести от себя все подозрения, тебе будет достаточно просто сесть в эту машину? - Тогда, может ещё и свяжешь? – язвит Чон, уговаривая себя оставаться на месте, потому что с неспособным двигаться Юнги, как бы он не хотел, но от пятерых, далеко не убежит, плюсом, ребята в доме. Он в максимально не выгодном положении. - Я тебя и пристрелю, если потребуется, - подтверждает недавние мысли Чона, - ты не будешь видеть, куда мы едем, к тебе нет доверия. Что – то не устраивает, можешь выйти, - довольно ухмыляясь, бросает, на что Чон, скрипит зубами, но позволяет завязать себе глаза, мысленно обещая Рейну, расплату. Сейчас в машине полная тишина, и это даёт Чону возможность, окунутся в свои мысли. Он знает, что обдумывать всё это сейчас не имеет смысла, ведь ничего уже не изменить, но всё равно погружается, пытаясь понять, где он допустил тотальную ошибку. В какой момент, всё пошло не так? В момент, когда он отправился искать загадочного парня, который уж слишком сильно его привлёк, с целью вернуть обувь и поговорить, с надеждой, на ещё одну встречу? Когда увидел его в кафе с Намджуном или когда застал момент аварии? Нет, чуть позже, когда узнал, кто этот парень, когда пришёл к нему в больницу, когда просил не сдаваться, но продолжал отрицать то, кто этот парень на самом деле, тот, кем он был для него когда – то. Несмотря на все очевидные факторы, Чонгук до последнего не хотел признавать того, что Юнги, это Юнхэ. Он не знал, что парень после пожара потерял память, знал только то, что он, как и его отец, исчезли в тот же вечер. Он был уверен, будь бы этот парень Юнхэ, и окажись он в Сеуле, он бы и на километр не подошёл бы к их дому, тут же ушёл бы из компании, и вот эти мысли, постоянно останавливали Чонгука. Он искренне хотел не замечать его сходства с Юнхэ, потому что иначе, всё то, что он делал на протяжении всех этих лет, было бессмысленно. Пока Чимин убивался из за смерти мамы и, как он думал, гибели своего друга, не помня даже половины произошедшего, Чонгуку приходилось скрывать всё, что он помнил, а это означало, что он был наедине со своими воспоминаниями. Он не мог, как следует утешить Чимина, не мог, вылить ему свою часть горя, потому что версия происходящего должна была оставаться такой, какой он помнил, иначе, появилось бы множество вопросов, которым был бы, мягко говоря, не рад его отец. За это, Чонгук даже ненавидел какое – то время Пака и проклинал все высшие силы. Он искренне не понимал, в чём так сильно провинился, раз наказан тем, что всё помнит и изо дня в день, должен носить это в себе, а каждую ночь, проживать эти ужасы заново. Позже, в новой школе, появился Тэхён, они стали хорошо общаться и Чону даже показалось, что он смог спасти его, что Чонгук влюблён, и таким образом, он сможет, наконец, забыть того, кого казалось, забыть невозможно, но необходимо, дабы оставаться в здравом уме. И Тэхён помог, Чонгук смог отвлечься от мыслей о прошлом, о котором он даже ему не смог рассказать, да только совсем не тем способом, каким хотелось бы. Он причинил ему очень сильную боль, которая на время, но приглушила старую, словно, легла верхним слоем, опуская прошлое вниз. Чонгук не хотел верить в то, что Тэхён мог спать со своим братом, но тот, сам ему сказал так, когда Чонгук спросил, и то состояние, в которое он впал тогда, как бы по – мазахистки не звучало, переносилось легче. Эта боль, была другой, которую он способен вынести, но которая отвлекала от прошлого, но и она, продлилась не долго. Тогда, Чонгук принял самое безумное решение в своей жизни, он стал искать тот источник боли, который не угаснет настолько быстро, который будет болеть постоянно, а один знакомый, даже подсказал, как это можно сделать. Достаточно было, влюбится, но влюбится в того, кто никогда не полюбит тебя. Изначально, Чонгук посмеялся над этими словами, у него в голове не укладывалось то, что можно любить кого – то, зная, что это не взаимно, но продолжать поддерживать в себе это чувство. Он считал, что это уже не любовь, а болезнь, зависимость, которая не имеет ничего общего с той самой любовью, которую он, во всяком случае, когда – то испытывал. И тогда, после одного случая, он принял решение сыграть в игру, заболеть тем, от кого взаимности точно никогда не дождётся, а если не получится, то попытаться, отключить эти чувства, и какие – либо ещё. С появлением Тэхёна в своей жизни, Чонгук перестал тихо ненавидеть Пака, осознав, что он не виноват в том, что ничего не помнит, более того, он сам жертва, которой было бы лучше, и правда ничего не помнить, он и без того был слишком сломанным. Его не интересовало в этой жизни ничего, и никто. Он был сам по себе, тем, кто привлекает к себе максимум внимания, но кто не отдаст и единицы своего искреннего внимания другому. Яркий, харизматичный, одинокий в своём созвездии фальшивых красок. Чимин ни с кем не встречался, никому не говорил, что любит, был тем, для кого чувства ничего не значат, кто не умеет чувствовать. И Чонгук стал брать с него этот пример. Он думал, если не сможет найти свою зависимость, которая могла бы избавлять его от той боли, которая сводила с ума, то сможет, научится быть таким же, как Чимин. Он знал, что всё это поведение старшего, не более, чем образ, и он смутно, но помнит того, кого однажды, любил, но кроме этого мальчика он не хотел кого – то впускать в своё сердце, говоря, что оно только для него. Чонгук полагал, что сможет, научится быть таким же. Но всё произошло несколько иначе. Он почти научился не реагировать на остальных людей, также не придавал им особого значения, но по – настоящему стало получаться только после того, как он всё - таки нашёл объект, для своей болезни. Это была обычная, ни чем не отличающаяся от остальных, вечеринка. Дом был полон гостей, симпатичных девушек, не менее привлекательных парней, но в ту ночь, Чимин остался один. Чонгук случайно нашёл его сидящим на полу в беседке, пьющего виски прямо из бутылки, хотя и без того был достаточно пьян. Чонгук и до этого момента замечал то, как старший с каждым годом становился всё красивее, но в тот момент, он был для него чем – то, совершенным и недосягаемым. Он тоже был прилично пьян в ту ночь, а потому, когда Чимин, в своём пьяном бреду, сказал Чону, что он тоже очень красивый, Чонгук поцеловал его. Да, вот так просто, наклонился к его лицу и поцеловал, а Чимин, не отдающий себе отчёта в своих действиях, который был не только под алкоголем, но и под колёсами, ответил. До секса дело не дошло, только в силу их состояния, но Чонгук навсегда запомнил эти поцелуи, которые были не только в губы, о чём на утро, свидетельствовали яркие засосы на шее и ключицах. Тогда Чонгук испытал первый сильный укол куда – то в грудь, ведь проснулся он один в этой беседке, а старший, просто ушёл, даже не попытавшись разбудить его. Тогда, он хотел поговорить с Чимином, хоть толком и не понимал ещё, в чём именно будет заключаться этот разговор, но хотел. Когда же он встретил его в доме, то старший жёстко сказал ему, забыть о том, что было, потому что этого больше не повторится и будь он в трезвом состоянии, то никогда бы не поцеловал и не притронулся бы к нему «так». И эти слова задели Чонгука ещё сильнее. Он понимал, что старший говорит всё правильно, что это грязно, и так далее, но Чимин сказал ту фразу, которая стала поворотной для Чонгука. «Даже если бы, мы не были братьями, я бы никогда не захотел тебя». Да, Чимин тоже относился к младшему враждебно, но только из за своего отца и Чон это понимал, поэтому он выбрал именно его, в качестве своей болезни, и это сработало. Каждое грубое слово в его адрес, каждый жест и откровенная насмешка, всё, чтобы не делал Чимин, отдавалось глухой болью, которую Чонгук собственноручно перетаскивал из головы в грудь, помогал ей разрастись, убеждая себя в том, что влюбился в брата. И это помогало. Он начинал тонуть в собственной фантазии, толком перестав различать, где он играет, а где чувствует по – настоящему, но он и не хотел задумываться об этом. Его волновало только то, что позже, спустя несколько месяцев борьбы, он мог прийти в комнату Пака, когда не спалось, и с ним его не мучили кошмары прошлого, хоть он и являлся одним из них. Чимин забирал одну его боль, в обмен на другую, с которой Чонгук мог забывать об остальном. Только один раз власть брата спала с него, и он снова вспомнил о Юнхэ, когда был на вечеринке и увидел, как к Намджуну подошёл какой – то парень, улыбался ему знакомой улыбкой, а после, как они танцевали. После того, как он узнал, что Нам стал встречаться с этим парнем, решил, что не хочет его видеть и продолжал тонуть в Чимине, потому что это спасало его, до знакомства с Юнги. Даже тогда, когда Чонгук понял, что это он, пытался создавать такую же видимость того, что не замечает, не узнаёт, более того, презирает и ненавидит за то, что забрал у него Чимина, но всё вышло из под контроля. Сначала Чонгук стал терять тот самый контроль над собой, когда понял, что Чимин полез узнавать правду, думая, что единственная тайна, которую скрывает от него отец, это причина возникновения пожара в доме, и гибель его мамы, позже прибавилась его вера в то, что Юнхэ жив и подозрения того, что это Юнги. После и сам Юнги. Чонгук чувствовал дикое чувство дежавю, потому что всё повторялось, лишь с мелкими изменениями, в силу их возраста, но по сути, как таковых изменений, не было. Юнги, как и тогда, бежал к Чимину, который, не шёл к нему сам, только теперь уже из своих соображений, но Чонгук, как и тогда, знал намного больше, как и Юнги, был с ним более откровенен и задавал ему куда больше вопросов, чем Чимину, что тоже они уже проходили. Ну и конечно Тэхён был чертовски прав со своим вопросом в машине. На самом деле, Чонгук злился на Юнги только из за того, что он снова бежит к Чимину, который, не сможет его защитить, а не потому, что он забрал его. Чонгук пытался переключить внимание на появившегося вновь Тэхёна, думал, он станет тем самым, кто сможет ему помочь, выплыть из того, куда его снова начинает засасывать, но всё тщетно. Стоило Юнги позвонить ему и попросить о помощи, он тут же сорвался, говоря себе, что только из за Тэ, потому что ему вообще в это лесть не следует. На самом же деле, чтобы не дать ему попасть в дом, не дать найти, вспомнить, уберечь, потому что его уже поставили перед выбором. В тот день, когда Юнги уехал от Чимина после срыва, его позвал дядя, и рассказал о том, что Чимин лезет не туда, и Чонгуку, как его, биологическому сыну, было велено проследить за этим, остановить, и выместить его из компании. Этот разговор поддержал и Намджун, который теперь был не только вместо своего отца, но и хуже его в десятки раз. Именно этот разговор, обдумывал Чонгук стоя на мосту, когда встретил там Тэхёна. Он метался между мыслями, рассказать всё Чимину, или нет? Вместе с этими мыслями, его так же разрывало осознание того, что при любом раскладе, его возненавидят. И сейчас, после того, как с него сняли повязку, глядя на небольшой домик, окружённый лесом, и судя по запаху, недалеко от моря, Чонгук снова думает об этом. Мог бы он всё исправить, если бы в тот момент, рассказал всё Чимину? Смог бы он, таким образом, уберечь всех, а главное, его? Ответа нет, и вряд ли он придёт, потому что всё равно в тот момент ему не вернуться, но наказание за его эгоизм, придётся нести всем. Поэтому, он должен попытаться всё исправить, уже почти привыкнув к мысли о том, что когда Юнги откроет глаза, в них больше не будет того доверия, он не расскажет ему ни одной тайны, никогда не попросит прийти. Пускай, думает Чон, осторожно поднимая сопящего парня на руки и выходя с ним из машины, когда дверь открывается. Главное, чтобы он был жив и счастлив, даже если его счастье, это Чимин, от которого он точно так же, будет просто зависеть, и так и не научится ни плавать, ни ходить по лесу, не рассказывать свои, самые потаённые секреты и страхи. - Отнесёшь его в дом,- останавливается рядом с Чоном, Рейн, выжигая на его профиле дыры своим взглядом, - но не думай, что он поверил тебе, и что тебе ничего не будет за твою выходку и длинный язык. – Шипит, сплёвывая себе под ноги. - Но ведь в длинном языке нет ничего плохого, не правда ли, Рэйн? – усмехается Чон, и с довольной, издевательской улыбкой, проходит в дом, за бородачом. - Мелкий сосунок, - плюётся и глубоко дышит, чтобы прямо сейчас не пустить пулю в эту самодовольную рожу. Нет, сейчас нельзя, приказа не было, а значит, если он это сделает, то сам поплатится не меньшим. Но пусть этот мальчишка только даст ему повод, он пристрелит его, не раздумывая, а глядя на то, как он трясётся над этим мальчишкой, долго этого самого повода ждать не придётся. Намджун же сказал, следить за ним, и за Юнги, к которому даже прикасаться как – то неправильно нельзя, потому что он принадлежит только ему, только Наму. На этом и можно будет сыграть и вывести Чона из игры.***
Минута молчания от осознания правды, казалась слишком громкой и мучительно долгой. Тэхён, глядя на Чимина, не мог даже предположить того, что сейчас происходит внутри парня, а подойти, коснутся ссутуленного плеча, спросить, как – то страшно. Потому что не представляет, что можно спросить в данной ситуации, и как Чимин мог бы ответить. Задать вопрос «как ты?». Нет, Тэхён сам готов бы был убивать после него. Потому что, ну как может чувствовать себя человек, узнавший о своей семье и о самом себе, подобное? Слова не подбираются. Каждое кажется таким пустым и бессмысленным, не передающего и толики того, что может испытывать человек в данную секунду. Страх? Слишком очевидно и мягко сказано. Ужас и, возможно боль? Равносильно. Каждое слово застревает в глотке, и неосознанно начинаешь, молится о том, чтобы с тобой подобного никогда не произошло, потому что уверен, что не выдержишь. Вот и Тэхён сейчас метается в своих мыслях, не зная, как поддержать парня, и как не утонуть в собственном, испытываемом, ужасе. Шумно выдохнув воздух, Тэхён всё же решается подойти к парню и поговорить с ним, или хотя бы забрать из его рук этот проклятый журнал, и сжечь его к чертям, но только он делает шаг к нему, как замирает, услышав какой – то шорох из коридора. Внутри моментально просыпается паника, которую парень пытался контролировать на протяжении всего этого времени, а так же ощущение того, что за ними следят. В конце концов, они ведь понятия не имеют, на самом ли деле, те люди, которые зашли сюда, покинули тоннели и они в безопасности, как и не нашли ребят. - Чимин, - почти шепотом произносит, от сдавливающего горло страха, когда звук повторяется, но парень, не отвечает, даже голову на него не поднимает. – Чимин, я что – то слышал, - хочет достучаться до парня, но тот, поднимает на него лишь отсутствующий взгляд и как – то странно усмехается. - Правда? – небрежно спрашивает, пожав плечами и, захлопнув журнал, отбрасывает его в сторону. – Я тоже, что – то слышал, или видел, иначе, зачем я был здесь? Чимин поднимается на ноги, отряхнув руки и начинает мерить шагами пространство. Задевает бедром один из столов и, опустив на него взгляд, тут же переворачивает его, создавая ужасный грохот. - Чимин! – Вскрикивает Тэ, и подбегает к парню, когда он, пнув, перевёрнутый стол, тут же берётся за следующий, но тот отталкивает его и снова поднимает шум, при помощи мебели, и собственного крика. Сейчас, глядя на такого Чимина, Тэхёну казалось, что он ещё никогда на самом деле не боялся, потому что такой вид, сломанного, потерянного и напуганного человека, который тонет в собственном безумстве от осознания того, что он пережил, пугает так, как никогда. В этот момент, Тэхён даже забывает о звуках, которые слышал, ведь даже если бы те и повторились, сейчас, он бы не услышал ничего, он бы просто потонул в скрежете столов по бетонному полу, в этом грохоте, буйстве, и его собственных вскриках, когда что – то летело в его сторону. - И ведь этот сукин сын всё знал! – Вскрикивает Пак, пиная, очередной предмет мебели, кричит, отчего по помещению проносится устрашающее эхо. – Он всё знал, и всё время прикидывался дураком! Он знал, что я был тут, что на мне, как и на маме испытывали эту наркоту, знал Юнги! Он всё знал! – Продолжает обрушивать проклятия, на того, чьё имя не называет, но Тэхён и без этого понимает, на кого сейчас так злится Пак. Точнее, на кого бессознательно хочет перекинуть эту самую злость, сделать козлом отпущения. И пусть Тэхёна тоже не устраивает то, что Чонгук всё скрывал, но даже в такой напряжённый момент, он думает, что и самому Чонгуку было нелегко. - Чимин, - мягко зовёт, остановившегося пока что парня, и осторожно подходит к нему, боясь сделать любое резкое движение. – Я уверен, он не со зла это сделал. – Чимин только ухмыляется, ничего не отвечая, а Тэхён решает продолжить говорить, надеясь, что парень не сорвётся снова. – Ты ведь даже не говорил с ним, мы до сих пор не знаем где они. Давай мы выйдем отсюда и поищем их, а когда найдём, ты обо всём расспросишь Чонгука и тогда… - И что тогда? – от резкости этого вопроса, Тэ теряться. Глядит на повернувшегося к нему лицом Пака и практически не узнаёт его, казалось, что во всём этом буйстве, он потерял своё лицо, то лицо, которое Тэ привык видеть, а сейчас он видел обыкновенного ребёнка. Ребёнка, который загнан в угол монстрами, о которых родители обычно не говорят, потому что, к сожалению, сами порой являются теми самыми монстрами. – Неужели ты не понимаешь, - повышая голос, надвигается на Тэхёна, заставляя того, отходить назад, – их наверняка уже нет здесь. – Из его рта вылетает истеричный смешок, он спотыкается о дощечку на полу, нагнувшись поднимает её, разглядывает пару секунд, после чего резко откидывает её в стену. – Он приехал, чтобы забрать его и уехал! И плевать он хотел на всех остальных! – Кричит, срывая голосовые связки, а Тэхён теперь на самом деле боится что – то сказать, как и жалеет о том, что вообще упомянул его имя. - Чимин, - тем не менее, собирает себя во что – то, потому что понимает, им нужно уходить отсюда, а Пак, полностью игнорируя парня, выходит из комнаты, и подходит к третьей двери, резко распахивая её, что та ударяется о стену, разнося по тоннелю гул. – Чимин, давай просто уйдём отсюда, - просит, проходя за парнем в комнату, которая напоминала какое – то хранилище или склад, судя по многочисленным полочкам, которые и заполняли почти всё пространство. – Чимин, здесь ничего больше нет. - Снова пытается докричаться до обезумевшего парня, который ходит меж рядов, светя телефоном на каждую полку. Но ничего не найдя на них, ударяет по шкафу, отчего тот накреняется, и падает на следующий, из за чего создаётся эффект домино. Тэхён вскрикивает, прижимая ладони к ушам, а Чимин, кажется, только в этот момент приходит в чувство, и успевает оттолкнуть Тэхёна, от летящего на него, последнего шкафа. Они оба падают на пол, кашляют от поднявшейся в воздух пыли и тогда слышат, как позади них, разносится звук чьих - то тяжёлых шагов. Тэхён напрягается, поворачивает голову к лежащему рядом Паку, желая что – то сказать, но тот зажимает его рот ладонью и тихо шикает, тоже прислушиваясь к шагам, которые остановились, но в следующую же секунду, они слышат, как захлопывается дверь, а после и звук задвинувшегося засова. Их заперли. Выхода нет, как и спасения ждать неоткуда.***
Прошло около трёх часов с тех пор, как они приехали в этот дом, но Чонгук не добился, ничего, кроме, месторасположения этого дома. Но он не смог узнать ничего о Тэхёне с Чимином, как и того, как сейчас Хосок и Джин, и в каком участке они находятся. Он не может даже попасть в комнату Юнги, потому что его не пускают туда. Ему самому выделили комнату, но бродить спокойно по дому, без следующего за ним по пятам, одного из этих обезьян, он не может. Так же, нет никаких новостей о Намджуне, которого почему – то до сих пор нет, хотя, как думал Чонгук, он на всех порах должен был мчаться сюда за Юнги. И, это незнание откровенно напрягало, как и неопределённость со стороны Нама. Чонгук чувствует, что тот ослаб, но это может выйти боком, потому что зачастую ослабшие злодеи, превращаются в ещё более непонятных безумцев. Если раньше, Чонгук мог понять действия Нама, его логику, то сейчас, он своими действиями противоречит сам себе. Это ещё больше настораживало и заставляло Чонгука более, усиленно думать, да только это думанье мало чем помогало. Он, можно сказать, связан по рукам и ногам, а им нужно как можно скорее валить отсюда. «А я даже не знаю, в каком сейчас состоянии Юнги, позволили ли они ему проснуться?». – проматывает в голове диалог сам с собой, стоя напротив окна, которое выходило на задний двор в своей комнате, глядя на то, как нужный ему, как никогда человек, колет дрова, а рядом с ним стоит Рэйн и что – то говорит ему. Это заметно по шевелению губ и выражения лица второго, и редким кивкам головы первого. - Что же мне делать? – Тяжело вздыхает, отходя от окна, когда Рэйн поднимает голову, и глядит в его сторону. В этот момент, Чонгук слышит отдаляющиеся от двери шаги, и тут же подходит к ней, осторожно приоткрывая. За дверью никого, а потому, глубоко вдохнув, он сразу направляется по коридору к дальней комнате, в которой, лежит Юнги. Подёргав ручку и убедившись, что за ним не наблюдают, он проходит в комнату, и замечает Юнги, лежащего на постели, с открытыми глазами, что уже несомненно радовало. Пусть взгляд его ещё не совсем прояснился, и двигаться он тоже сможет не скоро, но то, что его не стали снова накачивать этой дрянью, огромный плюс для Чона. - Чонгук, - тихо хрипит Юнги, выбивая этим слабым голосом, из него все мысли, - Чонгук, мне страшно, - проговаривает, тяжело дыша. В глазах его стоят слёзы, а на лбу заметно, видна испарина, от которой чёлка была мокрой и прилипла к нему. - Я открою окно, - сглотнув, проговаривает и тут же подходит к зашторенному окну, не имея сил выдерживать этот взгляд. Он надеется на него, думает, что Чонгук здесь, чтобы спасти его, и сам Чон этого более чем просто хочет, но как ему объяснить, что конкретно в этот момент, он не спасает его, бездействует, потому что слаб и не имеет для этого возможности? Как объяснить, что он здесь такой же пленник, как и он, который должен играть роль, соратника этих людей? Ведь Юнги должен верить в то, что Чонгук с ними, иначе, ему точно не прожить долго. - Чонгук, - снова зовёт Юнги, отчего рука парня замирает на оконной ручке, и он медленно поворачивает голову к кровати, - я вспомнил, много вспомнил. – Выдыхает он с трудом, а по его бледной щеке, всё же скатывается слеза. Глубоко вдохнув в себя воздух, которого, казалось, лишилась эта комната, Чонгук всё же открывает окно, и только после этого, прислушиваясь, ни идёт ли кто – то к двери, присаживается на край кровати, с трудно скрываемой грустью и чувством вины, глядит на парня. - Что ты вспомнил? – тихо спрашивает, призывая себя держаться. - Те тоннели, я вспомнил, что мы видели там. – Прикрыв глаза, начинает рассказывать, - те люди, некоторые кричали, они пытались сбежать. А ещё, ещё там был Чимин, и его мама. – Дрожащим голосом продолжает, а Чонгук в этот момент готов всё отдать, чтобы парень снова забыл это, не переживал эти ужасы снова. – Меня чуть не увидели, но ты спас меня. Ты спрятал меня в той пещере, ты сказал, что всегда будешь спасать меня. Ты же пришёл, чтобы спасти меня, да? Что это за место? Когда мы уйдём? Почему я не могу двигаться? Юнги начал беспорядочно сыпать вопросами, ответы на которые, Чонгук не мог дать, во всяком случае, не сейчас. И что же ему делать? - Мне страшно, очень страшно, Чонгук. - Я знаю, - кое – как, выдыхает из себя, - я знаю, Юнги, но так надо. Ты должен быть здесь. – Проговаривает то, за что готов язык себе отрезать, серьёзно глядя на Мина и, заметив, как тот пытался еле двигающимися пальцами, коснуться его руки, нарочно отодвигает её в сторону, не дав этому прикосновению произойти. – Ты именно там, где должен быть, поэтому, тебя не нужно спасать, - холодно произносит, поднимаясь с кровати, не отводя взгляда от чужих глаз, которые снова наполнялись слезами, но помимо них, обидой и недоверием. За дверью слышаться чужие шаги, а это означало, что Чонгуку нужно продолжить говорить, то, за что он возненавидит себя даже больше, чем этой ненависти вырастет в самом Юнги. – Я не спасал тебя, «пытался и пытаюсь до сих пор», - мне это не нужно, - «я жить не смогу, если не сделаю этого», - я лишь дал им возможность взять тебя, «я надеялся, что ты вспомнишь про тот тайник, и виню себя за то, что не сказал тебе о нём. За то, что не сказал всё с самого начала. Виню себя за всё, что ты сейчас переживаешь, и за всё, что вынужден говорить тебе». – В следующий раз, подумай дважды о том, кому стоить верить, а кому – нет. – Пытаясь звучать безразличным, но больше, насмехающимся, Чонгук слышит, как позади него открывается дверь, и в комнату проходит Рэйн, с ещё одним человеком, в руках которого шприц. - Я не ясно выразился… - начинает Рэйн, но единственное развлечение Чонгука здесь, это перебивать этого индюка, дабы совсем не свихнуться, а потому, он и сейчас не отказывает себе в этом удовольствии. - Мне было скучно, вот и решил зайти, дать совет на будущее. – Кидает взгляд на человека, который присел на постель рядом с Юнги, затягивающего его руку жгутом. – Но судя по твоим действиям, проживёт он ещё не долго. Или Намджун теперь некрофилией увлекаться стал? – стреляет взглядом в Рэйна, который от возмущения, кажется, взорвётся сейчас. В любом случае, лучше глядеть на это побагровевшее лицо, чем на лицо Юнги, у которого от имени Намджуна, один ужас на лице и в глазах. - Да ты… - Что я? – Снова. – Прошлый препарат был достаточно сильным, он не сможет двигаться ещё несколько часов, а следовательно, не сможет сбежать. Так зачем снова пичкать его этой дрянью? Вы в курсе, о последствиях, которые могут быть? - А ты, смотрю, так сильно заботишься о нём? Хочешь, снизить бдительность и сбежать с ним? – повышает голос, - я выполняю приказ… - Ты так хорошо знаешь тоннели? Если бы я захотел, то мы бы спокойно вышли, без этого цирка. Так же, я сомневаюсь, что Нам приказал убить мальчишку. У него и без того сердечная недостаточность, а вы ему один из самых сильных вкололи. И сейчас собираетесь добавить, при этом, оставляя парня в духоте, в которой он мог просто задохнуться. И кто же тогда был бы виновен в гибели любимой игрушки твоего обожаемого господина? – приблизившись почти вплотную и понизив тон до устрашающего шёпота, откровенно бросает в него эти слова. – Ты конечно можешь добить мальчишку, ему много не надо, достаточно как раз этой дозы, но делай это без меня и огребай потом сам. Но поверь, пушкой в заднице, ты не отделаешься. Он тебя собственными зубами разорвёт, если с ним что – то случится. – Завершает и отходит от переставшего дышать на эти секунды парня, - дальше, выбирай сам, - добавляет, разведя руки в стороны, кинув быстрый взгляд на Юнги, у которого брови сошлись на переносице, от услышанных слов, подмигивает ему, и удаляется из комнаты, надеясь, что эта выходка сработала. Спускаясь с последних ступеней на первый этаж, решая найти своего сообщника, его резко хватают за локоть и утаскивают под ту самую лестницу. - Чёрт, Хью, - шумно выдыхает Чон, на самом деле испугавшись, и выжидающе глядя на него. – Говори, - шепчет. - Нам сказал, что будет позже, больше ничего. Парни нашли лабораторию, их заперли на складе, - начинает, спотыкаясь о шумный выдох Чона, который всё равно просит его продолжать. – Я договорился со знакомым в участке, он выпустит тех двоих, сразу тревогу бить не будет, но времени может дать не так много. – Передав Чону телефон, оповещает. - Примерно? - Около трёх часов, до пересменки, дальше - погоня. - Ясно, - выдыхает Чон и, набирая номер Хосока, думает о том, что бы ему такого сказать, чтобы он не грозился свернуть ему шею, а сначала выслушал. - О, и да, они заметно потрёпаны, особенно Чон. - Добавляет Хью, на что Чонгук недовольно цокает и смотрит на мужчину так, мол, ты бы ещё позже сказал. В любом случае, Чонгук понимает, что времени у него не так много, а потому, просто набирает, надеясь, что Хосок ответит. - Кто это? – отвечает усталый голос, почти сразу. - Вам нужно как можно быстрее доехать до особняка, Чимин и Тэхён заперты, на складе в тоннеле. Юнги у Намджуна. – Быстро проговаривает. - Чонгук? Что это значит? - Время дорого, у вас пара часов. Я скину координаты особняка и как вам пройти на склад. Торопитесь и будьте осторожны. - Но как же?... - Дальше я сам, просто уезжайте куда – нибудь. – Не даёт Хосоку сказать что – то ещё и сбрасывает вызов, сразу начиная печатать сообщение. Закончив, он отдаёт его Хью, и собирается выйти из под лестницы, как тот хватает его снова. - Почему не сказал, где ты? – недовольно спрашивает. – Сам ты не вылезешь, и я уйду, как и предупреждал. - Я знаю, но они и без того уже слишком втянуты, а виноват только я. – Хлопнув друга по руке, освобождает себя от хватки и выходит. Чонгук не обижается на Хью, не злится, не пытается удержать. Они изначально договаривались о том, что тот поможет только до серьёзных событий и уйдёт, а он и без того слишком много сделал. Возможно, ему было бы проще выбраться, будь тут остальные ребята, но каждый из них уже достаточно настрадался, особенно Чимин с Тэ, а Хосок с Джином вообще не имеют отношения к происходящему, а потому, нечего им тут делать. Чонгук допустил ошибку, погряз в своей трагедии, в своём эгоистичном желании, игнорировать всё, теперь он должен её исправить. Он сам, а не кто – то за него. К тому же, зная, что Тэ и Чимин будут спасены, в его голове уже на две проблемы меньше, и теперь, он может полностью сконцентрироваться на происходящем здесь. Чонгук решает выйти на улицу и покурить, заодно обдумать свои следующие действия. Рейн наверняка побоялся вкалывать ещё что – то Юнги, но, даже не смотря на это, он сможет более – менее передвигаться, только спустя, часов, шесть. Вряд ли у них есть столько времени, даже не смотря на то, что Намджун, как видно, пока не торопится сюда. Но есть и другой вариант, где он настолько подозрительный, что не предупредит о своём скором приезде никого, и Чонгук может попасть в весьма невыгодное положение, потому что Намджун вряд ли поедет сюда один. Тут его взгляд падает на того бугая, с которым он, изначально разговаривал в тоннеле, он ходит поблизости и наблюдает за Чоном, вынуждая помахать ему рукой. Бесспорно, тупой, да вот только чтобы уложить его, нужно куда больше сил, чем имеется у Чонгука на момент сейчас. А он является одним из главных, физических препятствий, за ним идёт Рэйн. По – хорошему, Чонгуку следовало бы отдохнуть как следует, например поспать и поесть, но в этом доме ему не внушает доверия даже стакан воды, из под крана, а еда подавно. Как и засыпать здесь не хочется, есть вероятность не проснуться и спонсором этого подарка наверняка будет тот же Рейн. Не хотелось бы давать ему такую возможность… Но как же тогда? Что нужно сделать Чонгуку, чтобы убрать этих двоих? Хотя бы их. Ответ приходит неожиданно, вырисовывается в одном из узоров рассеивающегося на ветру, сигаретного дыма. - Либо меня грохнут, либо я попробую, - выдыхая остатки дыма и откидывая фильтр, тихо проговаривает, после чего возвращается в дом, с чёткой целью, в следующий раз выйти отсюда вместе с Юнги.