Вознесение

В подвалах всегда веет мерзкой вонью и сквозит ветром, но не так это противно вдыхать, когда ты занят вещью, явно очень важной для тебя; Вещью, которую ты ни разу не делал, но так жаждовал минутами ранее, вещью, выходящую из ряда вон с идиотскими правами общества, так сильно различающимися с твоими интересами. ... Когда твои длинные и худые пальцы с когтями, как у дикой рыси блуждают по мелкому телу, тяжело и быстро дышащему под тобой. Она смотрит на тебя немигающим взором, своими большими черными глазками бусинками, в то время когда ты выхватываешь из сапога перочинный ножик, и громко щёлкнув им, поставляете худой шейке, настолько тонкой, что можно обхватить рукой. Она дёргается машинально, на рефлексах, но ты всё равно сильнее ее - одного удара хватает, чтобы вновь приложить её к стене, ударив об неё головой, слегка надавливая ножом на шею, пуская и ранки алую кровь. Она начинает пищать. ... Но ты слишком голоден для этого... И до смешного, - хочется потрогать надрез, лизнуть, прикусывая. Ощутить на языке эту вызко-вязко жидкость, сделать ещё, повторить... Вдохнуть запах. ... Или до отвратительности. Подхватить за бедра - усадить на стол и куснуть так, чтоб визжала, как девчонка. Хватануть, чтобы снова слизать вязко-жидко-соленое. В желудке противно урчит, и на миг ты давишься вязкой слюной с желудочным соком, а на языке остаётся противная горечь. Ты глотаешь так громко, что сам удивляешься - округляет глаза и капаешь слюной - непроизвольно, но ничего при этом не чувствуешь. И, видимо, этим своим действием ты пугаешь ее: перестаёт дышать и прижимает свои гигантские ушки в ожидании чего-то, явно не приятного. Крыса, которая хочет убить кошку... Не иронично ли..? Ты вновь переводишь взгляд голубых огоньков в чёрные, словно пустые глазницы. Но... Она смотрит безразлично. Черные неживые глаза следят безразлично, им плевать, что ты сейчас будешь рвать их, наблюдая как капает алая влага. Смотрит-смотрит-смотрит Немного ошарашенный такой реакцией ты ведёшь ухом. Ответ не так сложно найти, как лёгкую ухмылку иронии в её жесте, - она смирилась... До тошноты, смирилась и смотрит до сих пор не сделав ни одного вдоха, пока ты - бездомный идиот и уебан-головорез - стоит и тупит с ножом у шеи, хлопая глазками. Или же ждёт чего-то? Бред, если и ждёт, то только чуда с волшебной палочкой. " Говорят, у росомах есть традиция: съесть сердце поверженного." Выдавливаешь ты севшим голосом. Настолько противным, что, казалось, блеванет сейчас, сидя на столе. На секунду она меняется в лице, но лишь для того, чтобы прикрыть веки и тоже выдавить: " Я слышала, сердце должно ещё биться..." И невесть кому она это сказала. Или проканстантировала факт, чтобы лучше осознать суть происходящего, либо по-заигрывать решила на последние минуты, а если так... ( Хех ) ( Сучонка какая ) И до безумия - сидит и смотрит, слегка щёлкнув клычками... Хочется проткнуть ей шею, разобрать мышцы и стиснуть в зубах горячее-живое, ещё бьющееся. А она продолжает сидеть и смотреть с видом Белой леди. С видом таким, что злиться непроизвольно начинаешь, мотая хвостом из стороны в сторону. Хочется плюнуть ей в лицо; Женщина - она прав иметь не должна, а так нагло, прям в твою длинную зубастую морду, совсем без стыда. Либо она сумеречная девка из подворотни, подобного уже не боится, либо ей действительно все равно. Даже не знаешь, что было бы лучше Ты капаешь тягучей слугой ей на подол, до тех пор, пока нож не обрезает узел карсета и не оголяет плечи и ключицы, под резкий вдох. Вновь подставляешь лезвие к белой шерстке и делаешь надрез - короткий, неглубокий. Пока не вспоминаешь диалог минутой ранее. Пока не срываешься и не давишь на плоть, кусая шею у основания. Она скулит, воет, дёргается в твоих, хоть и ослабевших, но сильных руках. Бьется-бьется-бьется... До тех пор, пока ты не откидываешь нож в сторону и не вгрызаешься в мягкую чистую плоть клыками, вырывая и пачкая все подряд. До тех пор, пока ты не ощущаешь бешенный пульс на сухих губах. До тех пор, пока она визжит и стонет, захлебываясь... На улице капает дождь и ты сильно кутаешься в черный плащ, пряча свое худое, грязное тело. До тех пор, пока не уходишь отсюда, понимая, что больше не голоден...