A Fool in Love

      — Йохан! — Жалобно тянешь ты.        Твоему негодованию не было предела.       — Я был голоден, — абсолютно невозмутимо парировал обвиняемый, бесстыдно глядя тебе прямо в глаза.       — Но ты испортил крышу! Без крыши домик будет некрасивым! — Уныло стонешь, с неподдельной обидой глядя на покосившееся от тяжелой жизни кондитерское изделие.       — Он и так некрасивый, — пробурчал он себе под нос и осекся, заметив твою реакцию.       Покупая набор для создания пряничного домика, ты надеялась, что совместное занятие объединит вас с Йоханом и вселит в него рождественское настроение, но... что-то пошло не так.        Глядя на кривую лачугу, добрая часть крыши которой была съедена Йоханом, и вспоминая, какой труд вы в нее вложили, ты глубоко вздыхаешь, устало опускаясь на стул рядом с ним.        Канун Рождества.        Два слова, которые способны вселить необъятный свет в сердца миллионов людей. Два слова, которые несут в себе тепло и надежду. Всего лишь два слова, а сколько эмоций и чувств затаились в них!        Канун Рождества не мог оставить тебя равнодушной, и ты мгновенно воспылала необузданным стремлением провести этот знаменательный день с Йоханом.        Потратив весь день на то, чтобы украсить дом и наполнить его праздничным настроением, ты запаслась продуктами для завтрашнего рождественского ужина и не преминула сообщить Йохану о грядущем праздновании.        Но, как ты и догадывалась, он не был воодушевлен, проявляя к твоим стараниям абсолютное безразличие. Как бы ты не старалась преисполнить его рождественским настроем, он лишь лениво зевал.        Пряничный домик должен был стать первым связующим звеном между Йоханом и приближающимся праздником, но стал лишь вашей общей головной болью. В первые же минуты вечно голодный мальчик умудрился высосать почти весь клей для пряничного домика и покусать строительные материалы, так что попытка воздвигнуть памятник Рождеству обратилась горьким прахом.        Что ж, в этой битве ты проиграла.        Йохан молчал, краем глаза наблюдая за тобой. Лакомство пахло слишком вкусно, и он не смог удержаться от того, чтобы не попробовать его раньше времени. Не то, чтобы он чувствовал вину, но от твоего расстроенного лица внутри что-то неприятно сжималось.       — Ты злишься? — Осторожно спросил Йохан.       — Вовсе нет, — ты отрицательно покачала головой. — Просто, ну... В последнее время ты был каким-то подавленным, и я думала, что смогу поднять тебе настроение. Я люблю Рождество и ждала его с нетерпением, и хотела, чтобы бы тоже... радовался. Наверное, это эгоистично с моей стороны. Прости.        Твои слова заставляют Йохана замереть.        Эгоистично? Прости? За что ты извиняешься? За то, что хотела доставить своему возлюбленному радость? За то, что хотела помочь ему избавиться от тягот серых дум? Ты ли эгоистка здесь?        Он поворачивается к тебе лицом в наваждении, что ему послышалось.       Но ты сидишь, печально понурив голову от осознания провала, и не молвишь ни слова. От твоего вида и понимания собственной вины у Йохана в груди что-то неприятно сжимается.        Он — причина твоей печали?        Ответ не заставляет себя ждать.        Йохан чувствует себя абсолютным эгоистом.        Зарывшись в собственные проблемы, он совсем не замечал ничего вокруг себя. Не ценил твоих стараний, не видел твоих желаний, не понимал, забыл про тебя саму. Забывшись удушливым сном, он успокоил себя тем, что ты рядом, и не счел важным заботиться о твоих чувствах.        И вот во что это вылилось.        До этого дня ты всегда умело скрывала свои негативные чувства, ловко примиряясь со всеми неприглядными чертами характера Йохана. Принимала и любила его всего, даже если это было тяжело. Нередко Йохан был отчужденный и холодный, страдал вспышками ревности и мимолетными капризами истосковавшейся по любви души, но он искренне отвечал тебе взаимностью, хотя поделать с колющей тьмой в сердце ничего не мог.        Погрузившись в собственные думы, ты не обратила внимание на руку, неуверенно протянутую к тебе в приступе раскаяния.       — Я тебя расстроил?       — Нет.       — Врешь, — пробурчал Йохан, но взгляд его заметно смягчился. Какое-то теплое чувство растворилось в ониксовом море, но ты не смогла понять, какое именно. — Если ты хочешь пряничный домик, я куплю его тебе... Позже.       — Не в пряничном домике дело, — ты слабо покачала головой. — Можешь доесть все, что от него осталось.        Упадок рождественского настроения навел тебя на мысль, что, может, тебе не следует справлять этот праздник? В конце концов, ты не могла радоваться и в полной мере ощутить это событие, пока Йохан не разделял твои чувства. Праздник семьи и любви... наверное, пройдет мимо вас.       — Я виноват, — он больше не мог смотреть, как самое милое существо в его жизни увядало на глазах, как забытая в серой комнате орхидея. — Прости, если обидел тебя. Я... не хотел.        Ты перевела на Йохана удивленный взгляд. Удрученный пониманием своего проступка, он был похож на провинившегося ребенка с надутыми губами и потупленными в пол глазами, который изо всех сил снискал снисходительность у строгой матери.       “Такой милый,” — ты не могла не умилиться, глядя на своего возлюбленного, чье невинное ребяческое поведение просто не могло не тронуть твое сердце.       — Мы можем сходить куда-нибудь завтра, — продолжал он, все так же не поднимая глаз на тебя, — провести время, как ты хочешь. Завтра ведь... Рождество.        Он замолчал. Его душа ожидала твой ответ почти в холодном трепете, однако тело было совершенно недвижимо, подобное изваянию божественного мастерства рук.        Ты вздохнула. С выдохом тебя покинули усталость и прогоревшее в горле разочарование. Разве можно было остаться равнодушной, когда Йохан впервые открывает тебе свою уязвимую, нежную сторону?       — Не важно, что мы будем делать, Йохан. Главное, что мы будем вместе. Это ведь семейный праздник, — ты потянулась к возлюбленному и заключила в ласковые объятья. — А ты — моя семья. Мне большего не надо.        Йохан прижимает тебе к себе крепче, утыкаясь носом в твою шею. Ладони у него горячие, хватка крепкая, а тихие извинения, которые он не перестает бормотать, щекотят кожу.       — Ты... ты тоже моя семья, — облегченно заключает он. — И я буду с тобой всегда.        Рождество — праздник семьи, любви и милосердия. И завтрашний день обязательно будет прекрасным, ведь самое главное, что ты проведешь его с тем, кого любишь.       — Так ты построишь мне новый пряничный домик?       — . . .