Алая арфа

- Господи! - Кит был так ошеломлен, что даже потерял способность не то что ругаться, а думать внятно. Сам по себе и так эмоциональный, нервный и артистичный, сейчас он физически почувствовал, как ужас медленно поднялся по его телу, сковав сперва пальцы рук, потом запястья, парализовав локти, и, наконец, добрался до плеч. Шею свело короткой судорогой, в голове стало пусто. Совершенно пусто, как будто бы он остался один посреди огромного аэропорта, не зная языка и правил страны. - И что теперь делать? - спросил Кит сам себя, но скорее для того, чтобы сказать хотя бы что-то и не чувствовать себя настолько беспомощным. Самое первое решение напрашивалось само собой: он расслабился, развлекался и мог просто не заметить, когда блокнот выпал из кармана прямо посреди вечеринки. Конечно, он бы заметил, что что-то упало (точно?), ну или кто-нибудь, стоящий рядом, обратил бы внимание. Хотя тоже не точно. Настолько поглощающей и радушной была царившая кругом атмосфера, что заметить такую мелочь можно было, разве что наступив на нее. Достав телефон, Кит на пару секунд позволил себе задуматься, как будет воспринято его сообщение, да к тому же в такой поздний час. Если Кристофер сочтёт это надуманной навязчивостью, их призрачному знакомству можно положить конец сразу. «Хватит пытаться думать за других. В отличие от тебя самого, окружающие люди - нормальные, и не запутавшиеся в собственной жизни и вранье». Внутренний голос, как всегда, проигнорировал все предыдущие просьбы заткнуться. «Извините меня за беспокойство, сэр. Вам не попадался на глаза мой блокнот? Может быть на улице?..» Текст сообщения не был образцом вежливой переписки, но время не предполагало соблюдения политеса. Дожидаясь ответа и совершая очередной круг по комнате, Кит, не очень надеясь на то, что в центре еще кто-то остался, набрал знакомый номер. Пара гудков показалась ему похожей на звук церковного набата. - Центр Ирландии, охрана, - сухо отчеканили на том конце. - Добрый вечер. Я хотел бы узнать, не приносили ли вам сегодня небольшой блокнот? Что? Нет, нет, он совсем маленький, со съёмной обложкой. Нет? Точно нет? - с отчаянием повторил Кит и, получив заверения в том, что никаких блокнотов, органайзеров и записных книжек не находили, а также, что если найдут, то оставят у администратора, поблагодарил и повесил трубку. Призрачная надежда на то, что Кристофер ответит, что вещица у него, растаяла быстрее, чем дым от салюта над Темзой. «Нет, я ничего не находил». Сухой короткий ответ. Взвинченный до предела, Кит представил, как Кристофер сидит дома, наслаждаясь каким-нибудь прекрасным фильмом и бокалом вина, - и среди этой безмятежности вдруг должен тратить время на ответ какому-то ирландскому мальчишке, которому вздумалось написать на ночь глядя. «Так. Прекрати немедленно. Тоже мне, королева драмы! Напоминаю, у тебя все ещё член между ног и голова на плечах, поэтому перестань накручивать себя и изображать истерику, словно капризная девчонка, которую выгнали из бара за то, что ей девятнадцать. Думай!» Внизу он ничего не ронял. Иначе бы уже принесли. И все же не помешало бы проверить. Кит наспех оделся в удобную домашнюю одежду и, не закрывая дверь, отправился на первый этаж. Спускаясь по лестнице, он внимательно осматривал каждую ступеньку и поворот. Один раз даже угол дорожки приподнял, чтобы убедиться только в одном: ему показалось и под ковром ничего не лежит. Внизу, как всегда, негромко работал телевизор, транслируя на этот раз один из спектаклей Мориса Бежара, и, помимо света, горящего на небольшой кухне, было совершенно пусто и тихо. На кухне, как и следовало ожидать, обнаружился Чарльз, читающий какую-то медицинскую карту, взятую с работы, и по рассеянности опускающий уже четвертую дольку лимона в кофе. Кит постучал по наличнику двери. - Ты решил сделать лимонад? - Что? Ох, черт! Ладно. - Чарльз хотел было выловить невольных утопленников обратно, но только рукой махнул. - Знаешь, эта фраза становится привычной, но на тебе лица нет. - Угу. Ты давно пришёл? Был ещё кто-нибудь тут? - Да, конечно. А что случилось? - Доктор внимательно посмотрел на своего - подопечного? друга? - и отпил из чашки ту невообразимую гадость, которая там получилась. - Да ничего, по сути. Просто хотел спросить, может быть, кто-то находил тут блокнот? - Нет, - Чарли призадумался на миг, - нет, точно никто. А ты точно его потерял? - Выронил где-то или оставил, а найти не могу, вот и спрашиваю на всякий случай. Кит сам удивился тому, как спокойно и почти беспечно звучали его слова. «Молодец. Отлично научился притворяться. Даже перед своими выходишь на высший уровень. Что, маска приросла окончательно? Не знаю, как тебе, а мне бы стало стыдно». Кит чуть вслух не зарычал «заткнись!», адресуя этот приказ, понятное дело, своему несносному, надоедливому внутреннему голосу, который, похоже, все больше и больше начинал жить своей жизнью. Впрочем, главное он услышал - никто ничего не находил, - и оптимизма это не добавляло. Юноша удивился сам себе: ещё полчаса назад он был в панике, был готов перевернуть весь Лондон в поисках пропажи, а сейчас стало вдруг так спокойно. В кухне, похоже, начала перегорать лампочка, свет, обычно яркий, выглядел приглушенно-мягко, отбрасывая на серую футболку Чарли причудливые тени. - Ладно, я пойду тогда. А то день завтра убойный. - Кит шутливо козырнул и отправился к себе. А что, в сущности, он мог еще сделать? Ничего. Он предпринял все попытки поиска, которые были доступны в данный момент времени. Уже на пороге комнаты Кит сообразил, что так и не спросил Чарльза о зеркале, вдруг это именно он принес пропажу? Но напряжение последнего часа и прочие переживания сказались свинцовой тяжестью на плечах. Кит прикрыл дверь и, не раздеваясь, рухнул лицом в подушку, последним сонным усилием натянув одеяло на ягодицы. Кружка глухо стукнула о дубовую столешницу, расплескав мутное и явно не самое лучшее содержимое. Его резко дёрнули за плечо, заставляя повернуться. Безрассудный поступок, если хорошо подумать, но, видимо, человеку, который маячил перед ним, было все равно. Паренёк, лет... да черт его знает, сколько ему лет, в неверном свете десятка дурных коптящих свечей все кажутся моложе. - Что нужно? - Это было грубо. Но не грубее, чем хватать за плечо незнакомца. - Поговорить. - Запальчивость в голосе мальчишки перекрывала шум за столами. Это было многообещающе. - Говори, - он пожал плечами и откинулся спиной на стену, принимая максимально вальяжную позу. Было интересно, что этот визитер, такой напыщенный и гневный сейчас, может ему сказать. - Ты... - Запала хватило только на первое слово, выдох, который, казалось, вытянул за собой всю злость. Серые глаза напротив полыхали, отражая пламя стоявшей на столе между ними свечи - единственной восковой в таверне. - Я. - Он пожал плечами, окончательно выбивая почву из-под ног своего обвинителя. – Я, и что с того? - Ты бесчестный, подлый, алчный и безбожный человек! «Маленький наивный провинциал!» - Насчёт последнего поспорю. - Он отпил из кружки снова. Пиво было дрянным, как будто стая диких крыс наделала в Темзу. - Наверное, ты хотел сказать: «Спасибо, что спас мою никчемную задницу и не дал помереть на виселице»? - Из-за тебя погиб человек! - Только один? Нужно больше стараться. Провинциал перед ним задохнулся от возмущения, стукнул по столу сжатой в кулак рукой, зашипел и отпрянул невольно. - Осторожнее. Так можно и себе навредить, - почти издевательски протянул поэт. - А чего ты ждал? Что я буду сидеть здесь и сокрушаться? Умываясь слезами, каяться в грехах перед распятием и умолять всех и каждого простить мои поступки? Этот мир жесток и не состоит из фей, купидонов, роз и белых единорогов! - Ты можешь все исправить! - Могу. Но не буду. Визитер вскочил. - Тогда я могу! Я пойду прямо к нему, прямо к Топклиффу и во всем признаюсь. - И подпишешь себе приговор. Вперёд. А я буду знать, что напрасно потратил время. Будильник мерзко затрещал прямо под ухом. Уже ложась, Кит зачем-то сунул руку с телефоном под подушку. Рука затекла, но проснулся он на удивление бодрым. Виски не ломило, он не чувствовал себя разбитым, и, немного удивившись по этому поводу (в последнее время такое случалось нечасто!), юноша спустил ноги с кровати, параллельно поднимая жалюзи на окне. В глаза ударило солнце, заставляя сощуриться и помотать головой. Надо же, он проснулся ровно в девять и, получается, проспал всю ночь, даже не шевелясь? Интересно выходит. Вспомнив свое вчерашнее решение, Кит потянулся было за блокнотом, но потом вспомнил и это. Куда он делся?! Как?! Этот блокнот стал неотъемлемой его частью, как глаза, руки или любимая песня, что въедается в сознание крепче, чем цены за проезд. Кит носил его во внутреннем кармане старой куртки, затем тренча, и поэтому не стал изменять своим привычкам и теперь. Даже не одевшись, он тщательно проверил все еще раз. Карманы куртки, джинсов, брюк. Ящик стола, под столом, за столом. В шкафу, за шкафом, обе сумки. Нет, ему не показалось вчера - блокнот пропал. С глухим стоном Кит опустился на кровать и вцепился в растрепанную шевелюру. Лучше всего описать его чувства могло банальное «всё пропало!» Только в его случае это не было пустой патетикой - всё означало именно всё, всю его жизнь, всё, что у него было. Потрепанный блокнот со сменными блоками был и последней вещью, связывавшей его с домом. Телефон под ногой (давай, сядь на него ещё!) завибрировал, определённо желая добавить своему обладателю неприятностей. Конечно, не каждый звонок сулит недоброе, но почему-то сейчас Кит был в этом уверен. И не ошибся. - Мистер Хейс? Голос на том конце провода был напряжённым и отстранённо-холодным, не предвещающим ничего хорошего. - Кт... Мистер Саутвелл? Простите, я... Договорить ему не дали. - Зайдите ко мне через час. Он больше ничего не сказал, просто повесил трубку и даже не выслушал ответ. Пока Кит одевался, руки у него дрожали как у похмельного алкоголика после десперадос. Словно бы видя себя со стороны, он схватил ключи и телефон, вылетел из комнаты, выругался, вернулся за сумкой и прямо как был, во вчерашней футболке, хорошо хотя бы застегнутых джинсах и кое-как завязанных кедах, рванул вниз по лестнице, каким-то чудом умудрившись не скатиться с неё кувырком. Пока он, словно от погони, несся к метро, не замечая никого и ничего вокруг - слава небесам, что не попал под машину! - то мог думать только об одном: что-то случилось. Подспудно он понимал, что пропавший блокнот и этот звонок как-то связаны, но не мог ни предположить, как именно, ни точно ответить на вопрос: а почему, собственно, он в этом так уверен? С разбегу перемахнув через турникет, даже не тратя время на то, чтобы приложить карточку к считывателю, Кит влетел в последний вагон стоящего на станции поезда и по инерции пролетел вглубь вагона, затормозив о противоположную, наглухо закрытую сейчас, дверь. Бамм! Плоский удар всего тела о стекло привёл его в чувство. Кит уставился на свое отражение: щеки покраснели, волосы дыбом. Он даже забыл причесаться и умыться. Слава богу и его предусмотрительности, в кармане джинсов нашлась резинка, и кошмар на голове был немного исправлен: Кит стянул волосы в низкий узел, и этот простой жест словно бы привёл его растрепанные мысли в некое подобие порядка. Постепенно, слушая монотонный стук колёс и голос, механически объявляющий станции, он начал восстанавливать в сознании события вчерашнего дня. В кафе блокнот определённо был при нем, доставая портмоне, Кит совершенно чётко видел корешок обложки. Когда он приехал в культурный центр - тоже. А потом? Как он ни напрягал память, восстановить события точно не получалось. Возможно, дело было в том, что расслабился он на самом деле гораздо больше, чем предполагал. - Леди и джентльмены, выходя из вагона, проверьте, не оставили ли вы свои вещи, - бездушно произнес голос диктора в динамик. Вот оно! Нужно узнать телефон службы находок и обратиться туда. Наверняка, если он обронил блокнот в метро, то его отнесли станционному служителю. Конечно, это совершенно не гарантированно, но привыкший мерить многих по себе и почему-то верить в лучшие черты человечества, Кит очень надеялся, что нашёлся такой честный и совестливый человек, который непременно поступил так же, как поступил бы он сам. Ещё можно было дать объявление в студенческий центр. Или просто распечатать несколько листовок и расклеить в переходах, конечно, с объявлением небольшого вознаграждения. Но желанное успокоение никак не наступало. Нарастающее чувство беспокойства давило все сильнее, желудок, благо что был пуст, скручивался в узел и норовил выпрыгнуть через уши или горло – смотря, какой путь окажется короче. Бегом поднимаясь по лестнице, Кит ощутил, что откровенно задыхается, но, судя по часам на станции, до назначенного времени у него оставалось всего шесть минут, а значит задерживаться было нельзя. Весь взмокший, бледный, с горящими глазами, он влетел в здание редакции и затормозил у стойки администратора, хлопнув по ней ладонями. - У меня назначено на десять у мистера Саутвелла. - Документы, пожалуйста, - секретарь за стойкой, видимо привыкшая ко всему, даже не обратила внимание на странный вид посетителя. Кит полез было в сумку и... - Чёрт! При нем не было удостоверения, карты студента, да ничего при нем не было! В спешке он схватил сумку, с которой ходил на занятия и работу! «Твою мать, твою мать, рыба-меч чуть не проткнула мне башку!» всплыла в голове крайне некстати строчка из наиглупейшего фильма. Юноша с трудом подавил желание хихикать. - Всё в порядке, Сесиль, это ко мне. Тон Саутвелла не предвещал ничего хорошего. Точнее, Кит совершенно точно мог сказать, что предчувствия - смутные, неощутимые, которые он испытывал по дороге, когда отвлекался от мыслей о своей пропаже - подтвердились. Сегодня, в своём строгом сером костюме, с равнодушным лицом священника, пришедшего слушать исповедь, Роберт Саутвелл откровенно пугал. Не осталось мелких добродушных морщинок у глаз, улыбка, прижатая уголками губ, сбежала без следа. Кит невольно сглотнул, коротко выдохнул и не успел даже рта открыть, когда официально-спокойный голос произнёс: - Пройдемте в мой кабинет. Ответа от него не ждали. Кит послушно поднимался по лестнице, глядя в идеальный разворот плеч, обтянутый официальным пиджаком, и пытался понять, что случилось. «Почему в последний месяц я вечно во что-то влипаю? Новые ботинки на стол я вроде бы не ставил!» Юноша упорно пытался не накручивать себя, не думать о том, что ему могут сказать. Только одно никак не шло прочь: Саутвелл узнал о том, где и кем он работает. После разговора с Дэррилом страх разоблачения не оставлял его ни на минуту, не давая полностью расслабиться, живя с оглядкой, то и дело проверяя дважды, а то и трижды все, что он собирался сказать. Воображение очень живо нарисовало анонимную записку, почему-то состоящую из букв и слов газетной вырезки, коротко, но ёмко характеризующую то, чем занимается новый сотрудник редакции, подброшенную на стол Саутвелла или в почтовый ящик его роскошного дома (Кит, кстати, понятия не имел, где и как живёт идущий впереди него человек), и вот теперь его вызвали, чтобы сообщить о том, что сотрудники подобного морального облика здесь не нужны. Картинка в голове была необычайно яркой: вот Саутвелл, в халате и почему-то непременно зелёных мягких тапочках, стоит во дворе дома, закрыв почтовый ящик, и, хмурясь, пытается понять, о ком идёт речь в этом шпионском послании. А потом, за утренним кофе, до него доходит. Кит чуть не расхохотался – видимо, зелёные тапочки так подействовали. Прикусил костяшки пальцев, чтобы приглушить рвущиеся из груди звуки, и шагнул в кабинет. Дверь за ним закрылась со звуком запирающейся судебной камеры. Саутвелл, по-прежнему не глядя на визитера, достал из шкафчика две чашки и наполнил их из стоящего на подоконнике полного прозрачного кофейника. Недоумевая, но не дожидаясь приглашения сесть, Кит устроился за столом. Сердце бешено колотилось, в висках стучало. В без слов поданную чашку юноша вцепился как в святое распятие. И только тут заметил лежащий на столе номер «Таймс». Невольно зацепившись взглядом за ровные чёрные строки, он вчитался - и задохнулся от возмущения. Он смотрел на свои собственные мысли и умозаключения, на свои собственные обороты и эпитеты и не мог заставить себя произвести ни звука. - Судя по вашей реакции все, что я собирался сказать вам, мистер Хейс, не имеет смысла. - Сэр, я не понимаю! - Он отмер, наконец, пытаясь заставить себя поверить в то, что это происходит на самом деле. - Я не виню вас. Многие амбициозные молодые люди отправляют свои материалы в разные газеты, но кое-что меня все-таки насторожило. Мне кажется, Кит, вы - человек честный. И не стали бы поступать подобным образом. Саутвелл отпил из своей чашки. Кит ожидал, что он будет в ярости. Будет кричать, гнать его прочь без заявления и пособия, но редактор казался скорее озадаченным и огорченным. - Я не знаю, как это получилось. Кит был готов оправдываться, приводить аргументы, доказывать. Схватив свою чашку, чтобы скрыть дрожащие руки, он посмотрел прямо в холодные глаза казавшегося дружелюбным начальника. - Я... Мистер Саутвелл… - «Давай, выдай эту идиотскую фразу про то, что все не так, как он подумал». - Я никогда не был в редакции «Таймс» и не знаю никого оттуда. Дело в том, что я... вчера я был приглашён на одно мероприятие и, кажется, именно на нем потерял свой блокнот. Я искал, клянусь вам. «О, патетику подвезли прямо к дверям! Давай, мальчик, заставь его плакать». - Я могу это доказать! Я писал своему другу, вот, можете взглянуть, и... - Кит полез в карман, чтобы достать телефон и показать переписку с Кристофером, но был мягко остановлен прикосновением к предплечью. - Я огорчён, крайне огорчён. Хотя бы потому, что мне понравилась ваша предыдущая работа, и теперь, как это ни прискорбно, её придётся переписать. Пейте кофе, Кит, вы сейчас в обморок упадёте. Кит, как заведенный, сделал пару глотков. Как же это он, интересно, сейчас выглядит со стороны, если незнакомый ему человек, его начальник, нарушая профессиональную дистанцию, сообщает об этом? - Ещё больше меня огорчает то, что я ничего не могу сделать. Кит снова скользнул глазами по буквам - и наткнулся на подпись: «Фото: Адриан Боул. Репортаж: Уильям Арден». - Ах ты..! - не сдержался юноша. - Простите, сэр. Мозаика в голове вмиг, как щелчок кодового замка, сложилась воедино. Маслянистый крепкий кофе, обжигая, скатился по пищеводу, юноша продышался, глотнул воды и, в самом деле как на исповеди, выложил все. Как получил приглашение, как столкнулся на лестнице с тремя парнями, как потом... - Но как он сделал это так, что я не почувствовал?! Кита пробила дрожь. Блокнот всегда был при нем и стал его неотъемлемой частью, его вторым я. Отрывки поэмы, какие-то зарисовки, наброски статьи, и самое ужасное - пара клиентских телефонов, которые он в спешке забыл переписать в телефон. «Господи, помилуй! Какой же я чёртов идиот!» Саутвелл молчал. - Вы не уволите меня, сэр?.. - Киту показалось, что котенок и тот мяукнул бы громче. - Такого больше не повторится. Я больше никогда так не ошибусь. - Не говорите таких громких слов, Кит, мы все ошибаемся. Нет. После того, что вы мне рассказали, увольнять вас не вижу смысла. Но, как я уже и сказал, статью переписать придётся. К среде она должна быть готова. Полагаю, считать вы умете не хуже меня – значит, у вас чуть больше суток на эту работу. И, как вы понимаете, она должна быть не хуже предыдущей. Да, заберите на стойке внизу свой пропуск, он уже готов. - Разговор он закончил в своей обычной манере, уже поднимаясь из-за стола, чётко давая понять, что Кит может идти. - Спасибо, сэр. Я все сделаю, сэр. - Добро пожаловать в мир журналистики, юноша. - Улыбка Саутвелла была совсем невеселой. Одновременно возмущенный, шокированный, немного напуганный ощущением непредсказуемости той среды, в которую он тянулся как раз за безопасностью, но в то же время испытывающий невероятное облегчение, Кит спустился на первый этаж и подошёл к стойке под большим логотипом издательства. За время его отсутствия на работу пришли ещё несколько девушек, и, так как в холле никого не было, они стояли, отвернувшись от дверей и склонившись над сканером, что-то негромко и оживленно обсуждая. Кит подождал минуту, собираясь с силами, прекрасно зная, что в моменты волнения его голос звучит надрывно и тонко, но потом все же подался вперёд. - Прошу прощения, мисс... - Да? Та самая девушка, Сесилия, в аккуратном брючном костюме с розовым платочком на тонкой шее, повернулась на оклик и сделала пару шагов. - Слушаю вас. - Мистер Саутвелл сказал, что для меня приготовлен пропуск. - Эти слова все ещё звучали странно, даже несмотря на то, что Кит произнёс их сам. Его пропуск. Наверняка всего на пару месяцев или даже на неделю, но это было несомненно огромной победой. Как и то, что его не вышвырнули за порог за ошибку. «Подожди пока. Вот напишешь второй вариант... Или не напишешь». - Кристофер Хейс, верно? - Да, все так. - На этот раз полное имя прозвучало донельзя уместно. - Подпись здесь, пожалуйста... Прекрасно. Она протянула юноше запечатанный конверт. Поблагодарив и убрав как можно дальше, на самое дно сумки, чтобы уж наверняка не потерять, Кит хотел было задать ещё один вопрос, но к нему потеряли всякий интерес. Попрощавшись со спинами секретарш, он закинул ремень сумки на плечо и сквозь вращающиеся двери шагнул на улицу. Жарко. Это было первое, что он невольно отметил. Солнце непривычно ударило по глазам, пробралось сквозь ресницы, заставляя резко сощуриться и опустить взгляд. Где-то справа истошно надрывалась какая-то птица. Опустив голову и ощущая, как нагревается затылок, Кит пошёл было в сторону станции метро, но потом затормозил буквально на полшаге. В колледж он уже опоздал, а на повестке дня стояли два вопроса - два крайне важных вопроса, если быть точным. Первый вопиял как глас в пустыне, попадая в унисон с вороньим карканьем «Ста-тья! Ста-тья!», а второй был куда как более долгоиграющим, но таким же насущным: работа. Насколько Кит помнил, а память в таких вопросах у него была, к сожалению, отменная, встреч на ближайшие два дня запланировано не было. Но это не освобождало от тренировок и встречи с хореографом - ему нужно было поставить новый номер, а на этот раз юноша совершенно не чувствовал в себе сил заниматься постановкой самостоятельно. Благо, в контракте вполне ясно было указано, что за такими вопросами он может обращаться к любому из преподавателей студии, сотрудничающей с клубом. Задний карман джинсов, в который Кит так неосмотрительно убрал телефон, коротко задрожал. Бездумно, уже отпустив свое сознание на поиски нужных слов для предстоящей публикации, Кит вытащил телефон, провернул в руках, откинул крышечку и замер. Наверное, он был похож на лягушку, вытаращившую глаза. Или очень изумленного кота, увидевшего банный халат вместо хозяина. На экране недвусмысленно горело: Кристофер Барретт. Устроившись на невысокой ограде, Кит коротко вздохнул и нажал на зелёную кнопочку. - Здравствуйте, мистер Барретт. Видимо, его интонация выдала юношу с головой. - Доброе утро, Кит. Судя по вашему голосу, вы уже все видели. - Угу, - это прозвучало не слишком вежливо, но ничего другого он из себя вытолкнуть просто не смог. В детстве, если бы он столкнулся с такой ситуацией, то уже, наверное бы, знатно хлюпал носом. Но годы почти отучили Кита проявлять какие-либо эмоции, и все его ощущения, убеждения и представления так и варились у него под черепом, во внутреннем котле. - Я просто хотел сказать, что... Ты был прав, когда сказал, что не доверяешь этому человеку. «Я сказал, что он меня бесит... Или не сказал? Боже, что я вообще тогда сказал? Я сорвался как ревнивая жена только потому, что этот ублюдок вмешался в наш разговор». - Что уж теперь... - У тебя из-за этого проблемы? Кит только помотал головой, потом понял, что его не видят. - Нет, почти никаких, нет. Саутвелл сказал, что понимает, что я ни при чем, хотя очень напугал меня с утра, и я... - И Кит, не задумываясь, вывалил всю историю. На том конце трубки помолчали. - Я не смогу до пятницы появиться в городе. Я пришлю на твою почту фотографии полного вида декораций и эскизы костюмов, если тебе это поможет. «Господи, ты благословил меня! Определенно!» - Спасибо! Спасибо большое! Я пришлю вам смс с адресом почты, хорошо? Простите, я должен идти. На заднем фоне раздался гудок, видимо художник разговаривал с ним из салона авто. - Разумеется. Рад, что все обошлось. - Спасибо. Хорошего дня, мистер Барретт. В трубке стихло. Кит с минуту посидел, переваривая информацию. Кристофер не обязан был этого делать. Совсем не обязан. Тогда почему…? «Потому что он добрый человек с нормальными идеями, дурака ты ошметок. И видел твою статью. И, видимо, тоже не одобряет произошедшее. Скажи спасибо и сделай свою работу. А ещё пожрать бы неплохо. Давай, поднимай булки и двигаем». Кит поднялся с ограды, оправил футболку, сделал пару шагов и очень чувствительно споткнулся, чуть не выронив телефон, который как раз собирался убрать. Коротко и довольно непристойно ругнувшись, юноша сунул телефон в карман и, внимательно глядя под ноги, направился через площадь к кафе, которое, как он помнил, находилось на углу здания, которое было видно из окна кабинета Саутвелла. Странно, в прошлый раз он был так взволнован, а в этот раз так напуган, что даже не сообразил, что площадь выложена неровным булыжником, оставшимся, судя по виду, ещё со времен королевы Анны. Ступать приходилось очень аккуратно, и идти быстро не получалось. Та самая сумасшедшая птица все надрывалась и надрывалась, где-то наверху, в липах, шумел ветер. Машин почти не было слышно, все сливалось в какой-то отдалённый гул, неразделяемый на звуки. Воззвание желудка к завтраку становился все сильнее, и юноша ускорил шаг, все ещё щурясь. Надо бы купить солнечные очки. Если так пойдёт и дальше, то к маю он успеет основательно загореть, а значит, придётся снова мазать лицо солнцезащитным кремом. - Осторожнее, парень! - гаркнули прямо над ухом. Перед глазами мелькнула странная сине-коричневая клетка и что-то кожаное. Кит вильнул в сторону, пробормотал «простите». - Засунь его себе в... - Непременно, - шепнул юноша и отошёл на другую сторону улицы, по неровному тротуару поднявшись повыше. Под ногами бежал неприятного вида тонкий зеленоватый ручеек, отдавая в воздух душно-приторный запах гнильцы. На берегу этого самого ручейка вольготно расположилась раздутая тушка крысы, давно погибшей, судя по обгрызенным лапкам и носу. Ошеломленный, Кит остановился, чтобы вглядеться в это непотребное для Лондона явление, брезгливо сморщился и отпрянул назад. - Молодой человек! Он снова на кого-то налетел. Наученный предыдущим опытом, извиняться он не стал, просто обошёл возмутившегося. И не обратил бы на него никакого внимания, если бы не... строгий коричневый берет с крупной, явно серебряной пряжкой. Помотав головой и переведя взгляд ниже, Кит окончательно перестал что-либо понимать. Под беретом оказался обладатель самого обычного лица и самой обычной фигуры, но вот одежда его под такое определение совершенно не попадала: желтовато-белый воротник лежал почти по плечам, поверх суконного коричневого камзола. Пуговиц на нем не было, только короткие кожаные завязки. Ни перчаток, ни шпаги (Господи, почему у него должна быть шпага и почему он вообще об этом думает?!) у мужчины не обнаружилось, похоже, та самая пряжка на берете была самой дорогой вещью в его гардеробе. - Вы... кто? - хрипло вытолкнул Кит. - Эй, парень, с тобой все хорошо? - На него смотрели с лёгкой смесью жалости и презрения. Юноша закрыл глаза, помотал головой, открыл. Вскрикнул - человек в странном костюме остался перед ним. Оглянувшись, Кит заметил, что он не один. По улице вниз спускались, суетясь и куда-то спеша, другие люди. Кто-то, напротив, понимался наверх, придерживая юбки, кто-то тащил на плече холщовый мешок явно с чем-то тяжёлым. Какая-то девчушка, прыгая на одной ноге, почти наступила на ту самую крысу, мать отвесила девчушке знатного шлепка – та закономерно заревела. Откуда-то сверху, из окна, лилась разухабистая джига; пара шотландцев, небритых, с немного спутанными волосами, обнимаясь и чуть пошатываясь, привалилась к стене противоположного дома: похоже, они не останавливались с ночи или уже перебрали с утра. Кит заскулил, словно болонка, схватился за голову, сжимая ладонями виски так, словно хотел раздавить собственную голову и вытравить из неё весь этот бред. Над головой что-то скрипело. Деревянная вывеска с довольно грубо нарисованным оленем и выточенными из дерева же рогами гласила: «Королевский олень». Откуда-то - похоже, что от Тауэрской башни - ветер донёс глухой звон. Юноша вцепился в дверную ручку, дёрнул на себя - раз, второй, третий. Дверь не поддавалась. На макушку что-то капнуло, он даже предполагать не хотел - что. - Мне не хватило всего пары су на те булочки! И что теперь будет? - А я говорила тебе, Аннабет, что не стоит тратиться на ленты, тем более тебе все равно некуда их носить. - Проходящая мимо миловидная темноволосая девушка хихикнула, заметив Кита. - Какой красавчик. - Элис! - Вторая, её подруга, зашипела, одернув её за рукав. - Какой стыд. - Я всего лишь заметила, что он милый! Кит запрокинул голову, растерянно глядя в небо, прижал ладонь к глазам и сполз прямо на мостовую. - Ça va, Monsieur? Tu vas bien, mon ami? Он не сразу понял, что обращаются к нему. Собственная рука, машинально протянутая навстречу, чтобы принять помощь и подняться, оказалась затянутой в плотный чёрный бархат. Вскочив на ноги, Кит вскрикнул, всем телом навалился на тяжёлую дубовую дверь… - You are the angel glow that lights the star The dearest things that I know are what you are Someday my happy arms will hold you And someday I'll know that moment divine, - негромко пел Фрэнк Синатра. В «Старбаксе», в который Кит буквально ввалился, удушающе сладко пахло ванилью и арахисом, а байкер за дверями мрачно прокомментировал: - Чёртовы наркоманы! Вдыхая все те чудовищно-приторные запахи, которые раньше определённо казались ему приятными, Кит старался прийти в себя, отойдя от двери и встав так, что со стороны казалось, будто бы он просто изучает меню. Глядя на тёмную грифельную доску с выведенными мелом названиями блюд и напитков, он задавал себе только один вопрос: что это было?! Галлюцинации, слишком живое воображение, он заснул на ходу? Ответов не было. Сердце колотилось в горле, виски давило, Киту казалось, что стоит только вдохнуть поглубже - и кровь хлынет из носа так, что всех салфеток в злосчастном этом «Старбаксе» не хватит, чтобы её остановить. Как любой человек, близко связанный с литературой, Кит прекрасно понимал и знал, во что ввязался. Он был верующим, бесспорно, но в то же время здравомыслящим и, определённо, в должной мере скептически настроенный человеком, но поневоле снова и снова возвращался к эпитафии на могиле в церкви Святой Троицы. Кит не видел этих слов собственными глазами, никогда не бывал в этой церкви, но, растревоженный переживаниями и эмоциями, был готов поверить во все, что угодно. Правда, насколько он мог вспомнить, злосчастная эпитафия предостерегала от того, чтобы тревожить останки, а не копаться в не самом светлом прошлом великого поэта. Зря, ох как зря в своём расследовании он коснулся чёртовой этой пьесы, провались она в преисподнюю! Как назло, Кит вспомнил, что произносить слово «Макбет» здесь, в Лондоне, да и вообще в британских театрах запрещено, потому что, по слухам и глупым пустым суевериям, оно является синонимом несчастья и неудачи. Но не может же эта чушь подействовать настолько быстро? И потом, он занят сейчас совсем другим, а к своему расследованию не притрагивался вот уже пару недель! Все это болтовня для легковерных простаков, а ему нужно признать очевидный и простой факт - он болен. В глазах, наконец, перестало двоиться, в ушах - шуметь. Из них вынули воображаемую вату, звуки хлынули прямо под череп, а голос бариста, что обратился к нему весьма неформально, и вовсе показался оглушающим: - Что будешь заказывать? Кит нахмурился, заставил себя сосредоточиться. - Чай с мятой, - все, никакого больше кофе, допился, черт ирландский, отрыжка друида, - и тост с омлетом. - Без проблем. Ровно восемь. Благодарю. - Спасибо, - Кит спрятал кошелёк (попутно порадовавшись тому, что не выронил его) и отошёл ждать свой заказ. Ему повезло, заказ отдали на удивление быстро, и, забрав еду, которая - о чудо! - пахла как нормальная еда и не отдавала гнилью, Кит устроился за столиком - самым удалённым от барной стойки и окон - и уставился в тёмную поверхность чая. Так не пойдёт. Ему нужно собраться. Ему не нравилось то, что происходило с ним последние несколько дней - это было странно, выбивало из колеи и откровенно пугало. Никогда ещё он не попадал в такое количество нелепых, ненормальных и порой даже страшных ситуаций за такое короткое время. Конечно же, он не был праведником (трижды ха!), не жил идеальной жизнью студента колледжа, но уж во всяком случае следил за здоровьем и не нарушал закон. Кстати, о здоровье. Не забыть бы о том, что в пятницу ему опять придётся посетить частную клинику, с которой его клуб заключил договор, пройти необходимый осмотр и анализы. Как бы унизительно это не было, но многие клиенты, тем более те, кого он видел в первый или второй раз, просили предоставить документы, которые Кит теперь научился всегда возить с собой: карточку личности, права (поддельные, но он все равно не водил, так что это не грозило вмешательством полисменов) и справки о том, что он здоров - и как простой человек, и как мужчина. Юноша поморщился, вспоминая, как унизительно было для него проходить все эти процедуры в первый раз. К четвёртому такому посещению он научился абстрагироваться и просто не обращать внимания. В конце концов, это было в самом деле важно, в первую очередь для его здоровья, а потом уже - для бумажек. Наверное, он мог бы посетить невролога там же, а возможно даже записаться на МРТ, но эти соображения Кит отмел очень быстро – запрос о подобных процедурах неминуемо всплывёт, и симптомы, и его жалобы - и не миновать комитета по наркотикам, комиссии, и дальше клубочек начнет катиться под гору. Конечно, он чист, ему нечего скрывать, но нервы, вместо помощи, ему помотают знатно. А этого совершенно не хотелось. Отпив большой глоток крепкого, почти уже непрозрачного чая, Кит закрыл глаза, заставляя себя представить, как он записывает свои действия в потерянный ныне блокнот. Зашел в кафе. Отправил Кристоферу адрес e-mail... Вот, что он забыл! За всеми своими переживаниями и пространными суждениями он совсем забыл о том, что сейчас должно беспокоить его в первую очередь. Открыв переписку, Кит спешно набрал необходимые цифры и буквы, прибавив вежливую благодарность за помощь, и уставился на тарелку, на которой печально остывал многострадальный тост. Потыкал в золотистую корочку вилкой, и желудок требовательно заурчал вновь, да так громко, что Киту показалось, будто эту симфонию голода и мучений услышали все вокруг. Разумеется, никому не было до него никакого дела, и юноша, наплевав на манеры, просто взял ароматное сооружение салфеткой и откусил, прижмурившись. Он не успел даже прожевать толком, желудок сжался, противясь чему-то чужеродному, что хозяин собирался в него отправить. Нет, его не замутило - просто свежая, хорошая еда внезапно приобрела гнилостный привкус. «Черт!» Как всегда, когда он нервничал, всё начинало пахнуть тухлым мясом и на вкус превращалось в варёный лук. Что ж, по крайней мере, у него есть чай. Кит фыркнул и мстительно отправил в кружку четыре кусочка сахара. Пару минут спустя он попробовал подступиться к своему завтраку – точнее, скорее уже ленчу - снова, но и в этот раз успеха как такового определённо не наблюдалось. Растревоженный слишком живым воображением желудок наотрез отказывался взаимодействовать с чем-то, кроме приторно-сладкого мятного чая, поэтому юноше ничего не оставалось, как подняться, завернув многострадальный тост в салфетку, и отправиться на свежий воздух. На улицу он выходил с некоторой опаской - мало ли что снова привидится ему и, не приведи Патрик, прямо на проезжей части. Но нет, все было совершенно так же, как и обычно: книжная лавка, ларёк с сигаретами и табаком, пара уличных телефонов. Метро метрах в ста, автобусная остановка, к которой как раз неспешно подъезжал как всегда аккуратный автобус. Кит помедлил, тщательно взвешивая все за и против. Погода по-прежнему была прекрасной, светило мягкое солнце, как нельзя кстати располагая к прогулке, но, к сожалению, юноша уже понял, что в его случае это будет означать очередную порцию неудачного самоанализа в духе дедушки Юнга. «Спасибо, что не Фрейда. Нет, проблем с матерью у меня нет, и члены мне не мерещатся. И на том спасибо!» Только этого не хватало! Кит, со свойственной ему живостью, почему-то тут же представил, что было бы, если бы его галлюцинации приняли такую форму. Любому нормальному человеку должно было стать как минимум противно, но юноша понял, что губы сами по себе растягиваются в неконтролируемой светлой улыбке. Ему стало настолько легко и смешно, что он с трудом удержался от того, чтобы не захихикать. Хватит и того, что какой-то прохожий уже посчитал его наркоманом - профессиональная деформация, к сожалению, давала о себе знать, и Кит, к сожалению, слышал всё, что говорилось у него за спиной. Впрочем, не стоило отрицать, что встреть он подобного субъекта сам, то наверняка подумал бы точно так же. Во всяком случае, точно бы поспешил убраться подальше. «А ещё считаешь себя сострадательным и чутким! Вот так, вся твоя чуткость, заканчивается там, где начинается хотя бы призрачная опасность для собственной задницы, да?» По ходу, этот мерзкий внутренний голос становится его безудержно наглым и чересчур трезвым вторым я. За всеми этими размышлениями, не связанными с происходящим, Кит пришёл к совершенно однозначному выводу: что бы там ни было, чего бы ему хотелось или не хотелось, но лучше не рисковать, и лучше он потратит двадцать минут на душный автобус, чем миллион нервных клеток на очередные приключения. Приключения ему за это утро порядком надоели, уровень адреналина определённо был уже достаточно повышен, так что добраться до клуба и поговорить с одним из менеджеров по персоналу казалось делом предельно и успокаивающе обыденным (каковым и являлось), и закончить его хотелось как можно быстрее. Устроившись на аккуратной скамейке под крытым павильоном остановки, Кит сверился с табло, на котором горело расписание движения автобусов и примерное время прибытия. До нужного ему номера оставалось ещё порядка десяти минут, когда, переведя взгляд влево, он заметил человека, который смотрелся здесь, в центре, так же странно, как сам Кит смотрелся бы сейчас в синагоге. Опрятный, но сильно заросший, в не слишком чистой, но на удивление не издающей почти никаких запахов одежде, облаченный несмотря на практически жару в отчаянно канареечно-желтый пуховик и какую-то будто бы детскую вязаную шапку, мужчина неопределённого возраста в стоптанных кроссовках, на которых, уже полуистлевшая, но все ещё поступала надпить «Nike», склонившись к синему пластиковому контейнеру, что-то искал в нем. Кажется, он что-то бормотал себе под нос, но двигался уверенно, хотя и спешил. Это было вполне понятно. Здесь, в центре, людей, опустившихся по той или иной причине на самое дно, не любили. Хотя как здесь вообще применимо слово «любовь»? Но все же к ним явно испытывали больше неприязни и презрения, чем стоило. А за свои девятнадцать с лишним лет Кит успел повидать таких потерявших все не один раз. Он помнил, как дома, в четверг, они с бабушкой, пока она ещё была жива, часто ходили к синагоге, относя нуждающимся то немного картофеля, то пару термосов супа – сущий пустяк, разумеется, но тогда ему, пятилетнему, это казалось чуть ли не библейским подвигом. Иногда он с гордо задранным носом сам нёс мешок со своим старыми вещами, из которых успел вырасти за лето. Мужчина подошёл поближе, что-то напевая. Кит хотел было отвернуться - смотреть на чужую беспомощности и горе было выше его сил, - но что-то будто толкнуло его в спину, заставляя встать. - Мистер? Сэр? - осторожно позвал он. Юноша старался не повышать голоса - пугать старика не хотелось - и вздрогнул: на него с заросшего лица из-под седых бровей взглянули пронзительные карие глаза. Острые, внимательные, такие, которые просто не могли принадлежать человеку, спившемуся или опустившемуся до такой планки по доброй воле из-за пагубных пристрастий. Возможно, он и стариком-то не был, просто горечь и страхи уже не давали ему разогнуться. - Давненько ко мне никто так не обращался, - бродяга хмыкнул, почти не размыкая рта. Кит не знал, что сказать, просто протянул завернутый в салфетки тост. - Прошу вас, возьмите. Он почти остыл, к сожалению, но это свежая хорошая еда. Мужчина перед ним расхохотался, запрокинув голову и показав крепкие, но явно не самые лучшие зубы. - Маленький ангел. Маленький ангел, да? Пожалел... - Я не ангел. - Кит увереннее протянул руку вперёд и повторил уже твёрже: - Прошу вас, возьмите. Его руки были достаточно ловкими, чтобы незаметно (бездомный смотрел ему прямо в глаза) сунуть под салфетку пять фунтов. Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Кит спешно поднялся по лестнице в салон автобуса - не того, что был ему нужен. Придётся пройти пару улиц пешком, но это все равно было куда как лучше, чем наблюдать неверие и подозрительность, смешанные с какой-то почти собачьей благодарностью в ответ на совершенно обычное человеческое милосердие. Несмотря на то, что бездомный, назвавший его ангелом, уже давно остался далеко позади автобуса, Кит никак не переставал думать об этом человеке. Невольно проведя параллели с самим собой, он размышлял о том, что было бы с ним, если бы тогда, на вокзале, к нему не подошёл служитель. Возможно, что он просто не дожил бы до своих лет - в силу неопытности и почти полного отсутствия знакомства с внешним миром, он наверняка вляпался бы в какие-нибудь неприятности гораздо раньше, чем это в итоге и произошло. Впрочем, на самом деле, ему грех жаловаться и жалеть себя. Судьба, со свойственной ей насмешкой, свела его с совершенно потрясающим людьми, которые, по мнению юноши, делали для него гораздо больше, чем он того заслуживал. Говоря по правде, у него всегда был путь назад - он всегда мог вернуться. Конечно же не теперь, а когда только оказался в Лондоне. Он мог сказать, что совершил ошибку, попросить отправить его домой, вместо того, чтобы придумывать наивную и дикую историю про священника. А этому человеку, похоже, совершенно некуда было возвращаться. Смог бы сам Кит, оказавшись вот так, без помощи и средств, найти в себе силы выжить, а не забыться в пивном или джиновом кумаре и не сгинуть где-нибудь под мостом? Ответ напрашивался сам собой и звучал коротко и прямо: нет. Он не смог бы. Он, воспитанный в довольно тепличных условиях, обласканный друзьями и удачей, сломался бы через месяц. Ну, максимум, два. «Поэтому прекрати ныть, жалеть себя, сожми зубы и просто сделай то, что должен». Наконец-то они с внутренним голосом пришли к абсолютному согласию. Выйдя из автобуса на остановке, максимально близкой к клубу, Кит даже порадовался, что у него будет время пройтись и проветрить голову, окончательно прогоняя из неё образ бездомного, втайне подозревая, что окончательно - не получится. Те глаза и хриплое «маленький ангел» отпечаталось глубоко во впечатлительном сознании юноши, словно строго предупреждая - ты никогда не должен стать таким. Несмотря ни на что. Кит прекрасно знал, что, если бы его семья узнала, чем он занимается, они отреклись бы от него незамедлительно. Конечно, он огорчался, что его не искали. Он смотрел новости, там, в интернате, ждал хотя бы какого-то объявления о том, что пропал мальчик, но какое дело Британии и её корреспондентам до того, что происходит по ту сторону моря? Когда ему исполнилось двенадцать, пару месяцев Кит отчаянно боролся с желанием позвонить домой, успокоить мать и, скорее всего, выслушать проклятия отца, но они определённо были бы заслужены. Он непременно все объяснил бы, он рассказал бы, что любит их, что понимает, что поступил ужасно, заставив их волноваться. В конце концов, они просто знали бы, что он жив. Но все это было детскими иллюзиями, которые развеивались очень быстро - стоило ему вспомнить пятнадцатилетних матерей и отцов: девушек в юбках в пол, в платках на волосах или - Кит знал и видел это не раз - в париках на бритых аккуратных головках, юношей со слишком уставшим глазами и длинными пейсами... Он любил родителей, но они жили в разных мирах примерно с тех пор, как ему исполнилось семь. И понимания между ними быть не могло. Что ж... Он свернул в узкий переулок, где на балконах расторопные хозяева уже выставили аккуратные пластиковые ящички с распускающимися петуниями и рассадой, набрал код на неприметной с виду задней двери и скользнул в полутемный даже днем холл, отрезая себя от всех уличных событий и размышлений и с наслаждением ощущая, как прохладная струя воздуха от кондиционера щекочет затылок. Со стороны боковой лестницы доносилась ритмичная музыка и короткие, не очень разборчивые, но отрывистые команды хореографа - кто-то репетировал свое выступление. Музыка Киту была незнакомой, но особого интереса не вызывала. С кухни заманчиво тянуло припущенными грибами - повара собирали заготовки к вечеру, дирекция не терпела неподготовленной готовки что называется «из-под ножа». Юноша как воочию услышал это недовольное рычание: «Наши гости должны получать только самое лучшее! И не должны ждать ни одной лишней минуты!» К сожалению самого Кита это относилось не только к кухне. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, он невольно опустил взгляд, чтобы не споткнуться о приподнятую ковровую дорожку, под которой, видимо не так давно мыли пол. Взгляд зацепился за кеды, переживающие свою не то что вторую, а, похоже, сто вторую жизнь. Что ж, помнится, кое за кем числился должок, вот и время о нем напомнить, как бы некрасиво это не выглядело - обещания надо держать. Кит сам старался придерживаться этой парадигмы и почему-то ожидал этого и от других. На третьем этаже располагались всего несколько дверей: три кабинета старших менеджеров, отдел подбора персонала, кабинет директора клуба и дверь без табличек – наверное, архив или комната для совещаний. Крепкий запах вишнёвого табака определённо намекал на то, что Кит пришёл не зря. Чуть помедлив на пороге, он коротко постучал по полированному ясеню (он почему-то был уверен, что это именно ясень) и, не дожидаясь приглашения войти - что, вообще-то с его стороны было почти крайней невежливостью, - приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы оказаться в кабинете. - Добрый день, мистер Хенслоу. Кит произнёс это вежливо и даже с некоторым уважением – как-никак от этого человека зависел его заработок, - но без того подобострастия, которое зачастую сквозило в речи Томми. - А, Хейс! Проходи. Отвратительная привычка называть собеседника по фамилии должна была, видимо, подчеркнуть внешний аристократизм владельца кабинета и вишнёвого табака, но для Кита это было просто проявлением напыщенности, как у павлина, который распускает хвост по делу и без. Нет, Кит не испытывал презрения или ярко выраженной неприязни, просто бессознательно отмечал некоторые факты. Наблюдательность была свойственна ему именно в таких мелочах. Почему-то. Не дожидаясь разрешения сесть, юноша занял кресло по другую сторону стола и помедлил, прежде чем заговорить. Но от несколько неловкой необходимости начать разговор первым его избавили. - Я слышал, ты неплохо поработал в последний раз. - А я как раз по этому поводу. - Кит очень хотел, чтобы его голос звучал спокойно, но тщательно сдерживаемая ярость рвалась наружу, сделав его голос на тон ниже. - Что-то было не так? «Да все не так! Какого черта?!» - Да. Во-первых, кажется, мы обсуждали, что я больше не раздеваюсь. – Юноша заставил свои руки лежать на столе, чтобы не выдавать эмоций. Он знал, что должен выглядеть расслабленно, даже если находится в крайней степени бешенства. - Проблема только в этом? – Хенслоу поднялся, дошёл до мини-бара, стоявшего прямо в кабинете, и, достав оттуда маленькую баночку нежно любимой Китом колы, поставил на стол. Юноша успел притянуть её к себе прежде, чем сообразил, что привычка не пить и не есть на людях только что дала сбой. Провел большим пальцем по боку баночки, стирая холодные капли, и вздохнул. - В основном в этом. Я не хочу больше этого делать. Я все же больше спортсмен, а не артист лёгкого жанра. - Позволь тебе напомнить, мой милый юноша... - Либо поднимите оплату. - Он открыл банку, и кола скользнула в пищевод, охлаждая клокочущую в груди ярость. Такого заявления от него наверняка не ждали. Прекрасно понимая, что пока он не перешёл в редакцию окончательно и заработок у Хенслоу - фактически единственное, что помогает ему держаться на плаву, Кит старался не возникать, исполнять все условия контракта, быть относительно терпеливым. Но всему на свете рано или поздно приходит конец, даже его терпению. Недавние события, которые до сих пор нет-нет да и всплывали в его сознании (и что не говори, а подобные происшествия все же не были для Кита делом привычным), окончательно подтолкнули юношу к некоторым изменениям в условиях контракта. К тому же, теперь ему следовало гораздо лучше защищать свою репутацию, чем, допустим, год назад. Хенслоу молчал, сверля его пристальным взглядом из-под бровей и, наконец, произнес: - И во сколько же вы оцениваете свой труд, мистер Хейс? Этот вежливый вопрос определённо не свидетельствовал, что ему собираются идти навстречу. Прекрасно зная о привычке директора переспрашивать, когда он в раздумьях или же находится в несколько затруднительном положении, Кит отпил ещё пару глотков, подождал, пока жгучие пузырики перестанут щекотать нос, и пожал плечами, глядя на яркую баночку в своей руке так, словно они обсуждали сейчас не его гонорар, а говорили о том, что в Кенте от дождей распускаются нарциссы, а в Ирландии варят «Гиннес». - Две тысячи. Возможно, чуть больше. Запрос был довольно серьезным, но юноша твёрдо решил во что бы то ни стало закончить учёбу. А сделать это, не имея в кармане ни гроша на оплату колледжа, а затем, если ему повезёт, то и университета, постоянно выгадывая, ехать ли домой на метро или поесть в этот день, ему совсем не улыбалось. С одной стороны Киту повезло: в доме, в котором он жил, комната стоила не так уж и дорого, была в общем-то вполне уютной – его устраивало, - то и дело Марта готовила сама или заказывала что-то вроде корпоративной доставки еды. Но, тем не менее - и Кит считал это объективно честным - каждый в течение месяца должен был купить что-то в холодильник. «Тоже мне, парижская коммуна. Последователи Марата и Робеспьера! Борцы за свободу и чистые сердца. Много уже набороли-то?» Говоря придирчиво, бороться за какие-то там права и свободы в их компании жильцов могли только два человека: периодически появляющийся Чарльз и новенький юноша Генри. Остальные представляли собой вялую богему и явно, если можно так сказать, «искали свой путь». Именно поэтому Кит счёл, что его требование обосновано и оправдано. Хенслоу смотрел на него все тем же взглядом, и юноша пояснил: - Мне за учёбу платить нужно. - Понимаю ваши потребности, мистер Хейс, и к тому же я стараюсь с пониманием относиться к положению и просьбам своих служащих... Он набрал воздуха, чтобы продолжить, а Кит уже мысленно поставил запятую и услышал «но». Которое не заставило себя долго ждать, разумеется. - Но не думаю, что ваш труд может быть в данный момент оценён настолько высоко. «Что?!» - Кит чуть было не привстал над креслом и откровенно не рявкнул разъяренным котом прямо в хмурое директорское лицо. «Что за чушь он несет?! Твою мать, к гадалке не ходи, причина в том, что я чёртов ирландец, да? Не очень хочется платить повышенный налог за такого, как я?» Общение с Дэррилом определённо наложило на него свой отпечаток. Почти лениво рассмотрев руку с практически идеальным маникюром, юноша намеренно молчал, давая себе остыть, а Хенслоу - прикинуть, какая реакция его ожидает. - Что ж, ценю вашу честность, сэр, но такие условия мне не подходят. Тогда я хочу расторгнуть контракт. Судя по расширившимся глазам напротив, он сказал именно то, что Филипп Хенслоу услышать никак не ожидал. От такого, как он, не уходили. А зачем? Слава, пусть и в определённых кругах, свободное общение, тусовки, знакомства с известными личностями, а зачастую и сыновьями тех самых серьёзных лиц из палаты лордов (о, какой потрясающий скандал был бы, всплыви на первой полосе хоть одно имя!), фитнес, вечеринки, дорогие подарки, личный менеджер - любой тщеславный юнец только и мечтает о подобном. Но Кит прекрасно понимал, что это не его мир. - Вот как? Что ж, можем начать процедуру расторжения прямо сейчас. Стоимость неустойки за непогашенный контракт - напоминаю, ещё полтора года - четыре тысячи единой выплатой или чеком на счёт членов клуба. Слово «члены», учитывая ситуацию, прозвучало на редкость пошло и уместно. Кит все-таки зарычал. Так, что ему показалось, будто стакан на столе пошёл мелкими трещинами, хотя, разумеется, подобное было ему не под силу. - Думаю, не стоит так нервничать. Полтора года не такой долгий срок. А потом - если, конечно, мы не придём к компромиссу - можешь отправляться с попутным ветром. И даже рекомендациями. «Плевать я хотел на ваши рекомендации!» Юноша поднялся, аккуратно придвинул стул и дрогнул крыльями носа. - Я вас услышал, сэр. - Тогда, полагаю, на текущее время разговор закончен. И, Кит, - Хенслоу приподнял бровь, - купите себе, наконец, приличные ботинки. Мы заведение с историей, успешное и известное, а видеть такое на сотрудниках... - Я вас понял, - сквозь зубы процедил маленький ирландец и вышел. Прощаться и закрывать дверь кабинета он не стал. Если бы можно было пролететь несколько метров на собственной - нет, даже не ярости, а собственном бессилии и ощущении того, что тебя только что поставили в абсолютно мало того что глупое положение («а, может, ты сам себя так поставил? Скажи спасибо, что только в глупое положение, а не в любое другое на столе!»), а глупое и безвыходное - то именно это сейчас с Китом бы и произошло. Дойдя до конца коридора, юноша прислонился спиной к прохладной, обитой лакированным деревом стене, с силой провел правой рукой по лицу и длинно выдохнул. Ладно, разговор определённо не задался, но и совсем уж бесплодным не был - во всяком случае, он теперь точно знал, сколько стоит его свобода. Теперь следовало принять пристойный и сдержанный вид, с каким он обычно и появлялся на работе, и решить все свои текущие дела. Обоими плечами оттолкнувшись от стены, юноша не удержался и, перекинув одну ногу через перила лестницы, съехал пару пролётов, таким незатейливым способом чуть поднимая себе настроение. Вообще-то, среди прочих дел и размышлений о том, кто король всех кретинов на этой земле, ему не помешало бы зайти в комнату, где обычно готовились к выступлениям и прочим весёлым частям вечера специалисты-осветители, но, выйдя в зал, Кит увидел, что в рубке под потолком тихо, даже не мелькали тени, что вполне могло означать, что просто никто ещё не пришёл. Чуть скривив красивые полные губы, Кит пару мгновений смотрел на почти чёрные окна, в которых отражалась пара софитов, раздумывая, покричать ли ребятам, но энтузиазм любого «покричать» сейчас, в силу темперамента и обстоятельств, вылился бы в крайне резкий, неприемлемый в приличном обществе вопль, так что вариант был отметен на корню. Во-первых, это бы ему никак не помогло. Во-вторых, он все же дорожил своей репутацией, а в-третьих, это моментально стало бы известно тому, кому не надо - иллюзий на этот счёт Кит не питал. Показав темноте крайне провоцирующий и незатейливой жест средним пальцем, юноша ощутил странный прилив злого озорства и до бара дошёл уже с приличным лицом, на котором не горело всеирландское желание растерзать парочку сасанахов. Пожелание, точнее почти приказ появиться на рабочем месте в приличной обуви Кит, разумеется, воспринял всерьез: такие люди, как его работодатель, дважды повторять не привыкли. Хенслоу строил из себя образцового джентльмена, хотя, скорее всего, по его личным меркам им и являлся, но юноше он казался скорее некой пародией на Дона Корлеоне, который упорно считает, что держит в своих руках благополучие «своих мальчиков», как он часто называл сотрудников. «Мои мальчики заслуживают самого лучшего. Мои мальчики привыкли к изысканности. Мои мальчики всегда идеальны». С последним тезисом, конечно, вполне можно было поспорить. Во всяком случае, именно сейчас Кит чувствовал себя каким угодно, но уж точно не идеальным - в драных-то кедах, пусть и фирменных. Взгляд юноши зацепился за настенные часы, и он с удивлением отметил, что прошло всего ничего! Стрелки показывали половину первого. А ему-то казалось, что за всеми его приключениями уже минула добрая половина дня. Выходит, что нет. Коротким кивком поздоровавшись с Махмудом, Кит устроился за своим любимым столиком и подождал, пока приятель, вытерев руки и отложив половинку лимона, который он нарезал на заготовки для коктейлей, устроится рядом. - Что-то не вижу на твоём лице расслабленности и творческого энтузиазма. Кит в очередной раз поразился тому, какие у египтянина белые зубы. Их что там, в Африке, всем такими идеальными раздают, на уровне сборки, так сказать, по умолчанию? На зависть некоторым евреям? - Да так. Привет. - Несмотря на то, что Кит не собирался сильно откровенничать, он все равно улыбнулся в ответ, слишком поздно сообразив, что такой ответ как раз, как ни парадоксально, вызовет максимальное количество вопросов. Ну, что ж. Когда-нибудь он определённо научится держать язык за зубами. Но, возможно, не в этой жизни. - Так - это как? - Египтянин подумал и открыл одну из стоящих на столе бутылочек воды, пихнул в неё соломку отвратительно-неонового зелёного цвета и по столу толкнул другу. - Как все прошло в прошлый раз? «Что?!» Кит слегка нахмурился, погруженный в свои мысли, но быстро сообразил, о чем его спрашивают, и чуть не стукнул себя кулаком по лбу - вот же болван! - Здорово. Правда здорово, спасибо тебе! Во всяком случае, теперь я точно вне всяких подозрений, а Марта намерена пополнить свою тетрадку коктейльных рецептов. Правда, я так думаю, что Чарли ей запретит, но он у нас вообще праведник, так-то. - Кит пожал плечами и сделал глоток воды. Словно по волшебству от солоноватых пузырьков, защекотавших горло и нос, мозг начал проясняться так быстро, будто бы он был лобовым стеклом автомобиля, которое тщательно протерли в мойке. - И мне нужно вернуть тебе ложку. - Ты что? Как можно? Это подарок. Не обижай меня так. - Махмуд пригладил одной рукой жёсткие чёрные волосы и сощурил смоляные глаза. - Мало ли когда пригодится. - Спасибо. - Кит снова сделал несколько глотков и побарабанил пальцами по столу. - Не знаешь, где можно достать четыре штуки? Лучше, конечно, девять... Математика была простой. Если он выплатит неустойку - останется без работы. Саутвелл вряд ли начнёт платить ему столько, что хватит и на оплату колледжа, и на жилье, и на элементарные потребности. Тут уж, как говорится, либо одно, либо другое, а журналисты народ не богатый. Не то чтобы он во многом нуждался, но вот бессрочный кредит на учёбу ему в Лондоне никто явно не откроет. Махмуд аж присвистнул, но тут же, повинуясь какому-то интуитивному чувству, понизил голос. - Ты в долгах? У тебя проблемы? Кит чуть было не перекрестился, но в подобном месте это казалось таким кощунством, что душевный порыв в физический так и не перешёл. - Сохрани тебя бог! Нет. Я решил соскочить. А этот, - он кинул наверх, - назвал цену неустойки. До... много, короче. Я в любом случае останусь без работы, черт бы с ним, но учёба… Махмуд коротко кивнул, что в его словаре жестов означало: я все понял, можешь не говорить. - Ну, - он прищурился и уставился на свои сцепленные в замок руки, - можно попросить Чарли взять на тебя кредит. Конечно, если у вас есть нормальный юрист на примете, который оформит долговое обязательство. - Я подумал об этом, но нет. Во-первых, у Чарли своя жизнь. Во-вторых, я не смогу вернуть ему эти деньги. В-третьих, пока я начну нормально зарабатывать, ему придётся откуда-то платить. С моей стороны это… - Кит снова опустил нецензурное слово, заняв рот минералкой. - Я и так уже с лихвой ему должен. Так что идея хороша, но не достаточно. - Займи у своих французов? Почему-то я уверен, что люди, которые могут потратить сотню фунтов на бутылку вина, не откажут «любимому внучку». В этих словах, определённо, был смысл. - А потом у них неожиданно объявятся какие-нибудь наследники и обвинят меня в том, что я ограбил бедных старичков. Вынес все, что мог, и отдал в штаб ИРА, - невесело засмеялся Кит. Шутка была бы смешной, если бы он не знал, что доля шутки в ней минимальна. К сожалению, некоторые его соотечественники, уверенные в том, что никакого объединения между протестантской Англией и католической Ирландией быть просто не может, не погнушались бы именно таким способом проявить свою стойкость и «борьбу за свободу». И если ещё пару лет назад он действительно мог бы попросить помочь кого-то из своих, скажем так, покровителей, то сейчас это было просто опасно. - Если бы я писал больше, то, возможно, смог бы получить хотя бы какой-то гонорар. Но моя поэма еще совершенно сырая, и, давай будем честны, вряд ли кому-то будет интересна, даже если мне удастся превратить её в пьесу и запихнуть на сцену. – «К тому же я не знаю, что должно ещё произойти, чтобы я наконец начал писать снова!» - А вторая работа - ну, ты понимаешь, о чем я - не закончена. Махмуд помолчал, размышляя и водя пальцем по мокром следу на столе, оставшемуся от лежавшей на нем крышки. - Вообще, есть ещё одна мысль. Нам нужен хороший ломбард. Скупка. Достаточно честная, чтобы оценить то, что им принесут, в хорошую стоимость, и достаточно лояльная, чтобы не спрашивать чеки, а просто принять во внимание, что некий молодой человек хочет расстаться с подарками, которые вызывают у него в душе крайне негативные воспоминания. Последнее было произнесено одновременно с видом и важным, и заговорщическим, так что Кит едва не рассмеялся. - Черт! Да ты гений! В этом предложении определённо было больше всего смысла, чем во всем сказанном и передуманном ранее. Всё равно ни часы, ни какие-то украшения, что периодически оказывались у него во владении, юноша не носил. Ну как, скажите на милость, будет выглядит мальчишка в его районе с перстнем «Шопард»? Как минимум его сочтут воришкой. Потому что мальчишки, которые могут позволить себе такое, не живут в хостелах и не ездят на метро. - У тебя есть на примете? - Нет, но поспрашиваю. Я пришлю тебе смс, хорошо? Кит прекрасно понимал, что некоторые из соотечественников Махмуда промышляют и мелким грабежом, и кое-какими другими не слишком законными манипуляциями, но здраво предпочитал не лезть не в свое дело, чтобы не узнать того, что его определённо не касается. - Спасибо. Если увидишь Томми, передай ему, что в пятницу я работаю как обычно. - Юноша поднялся из-за стола, похлопав друга по плечу. - Может тебе что-нибудь с собой вынести? У нас там пара бургеров есть. - Нет, спасибо, - Кит похлопал себя по животу. - Режим есть режим. - Ладно уж, поборник диет и спорта. Вали. Все, жди звонка короче. - Ага. Настроение у Кита определённо улучшалось, никакая чушь больше не мерещилась, во всяком случае, пока что, и он решил, что раз он в городе, то у него совершенно точно есть ещё одно почти неотложное дело. Точнее дело, в котором ему был необходим совет истинного профессионала. Говоря по чести, у Кита был вполне обширный список тех, к кому он мог бы обратиться за советом. Обширный, разумеется, по его личным меркам - целых шесть человек. Кит, как он сам считал, вырос человеком достаточно самостоятельным и в своем обществе - что могло показаться странным для молодого человека его лет - не скучал. Впрочем, не стоило сбрасывать со счетов и тот факт, что разборчивость в выборе друзей и круга общения, возможно, была навязана обществом, в котором в последние двести лет, если не дольше, жили ирландцы, волею судьбы, денег или надобностей оказавшиеся в Англии. Британская корона, хоть и отрицала этот факт, но все равно по-прежнему стремилась к мифическому единству, воплощенному на полотнище Юнион Джека. Идя по стопам старой колониальной политики и жадности до власти и территорий, при этом пропагандируя равенство во всем, одинаковые права и полное отсутствие межрасовой сегрегации, Англия упорно закрывала глаза на то, что далеко не все разделяли эти идеалы. В некоторых районах Лондона знакомство по-прежнему начиналось с простого, но слишком много решающего вопроса: где ты живешь? И, стоило услышать название парочки районов, непродолжительное знакомство становилось и вовсе мимолетным, а иногда, хотя и не так часто в последнее время, просто заканчивалось дракой. Многие уроженцы Зелёного острова по-прежнему виделись британцам недалекими головорезами, всецело поддерживающими деятельность ИРА и всячески стремящимися только к одному - насаждать свои привычки и католическую веру там, где об этом не просили. Переубеждать таких людей было себе дороже, вот поэтому Кит за долгое время в Лондоне так и не обзавёлся толпой знакомых, которым можно было бы доверять. Но не так давно этот список пополнился, кажется, на ещё одно имя. Не тратя лишнее время и убедившись, что дверь в клуб осталась как минимум в сорока метрах за спиной, Кит достал телефон и по памяти набрал номер. Конечно, в разговоре не было ничего предосудительного, он мог говорить с кем хотел и когда хотел, но почему-то соблюдение неких предосторожностей, в том числе строгое оберегание личных границ, уже пару лет как вошло у юноши в привычку. Голос на том конце трубки сменил гудки уже через пару секунд. То, что Дэррил оказался у телефона в нужный момент, уже было везением - обычно днем до него было не дозвониться. На заднем фоне гремела музыка, слышались какие-то отрывочные комментарии, видимо, Дэррил решил-таки вытащить себя в тренажёрный зал. Кит чуть было не хихикнул: портер сказывался на объёмах талии неумолимо. - Кит? Привет! Рад тебя слышать! - перекрикивая ритмичный мотив, почти рявкнули в трубку. Кит от неожиданности поморщился, чуть отодвинул собственный аппарат от уха и невольно улыбнулся. - Привет. Ты не занят? Можем встретиться через полчаса? Стоило отдать Дэррилу должное - лишних вопросов он не задавал. Видимо, понимал, что такой человек, как Кит Хейс просто так звонить и беспокоить не будет. Тем более, скажем так, клиенту. - Уже нет, сладкий. - Ле фу, - Кит фыркнул уже совершенно откровенно. - А вот без всего этого никак, да? - Мне нравится тебя бесить, забыл? А если серьёзно, что-то случилось? - И да, и нет. - Кит решил ограничиться обтекаемым ответом, во всяком случае, пока что, пока они не увиделись лично. К тому же ему нужно было немного времени, чтобы понять, какими словами напомнить Дэррилу об одном маленьком пункте их договора. «Не таком уж и маленьком, на целый сорок первый размер». Вообще, природная скромность юноши уже билась в истерике, спеша сообщить, что совершенно непотребно, абсолютно чудовищно и просто похабно напоминать о том, что тебе кто-то что-то должен по доброте душевной. Но, говоря объективно, другого выхода у него не было, да и совет по вопросу утерянного блокнота точно был необходим, так что... «Так что возьми яйца в кулак и будь мужиком, наконец. Не надоело самому ныть-то?!» Кит кашлянул. Он за собой особого нытья не замечал. Только дурость и галлюцинации. - ...говорю. - А? - Кит ощутил, что у него горят уши. Как можно, держа телефон в непосредственной близости, упустить из виду то, что тебе говорит собеседник? Вот уж точно - растяпа он первосортный. - Ты не слушаешь, что я говорю, - Дэррил хмыкнул. - Потому что я уже дважды спросил - успеешь доехать до моего дома за полчаса? - Да. Да, конечно. Я около работы, а это не так далеко. - Вот и отлично. Тогда нажимай кнопочку, клади трубочку и тащи свою симпатичную задницу к папочке, который будет её спасать и немножко шлепать. Кит закатил глаза. Но спорить с привычками Дэррила было бессмысленно. - Ладно, - он перебежал дорогу прямо на красный, игнорируя пару возмущенных гудков. - Через полчаса буду. Добраться за полчаса до дома Дэррила не составляло никаких проблем. С ранних лет привыкший к пунктуальности, Кит устроился на остановке, внимательно глядя по сторонам. Электронное табло обещало нужный ему автобус буквально через пару минут, и юноша уже приготовился было поднять руку, чтобы дать сигнал остановки, как на самой границе зрения, где-то справа вдруг резко мелькнуло что-то тёмное, сбивая его с привычного ритма жизни. Мелькнуло так быстро, словно какой-то не слишком умный хозяин бросил мячик своей собаке вблизи оживленной проезжей части. Молодой человек собрал в кулак всю свою волю, буквально заставив себя не оборачиваться и не смотреть на то, что привлекло, пусть и не нарочно, его внимание. Утреннего приступа галлюцинаций ему хватило с лихвой, оставалось только надеяться, что никто из тех, кто стал свидетелем его странного припадка, не догадается сообщить в полицию. А уж учитывая, что он произошел так близко от здания редакции - вообще вишенка на торте, если это можно так назвать! Махнув рукой и впрыгнув в подошедший автобус, юноша устроился на своём любимом месте - в конце салона у окна - и расслабился, почти не моргая и глядя в одну точку. Плечи постепенно отпускала напряжённость, которая обычно охватывала его в клубе, по телу разлилось странное, почти блаженное тепло. Как бы зло или колко не шутил Дэррил, Кит был точно уверен в том, что он поможет. Пусть и приправив свои советы добрым десятком совершенно раздражающих эпитетов и прочими непотребными элементами общения. Над головой плыло по-прежнему удивительно синее для Лондона небо, в сквере около какого-то памятника мелькнули жёлтые головки тюльпанов. Кит прикрыл глаза, прислонясь головой к прохладному оконному стеклу, и не заметил, как серое, с разметкой, дорожное полотно снова сменила неровная булыжная мостовая. Вдоль края, где обычно совершенно определённо проходила чуть возвышающаяся тротуарная плитка, все так же бежала грязно-коричневая вода, превращаясь в один небольшой ручей в месте слияния парочки более тонких струек. Колесо попало на какой-то камешек, встряхнув всю конструкцию автобуса, Кит успел заметить деревянный настил на мостовой. «Да чтоб тебя!» Испытав почти непреодолимое желание побиться головой о то самое стекло, к которому он прислонялся только что, юноша решил, что побережет свои мозги и сознание, хотя бы потому что пока что они у него в единственном экземпляре, и пришёл к выводу, что просто задремал. Выходя из автобуса на нужной ему остановке и стряхнув упавший на нос цветок каштана, Кит, наконец, полностью сформулировал для себя то, что его так сильно тревожило: он перестал чувствовать себя в безопасности в собственном обществе. Конечно, та жизнь, которую он вёл, совершенно не гарантировала ему безопасности - мало ли что взбредет в голову кому-то из его клиентов, - но уж в своём обществе он такого дискомфорта не испытывал никогда. Для начала не помешало бы понять - хотя бы для того, чтобы достоверно рассказать врачу о своих припадках, - когда все это началось. Вопрос только - какому врачу? Психиатру? «Ты вообще умеешь не думать? Хоть что-то у тебя в жизни может пройти без приключений, а?» Первый вопрос был довольно бессмысленным - когда большую часть времени ни с кем не общаешься, то собственное сознание становится главным собеседником и критиком. А вот второе... До нынешнего времени Кит в таких приключениях и так стремительно развивающихся событиях замечен не был. Жизнь у него, конечно, была не сахарной, но вполне однообразной и спокойной, чего скрывать. А текущая ситуация становилась все более и более запутанной и требовала скорейшего прояснения. Но не сейчас. Сейчас его ждали пятнадцать минут признаний, двусмысленных шуток и конструктива. Кит не успел даже нажать на кнопку дверного звонка, как дверь распахнулась прямо у него перед носом, впуская в царство белого цвета, запаха пошлых камелий и дорогого табака. - Я тебя из окна увидел, - пояснил хозяин квартиры, глядя как Кит, прыгая на одной ноге, пытается стряхнуть второй ботинок. Естественно, в руке Дэррила красовалось неизменное пиво. Как вообще можно столько пить и оставаться мало того, что трезвым, так ещё и относительно худым? - Итак, служба психологической помощи «папочка Дэррил» открывает перед вами свои двери, о мой маленький ирландский друг. Кит фыркнул. Не такой уж и маленький, почти студент. Пройдя на кухню вслед за хозяином дома, юноша со вздохом удовольствия устроился на все таком же белом стуле, притянул к себе явно дожидавшуюся его чашку кофе, на которой красовалось огромная шапка взбитых сливок. - Когда у девушек проблемы, они заказывают себе вино, суси и ведро мороженного «Баскин Роббинс», а когда проблемы у ирландцев... - Я надеюсь, там нет виски? - Кит ничуть не сомневался в том, что Дэррил никогда бы так не поступил, но все же уточнил. На всякий случай. - Только омерзительно сладкий сироп с совершенно химическим запахом. – Хозяин дома по свой привычке повернул стул задом наперёд, устроился, перекинув ногу через сиденье, и уставился на гостя, который аккуратно, небольшой ложкой снимал с чашки белоснежную шапку. В любой другой ситуации Кит бы отказался от такого количества сахара, но не сейчас. Он прижмурился, наслаждаясь густым сливочным вкусом, и вдруг совершенно искренне, неожиданно даже для самого себя, улыбнулся. - Спасибо. Похоже, одним клиентом в его списке стало меньше вот прямо сейчас. Кит неспешно и аккуратно снимал сливки от краёв чашки, глядя, как белая шапка под теплом горячего кофе проседает все ниже и ниже. Дэррил явно ждал начала рассказа, не торопил своего юного визитера, но и помогать ему не собирался. Просто внимательно смотрел, то и дело поднося к губам узкое горлышко бутылки. Наконец, когда тянуть дальше стало просто невозможным, Кит отпил обжигающий и сладкий напиток и выдохнул. - Я облажался. - Таак, - протянул Дэррил и сел прямее. - Уже интересно. По порядку. Это, пожалуй, было сложнее всего. - Помнишь, ты говорил мне, что теперь мне придётся следить за своей репутацией в три раза лучше, чем раньше? Дэррил, разумеется, помнил, да и в ответе Кит не очень нуждался. Он просто пытался понять, как рассказать все так, чтобы это не выглядело бреднями сумасшедшего. - Так вот. Дело, в общем, такое... Я… - Кит Хейс, заканчивай мямлить, - Дэррил откровенно нахмурился. Как бы он ни хотел казаться несколько отстраненным, получалось это плохо. Внимательный взгляд и чуть крепче сжавшаяся на бутылке рука выдавали вполне искренние переживания за молодого человека напротив. - Ну да. Извини. В общем, дело такое. Меня тут пригласили на вечеринку, и все было хорошо до того момента, как на ней пропал мой блокнот. Ты знаешь, я стараюсь вести себя осмотрительно и такими вещами не разбрасываюсь. - Да и кто бы стал. - Дэррил, кажется, начал понимать, что к чему. - Что там было? Телефоны? Какие-то личные записи? Кит снова отпил из чашки и понуро кивнул. - Моя поэма, пара телефонов и статья, которую я должен был отдать в печать. - И теперь у тебя проблемы в том, что… - Да погоди ты! – Кит, наконец, собрался с эмоциями окончательно и выпалил почти на одном дыхании: - Телефоны там действительно были, но всего три и без указания тонкостей. Я идиот, признаю, но это не главное. А вот то, что статья, которую я написал, вышла в совершенно другой газете, создало мне огромные проблемы. Дело в том, что я теперь совершенно точно уверен, где и как потерял... В общем, мне нужно вернуть свои вещи. Дэррил прикусил губу, размышляя. - То есть, ты хочешь сказать, что точно знаешь, кто нашёл твой блокнот? - продираясь через спешное и путанное повествование Кита уточнил он, используя обтекаемый эпитет, чтобы даже между ними и в такой момент не создавать неловкость. Кит кивнул, уныло глядя на собственные руки. - Точно. - Телефон у тебя есть? Ты знаешь этого человека? - Знать знаю, но предпочёл бы нет. - Черт, Кит, хватит жаться как девственница! Я не смогу тебе помочь, если мне придётся тянуть из тебя каждое слово клещами! И то правда. Кит уже заметил за собой, что ему по мере взросления становилось все труднее просить помощи у кого бы то ни было, какое-то обостренное чувство заставляло его разбираться со всеми проблемами самостоятельно, постепенно все глубже замыкаясь в себе. Но сейчас это только мешало. - Если ты о моем телефоне, то, конечно, он у меня с собой. Если ты о телефоне того парня, то нет, я его не знаю. Дэррил помолчал, прикусил верхнюю губу, а потом кивнул. - Ладно, хорошо. Как его зовут? - Уильям Арден. - Кит моргнул как совенок, глядя на то, как Дэррил подошёл к телефону и принялся набирать какой-то номер. - Вроде бы работает в «Таймс». Не знаю, скорее всего, в отделе культурных новостей. Дэррил подождал, пока на том конце ответят. Слов Кит не слышал, только общую отрывистую интонацию. - Привет, па, я тоже рад тебя слышать. – Дэррил поднёс палец к губам, показав совершенно однозначно «молчи». Закатил глаза, выслушивая то, что ему говорили, усмехнулся, показав свободной рукой «бла-бла-бла». - Да, пап, отлично. Слушай, мне нужна твоя помощь. Ты можешь узнать телефон одного человека? Ммм... Да, Арден. Уильям Арден, корреспондент «Таймс». Да, мне очень нужно. Господи, нет! Это не мой любовник, и я не собираюсь тащить его в постель, да, черт, я вообще его не знаю, мне нужен его телефон. Нет, мы не спим, не... - Он отнял телефон от уха, потёр переносицу и внезапно жёстко произнёс: - Помоги мне один раз, я что, так много прошу? Один чёртов раз. Мне нужен этот телефон. Всё. Жду. Кит, который никогда не видел такой перемены в обычно смешливом и улыбчивом несерьёзном Дэрриле, невольно чуть вжал голову в плечи. - Зачем ты...? - Тебе нужна помощь или нет?! - Дэррил почти рявкнул на мальчишку, но так же быстро успокоился и, положив руку ему на плечо, поцеловал в макушку. - Извини, я не хотел. - Да все в норме. Можно ещё кофе? - Ты же знаешь, где что лежит, зачем спрашиваешь? Так вот, что ты собираешься делать дальше? - Ну... Встретиться с ним и дать в рожу, - мрачно ответил Кит, направляясь к кухонной стойке. - Интересная мысль, но ошибочная. Если этот... - Дэррил опустил непристойное слово, то и дело поглядывая на собственный мобильник, хотя и пары минут толком ещё не прошло, - пошёл, по твоим словам, на кражу, да ещё и настолько изворотливый кретин, что сумел попасть в «Таймс», то вести себя нужно аккуратнее. - А как? - Кипяток полился в чашку, Кит едва успел отдернуть руку, чтобы брызги не попали на запястье. - Сейчас подумаю. Это самая большая проблема или есть ещё? Выглядишь так, как будто не выговорился. Кит набрал воздуха, благо стоял спиной, насыпая кофейный порошок в чашку. - Не совсем. Ты обещал мне ботинки. Ну вот, это оказалось гораздо проще, чем он думал. Хотя бы потому, что, когда он повернулся, Дэррил только спокойно кивнул. - Я помню. Это вообще не проблема. Но сперва разберёмся с твоим блокнотом. Нервный ты ужасно рассеянный. Спорить с Дэррилом, тем более в таком состоянии, было явно не с руки, Кит подозревал, что у него просто не получилось бы. Поэтому пришлось довериться опыту и связям и молча пить свой кофе, вместе с Дэррилом поглядывая на тёмный экран мобильного и дожидаясь, пока у них появится хоть какая-то информация.