Алая арфа

Кит проснулся на диване и не мог вспомнить, как уснул. В квартире было тихо, видимо, Банни ещё спал или уже был выгулян и спал снова. Насколько Кит помнил этого вообще-то милого пса, Банни любил в жизни три вещи: еду, сон и уличную грязь. И как при таких привычках квартира Дэррила умудрялась оставаться чистой, для Кита было загадкой. Он даже не разделся перед сном и, похоже, ночью у него все-таки была температура: растревоженный тягостными мыслями и воспоминаниями организм решил защититься так. И все было бы ничего, но он порядочно взмок и теперь понятия не имел, как выйти из дома в таком неприглядном виде. Развернувшись из той странной позы, в которой провел всю ночь, Кит негромко вздохнул, потёр поясницу и пополз в душ. Преимуществом того, что он достаточно часто бывал в этой квартире, несомненно было то, что он знал, где достать полотенце, халат и шампунь для гостей. Надо всем остальным гораздо проще будет думать, хотя бы относительно, но приведя себя в порядок. Такое несложное действие, как утренний душ, в самом деле сделало его жизнь немного легче, и Кит, завернувшись в махровый халат такой мягкий, словно украденный из какого-то отеля, немного шаркая по полу великоватыми тапками, прошёл на кухню. - Доброе утро. Дэррил зевал над огромным кофейником, выжимая сок из большого красного апельсина. Вместо приветствия он обеспокоенно уточнил: - Как ты себя чувствуешь? - Да вроде бы ничего. - Кит хотел было устроиться за столом, повертел головой вправо-влево, щёлкнув позвонками, и уточнил: - Тебе чем-нибудь помочь? - Хлеб нарезать сможешь? Ты же будешь завтракать? - Да, конечно. Я так и отрубился, да? - Угу. - Дэррил ловко снял кофейник с плиты и кивнул «доставай чашки». - И двух минут не прошло, наверное. Захожу обратно, а ты спишь. Свернулся, как котенок, дрожишь весь. Я хотел разбудить, но не стал. Тебе, может, эдвил? Или... - Нет, ты не беспокойся. Всё хорошо, правда. - Кит достал чашки, поставил на стол и взялся за длинный нож. - Слушай, можно вопрос? - Валяй. - Дэррил пожал плечами. Кит отчего-то ожидал, что тот добавит «после вчерашнего вообще можешь спрашивать, что угодно», но Дэррил ничем не выдал того, насколько тяжёлым выдался прошлый вечер, и просто продолжил выжимать сок. - Спрашивай, конечно. - Ты работаешь? Кем? Закончив с хлебом, в который пекарь решил добавить какие-то семечки и орехи, и отправив дело рук своих на сковородку, Кит принялся внимательно следить за подсыхающим хлебом, чтобы тот не сгорел. Помолчал немного и все-таки добавил: - И мне, кажется, придётся попросить у тебя штаны и футболку. А то... - Да вообще не проблема. - Дэррил оттеснил его плечом, впихнув в руку стакан с ароматной оранжевой жидкостью, и уже вплотную занялся готовкой. Дожидаясь ответа, Кит устроился за столом, прикрыл глаза и с наслаждением сделал большой глоток. - Не работаю, хотя умею многое. Я тебе говорил, что интересовался медициной, но так уж вышло, что всего понемногу. - А...? - Есть счёт, с которого в месяц я могу тратить определённую сумму, и, как правило, никого не волнует, на что именно. Не волновало до последнего года. Теперь отец ждёт, что я возьмусь за ум и займу место в компании. Но это не моё. - А что твоё? - Киту в самом деле было интересно. Раз уж они, если и не друзья, то неплохо общаются, то не мешало бы узнать друг друга получше вне интимного контекста. - Ну, если всерьёз говорить о работе, о том, что мне действительно нравится, то для начала не помешает свалить отсюда. Из-под крыла слишком навязчивого семейства. Жди меня, столица моды. - Дэррил усмехнулся и кивнул на две каких-то пухлых тетрадки в углу стола. Кит, снедаемый любопытством, открыл верхнюю тетрадь и не сдержался от удивленного: - Нихрена себе! Дэррил рисовал. Но не картины, пейзажи или портреты: он рисовал украшения. Кит медленно листал страницы, любуясь словно бы объемными перстнями, браслетами, звеньями цепей и креплениями замочков. Вот уж кто бы мог подумать! - Круто! И отец не даст тебе всем этим...? - Да что ты! Он меня лучше застрелит. - Дэррил поставил перед ними большую тарелку с горячими тостами, тарелки с яичницей и миску салата. Интонация приятеля подсказала Киту, что в каждой шутке есть доля шутки. Искренне поблагодарив и бережно отложив чужую тетрадь, юноша принялся за завтрак. - И как ты собираешься это провернуть? Дэррил наскоро прожевал, поморщился от горячего и сглотнул. - Сделаю вид, что взялся за ум, получу долю в компании, вступлю в права, продам к черту и уеду. И все. И никто никому ничего не должен. Какие планы? - без перехода добавил он. - У меня? Ну, если ты мне одолжишь одежду, то поеду в редакцию. А потом у меня тренировка. И надо заехать к моим французам, объяснить, что... ну в общем... объяснить. - Ясно, - Дэррил кивнул и наконец полностью отдал должное завтраку. После вчерашней исповеди Кит ощущал себя очень странно. С одной стороны, он словно бы начал сбрасывать со своей души, пусть не сразу и по крошке, как добытчик мрамора на карьере, лежавшую на ней могильную плиту, похоронившую под собой остатки его, Кита, к себе уважения и доверия - и стало легче. А с другой, он словно бы заново полностью пережил тот вечер, как будто смотрел страшное кино, не позволяя себе отворачиваться в самые напряжённые моменты. Перед глазами снова мелькали лица, краски, какие-то полузабытые уже от страха детали - и это определённо совершенно не радовало и уж точно не приносило никакого облегчения. Дэррил вчера сказал ему что-то важное, что-то действительно нужное, что Киту не помешало бы не только услышать, но и запомнить, а вот что именно это было, в пустой голове совершенно не всплывало. К таким провалам памяти за последнее время Кит уже привык, но все равно не хотелось, чтобы они становились типичными его спутниками, и поэтому, благоразумно спрятавшись за процессом поглощения завтрака, Кит упорно предпринимал попытки заставить, наконец, голову работать. Не заставлялось. Вместо этого лезли непрошеные наблюдения, что дурацкого цветка на подоконнике тогда не было. И холодильник стоял по-другому. И… - Господи, да ну его в жопу! - в сердцах выдал юноша и, подняв голову от чашки, потёр виски. Дэррил тактично не стал спрашивать кого, почему именно сейчас и почему именно туда, и только согласно кивнул, молча принимая такую оценку ситуации. Наконец, разобравшись с завтраком и не позволив Киту даже дернуться в сторону посудомоечной машины, Дэррил прихватил со стола свою чашку и с видом дизайнера с мировым именем помахал ладонью. - Давай, пупсик, отрывай свою очаровательную задницу, поглядим, во что мы можем тебя впихнуть. Кит засмеялся, чуть скривившись. - А с такими интонациями обязательно было? - Нет, но ты сидишь с видом лягушки в анабиозе, захотелось тебя как-то встряхнуть. Какой у тебя размер? - Восьмой, - Кит невольно глянул на свои запястья, непонятно, правда, зачем. - Ужас, - честно констатировал хозяин дома и добавил уже гораздо серьёзнее: - Не начнёшь жрать нормально - получишь дистрофию. - Да нормально я ем, - Кит невольно побыстрее прошмыгнул мимо двери спальни, в которой наверняка был заперт Банни, и остановился за спиной Дэррила перед большим шкафом, вделанным прямо в стену. Зеркальная, от пола до потолка, дверь отъехала в сторону, открыв взгляду полки с футболками, рубашками, джинсами, брюками, костюмами и даже одним самым настоящим смокингом. - В редакцию, значит? - Дэррил задумался, почесал кончиком мизинца левую бровь и извлёк из аккуратной стопки светло-голубую футболку без принта. - Примерь. Кит послушно примерил. Ткань, мягкая и какая-то тёплая по ощущениям, была очень приятна к телу, но... - Велико. - Снимай, кидай на диван, я потом уберу. Тогда вот так. - На этот раз в руки Киту впихнули что-то белое, тоже оказавшееся футболкой с маленьким, почти неприметным значком «Армани». Разница в одежде чувствовалась так же явно, как во всем остальном. Да, у Кита был комплект, который он сам называл «приличным», тот, который он терпеть не мог, потому что ездил в этих шмотках к наиболее респектабельным своим клиентам, но все равно даже они не дотягивали до простой белой футболки, про которую ему так небрежно сказали: - Не вариант, ты в ней зелёный. Кидай туда же. Может, на рубашки глянем? - Да что угодно, лишь бы только не в трусах. - Кит засмеялся, пытаясь скрыть неловкость и странное, но абсолютно нормальное чувство лёгкой зависти. - А вот это, между прочим, произвело бы настоящий фурор. Ты только представь, открывается дверь, а на пороге весь такой горячий подтянутый юноша, глаза горят... - Розу в зубы взять не надо? - Да ну тебя! - Дэррил обернулся, поймал Кита за затылок и слегка пригнул этаким полурастерянным жестом. Отпустил и снова вернулся к гардеробу. - Давай вот это. Рубашка оттенка пыльной розы оказалась чуть великовата в рукавах, но хорошо села по груди, поэтому решено было остановиться на ней. - Подкатай рукава немного, да, вот так, расстегни две верхних пуговицы. Две, у самого воротничка, не больше. Это достаточно свободно и не слишком вызывающе. Отлично. Хотя бы не выглядишь таким бледным, между прочим. Считай, что половина дела сделана. - Судя по скепсису в твоём голосе, ты не уверен в успехе операции. - Кит отошёл к дивану, на который кинул футболки, и принялся аккуратно их складывать. - Да оставь, я же говорю, уберу потом. Восьмой значит. - Дэррил помедлил и вынул на свет божий плотные классические джинсы. - Это самое маленькое, что у меня есть, дальнейшие поиски просто бессмысленны. Надеюсь, не сильно утонешь. Кит утонул, но все-таки не сильно. Ремень – конечно, из итальянской кожи - и заправленная рубашка спасли дело. - Отлично. Слушай, тебе правда идёт. Почему ты так не ходишь? - Дэр, - Кит поднял на собеседника глаза и поджал губы. - Извини, это было бестактно. Там в ванной «Фаренгейт» стоит, вперёд. И расчешись. - Да естественно. - Кит шутливо отдал честь и отправился выполнять ответственное задание. Напоминающий кусочек начавшей остывать лавы флакон «Диор» с позолоченными буквами он нашёл почти сразу. Осторожно, стараясь не уронить, снял стеклянный колпачок, пару раз нажав на распылитель. Что ж, вот так и пахнет респектабельность. Самому себе в отражении Кит казался старше, но стоило признать, что Дэррил был прав - ему необходимо было показать, что его намерения серьёзны и что он относится к своим обязанностям с полным вниманием. Конечно, Саутвеллу, скорее всего, было все равно, во что и как он одет - а если нет? Опять же, такой вид, возможно, не даст коллегам относиться к нему как к мальчишке. А ещё Кит почему-то ощутил себя будто рыцарем в броне: смотреть будут на одежду, а не на него, а это сейчас действительно было к месту. Разобрав пальцами спутавшиеся за ночь волосы и пару раз пройдясь по ним расческой, Кит в кои-то веки остался совершенно доволен своим видом. - Ну что, готов? - Дэррил заглянул в ванную и, взяв левую руку юноши, бережно застегнул у него на запястье широкий кожаный браслет с тиснением по всей поверхности. Это смотрелось бунтарски, рокерски и круто. Кит ощутил, что его буквально раздирают совершенно противоречивые эмоции. Это было безумно приятно, неожиданно и... странно. Да, странно. - Спасибо, - пробормотал он, оглаживая черную, в тон ремня, кожу. - Подарок за вчерашнюю храбрость. Я его из Америки привёз, индейский, говорят, на удачу. В носу у Кита защипало. - Эй, не ныть! – заметив опасные признаки, решительно, но не грубо, чуть прикрикнул Дэррил. - Все, давай, а то опоздаем. – И он хлопнул юношу по плечу так, что у того чуть колени не подкосились, и отправился заводить машину. Кит в последний раз оглядел себя, все ещё ощущая свою некую необычность, и поспешил вниз. Проходя мимо спальни, он не удержался и показал закрытой двери язык. До этого момента молчавший Банни зашелся звонким высоким лаем, ввинчивающимся прямо в мозг, как стальная шпилька, и Кит успел пожалеть о своей маленькой выходке еще до того, как закрыл дверь. Выйдя из дома, он буквально влетел в приоткрытую дверь машины, упал на переднее сиденье и пристегнул ремень - и все это одним движением. - За тобой что, полиция Корнуолла гонится? - Дэррил хохотнул и плавно нажал на педаль газа. Машина тронулась с места совершенно бесшумно, а, может быть, просто хорошие стекла отрезали их от лишних звуков. Кит расслабил глаза, уходя в себя, пытаясь не растерять уверенности. Ему самому чудилось, что он окутан каким-то прозрачным стеклянным щитом, запахом, который, несмотря на всю свою приятность, словно говорит: не подходи к этому человеку, не смей причинять ему дискомфорт. Это было, пожалуй, самым необычным во всем происходящем сегодняшним утром, и юношу вдруг осенило. Он не виноват! Вот что вчера пытался сказать ему Дэррил и что он должен был услышать лучше, чем все остальное. Во всем случившемся есть не только его вина. Да, он расслабился, да, тогда - теперь он вспоминал это совершенно точно - он чувствовал задор в смеси с беззащитностью, стыд - всепоглощающий, жгучий, долгий, - но во всем этом его вины было ровно вполовину меньше, чем он сам взвалил на свои плечи. Какое-то вещество, наркотик или что-то подобное, взяло над ним верх, не позволяя здраво оценить происходящее. Дэррил изо всех сил пытался показать ему это, объяснить, а Кит так упивался собственным чувством вины и ничтожности, что не услышал приятеля. Пресловутый могильный камень, серая гранитная плита, все это время лежавшая непосильным грузом на его душе, раскололась посередине и с почти осязаемым грохотом рухнула куда-то ему за спину, прямо за машину - и стало легче. Кит даже удивлённо оглянулся, ожидая увидеть груду щебня на асфальте, но, разумеется, увидел только дорогу, пару машин и автобус. - Ты чего? - Дэррил свернул на светофоре и краем глаза посмотрел на своего пассажира. - Да так, задумался, и показалось кое-что. - Кит помолчал. - Слушай, мне кажется или ты вчера пытался сказать мне, что если бы я не нажрался какой-то гадости и полностью отвечал за себя... - Дошло наконец-то? - Дэррил остановил машину, разблокировал двери и чуть повернулся к юноше. - Именно так. Именно это. И повторять не буду. Ну, давай, удачи тебе. Киту захотелось, впервые и искренне, обнять сидящего рядом мужчину. Просто, как друга, как человека, который нашел давно потерянную важную вещь, но сам, похоже, даже не осознавал насколько. Отстегнув ремень, Кит ещё раз проверил, не забыл ли чего, и поднял голову, прямо поймав чужой взгляд. - Спасибо тебе, - серьезно поблагодарил он. - Правда, спасибо. Я придумаю, как устроить тебе встречу, и напишу заранее, за пару дней. Договорились? - Договорились, - Дэррил ответил так же серьезно и не отъехал от здания редакции, пока не увидел, как тонкая спортивная фигура Кита не скользнула в стеклянные вращающиеся двери. Если бы в жизни мы выражались как герои литературных произведений, то можно было бы смело сказать, что Кристофер Хейс влетел в здание редакции так, будто за спиной у него трепетали белые лебединые крылья. Или даже ангельские - неважно. Главное, что они были достаточно белыми, чтобы являться выдуманными, и достаточно большими, чтобы поднять все его сто пятьдесят четыре спортивных фунта. На ресепшен на этот раз толпилась толпа - ужасное выражение, правда? - но самое яркое из тех, что образовались в ирландской голове. «Толпа толпилась...» - прямо начало какого-то эпического стиха в духе того поэта из России, которого они изучали в прошлом семестре в качестве примеров иностранной поэзии и для сравнения с творчеством Томаса Гарди. Блоу, кажется? Во всяком случае, фамилия была похожа - Кит, к своему стыду, не запомнил. А ещё критик! За всеми этими вопросами и мыслями он довольно болезненно врезался в турникет правым бедром и невольно хмыкнул, давя совершенно неуместный смех: хорошо, что бедром, а не кое-чем повыше. А то валялся бы он тут на полу весь такой возвышенный и в размышлениях о поэзии. Достав из кармана сумки с таким трудом полученный пропуск, Кит дождался, пока огонек сменится на зелёный, щелкнет механизм вращения и прошел к лифтам. Конечно, подняться по лестнице было бы быстрее, но не хотелось. Наверное, стоило бы выяснить, у себя ли мистер Саутвелл, но Кит решил действовать наверняка. Во всяком случае, он постепенно убеждался в том, что, как только начинает что-то планировать, это «что-то» неизменно летит в бездну. Поэтому, приняв самый беззаботный и вместе с тем почти героический вид, юноша дождался, пока лифт покорно откроет двери на третьем этаже, и, несколько нервным жестом поправив воротник рубашки, направился к дверям уже знакомого кабинета. Саутвелл, казалось, ждал его. Дверь была приоткрыта, из-за неё доносился резковатый запах кофе и какая-то негромкая музыка – видимо, главный редактор слушал радио. Постучав по косяку, Кит выждал пару мгновений и шагнул вперёд, начиная говорить прямо на ходу: - Доброе утро, мистер Саутвелл. Хозяин кабинета поднялся из-за стола ему навстречу и протянул руку для рукопожатия. Кит успел заметить, что в кабинете, вроде бы, ничего не изменилось, только той самой ложечки, привлекшей его внимание в прошлый раз, нигде не было видно. Фотография, столь редкая и значимая, все ещё стояла на своём, видимо, неизменном месте, и Кит прямо-таки физически ощутил потребность добавить вслух: «Доброе утро, мистер Росс». Сдержав себя, он пожал протянутую руку и заметил на подоконнике пакет с булочками и пару стаканов - видимо, Саутвелл только пришёл и ещё не успел позавтракать. - Хотите кофе, мистер Хейс? Вряд ли Саутвелл проследил его взгляд: скорее сам хотел поесть, а воспитание не позволяло делать это в одиночестве, тем более перед человеком, который будет сидеть напротив перед пустым столом. - Не откажусь, хотя я уже позавтракал, - Кит в ответ обозначил, что его совершенно не смутит то, что перед ним собираются есть, и получил за это откровенно признательный взгляд. - Тогда берите и садитесь. Дотянувшись до картонного подстаканника, Кит аккуратно вынул один из стаканчиков, стараясь не расплескать его содержимое, снял крышечку и с наслаждением вдохнул сладковатый запах горячего молока. Похоже, Роберт Саутвелл являл собой тот редкий тип истинного англичанина, который равно отдавал предпочтение и Индии и Африке. - Если нужен сахар... - Нет, спасибо. – Кит с наслажденм сделал большой глоток. Если он когда-нибудь попадёт в ад, то его котёл непременно будет состоять из чего-то похожего на кофе, пахнущего, как кофе, но кофе не являющимся. «А на твоём месте я бы начал себя ограничивать, мой мальчик. Сердечко-то ту-тууу, не бесконечное оно у нас, сердечко. Ну вот, сразу жарко стало, да? Ай, как нехорошо». Кит сжал челюсти, чтобы сдержать невольный ответ, и умудрился сделать вид, будто бы глотнул слишком горячее. Саутвелл с лёгкой ироничной признательностью покачал стаканом, будто бы благодаря за предупреждение. Всё это было, безусловно, прекрасно, но его же пригласили явно не за тем, чтобы панибратски позавтракать с начальством... Кит молчал, терпеливо ожидая того, что ему скажут. Ждать слишком долго не пришлось. - Вы, Кит, признаюсь, меня удивили. Удивили приятно, но, вместе с тем, поставили в довольно неловкое положение. Напомните, это первая ваша работа? Кит ощутил, как рубашка мгновенно, словно по мановению волшебной палочки, прилипла к спине, но сумел спрятать страх и растерянность за стаканом и помотать головой. Что делать? Господи, что ему делать? Паника накатила вмиг, как рвотный позыв, но и ушла почти так же быстро. Каким-то шестым чувством Кит понял, что чем меньше он будет лгать этому человеку, чем меньше он вообще сейчас будет наводить стены перед своей жизнью - тем лучше. - Если говорить о серьёзной, важной для меня работе, которой я хотел бы заниматься - да, сэр, это моя первая работа. Но если говорить о работе вообще - нет. Я работаю барменом в ночном клубе. - Кажется, вы что-то такое говорили, простите, запамятовал. Кит начал лихорадочно копаться в своей памяти, пытаясь вспомнить, обсуждали ли они вообще работу, и если да, то когда, как и в каком ключе. И что он тогда говорил, если говорил, и о чем Саутвелл мог его спрашивать. В голове, как назло, свистел сплошной ветер, Кит снова отпил капучино и решил действовать методами настоящего журналиста - дать информацию, максимально приближенную к истине, практически достоверную, подать её так, чтобы желания копаться дальше не возникало. - Мой друг, который учится со мной в одном колледже, как-то попросил меня подменить его на барной стойке. Оказалось, что в целом ничего сложного, но это позволяет мне оплачивать колледж. Кит знал, что покраснел - он краснел всегда, когда дело касалось денег, но сейчас это определённо было ему только на руку. Уже прежде, чем договорил, юноша задался вопросом, а не сочтёт ли Роберт Саутвелл подобную фразу попыткой выбить себе оклад побольше, но этого не случилось. Саутвелл услышал именно то, что сказал Кит, и понимающе кивнул. - Могу понять. Но вы же понимаете, что рано или поздно вам придётся выбрать? - Я закончу колледж, сдам экзамены в университет и уволюсь из клуба. Таков был изначальный план. - На этот раз Кит был совершенно искренен. - Рассчитываете на грант? - Да. - И снова только правда. Саутвелл, видимо, остался доволен этим коротким допросом, потому что потянулся за второй булочкой. На миг помедлил, вопросительно взглянул на Кита, тот помотал головой и откинулся на спинку стула. - Так вот, я упомянул, что вы – невольно - поставили меня в затруднительное положение. - В холодных глазах Саутвелла мелькнуло что-то, похожее на весёлость. - Ваш материал хорош, действительно, без шуток, я готов сказать, что он хорош. Видно, что вы понимаете, о чем говорите, проделали весьма впечатляющую работу, приводите доводы и аргументы - те, которые легко проверить, а не что-то вроде «Шекспир - это группа авторов, детей королевы Елизаветы». - Что-что? - Кит чуть не подавился, но сумел удержать излишне эмоциональную реакцию в рамках пристойного удивления. - Вы не знали? Есть и такая разухабистая теория конспирологов... Так вот, о чем я. - Саутвелл сложил руки на столе, постучав кончиками пальцев друг о друга. - А я о том, что вам, Кит, стоило отказаться от написания внеурочного материала. Юноша моргнул, прямо-таки ощущая, как красочное ирландское изумление этой странной британской логикой вырисовывается у него на лице. - Не стану скрывать, это была проверка. Одна из многих необходимых, чтобы оценить и ваше рвение, и ваш потенциал - настоящий, и вашу готовность и, что самое важное, умение работать и понимание того, в какой сфере вы теперь вращаетесь. У вас ведь было свое задание, верно? - Да. - Кит все ещё ни черта не понимал. - И вы в штате ещё даже не месяц, снова верно? - Да, сэр. Ситуация становилась все более дикой. - Кит, я поставил вас в максимально затруднительное положение, не прислал никаких наработок предыдущего автора, не выдал задание по количеству знаков, в общем, я не сказал вам ничего, кроме слова «нужно» - и вы тут же кинулись исполнять задание. Это похвально, не стану спорить, и действительно демонстрирует вашу готовность к работе, но, в то же время, выставляет вас абсолютным профаном в выбранной сфере. В её внутреннем котле так сказать. И будь на моем месте кто-то другой, он не преминул бы воспользоваться вами и, выражаясь вульгарно, устроиться у вас на шее. Саутвелл замолчал, давая Киту возможность как следует обдумать услышанное. Кит совершенно растерялся. Вроде бы он выполнил задание именно так, как от него ожидалось, разве нет? Да. Его похвалили за материал, за работу, за академическую составляющую текста, разве нет? И снова ответ да. Но тогда почему у него снова возникло чувство, что он облажался? «Да потому, что оно появляется у тебя каждый чёртов раз, когда ты не делаешь что-то идеально. Филигранно и с первого раза. Потому что рефлексии полно, а признавать своих ошибок ты, мой мальчик, не умеешь». Кит был не совсем согласен с этим категоричным утверждением своего внутреннего Кита, но молчать дальше было нельзя. - Как я должен был поступить? Он задал единственный вопрос, который вертелся в голове и был действительно уместным. - Вам, Кит, стоило спросить меня о наработках автора, которого вам пришлось так экстренно подменить. Попросить выслать их или дать контакты коллеги, который мог бы предоставить их сам. Уточнить формат, количество знаков, направленность. И здраво, повторюсь, здраво взвесить свои силы. Кидаться в костёр, как Джордано Бруно, конечно, порой похвально, но далеко не всегда. В нашей работе нужна холодная голова. Чем она холоднее, тем проще вам будет по жизни. Вам необходимо научиться контролировать эмоции и, в первую очередь, думать, а уже потом действовать. Это понятно? - Да, сэр. Черт, все в самом деле было просто. И если бы он хоть немного больше представлял себе, что такое журналистика, то несомненно не допустил бы такой ошибки. Но разве он здесь, в том числе, не за тем, чтобы учиться? Вот он и учится. Совершать при этом ошибки тоже естественно. «Главное их не повторять, да? Ну, хотя бы некоторые». Кит в очередной раз от души пожелал маленькому люциферу в своей голове замолчать. - Я буду внимательнее и осмотрительнее в следующий раз, сэр. - Кит посмотрел на начальство прямо и очень спокойно. Как бы неприятно было признаваться себе самому, что не все сделано идеально, Саутвелл дал ему дельный совет, и Кит был за это благодарен. - Не сомневаюсь. Вы не похожи на человека, который разбрасывается своим словом. Что же, мистер Хейс, дабы немного подсластить вашу пилюлю, позволю себе поздравить вас с первым полноценным гонораром. Большим он не будет, не начинайте витать в облаках, но вполне заслуженным. - Саутвелл поднялся, собирая все лишнее со стола и отправляя в мусорное ведро. - Думаю, что числа до пятого вы можете отдохнуть, заняться учёбой и всем, что пока что требует вашего внимания. - Благодарю, сэр. Кит тоже поднялся. В прошлый раз у него просто приняли публикацию, и о гонораре, даже если его сумма составит пару десятков фунтов, не было и речи. А теперь... «Так. Не теряй голову» - осадил он сам себя и аккуратно задвинул стул одной рукой, держа полупустой стаканчик в другой. - А сейчас ко мне будут какие-то поручения? - Зайдите на свое рабочее место, посмотрите, чего там не хватает, осмотритесь, поболтайте с коллегами, послушайте, понаблюдайте. В общем, вживайтесь в коллектив, мистер Хейс. Желаю удачи. Это было недвусмысленным «аудиенция окончена», и Кит, чуть было не козырнув стаканчиком, попрощался, пожелав хорошего дня, и, тщательно сдерживая расползающуюся на все лицо улыбку, покинул кабинет. Следующие два часа юноша провел именно так, как ему сказали: то есть в открытом большом офисе, в котором то и дело раздавались телефонные звонки, стоял негромкий, но постоянный гул голосов, слышался шелест бумаги, щелчки клавиатуры и кнопок мыши, гудение компьютеров и легкий свист кондиционера. Эта обстановка - простая, сосредоточенная - была полна для Кита не только звуков, но и запахов, осязаемых ощущений, тех самых, которыми поэты пользуются для того, чтобы поймать за хвост убегающее вдохновение. Место, которое отвели ему (подумать только - личное рабочее место и даже почти по специальности!), ничем не отличалось от прочих, кроме того, что принадлежало, пусть даже и формально, ему, Киту. Разумеется, в клубе у него было свое место - в гримерной, свои зеркало, стол и даже диванчик, на котором он порой спал, коротая время между выступлениями, но эта обстановка не давала ни чувства безопасности, ни комфорта и - как бы глупо и плоско это ни звучало – была совершенно бездуховной и пропитанной приземлено-телесным и не всегда честным до последней нитки в обивке стула. Здесь, в открытом офисе редакции, все было настолько иным, что Киту понадобилось добрых пятнадцать минут, чтобы просто привыкнуть к чувству того, что вот эти пара метров со столом и перегородкой - не просто рабочее место, а мощнейший инструмент его, Кита, влияния на читающую общественность. Из открытого окна ему даже почудился запах чернил, хотя типографский цех располагался двумя этажами выше, но напряженное воображение с лихвой дорисовало то, чего в данный момент ему не хватало. Запах свежей краски, чернил, слегка желтоватой бумаги снова напомнил о другом человеке. Кит даже взял с подставки простой корпоративный карандаш с автоматическим грифелем, чтобы просто чем-то занять руки и не начать строчить все, что только видит и слышит, человеку, который совершенно точно этого не просил. Вообще это было почти абсурдно. Кит часто общался с людьми старше себя: сверстники казались ему пугающими своим энтузиазмом, какой-то беззаботностью да и вообще образом жизни, который, на самом деле, не так уж и отличался от образа жизни самого Кита. Но - отрицать глупо - это было защитной реакцией. А еще привычкой. Кроме Дэррила и еще одного человека, о котором юноша старался не вспоминать, многие были старше тридцати лет, и, как бы ни хотелось ему этого признавать, работа в клубе наложила на него свой отпечаток именно таким образом. Вполне естественно, что он потянулся к Кристоферу Барретту, но… снова то самое коварное «но» подкралось очень ожидаемо. И именно поэтому Кит все еще вертел в руках карандаш, разглядывая блестящую поверхность стола, стаканчик с карандашами и ручками и черную клавиатуру компьютера. - Привет. - Рядом мелькнула тень. Кит поднял голову и встретился взглядом с женщиной неопределенного возраста. Ей могло быть как двадцать, так и сорок, коротко подстриженные волосы на концах были выкрашены в электрический синий, глаза подведены синими же тенями, а на шее болтались массивные бусы из крупных пластиковых бусин в стиле шестидесятых. - Новенький? - Да. - Кит хотел было встать, но потом лишь оттолкнулся ногой, поворачиваясь на стуле лицом к говорившей. - Кит Хейс. - Аманда Флетчер, корректор. - Она кивнула, ногой подтянула к себе ближайший свободный стул и оседлала его задом наперед. Кит, который раньше заметил такую манеру сидеть у Саутвелла, сделал мысленную пометку: главный редактор имел здесь безоговорочный вес. - Очень приятно. За исключением мистера Саутвелла, я пока никого не знаю. - Кит старался не слишком пялиться на ее черные с синим волосы, но это было настолько привлекательно, что он не удержался: - Отличная стрижка. - Спасибо. Классный браслет. - Аманда серьезно кивнула. - Мистер Саутвелл отправил меня с деловым предложением. На следующей неделе в одном центре будет выставка, он хочет репортаж. На страницу, не больше, для привлечения внимания общественности. - Выставка? - Кит подался вперед, мгновенно став еще серьезнее. - Именно. Современное искусство, репродукции и все такое. Но у меня нет фотографа. - Я не... - Кит мысленно ударил себя по лбу и расплылся в улыбке. - У меня есть. И ему даже не понадобится гонорар. - Что ж, отлично. - Аманда ответила такой же широкой улыбкой. - Тогда скажу, что статья будет. Найди меня в понедельник, обсудим, когда и где встречаемся. Она оттолкнулась ногой и прямо на стуле поехала по проходу к одному из столов. Значит репортаж? Значит выставка? Но почему Саутвелл не поручил ему этого прямо в кабинете? Впрочем, сейчас Киту на это было просто наплевать. Достав мобильный, он открыл диалоги и быстро написал: «Чарли, у тебя ведь есть фотоаппарат?» Чарльз, видимо, не был занят или просто так удачно совпало, но ответил он почти моментально - коротким сообщением в одно слово, обнадеживающим настолько, насколько только может обнадежить человека обещание того, что его планы, пусть и пока что призрачные, но, скорее всего, выполнимы. Кит хотел было пуститься в пространные объяснения, но вместо этого лишь пообещал рассказать все дома, упомянув, что это необходимо для газеты. Получив все возможные заверения того, что к этому отнесутся со всей возможной серьезностью, он поднялся, попрощавшись с коллегами коротким взмахом руки, и отправился вниз. Ему давно не было так спокойно, как сейчас, в этом здании, но все-таки следовало признать: после разговора с клубным начальством, чем меньше он привлекает к себе внимание бунтарством, опозданиями и пропусками, тем лучше. Во всяком случае, пока. Пришел, четко и спокойно сделал свою работу, ушел, не задавая вопросов, - вот стратегия, которой он сейчас обязан был придерживаться. Кит прекрасно понимал, что за последние две недели он и так наворотил уже столько, что внимание за ним будет не то что пристальное - неотрывное, а подставлять Томми не хотелось. Хотя бы потому, что Томас Уолсингем вне своего похабно-клубного имиджа был, в общем-то, неплохим парнем. Да, он позволял себе распускать руки, да он отпускал двусмысленные шутки и вел себя так, как на памяти Кита вообще редко кто осмеливался, но, тем не менее, Кит знал, что на Томми можно положиться. Он мог прикрыть там, где надо, предупредить о каких-то неприятностях, порой даже выплатить гонорар заранее, стоило только подойти к нему и по-человечески объяснить. На самом деле Кит даже не представлял масштаб того, насколько Томасу влетело от отца, который, похоже, и заведовал всем этим бизнесом, после того, как сам Кит позволил себе взбрыкнуть. «А с чего, собственно, тебя сейчас должны волновать чужие неприятности, если никого ни разу в жизни не волновали твои?» скептически уточнил внутренний голос. Кит предпочел не отвечать. Конечно, в минуты жалости к себе, естественные для любого человека, может показаться всякое. А сейчас, на волне изрядного позитива, Кит решил просто не думать о неприятном. В конце концов, с ним всегда можно поговорить, и если у кого-то, да того же Томаса, будут к нему претензии, всего-то и нужно, что подойти и высказать их спокойно словами через рот. Они все в той ситуации и в том возрасте, когда глупо кидаться друг в друга молчаливыми обидами и низкой местью. А то, что на месть Томас, к слову так, был вполне себе способен, Кит тоже прекрасно знал. Приложив пропуск на турникете внизу, чтобы обозначить время своего ухода с работы, он помахал рукой девушкам на ресепшн, прямо-таки чувствуя, как растет его ощущение значимости для самого себя - ощущение непривычное, чужое, но крайне приятное, - и уже прошел было через вращающиеся двери, когда ощутил, как в кармане надсадно завибрировал телефон. Вот благослови Бог того, кто изобрел мобильную связь, и того, кто решил, что она должна быть доступна не только для Пентагона! Номер на экране оказался смутно знакомым, но не настолько, чтобы Кит точно мог сказать, кто его владелец. А к таким звонкам юноша всегда относился с некой настороженностью - мало ли что. И паранойей в его случае это вовсе не было. - Кристофер Хейс, слушаю. - Как всегда, когда он хотел спрятаться, Кит представлялся полным именем. Он уже занес ногу над ступенькой и чуть было не поскользнулся от неожиданности, услышав в ответ: - Привет! Это Уильям. «Какого?!..» - Привет. - Настороженность в сознании включила все возможные световые огни - скорая помощь, пожарная, полиция и служба помощи животным, вместе взятые, не создали бы такого эффекта. - Хотел спросить тебя, ты не занят вечером? Мне нужен твой совет. «Этого еще не хватало!» - У меня работа. Но насколько вечером и что ты хотел? - Часа через два. Я... - собеседник на том конце замялся, - я слышал, ты пишешь... Киту потребовалось секунды три, чтобы каким-то седьмым чувством догадаться, что Арден имеет в виду стихи - наброски для пьесы. - Давай уж по-честному, - ответил он, чувствуя, как бледнеет лицо, - ты читал то, что я пишу… Уилл, то, что произошло, я не готов спустить тебе с рук просто так. Молчание на том конце провода затянулось на несколько мгновений, Кит гадал, хватит ли его собеседнику смелости извиниться, признать свою неправоту, или он просто положит трубку. Не хватило. Смелости, наглости - да неважно чего. Арден прервал молчание, сделав вид, что ничего не произошло: - Так мы можем встретиться? - Если начистоту - не испытываю никакого желания. - Кит. - На том конце снова помолчали. - Я хочу извиниться. И исправить... - Я уже исправил. А извинения мне ни к чему. Просто буду знать, с чем имею дело. - Черт, Кит! - Я не черт. - Кит откровенно наслаждался мучениями собеседника и помогать ему не собирался. - Ты можешь приехать в центр? Тут проблемы с постановкой. - С этого и стоило начать. Только вот почему меня беспокоишь именно ты? Кит невольно сделал акцент на слове «беспокоишь». - Да потому что ни у кого нет твоего номера, принц таинственность! Ты же ни с кем не общаешься. - Оставим мою частную жизнь в покое. Через час буду. - Кит прервал разговор и потер виски. Что ж, он в очередной раз без репетиции. Но выбора между клубом, работа в котором приносит деньги, и постановкой даже не стояло. Кит вскочил в подъехавший автобус за номером сорок три и рассерженно чихнул. Пока автобус отсчитывал метры и остановки, Кит, привычно устроившись на своем любимом месте, оказавшемся свободным, размышляя о том, что у них там, в центре, могло пойти не так. Он не считал себя специалистом относительно творчества гениального ирландца, но его знаний хватало, чтобы озадачиться. Пьеса, за которую с таким рвением взялись в любительском театре, не была самой сложной среди возможных, хотя и содержала в себе много хитрых текстовых приемов, и именно поэтому Кит никак не мог взять в толк: в чем же именно у них там возникли затруднения? В какой-то момент подумалось даже о том, что Арден соврал для того, чтобы встретиться, но, опять же, с какой целью? Это было откровенно нелепо и напоминало дурной детективный сериал, поэтому Кит тут же отмел подобные соображения подальше. Ну в самом деле, какой в этом смысл? Конечно, отношения у них откровенно не ладились. Когда они пересеклись в том же самом центре, на празднике, Кит отчаянно хотел его убить. Уильям, стоя над раковиной и отмывая рубашку от пролитого эля, тоже явно не испытывал теплых чувств. Фальшивое слово «мир», произнесенное обоими, было перечеркнуто низким для самого Кита поступком. Как ни странно, но юноша, который вел далеко не самый безгрешный образ жизни, соблюдал четкий моральный кодекс, место в котором занимала и библейская заповедь: не укради. Судить других по себе удобно, именно так делает большинство, но все же это неправильно. И поэтому Кит всегда старался быть снисходителен, как хотел бы, чтобы были снисходительны к нему, старался искать оправдание чужим поступкам, как могли бы оправдывать его самого, даже если его действия на четверть носка кед выходили за рамки закона. Но не когда дело касалось кражи! Тем более кражи того, что смело можно было назвать его интеллектуальной собственностью, тут никакое снисхождение, здравый смысл и прочие соображения, обычно способные смягчить его, Кита, не работали. Он не был готов простить Уилла, что бы тот не задумал. И если в его голову взбрело, что Кит, привлеченный прямо-таки как специалист для такой серьезной работы, как помощь с пониманием творчества великого писателя, распушит перья и станет... В общем, все это было полной ерундой! Поэтому стоило признать тот факт, что едет он, на самом-то деле, с одной-единственной целью: получить шанс, пусть и совсем небольшой, увидеть Кристофера. Кит понятия не имел (да и откуда бы) о графике работы художника, о том, бывает ли он вообще в центре и как часто, но сейчас, наблюдая за плывущими мимо окон набухающими свечками каштанов, он признал - именно призрачная надежда на встречу с Кристофером, а не обещание помощи человеку, который поступил с ним настолько отвратительно, насколько это вообще возможно, и было той истинной причиной, по которой он сорвался, не думая, послав к черту репетицию, едва стоило услышать слова «культурный центр». Это открытие было сродни чашке холодной воды, вылитой на голову - и первым шагом на пути к тому, чтобы перестать прятать себя самого и свои желания за маской обязательности и чего-то еще, что определенно затрещало по швам после разговора с Дэррилом. Кстати о нем! Кит мысленно сделал пометку рассказать приятелю о том, что Чарли будет на выставке, - и сделать все, абсолютно все возможное, чтобы он там действительно был. Кит предполагал, что не составит особого труда привлечь человека, интересующегося культурными мероприятиями, жизнью самого Кита и живописью, для важной и интересной работы, но как устроить так, чтобы он был один, без Марты? Чтобы потом у него было время поговорить с Дэррилом. Чтобы Чарли не сбежал подальше в тот же момент, как увидит старого друга? И как гарантировать то, что никто из них не создаст обстановки, которая станет гораздо более яркой новостью для газет, чем просто открытие выставки репродукций? С другой стороны - почему он должен думать о каждом шаге двух взрослых мужчин, которые достаточно воспитаны для того, чтобы не затеять ссору или вульгарную драку в людном месте? Разумеется, эмоции могут взять верх в любой момент, но уж точно никто из них не позволит себе распустить руки в присутствии журналистов. А даже если и так - почему это должно становиться его проблемой? Уговор был устроить встречу - он ее устроит. Если потом что-то пойдет не так, то это уж точно не будет его проблемой. «Растешь над собой, мой мальчик. Здоровый цинизм, он как задница - с ним, вроде, и трудно, а без него никуда». Кит уже просто закатил глаза. В последние пару дней он пришел к выводу, что просить замолчать, заткнуться, завалиться, стянуть хлеборезку и использовать прочие вежливые и не слишком выражения в адрес того, что происходит у него в голове, просто бесполезно. За всеми этими размышлениями он чуть было не пропустил свою остановку. Выскочив из автобуса в последний момент, он провел рукой по волосам, встряхиваясь и принимая, как ему показалось, достаточно уверенный и спокойный вид. Книгу, что ли, носить с собой какую-нибудь? Все ж будет меньше мыслей и возможностей поиграть с самим собой в Юнга. А что, идея неплоха, библиотека колледжа в его распоряжении, дома тоже было что почитать - два больших книжных шкафа на первом этаже красноречиво намекали. Кит задумался, а что есть у него самого, кроме учебников, пособий французского языка, которые он открывал последний раз добрых два месяца назад, трудов литературных и музыкальных критиков, томика с анализом русского писателя Достоевского и анализами творчества Шекспира, и пришел к выводу, что так-то и ничего. Стоило исправить ситуацию. Менять место жительства, чтобы беспокоиться о количестве перевозимых вещей, он не собирался, так что и правда не помешало бы прикупить пару книжных новинок - просто для того, чтобы быть в курсе. Никогда не знаешь, о чем может спросить такой человек, как Саутвелл. К тому же чтение здорово разгрузит голову. И будет чем поддержать разговор. Чуть не споткнувшись о неубранные каким-то нерадивым хозяином собачьи дела, Кит вовремя перепрыгнул с ноги на ногу и, перебежав на другую сторону улицы, толкнул стальную решетку, с самым решительным видом направившись по аккуратной дорожке к тяжелым дверям.