Он обещал вернуться

      — Илья Евгеньевич! Илья Евгеньевич!       Вот она —  судьба единственного фельдшера на деревне: чуть что, так сразу бегут. Хоть днём, хоть ночью и ведь не откажешь, не зря же «клятву Гиппократа» давал.       — Да иду я! Иду! — проснувшись от громкого стука по стеклу, проворчал Третьяков.       Вот ведь черти, если надо и с того света достанут! Никакого покоя!       Прихватив пачку сигарет в сенях, парень вышел во двор прямо в пижаме и домашних тапочках, присел на деревянное крыльцо и, наконец, взгляд полусонный поднял. Он ведь только недавно домой вернулся, карточки полночи заполнял, поэтому соображалось, конечно, с трудом. Перед ним стоял невысокий, изрядно полысевший мужичок, Александр Михайлович, глава сельсовета.       — Чего случилось-то? — не выдержав, спросил Илья, наблюдая за тем, как тот переминается с ноги на ногу и беспокойно руки заламывает.       — Илья Евгеньевич, — усаживаясь рядом, затараторил он, — Вы же знаете, пожары ведь бушуют. Там ветер поднялся и этих двоих гарью-то и обдало. Один выбежал, а второму кислорода не хватило, а ближе нас никого ведь нет, начальник боится не довезёт из лесов… А там и время на исходе, минут пятнадцать они его точно сюда тащили.       Едва услышав причину столь позднего визита, ну или раннего, тут уж как посмотреть, Илья тут же встряхнулся и сон как рукой сняло.       — Сильно пострадал? — находу натягивая серую толстовку, спросил он у Александра Михайловича, который в свою очередь торопливо семенил вслед за ним, стараясь не отставать.       — Да я-то откуда знаю, Илья Евгенич? Это ведь по вашей части. Приехал начальник их, спросил, мол, есть кто с медицинским образованием. Ну я и к вам сразу. А больше не к кому. Я вот сам посередь ночи к вам и побежал.       — Ну вы же понимаете, что я фельдшер, а не врач? Надо сообщить выше, чтобы забрали его отсюда… Но это в случае, если что-то серьёзное.       — Вызовем. Сообщили уже. Но пока доедут, вы ж понимаете… а вдруг помрёт? А потом ведь скажут, что мы не помогли. А вы же у нас числитесь. Я же о Вас забочусь.       Илья остановился резко и усмехнулся, глядя на Александра Михайловича:       — Заботитесь? Не смешите меня, Александр Михалыч. Если б Вы заботились, давно второго бы фельдшера наняли, чтоб я хоть иногда отдыхал! И вообще, вот нажалуюсь в министерство здравоохранения, что Вы меня эксплуатируете!       — Да вы что? Вы что, Илья Евгенич, я же… Да я никогда… — начал было оправдываться мужичок, но Третьяков на это лишь хохотнул:       — Что ссыте, батенька? Не ссыте. Щас разберёмся. Сделаю всё, что смогу.       Илья на полном ходу влетел во двор местного медпункта, расталкивая на пути зевак. Некогда было церемониться. Повсюду галдёж такой стоял невозможный, местные тоже не спали, только панику лишнюю разводили, люди в жёлтых куртках повсюду, потому Илья поспешно вошёл в здание, игнорируя вопросы со стороны.       — Илья Евгеньевич, сюда! — крикнула медсестра Мария Ивановна.       Её присутствию здесь в такой поздний час Илья был крайне удивлён, но очень рад, потому что помощь действительно нужна. Среагировав на голос, он тут же свернул в единственный имеющийся у них смотровой кабинет и склонился над пострадавшим. Тот на вид совсем молодой был. Высокий, судя по тому, как у него ноги с носилок свисали, кучерявый. Жалко только сверху кудряшки подпаленные были, о чём и запах характерный сообщал.       — Дышит? — накидывая стетоскоп на шею, спросил Илья и убрал с чужого лица подпаленные светлые кудри.       — Дышит вроде… — растерянно сообщила медсестра, видать сама напугана была до ужаса, она-то уж точно с такими вещами дел не имела.       — Мария Ивановна, вроде — это не дышит! Нет такого ответа в медицине!       В этот момент в кабинет вошёл высокий усатый мужчина в такой же жёлтой куртке, как и у лежащего без сознания парня. Только фамилия на нашивке была другая: Соколов.       — Что скажете? — обеспокоенно наблюдая за тем, как Илья выслушивает пульс, спросил он, — Мы вызвали подмогу, но сказали, врач только к утру будет и то не факт.       Илья резким движением вытащил из ушей дужки и принялся выкатывать носилки из кабинета:       — Легкие ожоги на лице и шее, надышался угарным газом видимо. Помогите мне!       — Так он ведь в очаг возгорания у нас попал. На него ещё и дерево упало, пока бежал.       — Дерево? А я думаю, чего он у меня не стонет от боли даже! На улицу его! Живо!       Стоящие всё это время в коридоре пожарные подхватили носилки и потащили его наружу:       — Мария Ивановна, воды несите! Ледяной, с колонки! — крикнул Третьяков и добавил помощникам, — На задний двор тащите! Чтоб зевак поменьше!       Женщина кивнула и, схватив флягу, побежала во двор, а Илья тем временем пошарился по шкафам с лекарствами и вытащил оттуда несколько стеклянных пузырьков со спиртом и аэрозоли от ожогов. Схватив по пути белое вафельное полотенце, он обмакнул его в бочку с прохладной водой, что на улице стояла, и принялся омывать лицо парня. Сажа сходила легко, кожа становилась светлее, черты лица понятнее. А милые, едва заметные, веснушки на носу, просматривались даже при свете луны. Мария Ивановна тоже себя долго ждать не заставила, запрягла ещё парочку пожарных. Илья и представить боялся, сколько там теперь грязи по всему зданию от их сапогов, и оперативно притараканила ему огромную флягу с холодной водой.       — Как звать его? — спрашивает Илья, распахивая его жёлтую куртку и вспарывая футболку ножницами.       — Макс, — отвечает кто-то над головой.       — Давай, Максимка, живи! — крикнул Третьяков, щедро омывая его холодной водой.       — Зачем Вы это делаете?! — непонимающе воскликнул усатый дядька, тот самый, который за главного у них был.       — Как зачем? — невозмутимо отозвался Илья, ведь в отличие от остальных, он был единственным, кто знал, что делать. — У него ожоги небольшие, красный вон весь, но здесь больше вопрос в том, что он отравился! Смотрите, — Илья кивнул на штаны, — Обоссался даже, наглотался видимо от души. Не мешайте мне! — рявкнул Илья, отодвинув пожарного в сторону и тут же обратился к медсестре:       — Мария Ивановна, оботрете спиртом его шею и лицо. Быстрее! Счёт на минуты пошёл! У него интоксикация! Надо мозг разбудить!       Пока медсестра обтирала парня спиртом, Илья ловко свинтил крышку с пузырька с нашатырём и вату в нем обмакнул.       — Помогите, на бок его! — снова попросил он у стоящего всё это время рядом пожарного и подставил ватку парнишке прямо под нос.       — Не чует что ли? Ещё добавим… — у Третьякова у самого руки подрагивать уже начали, слишком много времени прошло с отключки, — Давай, давай, давай! — закричал Илья и снова подставил вату к носу.       Со второго раза парень поморщился и, обстоятельно проблевавшись, зашёлся в диком кашле. Как Илья и предполагал, все биологические жидкости, что вышли наружу были тёмного цвета. Значит точно глотнул токсинов.       — Живой! — закричал усатый пожарник, — Живой!       — Живой… — выдохнул Третьяков и снова сунул ему под нос нашатырь, — чтобы уж наверняка.       Макс в ответ на это перехватил его за запястье и отодвинул руку от лица.       — Нет уж, родной. Ты давай-ка, очнёшься до конца… — Илья хотел повторить фокус с ваткой, но парень сжал его запястье чуть сильнее. Илья наклонился к нему максимально близко, в глаза заглядывая, и показал указательный палец:       — Сколько видишь?       — Один, — прохрипел парнишка, — Голова…       — Кружится?       — Да.       Илья достав из кармана фонарик, решил на всякий случай проверить реакцию зрачков.       — Сотряс у тебя скорее всего, Максимка, — уже тише говорит он, — Надо тебя спреем всего залить и капельницу впаять. Завтра будешь как новенький. Ну или почти.       Удивительно, но на лице пожарного вдруг появилась едва заметная улыбка. Он потянул Третьякова за запястье, слабо, но всё же ощутимо.       — Что такое? — наклонившись ниже, спросил Илья, но пострадавший на ответ сил видимо не нашёл и снова отключился.       Илья аккуратно запахнул его куртку и, повернувшись к пожарным, произнёс:       — Товарищи, помогите больного в палату перевезти.