Тени Коукворта

Той ночью Блэк, как ни странно, не умер. Спустя два часа, пару десятков холодных компрессов и тысячу заковыристых матерных заклинаний жар спал, и Блэк спокойно уснул. О Северусе такого сказать было нельзя. Он встретил утро не в постели, а на кухне, с сигаретой в зубах и лихорадочным блеском в глазах. Вторая подряд бессонная ночь сделала его похожим на голодающего упыря, но ему до этого не было никакого дела. У него был план. Чахоточное солнце поднималось над крышами соседних домов. Утренние сумерки стремительно растворялись, обнажая перед лицом светила всё уродство Паучьего тупика. С улицы слышалась вялая брань похмельных рабочих, бредущих на завод. Северус курил медленно и вдумчиво, наслаждаясь каждой затяжкой настолько, насколько это вообще было возможно. Он уже несколько раз рассмотрел свой план со всех сторон, и не нашёл в нём ни малейшего изъяна. Это было, что называется, «подлинное торжество разума над обстоятельствами». Он оскалился и с силой вдавил окурок в столешницу. Блэк больше не будет его проблемой, нет-нет… Он будет их проблемой. План Северуса был прост, как три кната – он решил предоставить Мародёрам самим разбираться с Блэком. И нет, он не свихнулся. (разве что совсем чуть-чуть) Они конченые уроды и отморозки. Они создавали ему проблемы на протяжении последних шести лет. Они просто… Да блять, что можно сказать про людей, которые на серьёзных щах называют себя «Мародёрами»?! Но Блэка они не бросят, Северус был в этом уверен. Только как с ними связаться? Совы у него отродясь не было – когда денег не хватает даже на одежду, становится как-то не до этого. Патронуса отправить нельзя – Надзор. Остаётся только… Сказать лично? Был неподалёку один человек, которого Мародёры считали за своего. Сначала мысль о том, чтобы пойти к Лили, показалась Северусу безумной, потом просто унизительной, а ещё немного погодя – вполне приемлемой. Отчаянные времена требуют отчаянных мер, так? Поэтому, засунув протестующую гордость поглубже, он оделся, замотал лицо шарфом и вышел из дома. На улице было отвратительно холодно. Ледяной ветер пробирал до костей, и уже через пару минут Северуса начала бить дрожь. Он спрятал руки в карманы, ссутулился и тенью скользнул в один из переулков. Там было грязно, сумрачно и воняло мочой, но хотя бы не дул ветер. А вот риск случайно напороться на чью-нибудь заточку возрастал в разы. Северусу оставалось надеяться только на свою репутацию, и на армейский нож в кармане куртки. Переулками до Южного было десять минут ходу, и Северусу, в общем-то, некуда было торопиться, но какое-то неприятное ощущение, какой-то мерзкий зуд в подкорке гнал его вперёд. Он всё ускорял и ускорял шаг, пока не понял, что почти что бежит, поскальзываясь на обледеневшей за ночь брусчатке. Ему придётся снова разговаривать с ней. Северус остановился и прислонился к стене, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Идеальный план оказался не таким уж и идеальным: он не учёл, насколько трудно будет просто заставить себя пойти туда. Ему придётся снова смотреть в эти зелёные глаза, снова придётся слышать её голос, чувствовать лёгкий запах ромашки и земляники – запах её шампуня, ему придётся делать вид, что всё в порядке, держать лицо, выглядеть спокойно и собранно… И не в коем случае не извиняться, даже если очень захочется. Ни в коем случае. Желудок скрутило спазмом. Северус судорожно вздохнул, пытаясь унять приступ тошноты, и отлепился от стены. Идти надо было в любом случае. На одной чаше весов был разговор с Лили, а на другой – с Блэком, который после пыточной сессии от родственничков вряд ли стал приятнее в общении. Северусу очень не хотелось, чтобы кто-то убил его в собственном доме. Тем более, если этот кто-то – Блэк. А в том, что он, едва очнувшись, попытается это сделать, Северус нисколько не сомневался. Он собрал остатки сил в кулак и пошёл дальше, в глубину переулков.

***

Южный район по меркам Коукворта был престижным: улицы здесь были чистыми, а люди – приличными; перед каждым домом был разбит небольшой садик, и нигде на три мили в любую сторону не было ни одного вонючего паба. Раньше Северусу это место казалось землёй обетованной, сейчас – почти что адом. Такое ощущение, что именно сегодня всё высшее общество Коукворта – инженеры, мелкие заводские начальнички, хозяева лавок и прочие богатые ублюдки – решило совершить утренний променад. Они косились на Северуса. Нет, не просто косились – они на него откровенно пялились! Эти драные козлы в клетчатых костюмах, и чёртовы бобби, и расфуфыренные дамочки в ярких беретах – они действительно пялились. Северус чувствовал их взгляды, полные изумлённого презрения. Они смотрели на него так, будто он был ходячей кучей дерьма, и, видит Мерлин, ему стоило невероятных усилий продолжать идти. Здесь не было переулков и потайных лазеек, где можно было бы скрыться. Всё прозрачно, всё правильно, всё законно. Раньше, когда Северус приходил сюда с Лили, он не чувствовал этого. По ощущениям, прошла целая вечность, прежде чем он наконец добрался до Яблоневой улицы. Тут народу почти не было, и к нему вернулось некое подобие уверенности. Ноги сами понесли его к третьему дому. С каждым шагом Северусу становилось легче. Всё, теперь не было пути назад – она наверняка уже увидела его из окна, и отступить сейчас было бы просто позорно. Вот знакомый зелёный забор, вот раскидистая яблоня, протянувшая голые ветки на улицу, вот и сам дом – светлый и аккуратный, будто с открытки, вот занавески с подсолнухами на окнах второго этажа – там комната Лили. Северус с трудом сдержал глупую улыбку. Почему-то ему перестало казаться, что всё будет так плохо. Может быть, узнав, что он не бросил Блэка подыхать на улице, она… Даст ему шанс? Эта мысль была такой привлекательной, а самое главное – правдоподобной, что у Северуса захватило дух. Да, конечно, Лили простит его! Она поймёт, что он изменился, повзрослел, что ему уже плевать на старую вражду с Мародёрами… Всё будет, как раньше. Проблема была только одна – закрытая калитка. Странно, конечно, ведь утро уже было в самом разгаре, но Северус не придал этому значения: были и другие пути. Он свернул в проход между домами, оглянулся по сторонам – не смотрит ли кто? – и перелез через забор. Конечно, это было незаконно, но у него не было времени на расшаркивания. Пригибаясь к земле, он наискось пробежал через участок и скрылся за углом дома. Теперь можно было расслабиться – из соседних домов его было не видно. Дверь чёрного входа выглядела так знакомо, что у Северуса защипало глаза. Вот здесь, на этом крыльце они с Лили сидели почти семь лет назад, жарким июльским вечером. …Она забавно щурится, глядя на заходящее солнце, и веснушки на её лице будто пускаются в пляс. Она улыбается своим мыслями, заправляет прядь огненно-рыжих волос за ухо и поворачивается к нему: - Сев, расскажи мне ещё что-нибудь про Хогвартс, а? И он рассказывает, выжимая всё из своей памяти. Про факультеты, про замок, про озеро и гигантского кальмара, про Запретный лес, про квиддич и говорящие портреты. Он не очень хороший рассказчик, зато она - прекрасный слушатель. С ней легко разговаривать вообще обо всём. Она понимает его, как никто другой. Северус чувствует себя абсолютно счастливым. - Это странно… - она задумчиво смотрит в небо, исчерченное полосами розовых облаков. - Что странно? – он поднимает взгляд, пытаясь увидеть то же, что и она. - Факультеты. Кто это придумал, что обязательно нужно быть или умным, или трудолюбивым? Хитрым или смелым? Почему нельзя всё сразу? Северус пожимает плечами – его этот вопрос никогда особо не волновал. - Просто так решили основатели. - Глупо они решили! – она бьёт кулачком по доскам крыльца, - Это совсем несправедливо! Он молчит, не зная толком, что сказать. В кроне яблони громко чирикают воробьи. - Ты на какой факультет хочешь? – внезапно спрашивает она. Её лицо непривычно серьёзно, прочти сердито. Северус отвечает немного неуверенно: - На Слизерин, наверное… Там моя мама училась. - А я никуда не хочу. - Почему это?! - Потому что. Если я попаду, скажем, на Когтевран, это будет значить, что я умная, но к тому ещё ленивая, трусливая и простая, как три пенса! А я не такая! Северус снова молчит. Потом тихо, почти что шёпотом произносит: - Давай вместе на Слизерин. Она качает головой: - Меня не возьмут. Ты же сам сказал, что там учатся только те, у кого родители - волшебники. - Возьмут, как только узнают, какая ты талантливая! Вот увидишь, на Слизерине ты станешь лучшей ученицей! А если кто-нибудь станет тебя задирать, я им… Я их прокляну! Северус грозит невидимым противникам кулаком, а она только смеётся. Воробьи суетливо вспархивают с веток и улетают прочь… Северус тяжело вздохнул и постучал в дверь. Секунда, две, три… Ничего. Ни звука шагов, ни голосов. Он постучал снова, чуть более настойчиво. Ответом ему была тишина. Где-то на краю его сознания замаячила отвратительная догадка. Он обошёл дом вокруг, уже особо не скрываясь. Все окна были закрыты, все шторы – задёрнуты. Дом стоял пустой и мёртвый. Было абсолютно очевидно, что ему никто не откроет. Северус почувствовал, как в груди поднимается волна едкой злости. На себя, на свои идиотские надежды, на этот чёртов дом и на распроклятого Блэка, которому какого-то хера не сиделось ровно... Усилием воли он взял себя в руки. Возможно, Эвансы просто уехали в Лондон, за покупками, например, и вернутся к вечеру. Нужно было всё выяснить. Он снова перелез через забор и прислонился к калитке с таким видом, будто был здесь по какому-то срочному делу. По крайней мере, он попытался принять такой вид. Его было прекрасно видно из окон дома напротив, где жила старая кошатница, жадная до сплетен. Она-то точно должно знать, когда вернутся Эвансы. Стоять было холодно: ветер задувал нещадно. Небо стремительно заволакивало пеленой туч, и, судя по всему, скоро должен был пойти снег. Северус обхватил себя руками, пытаясь сберечь хоть немного тепла. Настроение у него упало ниже некуда, и собственные сентиментальные надежды теперь казались просто смешными. Лили простит его? Только если на словах. Ничего уже не изменишь – она теперь с Поттером, и, судя по всему, она с ним счастлива. Северус видел это: как они милуются в Большом зале, как Лили улыбается Поттеру, с какой щенячьей преданностью Поттер смотрит на неё в ответ, и от этого хотелось выть в голос. Нет, он никогда не мечтал оказаться на месте Поттера. Лили была для него кем угодно – сестрой, лучшей подругой, голосом совести – но только не любовным интересом. Северус просто хотел быть рядом. Пожалуй, даже если бы не было той отвратительно сцены у озера, Лили рано или поздно отдалилась бы от него. Она бы нашла себе парня, и в её жизни уже не было бы места для Северуса. Это было чертовски слабым утешением, но даже это было лучше, чем постоянно напоминать себе, что он сам оттолкнул единственного человека, которому было на него не плевать. - Молодой человек! – скрипучий окрик выдернул Северуса из невесёлых мыслей. Он вздрогнул и поднял взгляд на окна соседнего дома. Старуха-кошатница с одним из своих «пушистиков» на руках почти наполовину высунулась из окна. Северус мысленно пожелал ей выпасть и свернуть шею, но вслух почти что вежливо спросил: - Чего вам, мэм? - Вы по какому поводу здесь находитесь? Ждёте кого-то? – в голосе старухи сквозила неприкрытая подозрительность. Северус криво усмехнулся. Она, видимо, приняла его за домушника. Не сильно, в общем-то, и ошиблась. - У меня, мэм, есть дело к мистеру Эвансу. Срочное, - он на мгновение задумался и для правдоподобности добавил, - По поводу третьего цеха. Начальник Питерсон просил кое-что передать. - Ах вот оно что, - старуха гаденько улыбнулась, - Должно быть, начальник Питерсон запамятовал, что мистер Эванс взял отпуск и с семьёй поехал во Францию… Ну, с кем не бывает… Северус ошеломлённо застыл. На пару секунд в его голове воцарилась абсолютная пустота. Отпуск? Конечно, Мордред побери, отпуск! Рождественские каникулы, мать их! Время для семейного отдыха! Старуха улыбнулась ещё шире, и вдруг завопила: - Полисмен! Полисмен! Сюда! Грабят! Северус сорвался с места и побежал вниз по улице. Через пару секунд сзади раздался дребезжащий свист полицейского свистка. не оборачиваться Поворот. Ещё один. Ряды одинаковых заборов. Снова поворот, и, наконец, спасительная тьма переулка. Северус сполз по стене и замер, стараясь даже дышать тише. Бобби грузно пробежал мимо. Северус уткнулся лицом в колени и беззвучно расхохотался. Он смело мог называть себя любимчиком судьбы наоборот: этой твари чертовски нравилось его подъёбывать