Тени Коукворта

Северус уже успел забыть, как сильно ненавидит бег по крышам. Особенно – зимний его вариант. Он сидел на коньке какого-то дома и перевязывал платком разодранную в кровь ладонь. У него болел каждый сантиметр тела, левая рука вообще не слушалась, от холода он не чувствовал ног – и это несмотря на то, что вопреки всем правилам был в ботинках. Шиллинг бы на говно изошёл… -...Потому что крышу надо чувствовать! Много было тупорезов, которым башмаки дороже жизни... И где они теперь? Лежат под землёй, со сломанными шеями, так-то! Северус фыркнул, поднялся на ноги и пошёл дальше. До дома Мясника было уже рукой подать. Чем ближе он подбирался к Фабричному району, тем меньше становились расстояния между домами. Теперь ему не приходилось прыгать, рискуя свернуть себе шею – достаточно было просто перешагнуть с одной крыши на другую. Впереди во всём своём отвратительном великолепии раскинулся сталелитейный завод. Огромные трубы утыкались в небо и отравляли его блеклую синеву чёрным дымом. Здесь воздух оседал на языке металлическим привкусом, а на улицах валялись птичьи трупики. Здесь Северус сейчас должен был зарабатывать свои копейки на сигареты и спички. К счастью или к сожалению, ему на голову свалился Блэк. А после трёх прогулов пропуск на производство аннулируется, так что… Северус с чувством показал заводу средний палец и пошёл дальше. Идти стало легче. Когда тело вспомнило, что нужно делать, он снова почувствовал, что может. Может держать равновесие, может стоять на краю, может бесшумной тенью скользить по крышам, оставаясь невидимым даже в ярком свете солнца. Почти как раньше. Шиллинг называл это "вкус к высоте". - Страшно тебе? А знаешь, почему? Потому что ты ещё не падал. Боишься, да? Высоко? Смотри, - он приподнимает край футболки. На рёбрах белеет глубокий рваный шрам, - Знаешь, откуда? Это я с крыши свалился, на арматуру... Мелкий совсем был. Зато с тех пор - веришь, нет - ничего не боюсь. Я научу тебя... Северус поморщился. Старые места вытащили на поверхность давно похороненные воспоминания. Приятного в этом было мало. Впереди замаячила кроваво-красная крыша дома Мясника. Не заметить её было трудно. Северус свесился с конька вниз – посмотреть, не шатаются ли по улицам какие-нибудь левые типы. На первый взгляд всё было чисто, но спускаться он не стал - присел на конёк, подтянул колени к груди и приготовился ждать. Эла и Хука пока видно не было. Почему дом Мясника назывался именно так, толком не знал никто. Слухи ходили самые разные. Кто-то говорил, что здесь когда-то жил какой-то известный палач, кто-то – что сам Джек-Потрошитель, а кто-то просто считал, что в этом доме раньше была колбасная лавка. Для Клетчатых же это был просто ориентир на территории. Красную крышу издалека видно… - Грач! Слазь давай! Ты чё там, гнездо себе свить решил? – раздался снизу голос Хука. Северус тяжело вздохнул. Ни одной долбанной секунды покоя. Он, морщась от боли и матерясь, спустился по водосточной трубе. Хук мрачно подпирал стену дома, причём в гордом одиночестве. Под глазом у него красовался живописный фонарь – но и только. - Как прошло? - Херово, - Хук сплюнул в сторону, - Мы только с этими тремя разобрались, так к ним ещё дружки прибежали… Сволота подзаборная, а как впятером навалились… Уроды, блять. - Эл живой? – без особого интереса спросил Северус. - Живой, чё ему, чёрту, сделается. Пощекотали его пером чутка… Так – царапина. Я его Доку сбагрил, так что дальше пойдём вдвоём. Северус кивнул. Они в молчании зашагали дальше, к самому сердцу Фабричного района – к Баракам. Туда, где обретались Клетчатые. Хук не выдержал первым: - Даже не спросишь ничего? - Если это важно, то сам расскажешь, а если нет – то и нечего трепаться попусту. - Хорошо сказал… Вот за это я тебя уважаю, Грач. Ты временами прям как Ферзь – скажешь что-нибудь такое умное, что аж дух захватывает. Мозги у тебя работают как надо, понимаешь? Говорил мне папаша: «Ты, Хью, тупой, как табурет. Лучшее, что ты можешь – это посмотреть, что делают умные, и повторить за ними»… Северус насторожился: - К чему ты это? - К тому, что надо было мне тоже делать ноги из этого болота. Сначала Святой куда-то исчез, потом Шиллинг нам ручкой помахал, ты за ними следом… Я ещё помню, подумал – чё это они побежали, как крысы... Откуда там крысы бегут? - С тонущего корабля, - машинально ответил Северус. Было похоже, что Хук тянет время, а это было настолько не в его духе, что становилось не по себе. - Ага, ну да. Я чё-то думал, что с подлодки... Хук помолчал, будто собираясь с силами, и продолжил: - С осени пошли у нас провалы. По мелочи сначала, знаешь. Там кого-то чуть бобби не сцапали, тут одного в пьяной драке прирезали… Поздно мы смекнули, что всё это не спроста. Дело-то такое – все мозги из банды утекли неизвестно куда, остался только Ферзь, ну и Шен… Но от него, сам знаешь, толку – что с козла молока. Он Ферзю слово поперёк сказать боится. Правая рука, ха! Скорее левая пятка… По другой стороне улицы пронеслась стайка детей с санками. Хук проводил их мрачным взглядом. - Ну а когда мы просекли, что к чему, уже всё – поздняк метаться. Нас обложили хуями по всем фронтам. И кто бы ты думаешь это всё провернул? Жжёный! Этот уродец за пару месяцев по-тихому сколотил себе нормальную банду, да ещё и с соседями спелся! Шершень и Робин к нему переметнулись. А у Шершня ж подвязки везде, и среди бобби у него друзья есть… Совсем опасно нам стало. Тут Ферзь уже вытащил глаза из жопы и вызвал, значит, Жжёного на разговор. Мы обрадовались, думаем, вот щас он этому утырку окраинному задаст жару… - Не задал? - Нихуя. Вернулся оттуда ни жив, ни мёртв, и говорит, мол, чтобы всем на Западной границе передали сворачиваться, и отходить сюда, к Фабричному. Тут мы вообще на жопу сели. Трясём его и так, и эдак – а он как воды в рот набрал. Северус почувствовал острое желание развернуться и пойти домой. Эта история не просто дурно пахла – она воняла так, что у него слезились глаза. Чтобы Ферзь так просто прогнулся? Чтобы Ферзь отдал здоровенный кусок своей земли по первому требованию какого-то мудака с окраины? Да чёрта с два! - Вот так-то… Это, получается, было в октябре… Да, прям перед Хэллоуином. Потом всё вроде как успокоилось. Погано нам было, конечно, но ничего не попишешь – Ферзю виднее. Пояса пришлось потуже затянуть… На Западной помнишь сколько злачных мест было? Все Жжёному уплыли, чтоб ему там икалось! Ну ладно, думаем, чёрт с ней, с Западной, главное, что не лезут к нам больше… - Это так не работает, - тяжело выдохнул Северус. Ферзь не мог – просто не мог - на самом деле рассчитывать, что Жжёный от него отстанет. Ошибка жертвы, очевидная и глупая до невозможности… Или же тактическое отступление для перегруппировки? Северусу хотелось верить во второе. - Не работает – это точно. Пожили спокойно мы два месяца, и тут нам прямо в Сочельник подарочек – новая хотелка Жжёного. Отправил он своих мордоворотов с посланием… на шести страницах. Мол, надо ему чтобы мы ушли оттуда, и ещё отдали ему вон то, и это тоже… Ферзь ему написал, мол, жди, а нам сказал тебя караулить. Вот так-то. Северус кивнул своим мыслям. Теперь большая часть деталей встала на свои места. Очевидно, что Ферзь согласился с требованиями Жжёного только чтобы выиграть время на разработку очередного своего гениального плана. Глупо было думать, что Ферзь в коем-то веке мог просто и по-человечески облажаться. Мистер Великий Гроссмейстер никогда не ошибается. У него вообще, блять, всегда есть план! И ещё пара-тройка запасных – «на случай плохой погоды»… Вот только причём здесь Северус? Ферзь ведь не мог попасть в такую скользкую ситуацию, чтобы ему пришлось подчищать следы с помощью какого-нибудь опального члена банды… Кого-то тихого и незаметного… Кого-то, за кого никто не вступится… Кого-то, кого можно быстро убрать в случае чего… Кого-то, вроде Грача. Земля ему пухом. У Северуса по спине побежали мурашки. Непыльная работёнка, да? Предложение, от которого невозможно отказаться… Он стиснул зубы и нащупал рукоять ножа в кармане. Пусть только попробуют. Пусть только дадут ему повод. Впереди замаячили Бараки – чёрные от времени и копоти, покосившиеся, разваливающиеся домишки, в которых когда-то ютились первые жители Коукворта. Эти дома пережили забастовки Великой депрессии, Вторую Мировую и пару десятков бандитских войн, чтобы однажды стать пристанищем для полусотни заблудших душ – беспризорников, уголовников и бродяг. Для тех, кто теперь называл себя Клетчатыми. Над Бараками возвышался ветхий трёхэтажный особняк – резиденция Ферзя, которую все называли просто Большим Домом. Странно, но раньше он казался Северусу более внушительным. Теперь же Большой Дом был для него просто большим домом, довольно уродливым и не слишком-то надёжным на вид. Видимо, за полгода он растерял остатки уважения к этому месту… или к Ферзю. Северус машинально потёр больное запястье. Хук усмехнулся: - Соскучился, небось, по родным пенатам, а? - Нисколько. Летняя ночь пахнет дымом и нагретым камнем. С ручья тянет прохладой. По темному небу плывут прозрачные облака. Северус сидит на крыше Общего дома, подтянув колени к груди, и думает. Завтра ночью он должен будет пройти Испытание. Завтра ночью он должен будет по-настоящему... - Вот ты где, мелочь, - слышится сзади голос Шиллинга, - Чего сюда залез? Спускайся, мы там пожрать сварганили! Он не оборачивается. По черепице шуршат чужие шаги. Шиллинг садится рядом и закуривает. - Ты чего такой кислый, а? Опять папаша побил? - Нет. Северус не хочет с ним разговаривать, но Шиллинг не отстаёт: - А чё тогда стало? - Ничего. Шиллинг тут же отвешивает ему подзатыльник. Несильный, но обидный. - За что?! – возмущается Северус. - Просто так, - Шиллинг ухмыляется, поблёскивая железным зубом. Они сидят молча. Снизу слышится приглушённая ругань и смех. Все уже собрались на ужин. - Волнуешься? – Шиллинг стряхивает пепел на черепицу, - Насчёт завтрашнего? Северус хочет сказать «нет», но горло перехватывает спазмом. Он коротко кивает и поднимает взгляд в небо. Позорище – по-другому и не скажешь. - Я тоже волновался, - неожиданно тихо говорит Шиллинг. Он садится по-турецки и выпускает в небо кольцо дыма, - Просто… В общем, ты помни одно – даже если облажаешься, я тебя не брошу. - Точно? - Стопудово! – Шиллинг подмигивает Северусу, - Хочешь, монетку подкинем на удачу? - Давай, - Северус дёргает плечом, - Хуже не будет… - Так-так, смотри, если выпадет решка – значит, придёшь с уловом. А если орёл – то с двойным! Ха-ха… - Очень смешно, - Северус хмурится, стараясь скрыть улыбку, - Кидай давай! Монета взлетает в воздух, звякает об черепицу и скатывается вниз. - М-да… - тянет Шиллинг, - Правду говорят – никому не дано заглянуть в будущее… Северус на это только тяжело вздыхает. - Кто тут деньгами разбрасывается? - раздаётся снизу чей-то недовольный голос. Шиллинг свешивается с края крыши: - О, Святой, будь другом, скажи, что там выпало? - Орёл. - Слышал, мелочь? Орёл! Везучий ты! Эй, эй, падре, куда потопал? Деньгу-то отдай!.. - Что упало – то пропало. - Вот же крыса церковная… - Шиллинг поднимается на ноги и отряхивается, - Пойдём, мелочь, а то без ужина останемся. - Я не мелочь, - Северус вскидывает голову и с вызовом смотрит на него, - Мне уже почти одиннадцать! - «Почти одиннадцать» - ха! Надо же! Вот завтра притащишь что-нибудь стоящее в общак – тогда и придумаем тебе имя получше… А пока ты – мелочь. - Грач! Ты чё, уснул, что ли? Северус встряхнул головой и нахмурился: - Нет. Пойдём быстрее… Холодно. - Да, приморозило. Говорят, завтра снова снег будет.